"…Таким образом, как ни парадоксально это выглядит, все фигуранты указанного уголовного дела за исключением Тизякова, Стародубцева и оправданного в последующем судом Варенникова, будучи преданными суду за целый ряд вменявшихся им преступных действий, до настоящего времени лишены правосудия, поскольку судом не принято какое-либо решение по части из предъявленного им обвинения…".

Так заканчивалась моя предыдущая публикация о прекращении в соответствии с актом амнистии дела в отношении:

Янаева Геннадия Ивановича по обвинению его в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 64 п. "а", 175 УК РСФСР;

Лукьянова Анатолия Ивановича по обвинению его в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 64 п. "а", 171 ч. 2, 175 УК РСФСР;

Павлова Валентина Сергеевича по обвинению его в совершении преступления, предусмотренного ст.64 п. "а" УК РСФСР;

Крючкова Владимира Александровича по обвинению его в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 64 п. "а", 260 п. "б" УК РСФСР;

Язова Дмитрия Тимофеевича по обвинению его в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст.64 п. "а", 260 п. "б" УК РСФСР;

Шенина Олега Семеновича по обвинению его в совершении преступления, предусмотренного ст.64 п. "а" УК РСФСР;

Бакланова Олега Дмитриевича по обвинению его в совершении преступления, предусмотренного ст.64 п. "а" УК РСФСР;

Плеханова Юрия Сергеевича по обвинению его в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 64 п. "а", 260 п. "б" УК РСФСР;

Генералова Вячеслава Владимировича по обвинению его в совершению преступлений, предусмотренных ст.ст. 64 п. "а", 260 п. "б" УК РСФСР;

Стародубцева Василия Александровича по обвинению его в совершении преступления, предусмотренного ст. 64 п. "а" УК РСФСР;

Тизякова Александра Ивановича по обвинению его в совершении преступления, предусмотренного ст. 64 п. "а" УК РСФСР.

Еще когда только были приняты решения о прекращении дела в отношении этих лиц, многие из прокуроров недоумевали не только по поводу того, что акт амнистии в конечном итоге не был применен одновременно с вынесением приговора (как это и положено в соответствии с уголовно-процессульным законодательством), но и потому, что ни в одном из итоговых постановлений суда от 6 мая 1994 года (да и мартовских тоже) о прекращении дела в соответствии с актом об амнистии, не указана фабула обвинения и статьи УК РСФСР, вменявшиеся органами предварительного следствия лицам, привлеченным к уголовной ответственности по настоящему уголовному делу.

Такая небрежность обычно не свойственна судьям Верховного Суда Российской Федерации, чьи решения являют собой, как правило, образцы процессуального документотворчества (времени у них много, есть соответствующая техника, помощники и штат квалифицированных консультантов, да и сами они в России юристы не из последних).

Многое в таком поведении становится ясным при анализе обстоятельств, в которых принимались решения по этому делу, и не только в суде, но и на предварительном следствии, а также при обращении к законодательству, действовавшему на момент принятия решений.

В частности, если обратиться к Закону РСФСР от 18 октября 1991 года № 1761-1 "О РЕАБИЛИТАЦИИ ЖЕРТВ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ", то станет понятным, что фигуранты указанного дела изначально не могли быть привлечены к уголовной ответственности и арестованы по обвинению в измене Родине в форме заговора с целью захвата власти, поскольку привлекались они к уголовной ответственности по политическим мотивам, и в соответствии со ст.ст.3,4 указанного закона при таких обстоятельствах подлежали не преданию суду, как изменники Родине, а…реабилитации как…жертвы политических репрессий, если бы были осуждены за это преступление.

Напомню уважаемым читателям, что в соответствии с п. "а" ст. 3 упомянутого закона "подлежат реабилитации лица, которые по политическим мотивам были осуждены за государственные и иные преступления". В соответствии с п. "а" ст. 4 этого же закона не подлежат реабилитации лица, перечисленные в статье 3, обоснованно осужденные судами за измену Родине лишь в форме шпионажа, выдачи военной или государственной тайны, перехода военнослужащего на сторону врага.

Очевидным является и применение к указанным лицам репрессивных мер именно по политическим мотивам.

Для того, чтобы получить наглядные доказательства таких мотивов, достаточно заглянуть в Указы Президента РСФСР от 19 августа 1991 года № 61 и № 64 от 20 августа 1991 года.

