Уголовное законодательство

От администрации ЮрКлуба

На нашем сайте уже публиковалась речь нашего постоянного автора и давнего одноклубника, ведущего рубрики «Уголовное законодательство», московского адвоката Назарова О.В. по делу Перцева А.А. Сегодня мы предлагаем Вашему вниманию кассационную жалобу защитника на приговор районного суда города Москвы по этому же делу. Настоящая жалоба, как представляется, интересна тем, что в ней аргументировано показан обвинительный уклон судьи при рассмотрении уголовного дела; наглядно продемонстрировано, как суд при доказывании использует данные, которые не имеют никакого отношения к предмету доказывания; отражены нарушения закона при собирании доказательств; поднята проблема допустимости доказательств, полученных при «восстановлении» утраченного при неизвестных обстоятельствах тома уголовного дела; указаны и другие интересные обстоятельства, возникшие в ходе предварительного и судебного следствия. Публикуемый документ может быть полезен как практикующим юристам, так и студентам.

В Судебную коллегию по уголовным делам Московского городского суда

Кассационная жалоба

(в интересах Перцева А.А.)

На приговор Мещанского
районного суда г. Москвы
от 23 июня 2003 года

Приговором Мещанского районного суда города Москвы от 23 июня 2003 года под председательством федерального судьи Н.Н.Зятевой,
Перцев Анатолий Анатольевич, 28 июля 1956 года рождения, уроженец города Казани, проживающий в Московской области, в г. Химки, ул.Зеленая, дом 21, кв.61; гражданин Российской Федерации,
с высшим образованием, разведенный, не судимый,
осужден по п.п. «а», «б» ч.3 ст.163 УК РФ к 7 годам лишения свободы с конфискацией имущества, с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.
Одновременно с Перцевым А.А. за преступление, якобы совершенное при изложенных ниже обстоятельствах, осуждены Гайдуков С.В. и Левицкий Ю.В., приговор в отношении которых в настоящем процессуальном документе не обжалуется.
Этим же приговором Перцев А.А. оправдан за отсутствием в его действиях состава преступления, предусмотренного п.п. «а», «б» ч.3 ст.159 УК РФ.
Как признал установленным суд, осудив Перцева А.А.:
«Гайдуков С.В., Левицкий Ю.В., Перцев А.А. совершили вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества под угрозой применения насилия и уничтожения чужого имущества, совершенное неоднократно, организованной группой, в целях получения имущества в крупном размере.
...19 ноября 2001г. в соответствии с решением внеочередного общего собрания акционеров открытого акционерного общества акционерный коммерческий банк «Межотраслевой промышленный банк» и на основании последовавшего в связи с этим приказа №10/100 от 20 ноября 2001г. Председателя правления банка, Гайдуков С.В. был уволен с поста заместителя председателя наблюдательного совета этого банка.
Имея умысел на завладение чужим имуществом в крупном размере, Гайдуков под предлогом незаконности своего увольнения и лишения возможности извлечения материальной выгоды от занимаемого им в банке положения, в конце ноября 2001г. в помещении ОАО «Межпромбанк» по адресу: Москва, ул. М.Красносельская д. 2/8, предъявил Председателю наблюдательного Совета ОАО АКБ «Межпромбанк» Лобареву С.В. незаконные требования о передаче ему Гайдукову денежных средств в размере 1млн. долларов США, что согласно курса ЦБ на этот период составляло 29.790.000 руб.
В случае отказа Гайдуков угрожал Лобареву применением к нему и его семье насилия, похищением ребенка, организацией автокатастрофы, а также с помощью своих многочисленных друзей в правоохранительных органах- путем ареста счетов обанкротить банк, спровоцировать изъятие у него, Лобарева, оружия, наркотиков и лишить свободы. Свои требования и угрозы Гайдуков подтвердил и на следующий день в телефонном разговоре с Лобаревым. Затем, убедив своего знакомого Захарова В.Э. в том, что он, Гайдуков, имеет право на половину имущества ОАО АКБ «Межпромбанк» и тем самым введя его в заблуждение относительно законности своих намерений, привлек его в качестве посредника для получения денег от Лобарева. После чего неосведомленный о преступленном умысле Гайдукова, Захаров, по его поручению, в ходе телефонного разговора с Лобаревым заявил о необходимости передачи последним денежных средств Гайдукову.
В начале декабря 2001г. Захаров, исполняя поручение Гайдукова, встретился с Лобаревым в помещении ОАО «Межпромбанк» и от имени Гайдукова повторил ему требование о выплате последнему 1млн. долларов США, что на тот период согласно курса ЦБ составляло 30.020.000 руб. Зная о том, что Гайдуков является бывшим сотрудником правоохранительных органов и в этой связи воспринимая его угрозы о применении насилия и лишения имущества реально, опасаясь привидения их в исполнение Лобарев 23 декабря 2001г. согласился выполнить его требование о передачи денежных средств частично в размере 500.000 долларов США, что по курсу ЦБ на этот день составляло 15.040.000 руб. 24 декабря 2002г. для прикрытия факта вымогательства Гайдуков составил текст соглашения и высказывая угрозы о применении насилия и лишения имущества, вынудил Лорбарева в помещении ОАО АКБ «Межпромбанк» подписать его и через Захарова передать ему. Согласно этому соглашению, Лобарев должен был выплатить Гайдукову 500 тысяч долларов якобы за переуступку ему последним «всех юридических, финансовых и хозяйственных прав на ранее оговоренные коммерческие структуры». Вместе с подписанным соглашением Лобарев через Захарова вынужденно передал Гайдукову 200 тысяч долларов США.
В середине января 2002г. Гайдуков в ходе телефонного разговора с Лобаревым, угрожая применением насилия как в отношении него, так и членов семьи, лишением имущества, потребовал немедленно выплатить оставшиеся 300.000 долларов США, что согласно курса ЦБ на этот период составляло 9.123.330 руб. и 8 февраля 2002г. Лобарев, не имея возможности отдать требуемую сумму денег полностью, в помещении Холдинговой компании «Максвел» по адресу: Москва, Олимпийский пр-кт д.16, передал Гайдукову еще 50.000 долларов США, что по курсу ЦБ на этот день составляло 1.536.180 руб.
10 февраля 2002г.- Гайдуков по телефону, требуя оказать воздействие на мужа в передаче ему Гайдукову денег, высказал жене Лобарева Лобаревой С.Н. угрозы применения насилия в отношении малолетней дочери Лобаревых, высказывая намерения ее похитить. Воспринимая угрозы реально, Лобарев в целях безопасности 14 февраля 2002г. был вынужден вывезти семью за границу.
В декабре 2001г. убедившись, что Лобарев запуган и идет на уступки, Гайдуков решил помимо 500 тысяч долларов США незаконно завладеть половиной имущества Лобарева, что по его, Гайдукова, оценке составляло 4 млн. долларов США, что согласно курса ЦБ на этот период соответствовало 120.080.000 руб. Для исполнения своего преступного замысла, он вступил в преступный сговор с Левицким Ю.В. и Перцевым А.А., организовав преступную группу со строгим распределением ролей, которая спланировала помимо незаконного завладения половиной имущества Лобарева, взять в свое управление ОАО АКБ «Межпромбанк», руководствуясь вышеназванными целями члены организованной группы распределили между собой роли следующим образом:
-Гайдуков разработал план преступных действий, организовал сбор необходимой информации об ОАО АКБ «Межпромбанк», подбор исполнителей преступного замысла, изготовил поддельные доверенности акционеров банка для проведения незаконного собрания акционеров по смене руководства банка, привлек к подготовке и проведению этого собрания своих знакомых Захарова В.Э. Димитрова Д.И., Тарасова И.Г. не осведомленных о преступных намерениях Гайдукова, осуществляя через своих знакомых поиски лица и привлек таковое- Чунихину Г.В., которая по замыслу организованной группы должна была возглавить «Межпромбанк»;
-Левицкий, используя возможности учрежденного им ООО «ОП Аргус» организовал сбор компрометирующий информации на Лобарева, незаконную слежку за ним. Кроме того Левицкий должен был после получения организованной группой управления над банком оказывать давление на его сотрудников, и путем угроз принудить их к исполнению указаний незаконного руководства;
-Перцев, как руководитель осуществлявшего охрану ОАО АКБ «Межпромбанк» ЧОП КВАНТ-В, должен был обеспечить в нужный момент беспрепятственное проникновение в помещение банка участников операции, исключив при этом доступ законного руководства этого учреждения, блокирования его сотрудников и средств связи для лишения их возможности сообщить в правоохранительные органы.
Организованная группа в составе указанных лиц, действуя с единым умыслом, для демонстрации Лобареву своих возможностей, чтобы окончательно убедить его в реальности высказанных Гайдуковым угроз, подавить волю потерпевшего к сопротивлению и принудить к передачи им требуемого, 14 февраля 2002 г. исполняя свой план преступных действий, на основании поделанных Гайдуковым доверенностей, провела незаконное внеочередное собрание акционеров «Межпромбанка», в ходе которого Гайдуков был незаконно избран председателем наблюдательного совета банка, Перцев и Димитров членами этого совета, а Лобарев и прежнее руководство банка было незаконно отстранено от управления.
18 февраля 2002г. Гайдуков , Левицкий и Перцев, продолжая вымогательство, назначили Лобареву встречу в 15 часов в ресторане «Мей Хуа» по адресу: Москва, Русаковская д.2/1 , где также действуя согласованно и с единым умыслом, угрожая расправой и демонстрируя свои возможности на примере захвата управлением Межпромбанка, потребовали от него передачи им половины его имущества, составляющего по их оценке 4 млн. долларов США, согласно курса ЦБ, требуемое ими имущество соответствовало 123.282.400 рублей, но получили от потерпевшего отказ, после чего организованная преступная группа выдвинула Лобареву требование о передачи им денег в сумме 300 тысяч долларов США, что по курсу ЦБ соответствовало 9.246.180 рублей и с этой целью Гайдуков, Левицкий и Перцев использовали Захарова неосведомленного о незаконности их действий и действительных обстоятельствах, который 6 и 11 марта 2002г. в помещении ОАО АКБ Межпромбанк, расположенный по адресу: Москва, ул. м. Красносельская д.2/8, дважды передал их требования Лобареву о передаче указанной суммы .
26 марта 2002г. в ресторане «Кавказская пленница» по адресу: Москва, пр.Мира д.34, Гайдуков, угрожая применением насилия Лобареву вновь потребовал передать ему, Левицкому и Перцеву 300 тысяч долларов США, что по курсу ФБ соответствовало 9.345.300 руб., но получил отказ.
18 апреля 2002г. преступная деятельность организованной группы в составе Гайдукова, Левицкого и Перцева была пресечена сотрудниками правоохранительных органов».

Не оспаривая оправдание Перцева А.А. по вменявшемуся мошенничеству, квалифицированному на предварительном следствии по п.п. «а», «б» ч.3 ст.159 УК РФ, в остальном приговор в отношении этого лица считаю неправосудным и подлежащим отмене по следующим основаниям.
1. Суд превысил пределы судебного разбирательства, выйдя за рамки предъявленного Перцеву А.А. обвинения.
В частности, при вынесении приговора и при вменении Перцеву вымогательства, в описательно-мотивировочной части приговора, суд не учел, что следователь Перцеву, в отличие от Гайдукова, не вменил направленность в рамках единого умысла действий всей группы на то, «чтобы окончательно убедить его (имеется в виду Лобарева-примечание мое, О.Н.) в реальности высказанных Гайдуковым угроз». Между тем, в являющемся обязательном для следователя бланке постановления о привлечении Перцева в качестве обвиняемого, указано в соответствии с приложением 42 к УПК РФ на необходимость указания мотивов и целей преступления, как того требует ст.73 УК РФ.
В постановлении о привлечении Перцева в качестве обвиняемого дважды (!) сказано о целях распределения ролей членами организованной группы, которыми якобы и являлись Перцев, Гайдуков и Левицкий без указания об осведомленности Перцева о якобы имевшихся угрозах со стороны Гайдукова:
«Организованная группа в составе указанных лиц,-как указал следователь,- действуя с единым умыслом, для демонстрации Лобареву своих возможностей, чтобы подавить его волю к сопротивлению и принудить к передаче им денег и половины своего имущества, решила незаконно, путем обмана, на основании поддельных документов завладеть ОАО АКБ "Межпромбанк"...».
Между тем в постановлении о привлечении Гайдукова в качестве обвиняемого в отношении субъективной направленности этих же действий дважды (!) указано иное:
«Организованная группа в составе указанных лиц,-как отметил следователь,- действуя с единым умыслом, для демонстрации Лобареву своих возможностей, чтобы окончательно убедить его в реальности высказанных Гайдуковым угроз, подавить волю к сопротивлению и принудить к передаче им денег и половины своего имущества, решила незаконно, путем обмана, на основании поддельных документов завладеть ОАО АКБ "Межпромбанк"...».
При таких обстоятельствах Перцеву в соответствии со ст.252 УПК РФ не могло быть и судом вменено вымогательство в составе организованной группы, поскольку ему следователем в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, в отличие от Гайдукова, не вменено то, что он действовал в составе организованной группы в целях «... убедить его (то есть Лобарева-примечание мое, О.Н.) в реальности высказанных Гайдуковым угроз».
Не учтены были следователем при вменении Перцеву вымогательства «организованной группой» и требования ч.3 ст.35 УК РФ, а также п.4 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации №5 от 25 апреля 1995 года «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности».
Согласно указанной норме закона и разъяснению Пленума, «под организованной группой следует понимать устойчивую группу из двух или более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких преступлений».
Поскольку Перцеву не вменена на предварительном следствии осведомленность о якобы имевшихся угрозах Гайдукова Лобареву, и ему не вменено стремление убедить Лобарева в реальности высказанных Гайдуковым угроз, то Перцев не может быть признан виновным в совершении вымогательства в составе организованной группы, поскольку он, как это следует из постановления о привлечении в качестве обвиняемого, не был объединен с Гайдуковым и Левицким умыслом на совершение этого преступления.
Невозможность привлечения в данном случае к уголовной ответственности обусловлена требованиями статьи 5 УК РФ, согласно части 2 которой «объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается».
Что касается указания следователем в постановлении о привлечении Перцева в качестве обвиняемого на то, что он действовал «...для демонстрации Лобареву своих возможностей, чтобы подавить его волю к сопротивлению и принудить к передаче им денег и половины своего имущества...», то такое целеуказание не может свидетельствовать о совершении вымогательства в какой бы то ни было форме, поскольку в данном случае не идет речь о каком-либо отношении Перцева к обязательным для состава вымогательства угрозам.
Согласно статье 252 УПК РФ судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению. Изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.
В данном случае положение Перцева судом было ухудшено, поскольку суд, вопреки содержанию постановления о привлечении Перцева в качестве обвиняемого, дополнительно исходил из того, что он еще с декабря 2001 года действовал в рамках общего для всех членов группы стремления убедить Лобарева в реальности высказанных Гайдуковым угроз. Перцеву такое обвинение на предварительном следствии не предъявлялось, от такого обвинения он, соответственно, не имел возможности защититься.
Помимо уголовно-процессуального закона такие действия суда не допускаются и в соответствии с п.9 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 апреля 1996 года №1 «О судебном приговоре», согласно которому «существенно отличающимся обвинением от первоначального по фактическим обстоятельствам следует считать всякое иное изменение формулировки обвинения (вменение других деяний вместо ранее предъявленных, вменение преступления, отличающегося от предъявленного по объекту посягательства, форме вины и т.д.), если при этом нарушается право подсудимого на защиту».
Таким образом, нарушение судом уголовно-процессуального закона привело к неправильному применению к Перцеву А.А. уголовного закона, предусматривающего уголовную ответственность за вымогательство.
2. Обвинение в сговоре изложено нечетко и неконкретно.
Нарушен был уголовно-процессуальный закон судом при вынесении приговора и нечетким вменением времени якобы имевшегося «в декабре 2001 года» сговора между Перцевым, Гайдуковым и Левицким.
Неуказание точной даты этого якобы имевшего место деяния произведено с нарушением требований ст.73 УПК РФ, согласно которой при производстве по уголовному делу наряду с прочими должно устанавливаться время совершения преступления.
Такое нарушение уголовно-процессуального закона признается судебной практикой существенным, поскольку нечеткое и неконкретное обвинение лишает обвиняемого возможности осуществлять конституционное право на защиту.
В частности, как указала Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ своим определением от 26 марта 1997 года, согласившись с решением суда первой инстанции о направлении дела Сыркова для дополнительного расследования, «доводы государственного обвинителя в протесте о том, что по делу невозможно установить более точное время... совершенных преступлений, не могут быть приняты во внимание, так как они не основаны на законе» (см. Бюллетень Верховного Суда РФ №10, 1997).
Нечеткость и неконкретность обвинения в части указания времени якобы имевшего место сговора, а также места и иных его обстоятельств, лишило Перцева, последовательно отрицавшего сам факт вмененного преступного сговора, возможности как на следствии, так и в суде выдвинуть свое алиби и тем самым защититься от необоснованно и незаконно выдвинутого обвинения, о чем и показал Перцев А.А. в суде.
Наконец, не учтено судом при вынесении приговора и то, что выводу о наличии какого-либо преступного сговора между Гайдуковым и Перцевым на совершение вымогательства свидетельствует и уже упомивавшееся невменение следователем Перцеву действий в составе организованной группы в целях «... убедить его (то есть Лобарева-(примечание мое, О.Н.) в реальности высказанных Гайдуковым угроз».
3. Перцев не мог «продолжать» вымогательство.
При указанных обстоятельствах не может быть правильным и утверждение суда в приговоре и о том, будто «18 февраля 2002 года Перцев, Гайдуков и Левицкий.,... продолжая вымогательство, назначили Лобареву встречу в 15 часов в ресторане «Мэй Хуа», а также о том, что в ресторане «действуя согласованно и с единым умыслом,... угрожая расправой» и демонстрируя свои возможности на примере захвата управлением Межпромбанка, потребовали от него передачи им половины его имущества, то есть по их оценке - 4 млн. долларов США, что согласно курсу ЦБ РФ на этот день составляло 123 282 400 рублей».
Суд в приговоре не учел, что если раньше Перцев, по мнению следователя, не был осведомлен о требовании Гайдуковым денег от Лобарева под какими-либо угрозами в декабре 2001 года (по обвинению-сговор с Гайдуковым и Левицким), 14 февраля 2002 года (проведение внеочередного собрания акционеров), то и 18 февраля 2002 года Перцев не мог действовать, как выразился следователь, «продолжая вымогательство», «действуя согласованно и с единым умыслом» на совершение этого преступления с Гайдуковым и Левицким. Суд не учел, что для продолжения чего-то, надо иметь то, что можно продолжать. Для того, чтобы Перцеву «продолжать вымогательство», он должен был раньше его совершать. А ему не вменялись на предварительном следствии по предыдущим эпизодам действия, которые были бы совершены вместе с Гайдуковым и Левицким в отношении Лобарева с осознанием того, что они совершаются под какой-либо угрозой.
При таких обстоятельствах, когда вымогательства в действиях Перцева не было до 18 марта 2002 года, равно как не было в действиях Перцева до указанной даты и состава какого-либо иного преступления, приговор в этой части подлежит отмене, а дело –прекращению по реабилитирующим Перцева основаниям- за отсутствием в его действиях состава преступления.
4. Неправильно изложено в приговоре и обвинение по эпизодам от 18 февраля 2002 года, а также позже этой даты, и в другой его части.
Такое же решение в кассационной части должно быть принято и в виду неконкретности приговора суда по эпизоду от 18 февраля 2002 года, а также по действиям, якобы имевшим место после 18 февраля 2002 года.
В частности, утверждая, что Перцев, Гайдуков и Левицкий действовали 18 февраля 2002 года «продолжая вымогательство», суд в приговоре, ведя речь о якобы совершенном организованной группой преступлении, не указал, в чем конкретно выражались действия каждого из указанных лиц. Кроме того, этим лицам вменено, что они действовали «угрожая расправой», однако при этом в приговоре не указано, что конкретно при этом делал каждый из подсудимых.
Такая же неконкретность приговора допущена и по вмененным событиям, якобы имевшим место после 18 февраля 2002 года, поскольку, вменив Перцеву вымогательство с признаком «неоднократности» и указав в приговоре на то, что якобы
«...организованная преступная группа выдвинула Лобареву требование о передаче им денег в сумме 300 тысяч долларов США, ...и с этой целью Гайдуков, Левицкий и Перцев использовали Захарова...», суд не указал в приговоре, какие конкретно действия совершил каждый из указанных лиц при «выдвижении» требований денег, при «использовании» Захарова. Между тем, о чем уже говорилось, не всякое требование денег в соответствии с диспозицией ст.163 УК РФ может быть квалифицировано как вымогательство, а только то, которое совершено
«под угрозой применения насилия либо
уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно под угрозой
распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких,
либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред
правам или законным интересам потерпевшего или его близких».
Поскольку никакого конкретного высказывания угрозы при этом Перцеву не вменено, и в этой части его действия безосновательно квалифицированы как вымогательство, уголовный закон применен судом неправильно.
Что касается эпизода от 26 марта 2002 года, когда в ресторане «Кавказская пленница», где Гайдуков, якобы «...угрожая применением насилия Лобареву, опять потребовал от него передать ему, Перцеву и Левицкому 300 тыс. долларов США...», то и по этому эпизоду Перцеву вымогательство вменено быть не может, поскольку суд не указал, в чем конкретно выражались действия этого лица, к которым можно было бы применить статью 163 УК РФ.
Вынося приговор, суд не учел требования Приложения 14 к УПК РФ, в котором прямо предусмотрена обязанность суда, указывать в приговоре, если преступление совершено группой лиц, «какие конкретно действия совершены каждым из соучастников».
Наконец, вынося приговор, суд не принял во внимание требования ч.3 ст.299 УПК РФ, а также пункта 6 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации №1 от 29 апреля 1996 года «О судебном приговоре», согласно которым, если преступление совершено группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, в приговоре должно быть четко указано, какие конкретно преступные действия совершены каждым из соучастников преступления.
Не учтены при вынесении приговора были и требования п.1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации №3 от 4 мая 1990 года (в ред. Постановлений Пленума Верховного Суда РФ от 18.08.92 N 10, от 21.12.93 N 11, от 25.10.96 N 10) «О судебной практике по делам о вымогательстве», согласно которому «...суды обязаны...устанавливать роль и степень вины каждого подсудимого».
При этом уместным будет отметить, что судебная практика идет по пути отмены приговоров при выявлении таких нарушений процессуальных норм.
В частности, был отменен приговор Волгоградского областного суда в отношении Нефедова, Усачева, Степанова, Трофименко и Александрова (См. ОБЗОР КАССАЦИОННОЙ ПРАКТИКИ СУДЕБНОЙ КОЛЛЕГИИ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ЗА 1997 ГОД, Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации №11, 1998).
Как указано в Обзоре, «в постановлениях о привлечении в качестве обвиняемого Усачева, Нефедова, Степанова, Александрова и Трофименко не сформулировано, какие конкретные действия вменяются каждому из них...».
«При таких обстоятельствах, -как указано в Обзоре,- Коллегия приговор отменила...».
Суд и в случае с Перцевым, Гайдуковым, а также Левицким не вправе был выносить такой неконкретный приговор.
Актуальность конкретизации обвинения в данном случае имеет место и потому, что в соответствии со ст.163 УК РФ не всякая угроза, о чем уже говорилось, является неотъемлемой частью объективной стороны вымогательства.
Ничего из предусмотренного ст.163 УК РФ Перцеву судом не вменялось, а об указанной в приговоре угрозе «расправой», в диспозиции ст.163 УК РФ, как это видно, ничего не говорится. Да и неизвестно, что под этой «расправой» понимал суд в приговоре.
Таким образом, как следует из приговора суда, можно вести речь о неправильном применении судом уголовного закона, предусматривающего уголовную ответственность за вымогательство, поскольку в приговоре вменены действия, не квалифицируемые уголовным законом как вымогательские.
5. По делу не доказано, что от Перцева А.А. исходили угрозы, что он знал об угрозах других лиц, в связи с чем его действия нельзя в принципе квалифицировать как вымогательские.
Как показал в суде имеющий высшее юридическое образование Перцев А.А.,
«никаких угроз Лобареву не высказывал, об имевшихся ему и его семье угрозах не знал, в существование таких угроз не верю, не слышал угрозы Лобареву со стороны Гайдукова и Левицкого применением насилия либо уничтожением или повреждением чужого имущества, а равно угроз распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего Лобарева С.В. или его близких».
Об угрозах со стороны Перцева А.А. применительно к содержанию диспозиции статьи 163 УК РФ, а также о его осведомленности о том, что его действия осуществляются «чтобы окончательно убедить его (то есть Лобарева С.В.- примечание мое, О.Н.) в реальности высказанных Гайдуковым угроз», не показал никто из допрошенных в суде лиц ни по одному из вмененных эпизодов, не имеется тому подтверждения и в других собранных доказательствах, не приведены и в приговоре суда доказательства совершения Перцевым угроз, а также его осведомленности о якобы совершенных Гайдуковым угрозах.
В частности, Перцеву не вменялись угрозы в адрес Лобарева до событий 18 февраля 2002 года, а также осведомленность об угрозах, якобы имевших место со стороны Гайдукова в адрес Лобарева до указанной даты.
Как следует из материалов уголовного дела, очевидцами-свидетелями происшедшего 18 февраля 2002 года в ресторане «Мэй Хуа» были сам Перцев, Гайдуков, Левицкий, Лобарев, Крылов и Королько. Только эти лица и допрашивались в суде по указанным обстоятельствам уголовного дела.
Между тем, о наличии со стороны Перцева при встрече в ресторане каких-либо угроз, как следует из приговора, в котором приведено содержание показаний допрошенных лиц, также не показали не только Перцев, Левицкий и Гайдуков, но и сам Лобарев. Что касается показаний свидетеля обвинения Крылова, то из его показаний, изложенных судом в приговоре, лишь следует, что «определенные реплики вставлял Перцев». Последующее изложение показаний этого лица также не дает оснований для вменения Перцеву каких-либо действий, поскольку показания указанного свидетеля были неконкретны и не отражали роль и конкретные действия каждого участника разговора, в том числе и Перцева А.А. В частности, как видно из приговора, показания Крылова изложены в следующей редакции:
«Из разговора он, Крылов, понял. Что эти люди хотят раздела личного имущества Лобарева и что у них есть оценщики, а также что они хотят, чтоб один банк отошел под Гайдукова, и чтоб управляющим стал Гайдуков. Они требовали, чтоб была составлена бумага по оценке имущества Лобарева, по их мнению, до 3-х миллионов долларов» (рукописный лист приговора 45(оборот)-46).
Такие же неконкретные показания, не позволяющие определить роль и конкретные действия Перцева в происшедшем, давал и свидетель обвинения Королько, чьи показания в этой части изложены в приговоре в следующей редакции:
«Разговор шел со стороны Гайдукова, Перцева, Левицкого о каком-то соглашении, при этом Лобареву говорилось ими: ты должен, ты обязан» (рукописный лист приговора 47(оборот).
Никаких иных доказательств, которые бы позволяли утверждать о наличии угроз со стороны Перцева при разговоре в ресторане 18 февраля 2002 года, а также о конкретно им выдвигавшихся к Лобареву требованиях, в деле не имеется, в приговоре не приведено.
При таких обстоятельствах утверждение суда в описательно-мотивировочной части приговора о том, что Перцев- де, в ресторане 18 февраля 2002 года «угрожал расправой» Лобареву, не соответствует фактическим обстоятельствам уголовного дела, которые были установлены самим же судом первой инстанции.
Не соответствует фактическим обстоятельствам дела по этим же мотивом и утверждение суда о том, что якобы доводы Левицкого по данном эпизоду
«...опровергаются показаниями потерпевшего Лобарева, свидетелей Крылова и Королько о том, что на встрече Гайдуков, Левицкий и Перцев, объединенные одной идеей и совместными согласованными действиями, требовали от Лобарева передачи половины его личного имущества, сопровождая свои действия угрозами» ( рукописный лист приговора 108,108(оборот).
По этим же мотивам не может быть признано соответствующим фактическим обстоятельствам уголовного дела и утверждение суда в обоснование квалификации действий Перцева и других по ст.163 ч.3 п.п. «а» и «б» УК РФ о том, что все они, в том числе и Перцев,
«...Прибегнув к угрозам применения насилия и уничтожением банковского имущества, выдвинули потрепевшему Лобареву требование о передаче половины его личного имущества, которая по оценке соучастников преступной группы составляла 4 млн. долларов США»(рукописный лист приговора 121(оборот),122).
Более того, что касается иных показаний Лобарева, Королько и Крылова по обстоятельствам встречи 18 февраля 2002 года в ресторане «Мэй Хуа», в том числе и о действиях Перцева, совершение которых Перцев отрицал, то суд, проявив необъективность, при оценке показаний этих лиц не учел обстоятельства, которые давали основания для признания показаний этих лиц недостоверными.
В частности, не учтено в приговоре то обстоятельство, что как Королько, так и Крылов прибыли с Лобаревым в ресторан, являясь материально от него зависимыми, поскольку работали и работают в охранном предприятии банка, в руководстве которого состоит Лобарев, от которого зависит выплата денег этим лицам за охрану банка. Если Лобарев откажется от их услуг по охране, то указанные лица понесут материальные потери, поскольку потеряют объект охраны. В такой же зависимости от Лобарева, как материальной, так и иной личностной, были его друзья и сослуживцы Ильин, Щелканов и Демин, чего суд также не учел в приговоре и указал, что
«Оценивая ...доказательства в их совокупности, суд признает достоверными показания потерпевших Лобаревых о расследуемом событии. Показания потерпевшего Лобарева о вымогательстве у него ...Гайдуковым...с присоединившимися к нему Левицким и Перцевым половины его имущества, вымогательстве преступной группой 300 тыс. долларов США, подтверждаются: показаниями свидетелей Ильина, Щекланова, Демина, Крылова и Королько, не доверять которым у суда оснований не имеется» (рукописный лист приговора 81(оборот),82).
При этом суд неоднократно безосновательно, по явно надуманным мотивам отсутствия существенных противоречий, отказывал защитнику в оглашении и исследовании показаний Лобарева на предварительном следствии, будучи при этом даже более обвинителем, чем прокурор, не возражавший при одном из ходатайств защитника Назарова О.В. об оглашении показаний Лобарева С.В. на очной ставке с Перцевым А.А., в ходе которой представитель потерпевшего адвокат Китанина М.В. пыталась подсказывать ответы клиенту, что зафиксировано следователем в протоколе указанного следственного действия по настоянию защитника Назарова О.В.
В частности, суд не согласился огласить и проверить показания потерпевшего Лобарева С.В. следующего содержания:
«лично Перцев в мой адрес угроз не высказывал, но своим присутствием и словами оказывал на меня психологическое давление, своим поведением и демонстрированием согласия с действиями остальных. Что выражалось в кивании головой и комментировании требований» (том 4, л.д. 125-129).
По надуманным мотивам отсутствия существенных противоречий в показаниях отказался суд огласить и проверить показания свидетелй обвинения Королько и Крылова, пояснения которых на предварительном следствии также отличались от тех, что были даны в суде.
Наряду с таким отношением к оглашению, проверке и оценке показаний свидетелей обвинения, суд, проявив очевидную предвзятость и обвинительный уклон, систематически в приговоре отвергал как недостоверные показания свидетелей защиты, учитывая и те мотивы, что они являются знакомыми подсудимых.
Так, например, поступил суд при оценке показаний свидетеля Топоркова о том, что Лобареву было известно от следователя содержание его показаний на предварительном следствии (см. рукописный лист приговора 88). Таким же образом поступил суд в приговоре при оценке показаний свидетелей Усачева, Кулакова и Морозова, указав, что относится к показаниям этих лиц о том, что они не получали никаких указаний от Перцева «критически», «учитывая, что данные свидетели являлись подчиненными Перцева» (рукописный лист приговора 90(оборот). Принял во внимание суд и при оценке показаний Иванющенко то обстоятельство, что «он является хорошим знакомым Левицкого, которого пытается выгородить в происшедших с ним событиях» (рукописный лист приговора 95). При этом суд назвал в приговоре свидетелей защиты «людьми, заинтересованными в исходе дела», учтя при этом только те обстоятелства, что они являются подчиненными или знакомыми подсудимых (рукописный лист приговора 95(оборот). Точно так же оценил суд в приговоре и показания свидетеля защиты Кузьмина, указав в приговоре на то, что «оценивая показания свидетеля Кузьмина, суд учитыват, что он с давних лет в дружеских отношениях с Левицким» (рукописный лист приговора 99).
Что касается показаний свидетелей защиты Прохорова и Губернского, то в данном случае суд вообще счел возможным указать в приговоре лишь о том, что «не может принять их во внимание, так как показания этих свидетелей опровергаются показаниями потерпевшего о том, что этих людей он видит впервые и никогда с ними никуда не выезжал...» (рукописный лист приговора 98). При этом суд вообще не счел нужным указывать, почему отдал предпочтение показаниям Лобарева, а не полностью противоречащим им показаниям свидетелей Прохорова и Губернского. Между тем, в соответствии с ч.2 статьи 17 УПК РФ никакие доказательства не имеют заранее установленной силы.