В первом из них Президентом РСФСР констатировалось, что "предпринята попытка государственного переворота, отстранен от должности Президент СССР, являющийся Верховным Главнокомандующим Вооруженных Сил СССР, вице - президент СССР, премьер-министр СССР, председатель КГБ СССР, министры обороны и внутренних дел СССР вошли в антиконституционный орган, совершив тем самым государственное преступление". А пунктом 3 этого Указа предписывалось "органам Прокуратуры РСФСР немедленно принимать меры для привлечения указанных лиц к уголовной ответственности". Во втором из приведенных Указов Президент РСФСР указал, что "в результате предпринятой в ночь с 18 на 19 августа попытки государственного переворота отстранен от должности Президент СССР, являющийся Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами СССР. Вице-президент СССР, министр обороны ССР, первый заместитель председателя Совета обороны СССР и другие члены Совета обороны СССР встали на преступный путь насильственного изменения конституционного строя, чем поставили себя вне закона и не могут исполнять обязанности по управлению Вооруженными Силами Союза ССР и охране территориальной целостности и суверенитета республик и Союза ССР в целом".

Несмотря на то, что приведенные Указы впоследствии были отменены самим же Президентом РСФСР, имеются все основания считать состоявшимся фактом получение прокуратурой политического заказа на уголовное преследование указанных лиц за совершение именно государственного преступления (никаких законных полномочий давать прокуратуре такие указания Президент не имел).

Секретарю ЦК КПСС Шенину О.С., например, первоначально было предъявлено обвинение 16 декабря 1991 года в совершении преступления, предусмотренного ст. 1 Закона СССР "Об уголовной ответственности за государственные преступления". Впоследствии, как указал в постановлении от 20 августа 1992 года заместитель начальника следственного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации Фролов А.В., "в ходе рассмотрения ходатайств обвиняемых и их защитников, заявленных по результатам ознакомления с материалами уголовного дела, с учетом указаний Генерального прокурора Российской Федерации по вопросам квалификации, возникла необходимость в ее уточнении и дополнении ряда обстоятельств совершения преступления Шениным, изложенных в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого от 16 декабря 1991 года". При этом 20 августа 1992 года Шенину О.С. было предъявлено новое обвинение "в измене Родине в форме заговора с целью захвата власти", то есть в совершении преступления, предусмотренного п. "а" ст. 64 УК РСФСР.

Таким образом получалось, что по прямому указанию Президента РСФСР к уголовной ответственности за совершение государственного преступления были привлечены лица, которые еще до этого законом, подписанным тем же Президентом РСФСР, были признаны…жертвами политических репрессий, подлежащими в этой связи…реабилитации.

Вот такую вот "хохмочку" организовали помощники Президента РСФСР, от которых зависело подписание Ельциным указов и законов, а также Генпрокурор РФ того времени Степанков и его заместитель по следствию Лисов…*

Напомню, что события "попытки переворота" имели место в период 19-21 августа 1991 года. Закон РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий" датирован 18 октября 1991 года, а обвинение фигурантам упоминавшегося дела в измене Родине предъявлялось начиная с декабря 1991 года, то есть уже после вступления в силу Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий".

Зная технологию принятия решений в прокуратуре изнутри, а также особенности работы центрального аппарата Генеральной прокуратуры РФ, я полагаю, что надзиравшие за следствием по этому делу прокуроры, а также следователи, проводившие расследование, просто "лопухнулись" в этой ситуации. Слишком уж рьяно последовали отмашке Президента на привлечение к уголовной ответственности и потому потеряли элементарное чувство профессиональной осторожности в принятии решений. И это при том, что Степанков В.Г. был, пожалуй, одним из наиболее профессиональных прокуроров в России за все постсоветское время. Но при этом, видимо, не самый смелый…

Кроме того, в значительной мере объясняет случившееся и то обстоятельство, что Закон РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий" в центральном аппарате Генпрокуратуры РФ вообще знают и применяют на практике только в одном подразделении- в отделе по реабилитации жертв политических репрессий. В других отделах и управлениях хорошо, если кто-то из работников вспомнит о самом существовании такого закона, я уж не говорю о том, что кто-то имеет представление о его содержании и о возможностях применения в практической деятельности подразделений, где трудятся. О руководстве Генпрокуратуры РФ говорить вообще не пристало- оно всецело доверяет подчиненным, и редко кто из руководителей этого органа вникает в какие-либо практические вопросы применения закона. Тем более, когда речь идет о пограничных ситуациях, когда надо работать и принимать решения "на стыке", как и получилось в данном случае, когда органы предварительного следствия помимо Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов должны были опираться в своих решениях на упомянутый закон "О реабилитации жертв политических репрессий", о котором они не имели (да и сейчас не имеют) ни малейшего представления. Следует заметить в этой связи, что и остальные юристы полагают почему-то, что закон этот применим исключительно к делам 37-го года. А это не соответствует действительности.

Итак, в прокуратуре, как говорится, "дали маху", "прошляпили" ситуацию и "именитые" адвокаты, защищавшие обвиняемых на стадии предварительного следствия, которые могли бы еще на этом этапе своими ходатайствами "поставить всех на уши" и побудить прокуратуру не делать столь катастрофическую ошибку при квалификации действий подзащитных, а также не выставляться таким образом на всеобщее посмешище.

Что же касается Верховного Суда Российской Федерации, то я бы не исключил, что по крайней мере на момент принятия решений о прекращении дела в связи с актом амнистии (март, май 1994 года), там уже поняли, что обстоятельства приобретают исключительно скандальный и позорный для власти характер. В этой связи, любой здравомыслящий российский чиновник стал бы искать пути в таком скандале не участвовать.

Если бы суд пошел на поводу у законных требований прокуратуры в приведенных в предыдущей публикации протестах, в которых правомерно ставился вопрос о продолжении судебного разбирательства с тем, чтобы решение вопроса о применении амнистии принималось только при вынесении приговора, то нельзя было исключить полное оправдание всех или большинства подсудимых в виду как недоказанности обвинения, так и неправильного применения уголовного закона. Как произошло, например, с генералом Варенниковым, отказавшимся принять амнистию и считавшего себя невиновным в совершении каких-либо преступлений. В его действиях Военная коллегия не усмотрела не только измены Родине, но и никакого воинского преступления. Президиум Верховного суда Российской Федерации с таким оправдательным приговором согласился, надзорный протест заместителя Генерального прокурора РФ по поводу отмены оправдательного приговора, оставил без удовлетворения.

Напомню, что вопрос о прекращении дела по амнистии решался в Верховном Суде РФ в первой половине 1994 года, и в то время лишь немногим более полугода прошло с тех пор, когда Президент Ельцин в сентябре-октябре 1993 года решительно поставил, как говорится, "на место" Верховный Совет, приостановил деятельность Конституционного Суда, жестко поступил с Председателем этого суда. Да и сам Генеральный прокурор РФ в связи с этими событиями потерял свою должность…

В этой связи не может не возникнуть вопрос, а нужны ли были похожие проблемы в противостоянии с Президентом удержавшемуся на своем месте в этой катавасии руководству Верховного Суда Российской Федерации? Ведь исходя из проявившегося уже к тому времени алгоритма поведения Президента, такие проблемы неминуемо возникли бы при оправдании подсудимых, объявленных Президентом еще до окончания предварительного следствия и суда находящимися "вне закона" государственными преступниками. Понятно, что о независимости судей и подчиненности их только закону никто бы при этом и не вспомнил (законы-то у нас пишутся для "рядовых тружеников" до сих пор, а для высших руководителей существуют лишь понятия политической целесообразности).

Более того, даже при осуждении подсудимых за измену Родине в форме заговора с целью захвата власти с применением акта амнистии, Верховный Суд РФ подставлялся под действие упоминавшегося закона "О реабилитации жертв политических репрессий".

В соответствии со ст.8 этого закона Генеральная прокуратура РФ обязана была по своей инициативе проверить это дело, по материалам проверки составить заключение и выдать справки заявителям о реабилитации, а при отсутствии таковых представлять переодически сведения о реабилитированных для публикации в местной печати. При отсутствии оснований для реабилитации в случае поступления заявлений заинтересованных лиц или общественных организаций, эти дела вместе со своим заключением прокуратура должна направлять в суд. Согласно ст. 10 этого же закона дела, поступившие в суд с отрицательным заключением прокурора, рассматриваются в судебных заседаниях по правилам пересмотра судебных решений в порядке надзора…В результате рассмотрения дела суд признает лицо не подлежащим реабилитации либо признает, что лицо репрессировано необоснованно, отменяет состоявшееся решение и дело в отношении него прекращает. Суд может также внести изменения в ранее состоявшееся решение.