Не имелось фактически угроз со стороны Перцева, не вменены судом угрозы со стороны Перцева и при вмененном приговором суда требовании у Лобарева 300 тыс. долларов Захаровым. Более того, нельзя признать установленной саму причастность Перцева к требованиям этих денег.
Сам Перцев показал, что 300 тысяч долларов у Лобарева не требовал и Захарову этого не поручал.
В обосновании обвинения в этой части, как видно из приговора, суд помимо показаний Лобарева положил
«протоколы прослушивания и расшифровки микрокассет с записью разговоров потерпевшего Лобарева и посредника вымогателей Захарова, состоявшихся 6 и 11 марта 2002 года., подтверждающих, - как указал суд,- факт вымогательства у Лобарева соучастниками преступной группы 300.000 долларов США (том 1, л.д.106-110)» (рукописный лист приговора 60 (оборот), 61).
Однако при этом в приговоре не приведены конкретные фразы из этого разговора, которые могли бы подтвердить выводы суда в этой части.
Более того, как видно из протоколов, расположенных в томе 1, на листах 106-110, на которые суд сослался в подтверждение своих выводов, их текст является плохо читаемым из-за темных полос от ксерокса, что исключает отнесение этих протоколов к числу допустимых доказательств. О признании этих потоколов не имеющими силу доказательствами защитником Назаровым О.В. ставился вопрос в письменном ходатайстве, заявленном еще в подготовительной части судебного заседания. Однако это ходатайство было необоснованно отклонено. В то же время судебная практика, на которую сделана ссылка в этом ходатайстве, признает плохо читаемые документы ненадлежащими доказательствами и исключает их из процесса доказывания.
Не исправил допущенную оплошность суд, указав впоследствии в приговоре на то, что
«...протокол прослушивания микрокассет с записью разговора Захарова и Лобарева и заключение фоноскопической экспертизы с приведением текста состоявшегося разговора потверждают показания потерпевшего Лобарева о том, что Захаров передавал ему требования преступной группы о передаче 300 тысяч долларов США для Гайдукова, Перцева и Левицкого( рукописный лист приговора 84(оборот), 85),
а также на то, что
«Доводы Перцева о том, что он не имел отношения к требованию у Лобарева 300 тыс. долларов США опровергается вещественными доказательствами 2-мя микрокассетами с записью разговора Лобарева и посредника Захарова, свидетельствующими о причастности Перцева к такому требованию» (рукописный лист приговора 109(оборот)-111(оборот)».
Таким образом, от слов «вымогательство» суд перешел в оценке одних и тех же событий к слову «требования», что, как известно, не является идентичным «вымогательству», однако как и в первом случае, не изложил в приговоре конкретное содержание разговора Захарова и Лобарева, которое счел доказательством обвинения.
Между тем из текста записанных разговоров не усматривается какая-либо преступная роль Перцева в вымогательстве, в том числе и в группе с Гайдуковым и Левицким (том 5, л.д.162-166).
Фамилия Перцева лишь однажды прозвучала во время указанных записанных переговоров из уст Захарова в ряду фамилий Гайдукова, Димитрова и Левицкого. Однако эта и последующие фразы, которыми обменивались по ходу переговоров Захаров и Лобарев, не давали оснований утверждать как то, что Перцев требовал для себя какие-то деньги и другие ценности с Лобарева, так и то, что он делал это в рамках каких-либо общих преступных действий с Гайдуковым и Левицким.
Кроме того, признав запись Лобаревым разговоров с Захаровым доказательством обвинения, суд не учел, что законом гражданам не предоставлено право прослушивания телефонных и иных разговоров для получения доказательств, это могут сделать только компетентные органы в установленном законом порядке.
Наконец, допрошенный в суде Захаров, на вопрос защитника Назарова О.В. показал, что «с Перцевым по поводу отношений между Гайдуковым и Лобаревым не разговаривал, Перцев его не просил сделать поручения от имени Гайдукова» (печатный лист протокола судебного заседания 61). Суд не изложил в приговоре показания Захарова в этой части (см. рукописный лист приговора 40 (оборот)-42), а потому указание в приговоре о том, что
«оценивая показания свидетелей Захарова и Димитрова в совокупности с вышеприведенной доказательственной базой, суд относится к ним критически и признает их достоверными лишь в части не противоречащей вышеприведенным доказательствам» (рукописный лист приговора 83 (оборот),
не может быть отнесено к указанным показаниям Захарова, отрицающего какую-либо роль Перцева во взаимоотношениях Захаров-Гайдуков-Лобарев.
С учетом этих оставленных судом без внимания обстоятельств также нельзя прийти к выводу о том, что действия Перцева и по указанному эпизоду могут быть квалифицированы как преступные и тем более, как вымогательские.
6. Суд не оценил в приговоре доводы Перцева об отсутствии преступного умысла на совершение вмененных ему действий, и в основу приговора положил доказательства, которые не имели отношения к доказыванию вмененных Перцеву якобы имевшихся у него целей.
Не соответствуют фактическим обстоятельствам, установленным судом первой инстанции, и его вывод о том, что «преступная группа», участником которой якобы был Перцев, действовала с «единым умыслом», «исполняя свой план преступных действий», проведя 14 февраля 2002 года, на основании подделанных Гайдуковым доверенностей, незаконное внеочередное собрание акционеров «Межпромбанка», в ходе которого Гайдуков был незаконно избран председателем наблюдательного совета банка, Перцев и Димитров членами этого совета, а Лобарев и прежнее руководство банка было незаконно отстранено от управления.
По смыслу приговора в этой его части, Перцев якобы был осведомлен о поддельности доверенностей и голосовал на собрании акционеров, а также занял руководящий пост с отстранением Лобарева от руководства банка, «для демонстрации Лобареву своих возможностей, чтобы... подавить волю потерпевшего к сопротивлению и принудить к передаче им требуемого».
Указанные вмененные судом мотивы действий не могут свидетельствовать о вымогательстве, поскольку в них отсутствует осведомленность Перцева о требованиях под какими бы то ни было угрозами, что является (о чем уже говорилось) обязательным элементом любого вымогательства. Что касается указания в приговоре на наличие у Перцева цели «... убедить его (то есть Лобарева-(примечание мое, О.Н.) в реальности высказанных Гайдуковым угроз», то эта цель, о чем уже говорилось, Перцеву на предварителном следствии не вменялась, а потому и суд не вправе был ее вменить этому лицу в своем обвинительном приговоре.

Кроме того, выводы суда о наличии указанных в приговоре мотивов и целей действий Перцева, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела.

Перцев в отношении мотивов и целей своих действий показал в суде:
«...На собрании Гайдуков изложил мотивы проведения собрания, зачитал повестку и письмо-обращение на имя Полномочного представителя Президента РФ по Центральному федеральному округу Полтавченко, в котором были изложены факты незаконной деятельности руководства «Межпромбанка». Я был очень удивлен и поражен изложенными там фактами. Лично взял это письмо и прочитал, в конце сообщения стояли подписи Гайдукова, Дмитрова и Левицкого. На мой вопрос к Гайдукову и Дмитрову о том, отправлено ли это письмо, они сказали «Да». У меня не было повода не верить им. Поэтому я голосовал за переизбрание Наблюдательного совета на основании фактов, изложенных в письме.
Я ничего не имел против прежнего руководства «Межпромбанка», я проголосовал за смену членов Наблюдательного совета, так как на собрании зачитали письмо, направленное Полтавченко, в котором указывалось на нарушения, допущенные прежним руководством банка. Именно текст данного письма послужил мотивом моего голосования при смене руководства банка.
Никакого хищения я совершать не собирался, поскольку не имел корыстной цели изъять деньги банка и распорядиться ими как своими собственными, в том числе и присвоить их. Цель была одна- ввести деятельность банка в законное русло. При этом я хотел, чтобы Лобаревым и его окружением не совершались преступления, которые наносили вред мне и другим акционерам, а также интересам государства, с этой целью я и принял участие в отстранении Лобарева и его окружения от работы в банке.
У меня не было оснований не доверять исходящим от Гайдукова и Димитрова данным об имевшихся со стороны руководства банка нарушениях и даже преступлениях.
... Просил бы обратить суд внимание на то, что и до сих пор неизвестно, совершал ли Лобарев эти преступления по незаконному уводу денег за границу, или нет. Мое право узнать об этом от официальных органов было нарушено на следствии: следователь не приобщил к уголовному делу важный документ. В частности, как следует из справки, составленной следователем Корытовым В.В., материал «находится в производстве одного из подразделений СВР России. Полученный ответ имеет гриф секретности и к материалам уголовного дела не приобщается» (том 6, л.д. 193).
Кроме того, хочу отметить, что я воспринимал эту информацию о преступлениях Лобарева не как сторонний и безразличный наблюдатель. Интерес к указанным сведениям был обусловлен и моим статусом, как акционера «Межпромбанка», руководство которого, по заслуживающим у меня доверия сведениям Гайдукова и Димитрова, совершало экономические преступления и действовало с нарушением интересов акционеров, а следовательно, и моих интересов».
...Кроме того, каждый раз я действовавал не согласно какому-то там «общему плану», а только получая приглашение к выполнению того или иного отдельного конкретного действия.
...Если опять вернуться к собранию от 14 февраля 2002 года, когда сам Лобарев был отстранен от руководства банком, то могу сказать, что доверенности я лично не смотрел и в их подлинности не убеждался. Это должен был сделать Председатель собрания Гайдуков и секретарь Димитров, которым я доверял».

Эти доводы Перцева о том, что о поддельности доверенностей он не знал, ни в каком преступном сговоре, участвуя в собрании, ни с кем не состоял, участвовал и голосовал на собрании только с целью пресечь совершение Лобаревым в банке экономических преступлений и ввести деятельность банка в законное русло, хотя и изложены в приговоре (рукописные лист приговора 18 (оборот, лист 19 (оборот), но оставлены без внимания и никоим образом не оценены и не опровергнуты судом при изложении последним мотивов несогласия с утверждениями подсудимого в свою защиту (рукописный лист приговора 109(оборот)-111(оборот).
В частности, излагая показания Перцева, суд указал:
«...На собрании была оглашена повестка, зачитывалось о незаконных действиях Ильина и Лобарева. Он, Перцев, голосовал за переизбрание наблюдательного совета. Цель при этом преследовалась одна- ввести деятельность Мжпромбанка в законное русло, так как прежнее руководство банка совершало экономические преступления» (рукописный текст приговора, лист 18(оборот).
Далее в приговоре цитируются показания Перцева и указано с его слов:
«...ни о каких преступных планах в отношении Лобарева он не знал» (рукописный текст приговора, лист 19(оборот).

Полностью игнорировав указанные доводы подсудимого в свою защиту, суд указал:
«Доводы подсудимого Перцева о своей неосведомленности о плане захвата банка, не участии в этом и непричастности к проходу в банк Гайдукова 15 февраля и прибытии им Перцевым в банк лишь вечером для проверки охраны, опровергаются протоколом собрания 14 февраля о введении одного из соучастников преступной группы Перцева в состав наблюдательного совета Межпромбанка, личным участием Перцева на этом собрании, свергающим руководство банка; показаниями свидетелей Толоконникова, Каверина и Поплавского о том, что Усачев, пропускающий в банк Гайдукова с группой находящихся с ним людей, ссылался на распоряжение Перцева; показаниями свидетеля Каретко о том, что в 16 часов 15 февраля пройдя в банк, он увидел в кабинете Лобарева- Гайдукова, Перцева и еще нескольких лиц, которые объявили ему о новом председателе наблюдательного совета банка Гайдукове, при этом Гайдуков и Перцев требовали у него банковские документы и Перцев при этом вел себя таким образом, что он даже воспринял Перцева за нового председателя правления банка.
При этом суд учитывает, что на предварительном следствии Перцев не отрицал тех обстоятельств, что посещая банк 15 и 18 февраля он обсуждал вопрос с Димитровым о назначении нового председателя правления банка Чунихиной и что он Перцев подписывал протокол наблюдательного совета об увольнении Ильина и назначении Чунихиной.
Доводы Перцева о том, что он не требовал у Лобарева половину его имущества, а лично присутствовал при встрече в ресторане Мэй Хуа 18.02 с Гайдуковым, Левицким и Лобаревым лишь для того, чтобы разобраться с кем поддерживать отношения, суд находит крайне несостоятельными в свете показаний потерпевшего, свидетеля Крылова и Королько о том, что Перцев является активным участником разговора о требованиях половины имущества Лобарева, и являясь при этом ярко выраженным действующим лицом, послал официантку за бумагой для написания соглашения;
Суд находит несостоятельной эту версию Перцева и в свете тех установленных судом обстоятельств, что на момент этой встречи у возглавляемой Перцевым охранной фирмы был заключен договор об охране Межпромбанка, кроме того, факт свержения соучастниками преступной группы Лобарева с председателя наблюдательного совета банка 14 февраля и возведение Гайдукова на пост председателя наблюдательного совета, а Перцева в состав членов этого совета, свидетельствует об абсурдности версии Перцева решать с Лобаревым 18 февраля вопросы охраны банка.
Доводы Перцева о том, что он не имел отношения к требованию у Лобарева 300 тыс. долларов США опровергается вещественными доказательствами 2-мя микрокассетами с записью разговора Лобарева и посредника Захарова, свидетельствующими о причастности Перцева к такому требованию» (рукописный лист приговора 109(оборот)-111(оборот).

Причем, суд не только никоим образом не опроверг в приговоре указанные доводы Перцева о совершаемых в банке преступлениях и его стремлении пресечь эти преступления, а также ввести деятельность банка в законное русло, но и безосновательно отказал в удовлетворении ходатайства защиты об истребовании и приобщении к материалам уголовного дела указанного Перцевым А.А. секретного ответа Службы внешней разведки Российской Федерации, информация о котором имелась в материалах уголовного дела, о чем Перцев сообщил суду в своих показаниях.
В этой связи не исключено, что в СВР РФ действительно имеются подтвержденные сведения о совершении Лобаревым и его окружением экономических преступлений в банке с нанесением ущерба как акционерам, так и государству, что только дополнительно подтвердило бы достоверность показаний Перцева о мотивах своих действий, а также оправданность участия Перцева А.А. в собрании по отстранении Лобарева от руководства банком из желания ввести деятельность банка в законное русло.

Как видно из материалов уголовного дела, изложенные данные о совершении Лобаревым преступлений, из-за которых надо было прекращать его банковскую деятельность, не опровергнуты процессуальными решениями правоохранительных органов, что также оставлено без какого-либо внимания со стороны вынесшего обвинительный приговор суда.
В частности, расследовавший настоящее дело следователь преждевременно, необоснованно и незаконно отказал в возбуждении уголовного дела за отсутствием в действиях Лобарева С.В. состава преступления (том 10, л.д.78-79)..
Необоснованным такое решение является потому, что в его описательно-мотивировочной части
- не фигурирует оценка данных Гайдукова С.В., переданных Левицким Ю.В. в Службу внешней разведки РФ;
- не фигурирует не только секретный ответ СВР РФ на запрос следователя о реализации полученной от Левицкого Ю.В. информации, но и документы этой реализации;
- отсутствует анализ и оценка имеющихся в деле объяснений Гайдукова С.В. и Левицкого Ю.В. по поводу имевшихся преступлений со стороны Лобарева С.В. и его окружения.
В этой связи не исключено, что акты инспекционных проверок, проведенных подразделением Центрального банка РФ (том 11, л.д.190-265), а также аудиторской компанией, на которые сослался следователь в упомянутом постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела (том 10, л.д.78-79), не отражали действительного положения дел с соблюдением закона в АКБ «Межпромбанк», а потому не могли быть положены в основу процессуального решения об отказе в возбуждении уголовного дела (что и сделал следователь), как достоверные доказательства отсутствия в действиях Лобарева С.В. составов указанных преступлений.
Вывод о невозможности использования акта инспекционной проверки в качестве доброкачественного доказательства отсутствия в деятельности отдельных лиц банка экономических преступлений, согласуется и с мнением самих лиц из Центрального Банка России, инспектировавших «Межпромбанк». В частности, как отмечено проверяющими в самом Акте инспекционной проверки АКБ «Межпромбанк», начатой 25.06.2001 г. и завершенной 24.07.2001 г., «Согласно Инструкции ЦБ РФ №34 от 19.02.96г. инспекционные проверки не выполняют задач и не заменяют аудиторских проверок, а также документальных ревизий, назначаемых компетентными органами для сбора доказательств по находящимся в их производстве уголовным, административным, гражданским и иным делам» (том 11, л.д.265).
Ничего не давали с точки зрения решения вопроса о наличии-отсутствии в действиях состава преступления- «отмывания» денег и Акт инспекционной проверки АКБ «Межпромбанк», начатой работниками ЦБ РФ 24.06.2002 и завершенной 28.06.2002 года, а также аудиторское заключение №02-26-04-02, подготовленное по итогам деятельности за 2001 год (том 11, л.д.270-276).
Как видно из акта инспекционной проверки, проведенной на основании Поручения Отделения №2 Московского главного территориального управления Центрального Банка Российской Федерации от 24.06.2002 года, в нем отмечена только разработка в указанном АКБ мероприятий по соблюдению Федерального закона «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем» от 07.08.2001 № 115-ФЗ, начиная с 18 января 2002 года, когда на расширенном заседании Правления Банка было принято решение об организации деятельности банка в целях соблюдения требований указанного федерального закона.
Никакой проверке период, предшествовавший 18.01.2002 года, не охватывался.
Более того, как отражено проверяющими в самом акте, «Согласно Инструкции Банка России от 19.02.1996 №34 инспекционные проверки не выполняют задач и не заменяют аудиторских проверок, а также документальных ревизий, назначаемых компетентными органами для сбора доказательств по находящимся в их производстве уголовным, административным, гражданским и иным делам» (том 11, л.д.279-284).
В пункте 5 указанного аудиторского заключения проверяющие также отметили:
«Следует отметить, что цель проведенного нами аудита не состояла в том, чтобы выразить мнение об общей деятельности Банка, а проделанная в процессе аудита работа не означает проведения полной и всеобъемлющей проверки деятельности Банка по этим вопросам с целью выявления всех возможных недостатков во всех соответствующих областях.
Также цель проведенного нами аудита бухгалтерской отчетности не состояла в том, чтобы выразить мнение о полном соответствии деятельности Банка законодательству. Поэтому такое мнение мы не высказываем» (том 11, л.д.273).
В пункте 6.4. этого же аудиторского заключения указано:
«Проделанная в процессе аудита работа не означает проведения полной и всеобъемлющей проверки системы внутреннего контроля Банка с целью выявления всех возможных недостатков» (том 11, л.д. 274).
Уклонились от принятия процессуального решения по поступившему в аппарат Полномочного представителя Президента РФ заявлению Гайдукова, Димитрова и Левицкого о совершенных преступлениях и налоговые органы.
В частности, в заявлении указанных лиц господину Полтавченко, утверждалось о сокрытии доходов с целью ухода от налогов. В соответствии со ст.126 УПК РСФСР дела об этих преступлениях были подследственны следователям федеральных органов налоговой полиции.
С учетом указанных законных требований Заместитель полномочного представителя Президента Российской Федерации в Центральном федеральном округе и направил заместителю директора ФСНП России- начальнику Главного управления по Центральному федеральному округу указанное письмо, подписанное от имени Гайдукова, Димитрова и Левицкого, указав при этом, что оно направляется для рассмотрения и организации проверки, а также сообщения о результатах авторам обращения и Полномочному представителю Президента РФ (том 12, л.д.76).
Вопреки требованиям ст.109 УПК РСФСР никакого процессуального решения о возбуждении уголовного дела или об отказе в таковом, по заявлению о совершенном преступлении в органах налоговой полиции принято не было.
Более того, заместитель директора- начальник Главного управления Федеральной службы налоговой полиции Российской Федерации по Центральному федеральному округу В.И.Сенин, сообщив Полномочному представителю Президента РФ о том, что «информация принята к сведению и будет использована в оперативно-служебной деятельности Главного управления ФСПН России по ЦФО», исказил содержание указанного коллективного заявления, написав в письме Полномочному представителю Президента РФ о том, будто в обращении акционеров-пайщиков содержалась информация «о возможных нарушениях действующих нормативных актов Центрального Банка Российской Федерации, уголовного и налогового законодательства» (том 12, л.д.78).
На самом же деле в указанном письменном заявлении утверждалось о состоявшемся нарушении указанного законодательства, а не о каком-то там «возможном» его нарушении (том 12, л.д.77), о чем и показал Гайдуков в суде 13 мая 2003 года на вопрос защитника Назарова О.В. Вот и надо было проверять заявление о состоявшемся нарушении и принимать в установленный законом срок решение о возбуждении уголовного дела или об отказе в таковом, а не вводить высокое должностное лицо в заблуждение относительно действительного содержания письма, адресованного Полтавченко от имени акционеров «Межпромбанка» Гайдукова, Димитрова и Левицкого.
Суд не учел все эти обстоятельства в приговоре, между тем обязан был это сделать в соответствии с требованиями пункта 4 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации №1 от 29 апреля 1996 года «О судебном приговоре», согласно которому,
« ...обвинительный приговор
не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при
условии, если в ходе судебного разбирательства виновность
подсудимого в совершении преступления доказана. В связи с этим
судам надлежит исходить из того, что обвинительный приговор должен
быть постановлен на достоверных доказательствах, когда по делу
исследованы все возникшие версии, а имеющиеся противоречия
выяснены и оценены».
В этой связи не исключено, что в Службе внешней разведки Российской Федерации имеются сведения и документы, полностью подтверждающие упомянутые данные об экономических преступлениях, совершенных Лобаревым С.В. и его окружением, нанесших ущерб акционерам, а также экономическим интересам Российской Федерации. Между тем, эти данные могли лишь подтвердить утверждение подсудимых, в том числе и Перцева, об оговоре их Лобаревым с целью уйти самому от ответственности за совершение особо тяжких преступлений.

Не учел суд в приговоре подтвержденные другими доказательствами показания Перцева также том, что у него и без указанных решений правоохранительных органов имелись все основания считать исходящие от Гайдукова и Лобарева сведения о совершенных Лобаревым в банке преступлениях соответствующими действительности.

Как показал Перцев в суде:
«У меня не было оснований не доверять исходящим от Гайдукова и Димитрова данным об имевшихся со стороны руководства банка нарушениях и даже преступлениях.
Напротив, с учетом знакомой мне личности Гайдукова, как старшего офицера запаса и бывшего сотрудника КГБ, а также сотрудника «Межпробманка», отвечавшего за безопасность этого банка, о чем я достоверно знал, эти сведения, как я считаю, имели все основания быть воспринятыми мной в качестве соответствующих фактическим обстоятельствам. Причем, о соответствии этих сведений фактическим обстоятельствам для меня свидетельствовало не просто устное оповещение Гайдуковым о допускавшихся в банке преступлениях, но и подготовка последним письма по этому поводу на имя Представителя Президента РФ в Центральном федеральном округе Полтавченко, что для меня, как для лица, имеющего высшее юридическое образование, не могло не свидетельствовать о принципиально возможной уголовной ответственности изготовителя и подписантов письма в случае заведомой ложности доноса о совершенных преступлениях. То есть и сам факт подготовки письма давал мне основания считать изложенную в нем информацию соответствующей действительности, так как иначе бы это письмо не имело смысла подписывать и направлять, поскольку можно было самому попасть под уголовную ответственность по причине заведомо ложного доноса. И ничего при этом не добиться в смысле привлечения к такой ответственности Лобарева и его окружения.
Что касается второго подписанта письма Полтавченко- Димитрова, то ему не верить оснований у меня не было, поскольку я его очень уважал и ему полностью доверял. Димитров дружит с губернатором Тулеевым, Председателем комитета Госдумы по обороне Николаевым, является помощником представителя Совета Федерации, имеет хороший устойчивый бизнес. И я думал и продолжаю думать, что он не мог ставить под удар свой бизнес, свое положение и авторитет тех людей, с которыми он дружит. Поэтому я голосовал за переизбрание Наблюдательного совета банка, на основании фактов, изложенных в этом письме».

Эти показания Перцева, в том числе и об имевшихся сведениях о совершении в банке преступлений Лобаревым и его окружением, подтверждены и другими доказательствами.
Подсудимый Левицкий Ю.В. также показал в суде, что передал сотруднику СВР РФ Забрусскому материалы о преступлениях в банке, о выводе Лобаревым денежных средств зарубеж, поскольку Забрусский сказал ему, что в функции управления, где он служит, входит поиск выведенных незаконно за рубеж денежных средств. Эти показания подтвердил на предварительном следствии и полковник СВР РФ Забрусский С.М., чьи показания были оглашены в судебном заседании и признаны сулом достоверными (том 6, л.д.190-191).
Об основательности утверждения Перцева о наличии у него именно такой цели действий в отношении отстранения руководства банка, свидетельствует также содержание документов, изготовленных задолго до возбуждения уголовного дела и не в связи с ним, а именно:
-оглашенного на собрании 14 февраля 2002 года и в суде, датированного декабрем 2001 года, подписанного акционерами Гайдуковым, Димитровым, а также поступившего к адресату письма на имя Полномочного представителя Президента Российской Федерации по Центральному Федеральному округу Полтавченко Г.С. следующего содержания:
«Обращаются к Вам акционеры и пайщики КБ «Межотраслевой промышленный банк» и «Маркетинг банк», относящихся к группе «В», устойчиво работающих на Российском финансовом рынке уже на протяжении 7 лет.
Последнее время в деятельности указанных тесно связанных между собой банков объективно отмечаются нарушения действующих нормативных актов ЦБ, уголовного и налогового законодательства.
Так, в частности, проводятся операции по транзиту денежных средств за рубеж с целью отмывания денег, обналичивание с использованием «левых технических фирм», сокрытие...доходов с целью ухода от налогов.
В настоящее время волевым решением Председателя Наблюдательного Совета обеих банков акционеры и пайщики не допускаются к процессу контроля, управления и работы указанных структур.
Просим Вас оказать содействие в принятии мер по проверке деятельности данных КБ с целью прекращения оттока капиталов за рубеж и сохранения денег вкладчиков» (том 12, л.д.73,77);
-оглашенного в суде протокола №1 от 14 февраля 2002 года внеочередного общего собрания Акционерного коммерческого банка «Межотраслевой промышленный банк» (открытое акционерное общество), на котором Гайдуков С.В. докладывал собранию:
«В деятельности руководства АКБ «Межотраслевой промышленный банк», в том числе и председателя Наблюдательного Совета банка отмечаются нарушения действующего законодательства Российской Федерации, нормативных документов Банка России. В частности с целью ухода от налогооблажения скрываются реальные доходы, для отмывания денег они переводятся за рубеж, с использованием подставных фирм происходит обналичивание денежных средств, акционеры практически лишены возможности контролировать работу руководящих органов банка, акционеров не извещают о проведении собраний акционеров.
Учитывая сложившуюся ситуацию, группа акционеров обратилась с письмом к Полномочному представителю Президента Российской Федерации Полтавченко Г.С. с просьбой пресечь преступления и привлечь к ответственности недобросовестных работников банка
...С целью оздоровления экономической ситуации в банке назрела необходимость принять
решение о досрочном прекращении полномочий Наблюдательного Совета АКБ «Межпромбанк» в соответствии со ст.66 ФЗ «Об акционерных обществах и ст.ст.58,63 Устава банка» (том 3, л.д.116).

Свидетель Тарасов И.Г., чьи показания были оглашены в суде, будучи допрошен 18 апреля 2002 года следователем Кисловым, также показал о наличии письма на имя представителя Президента РФ Полтавченко «о злоупотреблениях в «Межпромбанке» (том 2, л.д.147).
Таким образом, участие акционера и бывшего сотрудника спецслужб Перцева А.А. в собрании акционеров, направленном против Лобарева С.В. и его окружения, было правомерным, основательным и логически оправданным. И было обусловлено не каким-то там сговором на совершение вымогательства, наличие которого в своих действиях Перцев А.А. отрицал, а стремлением пресечения совершения в банке преступлений.

В этой связи выводы суда в приговоре о том, будто Перцев А.А., участвуя в проведении 14 февраля 2002 года собрания акционеров, знал о поддельности доверенностей и незаконности собрания, а также делал это «для демонстрации Лобареву своих возможностей», «чтобы окончательно убедить его в реальности высказанных Гайдуковым угроз, подавить волю потерпевшего к сопротивлению и принудить к передаче им требуемого», не соответствует фактическим обстоятельствам, установленным судом первой инстанции, вследствие оставления судом без учета обстоятельств, которые могли существенно повлиять на выводы суда в оценке субъективных устремлений этого лица.

При таких обстоятельствах оставления судом в приговоре без какого-либо внимания доводов Перцева о действительных мотивах его участия в собрании акционеров, на котором было принято решение об отстранении Лобарева от руководства банком, нельзя признать соответствующим фактическим обстоятельствам дела утверждение суда в приговоре (рукописный лист приговора 115, оборот) и о том, что суд-де, «находит показания подсудимых, отрицающих свою вину и все их доводы», свидетельствующими «о стремлении избежать ответственности за содеянное и анализируя доказательственную базу суд приходит к выводу о доказанности их вины в квалифицированном вымогательстве...».
В действительности, как это видно из содержания приговора, не все доводы подсудимого Перцева А.А.были учтены и оценены судом в приговоре.

Более того, при таких неучтенных судом обстоятельствах получения Перцевым информации о совершении в банке преступлений Лобаревым и его окружением, суд не учел, что даже при условии осведомленности Перцева А.А. о поддельности доверенностей акционеров при решении вопроса об отстранении Лобарева от власти, а также с учетом того, что правоохранительные органы не приняли должных мер по пресечению преступлений по имевшимся заявлениям о них, поступившим туда задолго до собрания от 14 февраля 2002 года, отстранение Лобарева по указанным мотивам на упомянутом собрании нельзя не признать совершенным в состоянии крайней необходимости, что в данном случае вообще исключает уголовную ответственность в соответствии с частью 1 статьи 39 УК РФ, согласно которой
Не является преступлением причинение вреда охраняемым
уголовным законом интересам в состоянии крайней необходимости, то
есть для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности
и правам данного лица или иных лиц, охраняемым законом интересам
общества или государства, если эта опасность не могла быть
устранена иными средствами и при этом не было допущено превышения
пределов крайней необходимости.
По данному делу не исключено, что, пользуясь попустительством правоохранительных органов и суда, вынесшего неправосудный приговор в отношении Перцева и других на основе заведо ложного оговора Лобаревым и зависимых от него лиц, Лобарев и его окружение и в настоящее время продолжают совершать преступления и наносить ущерб не только акционерам, среди которых находится и Перцев, но и экономическим интересам государства. При таких обстоятельствах отстранение Лобарева от руководства банком с целью пресечения совершениям им особо тяжких преступлений, даже с помощью поддельных доверенностей акционеров, являлось безусловным благом, а не преступлением.
Реабилитирующее Перцева А.А. решение в виде прекращения дела производством за отсутствием в его действиях состава преступления должно быть в данном случае принято и в связи с конституционным принципом необходимости толкования всех сомнений в пользу подсудимого, поскольку в суде первой инстанции не представлялось возможным устранить эти сомнения о совершении преступлений Лобаревым и его окружением как до вмененных Перцеву действий, так и в настоящее время. Не может сделать этого и кассационная инстанция (института возвращения дела на новое расследование с целью восполнения пробелов предварительного следствия, как известно, более не существует).

С учетом изложенного, утверждение суда в приговоре о том, что суд «оценивая показания подсудимых, отрицающих свою вину, ...принимает во внимание всю совокупность доказательственной базы» (рукописный лист приговора 107), не соответствует фактическим обстоятельствам.

При таких обстоятельствах, когда судом игнорированы и никоим образом не оценены доводы Перцева о том, что он, как акционер банка, действовал в отношении Лобарева из желания пресечь преступления со стороны последнего и ввести деятельность банка в законное русло, не могут быть признано соответствующим фактическим обстоятельствам утверждение суда в приговоре и о том, что Перцев с декабря 2001 года действовал в сговоре с Левицким и Гайдуковым со сторогим распределением ролей с целью незаконного завладения половиной имущества Лобарева, а также с преступной целью взять в свое управление ОАО АКБ «Межпромбанк».
Если бы суд учел приведенные обстоятельства, то это могло существенно повлиять на выводы суда о субъективной направленности умысла Перцева А.А.