Таким образом, у руководства Верховного Суда РФ неизбежно и сразу же возникла бы головная боль по поводу необходимости отвечать перед обществом на целый ряд неприятных вопросов, и среди них самый неудобный- зачем было осуждать людей по одному закону, в то время как по другому закону они подлежали автоматической реабилитации как жертвы политических репрессий? Это в случае, если бы прокуратура выполнила свой служебный долг и составила с выдачей справки о реабилитации заключение о реабилитации.

Если бы прокуратура не усмотрела оснований для реабилитации и направила бы дело со своим отрицательным заключением в Верховный Суд РФ, то у суда сразу же возникла бы головная боль по поводу необходимости оценки мотивов привлечения Лукьянова и др. к уголовной ответственности как политических. Положительная оценка неминуемо столкнула бы Верховный Суд РФ с Президентом, который дал противоправное указание прокуратуре привлечь фигурантов к уголовной ответственности за государственное преступление, которое прокуратурой и было выполнено… Не признавать мотивы политическими тоже резона не было, поскольку тогда бы пришлось судебным решением констатировать правовое положение, как изменника Родине, например, министра обороны и участника Великой Отечественной войны Язова Д.Т., проливавшего кровь за эту самую Родину…А это в любом случае не могло хорошо пахнуть. Да и неизвестно, как бы повернулась политическая ситуация в последующем…Могли ведь все и всем припомнить, как это не раз у нас уже бывало…

В этой ситуции, как я предполагаю, умными людьми в Верховном Суде РФ и было принято "соломоново" решение- прекратить дело по амнистии, то есть по нереабилитирующим основаниям, без судебного приговора и без указания фабулы вменявшегося преступления, а также без приведения правовой квалификации содеянного.

Я не случайно назвал это решение "соломоновым", поскольку в той ситуации марта и мая 1994 года оно устраивало всех.

Подсудимых- потому, что они устали от процесса, в связи с чем и дали согласие на прекращение дела по амнистии. А кроме того, при указанных обстоятельствах они не позорились незаслуженно судебным приговором как изменники Родине, которой отдали всю свою жизнь. Словом, из двух зол они выбрали меньшее.

Президента- поскольку такое решение не давало его противникам морального права доводить до суда уголовное дело, которое могло при определенной политической ситуации возникнуть по политическим же мотивам в отношении самого Президента. Например, по поводу расстрела парламента из пушек в октябре 1993 года. О том, что озабоченность такая реально существовала, свидетельствует попытка импичмента, а также издание его преемником известного Указа, которым Первому Президенту РФ выдана самая настоящая индульгенция до конца его жизни, заключающаяся в невозможности привлечения его к какой-либо ответственности.

Прокуратуру-потому, что при прекращении дела по нереабилитирующим основаниям она избегала позора вполне обоснованного обвинения в ангажированности исполнительной властью и беспринципности в случае, если бы был вынесен судом оправдательный приговор (как это впоследствии случилось с делом Варенникова). Другими словами, прекращение дела по нереабилитирующим основаниям позволяло прокуратуре сохранить лицо. Видимо, руководство Генпрокуратуры РФ это поняло в конце концов, поскольку не стало протестовать постановления от 6 мая 1994 года о прекращении дела по амнистии с требованием применить амнистию только одновременно с вынесением приговора, как оно это делало по мартовским решениям суда точно такого же содержания.

Верховный Суд РФ- поскольку этот орган оказался избавленным от необходимости оценивать доказательства, высказываться по поводу виновности-невиновности кого-либо в совершении инкриминированных преступлений, а также оказался непричастным к констатации в любой из форм, что решение принято в отношении лиц, привлекавшихся к ответственности за измену Родине. Ну и самое главное- поскольку таким решением исключалась причастность суда к решению вопроса о реабилитации фигурантов этого дела как жертв политических репрессий, и вся ответственность за это решение всецело возлагалась на…прокуратуру.