Если же вести речь о вмененной роли Перцеву в якобы имевшемся преступном сговоре, заключавшейся по мнению суда, в том, что Перцев, якобы
«... как руководитель осуществлявшего охрану ОАО АКБ «Межпромбанк» ЧОП КВАНТ-В, должен был обеспечить в нужный момент беспрепятственное проникновение в помещение банка участников операции, исключив при этом доступ законного руководства этого учреждения, блокирования его сотрудников и средств связи для лишения их возможности сообщить в правоохранительные органы»,
то Перцеву, судом не вменены какие-либо действия, которые могли бы быть осуществлены во исполнение плана в этой части (в ходе предварительного следствия Перцеву и остальным фигурантам вменялись признанные следователем преступными действия в банке 15 февраля 2002 года, однако суд отказался в приговоре от вменения этих действий Перцеву и другим, оправдав их в мошенничестве и не усмотрев в этих действиях объективную сторону вымогательства).
Кроме того, если говорить об изъятой у Гайдукова схеме, в которой якобы и значится указанная роль Перцева, то в деле нет и в приговоре не приведены доказательства, что эта схема разрабатывалась с участием Перцева.
Более того, судом никоим образом не опровергнуты показания Гайдукова о том, что эта схема не имела отношения к вмененным преступным целям.
Вместо анализа и оценки этих показаний Гайдукова в приговоре с приведением мотивов, по которым суд не согласился с доводами подсудимого, суд лишь указал в приговоре, что
«Доводы подсудимого Гайдукова о том, что схемы относятся к каким-то другим обстоятельствам, выглядят несостоятельными» (рукописный лист приговора 82).
Суд не указал в приговоре, о каких конкретно обстоятельствах вел речь Гайдуков и по каким конкретно мотивам его доводы по этому вопросу «выглядят», по мнению суда, «несостоятельными».
Кроме того, формируя указанные необоснованные выводы, суд не учел, что заложенные в схему действия, соответствовали и цели пресечения действий преступников в лице Лобарева и его окружения, а также введения деятельности банка в законное русло. Именно об этой цели своих действий и показывал последовательно как на следствии, так и в суде Перцев А.А., однако эти его доводы были игнорированы судом.
Поскольку суд не учел указанные доводы подсудимого Перцева о действительных общественно полезных целях своих действий, никоим образом не опроверг пояснения подсудимого Гайдукова не о преступных, а иных, общественно полезных, целях составления им плана-схемы; а также то обстоятельство, что заложенные в схему мероприятия логически действительно соответствовали задаче пресечения действий преступников в банке и введению деятельности банка в законное русло, утверждения суда в приговоре о том, что рукописные записи и план-схемы Гайдукова
«свидетельствовали об истинной цели захвата руководства над межпромбанком для устрашения потерпевшего Лобарева и подавления сопротивления последнего в конечной преследуемой Гайдуковым и его соучастниками цели- вымогательстве» (рукописный лист приговора 113 (оборот),114),
не соответствует фактическим обстоятельствам дела.
Более того цель «устрашения» Лобарева, ни Перцеву, ни остальным фигурантам дела, попросту не вменялась в стадии досудебной подготовки дела, и является чистой неправомерной выдумкой суда, неправомерно принявшего сторону обвинения.

Мало того, что суд, формируя свои выводы о мотивах и целях действий Перцева А.А., не учитывал вышеприведенные доводы подсудимого, но и принял в качестве доказательств якобы имевших место иных указанных в приговоре целей действий Перцева А.А. в составе якобы имевшейся организованной группы, доказательства, которые не имели отношения к этому предмету доказывания субъективной стороны вмененного преступления.
Такой способ доказывания равнозначен тому, что факт обращения Земли вокруг Солнца доказывался бы неким субъектом тем негодным для такого предмета доказывания обстоятельством, что Перцев ...юрист.
В частности, суд в рукописном листе приговора 51 указал:
«Попытка захвата управления «Межпромбанком» подсудимыми как демонстрация потерпевшему Лобареву своих возможностей и реальности угроз, направленная на подавление воли потерпевшего к сопротивлению и принуждение к передаче требуемого подтверждается нижеприведенными судом показаниями свидетелей, помимо вышеприведенных показаний свидетеля Ильина».
А далее, под этой рубрикой, в приговоре, на рукописном листе 51 (оборот) и далее, до рукописного листа приговора 60, приводятся показания:
-свидетелей подтвердивших, что доверенности на собрание 14 февраля 2002 года они Гайдукову не давали и на собрание не приглашались;
-нотариусов, которые заверяли копии доверенностей;
-свидетеля Толоконникова, который показывал об обстоятельствах 15 февраля, о том, что Усачев ссылался на Перцева, как на лицо, которое якобы дало указание пропустить Гайдукова (действия 15 февраля Перцеву суд не вменил, и по этим действиям его оправдал);
-свидетелей Поплавского, Каверина, Прокофьевой, Кривцова, Ковальчук, которые также показывали о событиях 15 февраля (действия в эту дату Перцеву судом не вменялись);
-свидетеля Тарасова, который показывал об обстоятельствах проведения собрания 14 февраля 2002 года, а также об обстоятельствах его нахождения в банке 15 и 18 февраля 2002 года;
-свидетеля Чунихиной об обстоятельствах ее привлечения к работе в Межпромбанке вместо Ильина;
-свидетеля Озерова по обстоятельствам подбора им по поручению Захарова кандидатуры Чунихиной.
Между тем, никто из указанных свидетелей, включая Ильина, не подтвердил наличие указанных целей в действиях Перцева.
Более того, суд, положив показания этих свидетелей в основу обвинительного приговора в части якобы подтверждающих преступный умысел Перцева А.А., не учел, что обстоятельства, о которых показывали названные лица, в равной степени могли быть осуществлением цели пресечения в банке преступления Лобаревым и его окружением, включая Ильина, путем отстранения их от руководства банком, а также введения деятельности банка в законное русло путем получения руководства этим банком, но уже без Лобарева и Ильина.
Именно об указанных благих намерениях своего участия в собрании акционеров 14 февраля 2002 года и показал Перцев, однако суд не принял во внимание и никоим образом не оценил в приговоре эти его соответствующие другим доказательствам показания, а принял во внимание доказательства, не имеющие отношения к доказыванию мотивов и целей действий осужденных.

Не подтверждался вывод суда о том, что Перцев А.А. действовал для «демонстрации потерпевшему Лобареву своих возможностей и реальности угроз, направленных на подавление воли потерпевшего к сопротивлению и принуждению к передаче требуемого», и другими перечисленными в приговоре документами, поскольку и эти перечисленные судом в приговоре доказательства не исключали действий Перцева с общественно полезными целями, о которых он показывал как на следствии, так и в суде, и которые не были учтены судом при вынесении приговора.

Таким образом, суд, вынося приговор, нарушил правила оценки доказательств, установленные статьей 88 УПК РФ, а именно- использовал при установлении субъективной стороны вмененного Перцеву А.А. преступления не относимые к предмету доказывания сведения. И с другой стороны, не учел и не дал никакой оценки доказательствам, относимым к установлению характера и направленности умысла Перцева А.А. на совершение вмененных ему действий.
7. О неправильном вменении Перцеву квалифицирующего признака неоднократности.
Даже если бы вмененные Перцеву действия, квалифицированные судом как вымогательские, были доказаны в установленном законом порядке, вменение судом квалифицирующего признака неоднократности ко всем вмененным ему действиям, являлось неправильным.
Как указал суд в приговоре (рукописный лист приговора 121),
«органы предварительного следствия, квалифицируя действия каждого подсудимого в вымогательстве, дают отдельную квалификацию по каждому эпизоду их действий, вместе с тем, вмененный в вину каждому подсудимому квалифицирующий признак неоднократности полностью охватывает действия подсудимых по каждому эпизоду вымогательства и не требует дополнительной квалификации».
Такое применение судом уголовного закона является неправильным, поскольку органы предварительного следствия квалифицирующий признак неоднократности применили не ко всем вмененным Перцеву действиям, а только к тем, которые якобы имели место 18 и 26 марта 2002 года, но не ранее. По действиям, якобы совершенным до указанных дат, признак неоднократности органами предварительного следствия Перцеву не вменялся, а потому и суд не вправе был в соответствии со ст.382 УПК РФ применить этот признак к остальным вмененным ему действиям и ухудшить тем самым положение подсудимого.
8. Приговор суда подлежит отмене и в виду нарушения закона в стадии досудебного производства по делу.
При вынесении обвинительного приговора суд не учел ряд нарушений на предварительном следствии закона, которые препятствовали вынесению какого-либо обвинительного приговора.
8.1. В частности, суд не учел, что само «мелкое» по масштабам государства уголовное дело было принято к производству высшим следственным органом страны- Следственным комитетом при МВД РФ незаконно, с нарушением приказа Министра внутренних дел, что и дает основания, наряду с прочими допущенными по данному делу нарушениями закона со стороны следователей и прокуроров, утверждать о так называемом «заказном» характере дела, когда конкуренты в бизнесе устраняются руками правоохранительных органов и судов в результате оговора партнером, при явном нежелании правоохранителей и суда учитывать аргументы защиты и соблюдать требования закона, направленные на защиту интересов привлекаемых к уголовной ответственности лиц; когда за расследование мелких для масшатабов Следственного комитета при МВД РФ уголовных дел, берутся следователи по особо важным делам этого комитета, да еще и при руководстве следственной-оперативной группой, как и случилось по данному уголовно делу.
Настоящее уголовное дело возбуждено 29 марта 2002 года по п.п. «а» и «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ следователем по особо важным делам Следственного комитета при МВД РФ Корытовым В.В. и в этот же день принято им к своему производству.
Между тем в соответствии со статьей 3 УПК РСФСР следователь обязан был возбудить уголовное дело в пределах своей компетенции.
При этом не было учтено, что компетенция следователя органов внутренних дел, наряду с законом, устанавливается приказами Министра внутренних дел России, которые, не отменяя действие закона, лишь определяют порядок и правила выполнения следователем в рамках закона своих обязанностей и осуществления правомочий. Этим приказам следователь органов внутренних дел обязан подчиняться.
В данном же случае действия следователя по возбуждению дела и принятию его к производству были незаконными, поскольку осуществлены вопреки приказу МВД России.
Предусматривавшаяся ст. 129 УПК РСФСР обязанность следователя немедленно приступить к производству следствия по возбужденному им или переданному ему делу, ограничивалась требованиями подследственности, указанными в ст. 126 УПК РСФСР, согласно которой следователи того или иного государственного органа вправе были расследовать только дела о тех преступлениях, которые им подследственны в соответствии с уголовно-процессуальным законом. Кроме того, следователи органов внутренних дел, к которым относится и следователь Корытов В.В., обязаны также подчиняться в своей процессуальной деятельности и установленным требованиям служебной дисциплины.
Являясь должностным лицом органов внутренних дел, следователь в данном случае проходил службу в органе государственной власти (Следственном комитете при МВД РФ), объем полномочий которого в рамках норм уголовно-процессуального законодательства, а также штатная численность и финансирование, определяются высшим должностным лицом - Министром внутренних дел РФ, подчиненным которого следователь являлся, а также приказам которого по закону обязан подчиняться.
В соответствии со ст. 34 Положения о службе в органах внутренних дел Российской Федерации, утвержденного Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 23 декабря 1992 г. № 4202-1 (в ред. Указа Президента РФ от 24.12.93 №2288), «служебная дисциплина в органах внутренних дел означает соблюдение сотрудниками органов внутренних дел установленных законодательствам Российской Федерации, Присягой, контрактом о службе, а также приказами Министра внутренних дел Российской Федерации, прямых начальников порядка и правил при выполнении возложенных на них обязанностей и осуществлении имеющихся у них правомочий».
Согласно п. 10 Положения об органах предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 23 ноября 1998 г. № 1422 (в ред. Указа Президента РФ от 24.11.2000 № 1937), «органы предварительного следствия возглавляет Следственный комитет, положение о котором утверждается Министром внутренних дел Российской Федерации».
В пунктах №№№19.,19.9, действующего и опубликованного Приложения 1 к Приказу МВД России от 4 января 1999 г. № 1, которое называется «Положение о Следственном комитете при Министерстве внутренних дел Российской Федерации» (в ред. Приказа МВД РФ от 10.02.2001 № 140), сказано:
«В целях решения возложенных на него задач Следственный комитет осуществляет следующие основные функции;
. . . Организует производство непосредственного расследования наиболее сложных, носящих межрегиональный и международный характер организованных преступлении».
Как следует из имеющейся в материалах уголовного дела копии постановления следователя о возбуждении дела и принятии его к производству, дело Гайдукова, Левицкого и Перцева не относилось к указанной категории дел, подследственных непосредственно СК при МВД России в соответствии с приказом Министра внутренних дел России. Никаких иных документов, которые подтверждали бы правомерность принятия дела к производству именно следователем Следственного комитета при МВД РФ, суду органами предварительного следствия и прокуратуры не представлено.
При указанных обстоятельствах такое дело должно было расследоваться территориальным следственным подразделением органов внутренних дел, а не СК при МВД России.
В этой связи принятие дела к непосредственному производству следователем СК при МВД России является необоснованным, что не было учтено судом.
При таких обстоятельствах следователь по особо важным делам СК при МВД РФ, майор юстиции Корытов В.В., не вправе был принимать это дело к своему производству, а обязан был применить ст.114 УПК РСФСР и направить полученное заявление и проверочные материалы, не возбуждая уголовное дело, по подследственности в территориальный орган МВД, поскольку СК при МВД РФ, как это видно, ограничен Министром внутренних дел России в круге дел, которые непосредственно этим Комитетом могут расследоваться.
Принятием следователем по особо важным делам СК при МВД РФ, майором юстиции Корытовым В.В., указанного уголовного дела к своему производству, таким образом, было совершено должностное правонарушение - нарушена служебная дисциплина, выражающаяся в несоблюдении приказа Министра внутренних дел России, которым определен порядок и правила при выполнении возложенных на следователей СК при МВД России обязанностей и осуществлении имеющихся у них правомочий.
Другими словами, действия следователя Корытова В. В. по принятию указанного уголовного дела к своему производству были незаконными, что также не учел суд при вынесении приговора.
Под незаконными действиями должностного лица Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своем постановлении, например, от 10 февраля 2000 года №6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе», признает неправомерные действия, которые не вытекали из его служебных полномочий или совершались вопреки интересам службы, а также действия, содержащие в себе признаки преступления либо иного правонарушения.
Нарушение сотрудником органов внутренних дел, каковым и являлся следователь Корытов В.В., требований приказа Министра внутренних дел России, квалифицируется как правонарушение в виде дисциплинарного проступка- нарушения служебной дисциплины, поскольку приказы издаются для того, чтобы они исполнялись всеми подчиненными, а не игнорировались ими.
Незаконное и необоснованное принятие дела к производству следователем СК при МВД РФ породило незаконное производство по нему следственных действий, а также отрицательные для Перцева А.А. незаконные последствия: он был задержан и арестован в качестве обвиняемого, а затем и осужден судом как уголовный преступник к длительному сроку лишения свободы.
Между тем, если бы следователь Корытов В.В., как и положено, направил в соответствии со ст.114 УПК РСФСР материалы проверки следователю территориального органа внутренних дел без возбуждения уголовного дела, руководствуясь при этом уголовно-процессуальным законом и указанным приказом Министра внутренних дел России, которым не ущемлялась процессуальная самостоятельность следователя, а лишь правомерно определялись порядок и правила при выполнении возложенных на него обязанностей и осуществлении имеющихся у него правомочий, то не исключено, что следователь, получивший материалы в соответствии со ст.114 УПК РСФСР, правомерно отказал бы в возбуждении уголовного дела за отсутствием в действиях фигурантов состава преступления. При этом ни Перцев, ни остальные фигуранты дела не претерпели бы тех ущемлений своих прав и интересов, которые имеют место в настоящее время.
Как видно из приговора, суд не учел эти обстоятельства, хотя о них говорилось в имеющемся в деле письменном ходатайстве защитника Назарова О.В. о признании доказательств не имеющими юридической силы, заявленном в подготовительной части судебного заседания, обратиться к аргументам защиты в этой части просил суд защитник Назаров О.В. и при аргументации своих имеющихся в деле письменных предложений суду в порядке части 7 статьи 292 УПК РФ.
Суд не обратил внимания на эти ходатайства несмотря на то, что в соответствии с частью 1 статьи 120 УПК РФ ходатайство может быть заявлено в любой момент производства по уголовному делу, а на суде, соответственно, лежит обязанность рассмотрения ходатайства, в том числе и в рамках вынесенного приговора.
8.2. Не учел суд, вынося обвинительный приговор, и того, что в уголовном деле нет надлежащего постановления о возбуждении уголовного дела, что давало основания для признания всех, без исключения доказательств обвинения, не имеющими юридической силы и препятствовало вынесению какого-либо обвинительного приговора.
Как следует из материалов уголовного дела, первый том которого утрачен, в «восстановленном» томе №1 имеется лишь заверенная следователем копия постановления о возбуждении уголовного дела, которая в дело попала неизвестным путем, поскольку никаких следственных действий с целью получения этого утраченного документа, не проводилось.
Кроме того, как следует из показаний Перцева А.А. в суде,
«я лично видел у своего защитника, адвоката Назарова О.В., письмо Заместителя руководителя Департамента Экономической безопасности-начальника Управления «М» ФСБ РФ В.И.Смирнова от 2 июля 2002 года №8/М/4-738, в котором, наряду с прочими сведениями, сообщалось, что рассматриваемое уголовное дело по обвинению Перцева А.А. и других возбуждено «с санкции Генеральной прокуратуры Российской Федерации». Считаю это дело с самого начала фальсифицированным, поскольку в деле нет постановления о возбуждении уголовного дела, которое было бы «санкционировано Генеральной прокуратурой РФ», как официально указано высокопоставленным должностным лицом ФСБ РФ».
Эти показания Перцева А.А. ничем не опровергнуты, суд безосновательно отказался приобщить указанное письмо к материалам дела, неправомерно посчитав, что оно не имеет отношения к настоящему уголовному делу (оригинал этого письма приобщается защитником к настоящей жалобе). Между тем в имеющейся копии постановления о возбуждении уголовного дела нет никакой санкции Генеральной прокуратуры РФ. Более того, как показал Левицкий Ю.В. в суде 5 мая 2003 года, при оглашении в суде записанного разговора №21, при проводившемся у него обыске присутствовал работник Управления «К» ФСБ РФ Полупанов, который утверждал в разговоре с ним, Левицким, что санкцию на возбуждение уголовного дела дал заместитель Генерального прокурора РФ Колмогоров, а потому-де, как пояснил этот работник ФСБ со слов Левицкого, «мы будем творить, что хотим».
В этой связи, при подтвержденности неопровергнутой информации, полученной из из двух независимых источников, есть основания утверждать, что в деле нет действительного постановления о возбуждении уголовного дела, которое исчезло, не исключено, в результате нежелания должностных лиц Генеральной прокуратуры РФ отвечать за незаконное и необоснованное привлечение фигурантов дела к уголовной ответственности. В этой связи все представленное в суд уголовное дело нельзя признать расследованным законно, и на основе такого уголовного дела невозможно вынесение какого-либо обвинительного приговора.
8.3. Суд, вынося приговор, оставил без внимания и то обстоятельство, что нельзя признать доказательствами обвинения и все иные имеющиеся в «восстановленном» томе №1 документы, как в оригиналах, так и в копиях, в том числе и якобы послужившее поводом для возбуждения уголовного дела заявление Лобарева С.В. о якобы совершенном преступлении.
Имеющиеся в томе №1 документы (как подлинники, так и копии), не могут быть признаны допустимыми доказательствами по следующим основаниям.
8.3.1. Как указано следователем в постановлении о производстве выемки от 17 сентября 2002 года (том 13, л.д.189-190), «11 сентября 2002 года том №1 уголовного дела при не установленных обстоятельствах был утрачен».
С учетом этого, а также поскольку Лобарев С.В. в материалах дела не указан как лицо, причастное к «утрате» тома №1 уголовного дела, логически следует, что у него не могло быть подлинников документов из этого тома (такие подлинники могли бы у него находиться лишь тогда, когда бы он сам их получил по сговору со следователем, убедившись при ознакомлении, что не все имеющиеся документы соответствуют его версии как потерпевшего о совершении Перцевым, Гайдуковым и Левицким вмененных им преступлений).
Кроме того, изъятие каких-либо подлинников нельзя было произвести при выемке, проведенной 25 сентября с 14.00 до 14.25 и потому, что следователь постановил произвести выемку «ксерокопий утраченных материалов уголовного дела №193614, находящихся у Лобарева Сергея Владимировича», а не подлинников.
При таких обстоятельствах изъятие в ходе указанной выемки:
1) заявления (подлинник) Лобарева С.В. без даты, адресованного начальнику
ГУБОП СКМ МВД РФ, якобы принятого в Приемной МВД РФ 22.02.2002 года (том 1, л.д.77-78),
2) заявление (подлинник) Лобарева без даты, адресованного начальнику УБЭП ГУВД г.Москвы (том 1, л.д.81),
3) заявления (подлинник) Лобарева без даты, адресованного начальнику УБЭП ГУВД г.Москвы (том 1, л.д.82),
произведено незаконно, поскольку можно было изымать при выемке только то, что заранее известно, в том числе и где и у кого находится (ст.183 УПК РФ), а также только то, что указано в постановлении о производстве выемки, а именно- ... ксерокопии документов.
С учетом изложенного изъятые указанные подлинники не могут быть допущены к доказыванию в соответствии с ч.2 ст.50 Конституции РФ и ст. 75 УПК РФ, как полученные с нарушением закона. Согласно п.16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации №8 от 31 октября 1995 года «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия», полученными с нарушениями закона признаются те доказательства, при собирании которых нарушен установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок собирания, а также собирание произведено в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами.
В данном случае все так и произошло: изъяты документы, не указанные в постановлении о производстве выемки в то время, когда в соответствии с ч.1 упоминавшейся уже ст. 183 УПК РФ можно изымать в ходе выемки только определенные предметы и документы, имеющие значение для уголовного дела, и если точно известно, где и у кого они находятся.
8.3.2. Суд не учел, что с нарушением этих же законных требований осуществлена выемка и ряда других документов, имеющихся в материалах уголовного дела, поскольку их изъятие в ходе выемки не значится произведенным в соответствии с протоколом выемки.
-В частности, документа, значащегося изъятым в протоколе от 25 сентября 2002 года в ходе выемки, проведенной с 15.00 до 15.30, , а именно: «Распоряжения Ильина от 19.02.02 г. на 1 листе (копия)», в уголовном деле не имеется, а есть другой документ- заверенная заместителем Правления банка копия распоряжения С.В.Лобарева и Ильина Д.В. от 19 февраля 2002 года « В связи с незаконным самозахватом банка» (том 1, л.д.121), который попал в дело непроцессуальным путем, так как не значится изъятым в ходе выемки.
-Документа, значащегося изъятым в протоколе от 25 сентября 2002 года в ходе выемки, проведенной с 15.00 до 15.30, , а именно: «Протокол №2 от 20.02.2002 г. заседания Наблюдательного совета АКБ «Межпромбанк» на 1 листе (копия)», в деле нет, а есть другой документ: заверенная заместителем председателя АКБ «Межпромбанк» копия протокола №2-2002-НС Наблюдательного совета от 20 февраля 2002 года (том 1, л.д.122), которая попала в дело непроцессуальным путем, так как не значится изъятой в ходе выемки.
-Документа, значащегося изъятым в протоколе от 25 сентября 2002 года в ходе выемки, проведенной с 15.00 до 15.30, , а именно: «Копия протокола №1 от 28.02.02 внеочередного общего собрания акционеров АКБ «Межпромбанк» на 11 листах», в деле нет, а есть другой документ: заверенная следователем Корытовым копия протокола №1/2002 внеочередного общего собрания акционеров...», которая попала в дело непроцессуальным путем, так как не значится изъятой в ходе выемки.
-Документа, значащегося изъятым в протоколе от 25 сентября 2002 года в ходе выемки, проведенной с 15.00 до 15.30, а именно: «Копия протокола №4 внеочередного обшего собрания акционеров АКБ «Межпромбанк» от 19.11.2001 г. на 2 листах», в деле нет, а есть другой документ: заверенная заместителем председателя АКБ «Межпромбанк» копия протокола №4/2001 от 19 ноября 2001 года внеочередного общего собрания акционеров (том 1, л.д.144-145), которая попала в дело непроцессуальным путем, так как не значится изъятой в ходе выемки.
-Документа, значащегося изъятым в протоколе от 25 сентября 2002 года в ходе выемки, проведенной с 15.00 до 15.30, а именно: «Копия реестра акционеров АКБ «Межпромбанк» на 9 листах», в деле нет, а есть другой документ: - копия заверенной следователем Корытовым распечатки без названия (том 1, л.д.147-155), которая попала в дело непроцессуальным путем, так как не значится изъятой в ходе выемки.
8.3.3. Не учел суд, что не могли быть допущены к доказыванию и другие документы, изъятые в подлинниках, поскольку при их изъятии, как видно из постановления следователя о выемке от 20 сентября 2002 года (том 13, л.д.195-196) также было допущено фактическое изъятие документов, которые не были указаны в постановлении о производстве выемки.
В частности, как следует из постановления от 20 сентября 2002 года (том 13, л.д.195-196), следователь, перечислив подлежащие изъятию документы, которые якобы находились в томе уголовного дела №1, который, как констатировал следователь в этом же постановлении, 11 сентября 2002 года «при не установленных обстоятельствах был утрачен», указал, что в АКБ «Межпромбанк» находятся... «копии вышеуказанных и иных материалов». Более того, противореча себе и утверждая, что 11 сентября 2002 года «при не установленных обстоятельствах был утрачен» том 1 дела, в резолютивной части постановления он постановил произвести выемку... «утраченных материалов уголовного дела №193614, находящихся в ОАО «АКБ «Межпромбанк».
При таких обстоятельствах нет никаких оснований утверждать, что изъятые в соответствии с этим постановлением документы были подлинниками действительно находившихся в утраченном томе №1 документов, послуживших поводом для возбуждения настоящего уголовного дела, поскольку эти подлинники (при имевшемся утверждении самого следователя о наличии в банке только копий, а также при утверждении следователя о неустановленности обстоятельств утраты материалов тома №1 уголовного дела), могли появиться в этом банке и как изготовленные лишь непосредственно перед выемкой, в соответствии с появившимся у потерпевшего знании о содержании материалов уголовного дела, а потому не имеющие отношения к утраченным материалам тома №1 уголовного дела №193614.
К числу таких незаконно появившихся в деле документов следует отнести изъятые в соответствии с протоколом выемки от 25 сентября 2002 года, проведенной с 15.00 до 15.30, следующие документы том (13, л.д.197-199):
1) заявление (подлинник) Генерального директора ОАО «Протезсервис» без даты Н.К.Галкиной, адресованного начальнику УВЭП ГУВД г.Москвы (том 1, л.д.86);
2) заявление (подлинник) И.О.Генерального директора ЗАО «ЭТС» без даты В.В.Овчинникова, адресованного начальнику УВЭП ГУВД г.Москвы (том 1, л.д.87);
3) заявление (подлинник) Генерального директора ООО «Хардлайн» без даты Д.М.Миловинова, адресованного начальнику УВЭП ГУВД г.Москвы (том 1, л.д.88);
4) заявление (подлинник) Генерального директора без даты А.В.Крикунова, адресованного начальнику УВЭП ГУВД г.Москвы (том 1, л.д.89);
5) заявление (подлинник) Генерального директора ООО «ПАС-ПОРТ» без даты И.В.Докучалова, адресованного начальнику УВЭП ГУВД г.Москвы (том 1, л.д.90);
6) заявление (подлинник) Генерального директора ООО «Сервисцентр» без даты Е.О.Погребной, адресованного начальнику УВЭП ГУВД г.Москвы (том 1, л.д.91);
7) заявление (подлинник) Генерального директора без даты Б.А.Габараева, адресованного начальнику УВЭП ГУВД г.Москвы (том 1, л.д.92);
8) заявление (подлинник) Генерального директора без даты ООО «СТ-консалтинг» И.М.Маврова, адресованного начальнику УВЭП ГУВД г.Москвы (том 1, л.д.93);
9) заявление (подлинник) Генерального директора без даты ООО «группа Ларган» Д.В.Ильина, адресованного начальнику УВЭП ГУВД г.Москвы (том 1, л.д.94).
8.3.4. Суд не принял во внимание, что изъятые в ходе восстановления материалов утраченного «при не установленных обстоятельствах» тома №1, копии документов также не могут быть допущены в качестве надлежащих доказательств, поскольку в деле нет заслуживающих доверия данных, которые бы подтверждали, что находившиеся до утраты в деле подлинники действительно соответствуют имеющимся копиям.
Проверить это обстоятельство, в виду утраты тома №1 с подлинниками документов, как указал следователь «при не установленных обстоятельствах», не представляется возможным, что порождает неустранимые сомнения в том, что предъявленные для ознакомления обвиняемым и их защитникам материалы тома №1 соответствовали по своему содержанию утраченным материалам, поскольку не исключено, что эти копии, исходящие от потерпевшего Лобарева С.В. и подчиненных ему по работе лиц, до их изъятия следователем претерпели изменения в пользу позиции Лобарева С.В., заинтересованного в исходе дела отнюдь не в интересах Перцева А.А. и других, а в своих личных и корыстных интересах.
8.3.5. Кроме того, суд не учел, что в деле нет никаких данных не только о том, что копии не претерпели каких-либо изменений в возглавляемом Лобаревым С.В. банке, но и достоверных доказательств, свидетельствовававших о том, что в ходе ознакомления Лобаревым С.В. при помощи технических средств были действительно «частично сняты копии с материалов, находившихся в томе №1 дела» (том 13, л.д.189-190). О таком образе действий Лобарева С.В. в деле утверждал следователь Корытов В.В. в своем постановлении о производстве выемки от 17 сентября 2002 года (том 13, л.д.189-190).
Между тем, вопреки этому утверждению, в протоколе ознакомления потерпевшего, гражданского истца и его представителя с материалами уголовного дела от 09 сентября 2002 года, составленного этим же следователем Корытовым В.В., подписанным потерпевшим Лобаревым С.В. и его представителем-адвокатом Китаниной М.В., утверждается, что ознакомление с делом произведено путем «личного прочтения». Ни о каком применении технических средств, с «частичным снятием» Лобаревым С.В. копий, в протоколе, правильность которого удостоверна подписями Лобарева С.В., Китаниной М.В. и Корытова В.В., не говорится (том 13, л.д.148-150).
8.3.6. Все заверенные следователем Корытовым В.В., а также иные имеющиеся в томе №1 уголовного дела копии являются недопустимыми доказательствами и потому, что их использование следователем в доказывании в данном случае не предусмотрено уголовно-процессуальным законом.
Действующее уголовно-процессуальное законодательство позволяет использовать какие-либо копии в качестве доказательств только в строго определенных случаях.
В частности, статья 86 УПК РФ, предусматривающая собирание доказательств, допускает сбор копий документов только защитником и только в одном случае.
Так, в пункте 3 части 3 статьи 86 УПК РФ указано:
« Защитник вправе собирать доказательства путем:
1) получения предметов, документов и иных сведений;
2) опроса лиц с их согласия;
3) истребования справок, характеристик, иных документов от
органов государственной власти, органов местного самоуправления,
общественных объединений и организаций, которые обязаны
предоставлять запрашиваемые документы или их копии».
Право собирать копии и представлять их для приобщения к уголовному делу, законом (частью 2 статьи 86 УПК РФ) подозреваемому, обвиняемому, а также потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику и их представителям не представлено. Как указано в этом законе,
«Подозреваемый, обвиняемый, а также потерпевший, гражданский
истец, гражданский ответчик и их представители вправе собирать и
представлять письменные документы и предметы для приобщения их к
уголовному делу в качестве доказательств».
Что касается прав по собиранию доказательств дознавателем, следователем и прокурором, то оно в соответствии с частью 1 статьи 86 УПК РФ, допускается только
«путем производства следственных и иных процессуальных действий,
предусмотренных настоящим Кодексом».
Ни о каком праве указанных должностных лиц использовать в доказывании копии, как это видно, в данной статье речь не идет.
Исключение действующее уголовно-процессуальное законодательство для последних названных лиц допускает при использовании в доказывании копий только в двух случаях:
1) в статье 154 УПК РФ, когда при выделении уголовного дела допускается использование копий процессуальных документов в качестве доказательств по уголовному делу;
2) а также в статье 185 УПК РФ, допускащей оставлять в материалах уголовного дела в качестве доказательств осмотренные, а затем скопированые почтово - телеграфные отправления.
Так, в частях 4 и 5 статьи 154 указано:
«В уголовном деле, выделенном в отдельное производство, должны содержаться подлинники или заверенные прокурором, следователем или дознавателем копии процессуальных документов, имеющих значение для данного уголовного дела.
Материалы уголовного дела, выделенного в отдельное производство, допускаются в качестве доказательств по данному уголовному делу».
В части 5 статьи 185 УПК РФ отмечено:
«Осмотр, выемка и снятие копий с задержанных почтово - телеграфных отправлений производятся следователем в соответствующем учреждении связи с участием понятых из числа работников данного учреждения. В необходимых случаях для участия в осмотре и выемке почтово - телеграфных отправлений следователь вправе вызвать специалиста, а также переводчика. В каждом случае осмотра почтово - телеграфных отправлений составляется протокол, в котором указывается, кем и какие почтово - телеграфные отправления были подвергнуты осмотру, скопированы, отправлены адресату или задержаны».
В остальных случаях слово «копия» употребляется в УПК РФ в стадии предварительного следствия не в контексте иллюстрации прав дознавателя, следователя или прокурора по использованию копий в доказывании, а только в случаях:
- перечисления прав потерпевшего при ознакомлении по окончании предварительного следствия со всеми материалами уголовного дела, в том числе права снимать копии с материалов уголовного дела, в том числе с помощью технических средств (ст.42 УПК РФ), а также при констатации такого же права обвиняемого (ст.47 УПК РФ), защитника (ст.53 УПК РФ), гражданского ответчика (ст.54 УПК РФ);
- перечисления прав отдельных лиц на получение копий процессуальных решений до окончания предварительного следствия, в том числе права потерпевшего на получение копий процессуальных решений (ст.ст.42,222 УПК РФ), таких же прав гражданского истца (ст.44 УПК РФ), подозреваемого (ст.ст.46,94,101 УПК РФ), обвиняемого (ст.ст.47,101,217,222,226 УПК РФ), защитника (ст.ст.101,217,222,226 УПК РФ), законного представителя (ст.101 УПК РФ), залогодателя (ст.106 УПК РФ); лица, на имущество которого наложен арест (ст.115 УПК РФ), заявителя и прокурора -на получение копии постановления об отказе в возбуждении уголовного дела (ст.148 УПК РФ); прокурора- на получение копии постановления о принятии дела к производству дознавателем или следователем (ст.156 УПК РФ), на получение копии постановления о привлечении в качестве обвиняемого (ст.172 УПК РФ), на получение копии постановления о приостановлении предварительного следствия (ст.208 УПК РФ), на получение копии постановления о прекращении уголовного преследования (ст.213 УПК РФ); лица, в помещении которого был произведен обыск, а также представителя администрации соответствующей организации- на получение копии протокола обыска (ст.182 УПК РФ); лица, в отношении которого прекращено дело, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика- на получение копии постановления о прекращении дела (ст.213 УПК РФ), владельца изъятых и приобщенных к уголовному делу документов- на передачу ему копий этих документов (ст.84 УПК РФ).
Как следует из уголовного дела, действия следователя по приобщению копий, не относились ни к одному из случаев, когда бы следователю Корытову В.В. или кому бы то ни было еще по данному делу, было разрешено действующим уголовно-процессуальным законом использовать в доказывании не подлинники, а копии протоколов процессуальных решений и действий (выделения дела не имело места, не являлись копии в деле и копиями осмотренных с понятыми почтово-телеграфных отправлений).
При таких обстоятельствах органам предварительного следствия при доказывании необходимо было оперировать только подлинниками, в том числе и подлинниками соответствующих протоколов и процессуальных решений, а не их копиями, поскольку исключений, о чем уже говорилось, действующий УПК РФ знает только два:
1) в соответствии со статьей 154 УПК РФ заверенные прокурором, следователем или дознавателем копии процессуальных документов допускаются в качестве доказательств по выделенному в отдельное производство уголовному делу;
2) использование следователем копии при доказывании допускается согласно упомянутой уже статье 185 УПК РФ, разрешающей оставлять в материалах уголовного дела в качестве доказательств осмотренные, а затем скопированые почтово - телеграфные отправления.
Ни под одно из названных исключений использование следователем копий вообще, в том числе и имеющих определяющее значение для данного дела копий вынесенных следователем и прокурором процессуальных решений в виде копии постановления о возбуждении уголовного дела и др., не подходит.
Например, речь идет об имеющихся в томе №1 дела и заверенных следователем Корытовым В.В. копиях:
-постановления о возбуждении уголовного дела (том 1, л.д. 1),
-постановления о возбуждении ходатайства о продлении сроков предварительного следствия и содержания обвиняемых под стражей от 21 мая 2002 года (том 1, л.д.2-6);
-постановления о возбуждении ходатайства о продлении сроков предварительного следствия и содержания обвиняемых под стражей от 18 июня 2002 года (том 1, л.д.7-12);
-постановления о возбуждении ходатайства о продлении сроков предварительного следствия от 07 августа 2002 года (том 1, л.д.13-17);
-постановления о возбуждении ходатайства о продлении срока содержания обвиняемого под стражей от 07 августа 2002 года (том 1, л.д.18-22);
-протокола от 2 июля 2002 года ознакомления обвиняемого Гайдукова и его защитника с постановлением о продлении сроков предварительного следствия по уголовному делу и содержания под стражей (том 1, л.д.52),
-письма следователя Корытова №17/сч-3021 (том 1, л.д.53);
-письма следователя Корытова №17/сч-3079 (том 1, л.д.54);
-письма следователя Корытова №17/сч-4396 (том 1, л.д.55);
-письма следователя Корытова №17/сч-3080 (том 1, л.д.56);
-письма следователя Корытова №17/сч-4397 (том 1, л.д.57);
-письма следователя Корытова от 26.08.2002 (том 1, л.д.58);
-постановления от 21 мая 2002 года о поручении производства предварительного следствия нескольким следователям (том 1, л.д.59-60),
-постановления от 28 июня 2002 года об изменении в составе следственно-оперативной группы (том 1, л.д.61),
-постановления от 28 июня 2002 года об отмене постановления о привлечении в качестве обвиняемого (том 1, л.д.62),
-постановления от 25 июля 2002 года о возбуждении уголовного дела и принятии его к производству (том 1, л.д.63-64),
-постановления от 14 августа 2002 года заместителя Генерального прокурора РФ (том 1, л.д.65-66),
-постановления от 27 июня 2002 года об отказе в возбуждении уголовного дела (том 1, л.д.67-68).
8.3.7. Что касается приобщения копий из желания восстановить материалы «утраченного при не установленных обстоятельствах» тома №1 уголовного дела, то как само восстановление, так и признание полученных при таком восстановлении копий доказательствами, не предусмотрено действующим законодательством.
Возможность применения аналогии в уголовном процессе признает Конституционный Суд Российской Федерации в постановлениях от 2 февраля 1996 г №4-П, от 28 ноября 1996 г. №19-П, от 2 июля 1998 г. № 20-П (ВКС РФ. 1996. № 2; № 5; 1998. №5) и в ряде определений (ВКС РФ. 1997. №5; 1999. №2).
Однако, как следует их этих решений, аналогия закона в уголовном судопроизводстве может быть применена лишь при соблюдении определенных условий:
-основываясь на аналогии закона, субъекты уголовного процесса, ответственные за ведение уголовного дела, не могут совершать действия и принимать процессуальные решения, не предусмотренные уголовно-процессуальным законом;
-аналогия возможна при наличии действительного пробела в системе норм, регулирующих уголовно-процессуальные отношения;
-при аналогии возможна лишь ориентации на сходный случай, урегулированный нормами УПК;
-аналогия должна сопровождаться строгим соблюдением конституционных принципов уголовного процесса;
-аналогия не быть сопряженной с ограничением прав граждан, участвующих в уголовном процессе.
В данном же случае ряд этих требований не соблюден.
В частности, вопреки требованиям уголовно-процессуального закона следователь производит доказывание копиями документов, что в случае утраты подлинников не предусмотрено действующим УПК РФ.
Более того, при наличии копий документов участники процесса, в том числе обвиняемые и их защитники, лишены возможности при ознакомлении с делом проверить соответствие их содержания подлинникам, в то время как УПК РФ допускает, о чем уже говорилось, только два случая использования в доказывании изготовленных и заверенных самим же следователем копий:
1) в статье 154 УПК РФ, когда при выделении уголовного дела допускается использование копий процессуальных документов в качестве доказательств по уголовному делу;
2) а также в статье 185 УПК РФ, допускащей оставлять в материалах уголовного дела в качестве доказательств осмотренные, а затем скопированые почтово - телеграфные отправления.
Понятно, что при состоявшемся и указанном в законе выделении дела в отдельное прозводство в виде копий, утрата затем по каким-либо причинам подлинников, находящихся в другом деле, не лишит доказательственной силы сохранившиеся копии, поскольку наличие доказательственной силы этих копий прямо предусмотрено законом.
Не утратит доказательственного значения и копия почтово-телеграфного отправления, если подлинник потом не удастся получить и обозреть участникам процесса, поскольку уголовно-процессуальным законом при условии процессуального осмотра подлинника, прямо предусмотрена доказательственная сила копии.
В данном же случае «восстановления» материалов утраченного тома №1, нет ни прямого указания закона на сохранение за копиями доказательственной силы, ни возможности обозрения следователем, обвиняемыми и их защитниками, а также судом подлинников утраченных материалов и проверки таким путем соответствия имеющихся копий подлинникам.
Более того, постановкой обвиняемых, а также их защитников в условия, когда они должны защищаться от обвинения, основанного на сомнительных якобы копиях доказательств и при этом лишены возможности сверки указанных копий с подлинниками, в то время как потерпевший и его представитель такую возможность имели, поскольку знакомились с содержавшимися в томе №1 подлинниками, нарушается статья 19 Конституции Российской Федерации, согласно части первой которой все равны перед законом и судом.
Допущенное неравенство перед законом здесь очевидно, поскольку в соответствии со ст.ст.216,217 УПК РФ потерпевшему и его представителю, а также обвиняемым и их защитникам, представлены равные права на ознакомление с одними и теми же подшитыми и пронумерованными материалами уголовного дела, что обеспечено следователем не было.
Нарушение установленного Конституцией Российской Федерации равенства перед законом привело и к тому, (о чем уже говорилось), что обвиняемым и их защитникам представлена для ознакомления сомнительная, незвестно откуда появившаяся в деле (подлинник утрачен «при неустановленных обстоятельствах»), копия основополагающего документа- постановления о возбуждении уголовного дела (том 1, л.д.1).
Другими словами, в деле нет допустимого доказательства (постановления о возбуждении уголовного дела), которое свидетельствовало бы о том, что у следователя имелись законные процессуальные основания в виде указанного постановления для производства по этому делу каких-либо следственных действий и принятия любых процессуальных решений.
С учетом изложенных и полностью оставленных без внимания судом доводов, все имеющиеся в уголовном деле копии и оригиналы документов подлежали и подлежат в соответствии со ст.75 УПК РФ признанию недопустимыми доказательствами, то есть полученными с нарушением требований УПК РФ, а также не могущими быть положенными в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьей 73 УПК РФ.
8.3.8. На пути признания нарушением прав и интересов обвиняемого и защитника при ознакомлении с материалами уголовного дела путем неисполнения следователем требований закона по сбору и приобщению к делу подлинников документов, имеющих существенное значение для правильного разрешения дела, а также представления им нечитаемых копий из-за плохого их качества, стоит и судебная практика.
В частности, об этом свидетельствует опубликованное извлечение из определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 26 мая 1999 года по делу Двукраевой (Бюллетень Верховного Суда РФ №8, 2000). В виду важности указанного определения для принятия правильного решения по делу Перцева и других, оно приводится только с незначительными сокращениями:
«...Органами следствия Двукраева - служащая коммерческой организации обвинялась в том, что злостно не исполняла решение суда, злоупотребляла полномочиями директора ТОО, совершила мошенничество в крупном размере (ст. 315, ч. 1 ст. 201, п. "в" ч. 2 ст. 159, п. "б" ч. 3 ст. 159 УК РФ).
По постановлению судьи Тушинского межмуниципального (районного) суда Северо - Западного административного округа г. Москвы уголовное дело в отношении Двукраевой возвращено прокурору Северо - Западного административного округа г. Москвы для проведения дополнительного расследования по тем мотивам, что органами предварительного следствия требования ст. 201 УПК РСФСР должным образом не выполнены; в связи с недостатками в оформлении дела ознакомление со всеми материалами невозможно.
Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда постановление судьи отменила, дело направила на новое судебное рассмотрение.
Президиум Московского городского суда протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ об отмене кассационного определения оставил без удовлетворения.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 26 мая 1999 г. протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ об отмене кассационного определения и постановления президиума Московского городского суда удовлетворила, дело направила на новое кассационное рассмотрение, указав следующее.
Свое решение об отмене постановления судьи кассационная инстанция обосновала тем, что оснований, предусмотренных ст. 232 УПК РСФСР, для производства дополнительного расследования нет. Что касается листов дела, которые ввиду небрежности и неряшливости следователя невозможно прочитать, то, по мнению Судебной коллегии, суд мог истребовать от следователя подлинники необходимых документов и изучить их. Имеющиеся на листах дела незаверенные исправления также не могут быть основанием для производства дополнительного расследования.
Однако эти доводы, изложенные судом второй инстанции в кассационном определении, нельзя признать обоснованными.
Как видно из материалов дела, многие листы имеют двойную исправленную нумерацию, хотя в ст. 201 УПК РСФСР указано, что все материалы дела предъявляются обвиняемому и его защитнику в подшитом и пронумерованном виде. Некоторые листы нечитаемы из-за плохого качества копий, что исключает возможность изучения данных материалов судом, следовательно, обвиняемый и его защитник также не имеют возможности ознакомиться с их содержанием.
Наличие у суда возможности истребовать документы, копии которых приобщены к делу и нечитаемы, не освобождает органы следствия от выполнения требований ст. 201 УПК РСФСР, поскольку сбор и приобщение к делу необходимых документов, имеющих существенное значение для правильного разрешения дела, являются обязанностью органов следствия и нарушение ими в этой части требований закона ущемляет права и интересы обвиняемого.
Принимая во внимание, что невыполнение следователем положений ст. 201 УПК РСФСР, в частности, предусматривающих право обвиняемого после объявления ему об окончании предварительного следствия на ознакомление со всеми материалами дела как лично, так и с помощью защитника и возлагающих обязанность на органы следствия принимать все предусмотренные законом меры для полного обеспечения этого права, является существенным нарушением уголовно - процессуального закона, оно влечет в соответствии со ст. 232 УПК РСФСР возвращение дела для производства дополнительного расследования...».
Как видно из дела Перцева А.А. и других, точно такая правовая ситуация сложилась и по нему.
В частности, ряд указанных уже копий документов, имеющих существенное значение для правильного разрешения дела, также подлежит невключению в число допустимых доказательств по мотивам их нечитаемости из-за плохого качества копий, что также исключает возможность изучения данных материалов судом, следовательно, обвиняемые и их защитники также не имели и не имеют возможности ознакомиться с их содержанием.
При этом даже в виду утраты материалов дела №1, как выразился следователь,- «при не установленных обстоятельствах»,- следует учитывать, что никто не освобождал органы следствия от выполнения требований ст. 217 УПК РФ, поскольку сбор и приобщение к делу необходимых документов, имеющих существенное значение для правильного разрешения дела, являются обязанностью органов следствия и нарушение ими в этой части требований закона ущемляет права и интересы обвиняемого.
Невыполнение следователем положений ст. 217 УПК РФ, и в частности, предусматривающих право обвиняемого после объявления ему об окончании предварительного следствия на ознакомление с материалами дела как лично, так и с помощью защитника и возлагающих обязанность на органы следствия принимать все предусмотренные законом меры для полного обеспечения этого права, является существенным нарушением уголовно - процессуального закона.
В соответствии с ранее действовавшей ст.232 УПК РСФСР такое нарушение влекло безусловное возвращение дела для производства дополнительного расследования.
Теперь же, по новому и ныне действующему законодательству, в соответствии со ст.381 УПК РФ, обвинительный приговор, вынесенный по настоящему делу на основе указанных недоброкачественных доказательств, подлежит отмене кассационной инстанцией в виду невосполнимого судом нарушения органами следствия уголовно-процессуального закона, которое путем лишения гарантированных УПК РФ прав обвиняемых и их защитников повлияли или могли повлиять на постановление законного и обоснованного приговора. Никакого шанса на устранение таких нарушений путем направления дела на новое расследование, действующий уголовно-процессуальный закон органам предварительного следствия не дает. Эти нарушения должны быть «выловлены» и устранены только до направления уголовного дела в суд с обвинительным заключением. В суде же эти нарушения, о чем говорилось, неустранимы.
Неознакомление обвиняемых и их защитников, а также и самого суда с подлинниками материалов утраченного тома №1 повлекло целый ряд неблагоприятных обстоятельств, которые могли повлиять на постановление законного и обоснованного приговора.
В частности, такое нарушение дает отсутствие уверенности в том,
-что имеющиеся в томе №1 читаемые документы, значащиеся как копии, по своему содержанию соответствуют утраченным подлинникам и не подвергались соответствующим изменениям со стороны заинтересованного в исходе дела Лобарева С.Н., у которого они были изъяты в ходе выемок, проведенных после утраты тома №1 дела;
-что плохо читаемые копии не содержат сведений, оправдывающих Перцева А.А. и других обвиняемых;
-что непредъявленные обвиняемым и их защитникам для ознакомления материалы не содержали сведений, оправдывающих Перцева А.А. и других привлеченных к уголовной ответственности лиц;
-что непредъявленные обвиняемым и их защитникам для ознакомления материалы, а также плохо читаемые копии не содержали сведений о прямой заинтересованности потерпевшего Лобарева С.В. и следователя Корытова В.В. в утрате якобы «при неустановленных обстоятельствах» материалов тома №1 и замене их нужными Лобареву С.В. именно в то время, когда с материалами дела знакомился сам потерпевший, а обвиняемые и их защитники вообще не имели какого-либо доступа к материалам уголовного дела. В этой связи не исключено, что указанным лицам будет предъявлено обвинение по уголовному делу №18/230302-02, расследующемуся Генеральной прокуратурой Российской Федерации, возбужденному по факту утраты материалов уголовного дела №193614 по обвинению Перцева А.А. и других, о чем сообщил Л.П.Левицкой начальник отдела Главного управления собственной безопасности МВД РФ В.Г.Касаткин письмом от 7 марта 2003 года, которое имеется в материалах уголовного дела.
8.3.9. Все собранные по делу доказательства также должны быть признаны не имеющими юридической силы и потому, что дело расследовалось ненадлежащим органом- Следственным комитетом при МВД РФ- органом, следователь которого неправомочен был принимать это дело в своему производству по основаниям, уже изложенным в настоящей жалобе.