Дело в том, что Законом РФ от 3 сентября 1993 года в статью 3 Закона "О реабилитации жертв политических репрессий" был введен пункт "д", согласно которому подлежат реабилитации лица, которые по политическим мотивам необоснованно привлечены к уголовной ответственности и дела на них прекращены по нереабилитирующим основаниям. В соответствии с уже упоминавшейся ст. 8 этого же закона (в ред. Закона РФ от 03.09.1993 N 5698-1)органы прокуратуры с привлечением по их поручению органов государственной безопасности и внутренних дел должны устанавливать и проверять все дела с неотмененными до введения в действие настоящего Закона решениями судов и несудебных органов на лиц, подлежащих реабилитации в соответствии с пп. "а", "б", "г", "д", "е", статьи 3… По материалам проверки органы прокуратуры составляют заключения и выдают справки о реабилитации заявителям, а при отсутствии таковых периодически представляют сведения о реабилитированных для публикации в местной печати.

В соответствии с ч.3 этой же статьи, при отсутствии оснований для реабилитации органы прокуратуры по указанным в пункте "д" статьи 3 настоящего Закона делам составляют заключение об отказе в реабилитации, а по указанным в пунктах "а", "б", "г" и "е" статьи 3 настоящего Закона делам в случае поступления заявлений заинтересованных лиц или общественных организаций направляют эти дела с заключениями в суд в соответствии со статьей 9 настоящего Закона.

Таким образом, прекращенное по амнистии самое громкое в постсоветской России уголовное дело, появившееся в производстве прокуратуры по политическим мотивам, по закону не могло попасть в суд для решения вопроса о реабилитации репрессированных лиц.

В достижении этой цели и в переводе стрелок на прокуратуру, как представляется, и заключается высший чиновничий пилотаж руководства Верховного Суда РФ- единственного корпуса высших чиновников, пережившего все передряги 90-х годов и остающегося у кормила судебной власти и по сей день. Думается, если бы можно было совмещать должность руководителя Верховного Суда РФ с должностью высшего дипломата- Министра иностранных дел, то лучшей кандидатуры, чем Председатель Верховного суда РФ, в России бы не нашлось…

Конечно, я могу ошибаться в своих оценках мотивов принятого решения о прекращении указанного дела. На самом деле все могло произойти спонтанно, без просчета вариантов и без осуществления многоходовых комбинаций…

Был бы благодарен тому, кто сможет аргументированно доказать, что я не прав, и что наши высшие чиновники дальше носа своего не видят и увидеть не стремятся…

И в заключение о том, что, на мой взгляд, можно было бы сделать еще по этому делу.

Ну, во-первых, надо бы обратиться к Генеральному прокурору РФ с заявлением по поводу реабилитации жертв политических репрессий. Благо, прецеденты такого рода есть, когда в 1993 году реабилитировались репрессированные в конце 60-х годов по политическим мотивам лица, осужденные в г.Ленинграде за измену Родине в форме заговора с целью захвата власти. Справку, составленную мной 4 августа 1993 года в бытность прокурором отдела Генпрокуратуры РФ по реабилитации жертв политических репрессий по архивному делу №51608 в отношении Огурцова И.В., Вагина Е.А и др., прилагаю в конце публикации. Проект заявления в Генпрокуратуру РФ от имени КПРФ и ЛДПР я также составил и с соотвествующими письмами направил электронной почтой 8 и 9 ноября с.г. для принятия решения о подписании и направлении адресату господам Зюганову и Жириновскому. Посмотрим, каким будет их решение…

Проект заявления я прилагаю к публикации, и поскольку закон разрешает направлять такие заявления в прокуратуру любым лицам, обращаюсь ко всем читателям, заинтересовавшимся темой, - сделать это в интересах торжества законности- направить заявления Генеральному прокурору РФ от своего имени.

Во-вторых, надо, на мой взгляд, добиваться от Верховного Суда РФ правосудия по вмененным фигурантам дела действиям, по которым не было амнистии в 1994 году. Что это были за действия, я писал в предыдущей своей публикации "Власть и уголовный закон. Часть 5". В какой форме этого добиваться? Полагаю, что это может быть протест Генпрокурора РФ на бездействие Верховного Суда РФ, который с 1993 года не принимает решение по вмененным органами предварительного следствия действиям участникам событий 1991 года.