8.4. Кроме того, суд не учел при вынесении обвинительного приговора, что принятие такого решения являлось невозможным и потому, что уголовное дело направлено в суд следователем Корытовым В.В., в отношении которого на предварительном следствии, в установленном порядке, не было разрешено соответствующим прокурором заявление Перцева А.А. об отводе следователя. Об этом показал Перцев А.А. в суде 15 мая 2003 года, процитировавший имеющееся в томе №15 письмо помощника Генерального прокурора РФ Ефанова, из которого следовало, что заявление об отводе, в нарушение УПК РФ, направлено из Генеральной прокуратуры РФ... следователю.
Равным образом на предварительном следствии не было надлежащим прокурором разрешено и заявление Перцева А.А. об отводе непосредственно надзиравших за следствием прокуроров Генеральной прокуратуры Российской Федерации.
Это нарушение уголовно-процессуального закона лишило Перцева А.А. гарантированных Конституцией Российской Федерации прав. В частности, согласно ст.33 Конституции Российской Федерации
«Граждане Российской Федерации имеют право обращаться лично, а
также направлять индивидуальные и коллективные обращения в
государственные органы и органы местного самоуправления».
А в соответствии со ст.45 Конституции Российской Федерации,
«Государственная защита прав и свобод человека и гражданина
в Российской Федерации гарантируется».
Таким образом, заявление об отводе в соответствии в Конституцией РФ должно быть надлежащим прокурором гарантированно рассмотрено в стадии предварительного следствия по существу. Поскольку этого не произошло, приведенное обстоятельство повлияло на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора на основе доказательств, собранных таким следователем и такими надзиравшими за следствем прокурорами (суд, как видно из обвинительного приговора, ссылался в подтверждение виновности Перцева и на доказательства, собранные следователем, в отношении которого в ходе предварительного следствия не был в установленном законом порядке разрешен его отвод от дальнейшего участия в производстве по делу по вине непосредственно надзиравших за следствием прокуроров). В соответствии со ст.381 УПК РФ такое нарушение закона является основанием для отмены приговора.
9. Приговор суда подлежит отмене и в виду нарушения закона в стадии предварительного слушания уголовного дела.
Обвинительный приговор подлежит отмене кассационной инстанцией и в силу нарушения судом уголовно-процессуального закона в стадии предварительного слушания, когда по итогам предварительного слушания суд вынес единое постановление как о назначении судебного заседания, так и об оставлении ходатайства защитника о возвращении дела прокурору без удовлетворения. Вместе с тем, по действующему уголовно-процессуальному законодательству в данном случае следовало вынести два разных постановления. В соответствии с действующей судебной практикой (копия определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации прилагается), в таких случаях Верховный Суд РФ отменяет все состоявшиеся по делу судебные решения, и направляет дело на новое рассмотрение со стадии предварительного слушания дела.
Нарушение судьей Н.Н. Зятевой законных прав Перцева А.А. в стадии предварительного слушания выразилось и в том, что в кассационную инстанцию по итогам кассационного обжалования постановления судьи было направлено не уголовное дело целиком, а произвольно выделенные из дела «материалы»- документы в их копиях.
Между тем, в соответствии с частью 2 статьи 359 УПК РФ по истечении срока обжалования суд, вынесший обжалуемое решение, направляет уголовное дело с принесенными жалобами и возражениями на них в суд кассационной инстанции, о чем сообщается сторонам, а не какие-то там неправомерно выделенные из дела копии.
Нарушение судом уголовно-процессуального закона в этой части воспрепятствовало защитнику Перцева А.А. адвокату Назарову О.В. воспользоваться предусмотренным п.4 статьи 377 УПК РФ правом ходатайствовать перед кассационным судом о непосредственном исследовании доказательств в соответствии с требованиями главы 37 УПК РФ, поскольку в распоряжении кассационной инстанции, по вине судьи Зятевой Н.Н., не имелось уголовного дела, а только неправомерно выделенные из него и произвольно избранные судьей отдельные копии документов.
10. О нарушении закона при назначении Перцеву наказания.
Даже если бы вмененные Перцеву А.А. действия, квалифицированные судом как вымогательские, были доказаны в установленном законом порядке, и при расследовании и судебном рассмотрении не был нарушен закон, назначенное осужденному Перцеву А.А. наказание нельзя признать соответствующим требованиям закона.
Как указал суд в приговоре, при назначении наказания Перцеву,
«суд ...учитывает характер и степень общественной опасности совершенного, личность виновного- ранее не судим, характеризуется положительно, суд учитывает состояние его здоровья, роль в совершенном».
Точно такая формулировка предпослана судом при назначении наказания каждому из троих осужденных, однако при этом не учтено, что из троих осужденных таким тяжким заболеванием, как рак щитовидной железы, болен только один Перцев.
Кроме того, назначая Перцеву наказание, суд не учел, что он является бессрочно инвалидом 2 группы. Это обстоятельство подтверждается имеющимися в деле и исследованными судом документами. К состоянию здоровья, характеризующемуся определенными заболеваниями, которые суд учел в приговоре, факт инвалидности не относится, поскольку инвалид это не просто лицо, страдающее заболеванием, но и субъект, имеющий ограничение жизнедеятельности, что вызывает необходимость его социальной защиты (см. определение инвалида в статье 1 Федерального закона Российской Федерации «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации).
Такое социальное последствие заболеваний Перцева, как это видно из приговора, суд при назначении наказания не учел.
Ограничившись трафаретной фразой о том, что суд учитывает то обстоятельство, что Перцев «характеризуется положительно», суд не принял во внимание, что имеющиеся в деле характеристики составлялись в тот период, когда он уже не был военнослужащим. При этом в истребовании личного дела старшего офицера запаса Перцева А.А., в котором могли находиться дополнительные данные об обстоятельствах, которые можно и должно было бы признать смягчающими наказание, суд необоснованно защитнику отказал, несмотря на имевшиеся доводы защитника о невозможности истребования такого дела самим защитником по мотивам его секретности.
Между тем Перцев большую часть своей жизни посвятил военной службе, является полковником запаса пограничной службы, уволенным со службы по болезни; боевой в прошлом офицер, награжденный боевыми правительственными наградами (ксерокопия удостоверения о награде его боевой медалью приобщена к материалам уголовного дела , в имеющейся в деле характеристике также имеются сведения о награждении Перцева боевым орденом).
Назначенное Перцеву наказание в виде реального лишения свободы сроком на 7 лет при таких неучтенных судом обстоятельствах не может отрицательно не повлиять на исправление осужденного, поскольку Перцев относится к категории заслуженных и неоднократно отмеченных государством людей, которым для исправления не нужен столь длительный срок реального лишения свободы. Влияние назначенного наказания на исправление осужденного, как это видно из приговора, судом в нарушение требований ст.60 УК РФ, учтено не было.
Более того, сославшись на статью 60 УК РФ, а также на то, что не усматривает предусмотренных законом оснований для применения к Перцеву ст.ст. 64, 73 УК РФ, суд не учел, что инвалид 2 группы Перцев воспитывает и содержит несовершеннолетнюю дочь. Это обстоятельство относится к числу обстоятельств, оказывающих влияние назначенного наказания на условия жизни его семьи, которое суд, вопреки требованиям ст. 60 УК РФ, в приговоре также не учел.
Между тем, воспитание и содержание инвалидом 2 группы несовершеннолетней дочери, в соответствии с ч.2 ст.61 УК РФ не может не быть признано обстоятельством, смягчающим наказание.
При наличии такой неучтенной судом при назначении наказания совокупности обстоятельств, а также того факта, что причинение ущерба Лобареву в размере 250 тысяч долларов США судом вменено только Гайдукову, но не Перцеву, все приведенные обстоятельства в их совокупности могут и должны быть признаны исключительными, существенно уменьшающими степень общественной опасности преступления, в связи с чем исправление осужденного может и должно быть признано возможным без отбывания им наказания. С учетом всего изложенного, к Перцеву возможно, в случае отказа защите в отмене приговора и прекращении дела по реабилитирующим Перцева основаниям, применение наказания ниже низшего предела, без конфискации имущества, условно, в соответствии с требованиями ст.ст.64 и 73 УК РФ.
11. О необъективности суда, как основании отмены приговора и вынесения частного определения.
Изложенные и не принятые судом во внимание при вынесени приговора:
-нарушения закона при возбуждении уголовного дела
-и принятии дела к производству Следственным комитетом при МВД РФ;
-при направлении дела Генеральной прокуратурой РФ в суд без рассмотрения заявленного отвода следователю;
-нарушения закона при оценке доказательств, выражающиеся в оставлении судом без внимания при вынесении приговора значимых для квалификации и определения виновности Перцева его доводы о мотивах действий;
-доказательства вынесения следователем незаконного и необоснованного постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении самого Лобарева;
а также
-вменение судом Перцеву А.А. субъективных устремлений, которые не вменялись ему органами предварительного следствия (осведомленность об угрозах, якобы высказывавшихся Гайдуковым, а также совершение действий якобы с целью «устрашения» Лобарева);
-односторонность в оценке доказательств, когда показания свидетелей защиты отвергались с учетом их знакомства с подсудимыми, а очевидная зависимость свидетелей обвинения от «потерпевшего» банкира Лобарева, ни разу не была принята судом во внимание при вынесении приговора,
-усугубление положения Перцева при квалификации его действий, когда квалифицирующий признак неоднократности был распространен на действия, которые органами предварительного следствия этим признаком не охватывались, и неправомерное ухудшение таким образом положения осужденного;
-оставление без внимания при назначении наказания важных и имевших для Перцева исключительное значение обстоятельств, и назначение в этой связи несправедливого наказания,
свидетельствуют о нарушении судом под председательством федерального судьи Н.Н.Зятевой требований части 3 статьи 15 УПК РФ, согласно которой
Суд не является органом уголовного преследования, не
выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Суд создает
необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных
обязанностей и осуществления предоставленных им прав.

Вопреки указанным требованиям закона суд со всей очевидностью выступал на стороне обвинения, о чем свидетельствуют не только приведенные нарушения, допущенные при вынесении приговора, но и поведение федерального судьи Н.Н.Зятевой как до рассмотрения дела по существу, в стадии предварительного слушания, так и непосредственно в ходе судебного разбирательства уголовного дела по существу.
В частности, как следует из материалов уголовного дела, на постановление судьи, вынесенное по итогам предварительного слушания, на котором рассматривалось ходатайство защитника Назарова О.В. в порядке ст.237 УПК РФ о возвращении уголовного дела прокурору для устранения препятствий для рассмотрения его судом, защитником Назаровым О.В. были принесены кассационные жалобы, которые неоднократно и незаконно возвращалась федеральным судьей Н.Н.Зятевой защитнику со своими имеющимися в деле сопроводительными письмами, в то время как судья была не вправе поступать таким образом. Только после вмешательства руководителя вышестоящего суда, имевшего место после неоднократных жалоб защитника, в которых ставился и вопрос о направлении представления в Квалификационную коллегию судей города Москвы о привлечении судьи Н.Н.Зятевой к дисциплинарной ответственности в виду существенного нарушения права Перцева А.А. на защиту, кассационные жалобы защитника (основная и дополнительные), были направлены в Судебную коллегию по уголовным делам Московского городского суда (копии кассационных жалоб, изложенных в письменном ходатайстве, которое суд отказался приобщить к материалам уголовного дела , а также копии жалоб по этим вопросам и копии ответов должностных лиц, которые суд также отказался приобщить к материалам уголовного дела, прилагаются).
Однако нарушения уголовно-процессуального закона, допущенные судьей Н.Н.Зятевой, не исчерпывались названными. В ходе судебного разбирательства дела по существу, рассматривая дело и зная при этом о том, что в отношении нее еще не решен вопрос о дисциплинарной ответственности, который ставил защитник Назаров О.В. перед председателем вышестоящего суда в связи с существенным нарушением права Перцева А.А. на защиту при кассационном обжаловании постановления суда, вынесенного по итогам предварительного слушания, судья Н.Н.Зятева не только не удовлетворила заявленный ей защитником Назаровым О.В. письменный отвод, но и продолжала судебное заседание. При этом допускала в адрес защитника Назарова О.В. оскорбительные реплики во время оглашения последним в подготовительной части судебного заседания письменного ходатайства о признании доказательств не имеющими юридической силы. Заявленный в том числе и в этой связи судье повторный письменный отвод, судья Н.Н.Зятева не только не рассмотрела в установленном порядке, но и дважды отказалась приобщить его к материалам уголовного дела (текст этого неприобщенного, но заявлявшегося отвода, прилагается к настоящей жалобе). Между тем, судье не предоставлено действующим уголовно-процессуальным законом право определять, является ли отводом заявленный защитником документ, и на основе своего умозаключения решать вопрос- приобщать или нет документ к материалам уголовного дела. Заявленный защитником отвод при любых решениях по существу должен был находиться в уголовном деле. Тем более, что документ, как это и случилось в данном случае, прямо был озаглавлен защитником как «Заявление об отводе».
Кроме того, о явном обвинительном уклоне в ходе судебного следствия, свидетельствует то обстоятельство, что ходатайство защитника Назарова О.В., заявленное в подготовительной части судебного заседания о вызове новых свидетелей защиты, было незаконно сочтено судом «преждевременным», в то время как действующий уголовно-процессуальный закон дает судье возможность только удовлетворить заявленное ходатайство или оставить его без удовлетворения.
Более того, вопреки требованиям части 3 статьи 278 УПК РФ, федеральный судья Зятева с самого начала судебного следствия «отодвинула» в сторону инертного и безынициативного государственного обвинителя Клепикову и взяла инициативу первого допроса свидетелей обвинения на себя, что прямо запрещено указанным процессуальным законом, согласно которому первой задает вопросы свидетелю та сторона, по ходатайству которой он вызван в судебное заседание. Судья задает вопросы свидетелю после его допроса сторонами. Мало того, практически все ходатайства стороны защиты оставлены судьей без удовлетворения, а ходатайства потерпевшего и его представителя удовлетворены.
Изложенные нарушения в их совокупности дают основания утверждать, что опытная федеральный судья Н.Н.Зятева умышленно вынесла в отношении Перцева А.А. неправосудный приговор, и в этой связи ее действия подлежат оценке в частном определении кассационной инстанции, которое защитник просит вынести в соответствии с требованиями части 4 статьи 29 УПК РФ в адрес Председателя Московского городского суда вместе с отменой неправосудного приговора для принятия мер по выяснению мотивов неправомерного поведения судьи и решения вопроса об обращении в Квалификационную коллегию судей города Москвы с представлением по поводу привлечения судьи к дисциплинарной ответственности.
Оправдание Перцева А.А. судом под председательством федерального судьи Н.Н.Зятевой по изначально абсурдному обвинению Перцева А.А. в квалифицированном мошенничестве, при таких обстоятельствах не может не выглядеть одной лишь маскировкой истинного намерения судьи обвинить Перцева в вымогательстве во что бы то ни стало.
Таким образом, по делу допущено неправильное применение уголовного закона, нарушение уголовно-процессуального закона; несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции. В соответствии с частью 1 статьи 379 УПК РФ эти нарушения являются основаними для отмены приговора.
Кроме того, безотносительно к наличию указанных оснований, судом допущена несправедливость приговора в отошении Перцева А.А., что является нарушением ст.ст.379,383 УПК РФ.
На основании изложенного, руководствуясь нормами УПК РФ,

П Р О Ш У:

1. Отменить приговор Мещанского районного суда города Москвы от 23 июня 2003 года в части осуждения Перцева Анатолия Анатольевича по п.п. «а», «б» ч.3 ст.163 УК РФ к 7 годам лишения свободы с конфискацией имущества, с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима, дело в отношении Перцева А.А. производством прекратить за отсутствием в деянии состава преступления.
2. В случае отказа в отмене, приговор изменить, применить к Перцеву А.А. ст.ст.64 и 73 УК РФ и назначить ему наказание ниже низшего предела, условно.
3. Вынести частное определение в адрес Председателя Московского городского суда для принятия мер по выяснению мотивов неправомерного поведения федерального судьи Н.Н.Зятевой и решения вопроса об обращении в Квалификационную коллегию судей города Москвы с представлением по поводу привлечения судьи к дисциплинарной ответственности.

Приложения: 1. Копия повторного отвода судье, текст которого не был приобщен федеральным судьей Н.Н.Зятевой к материалам уголовного дела вместе с письменным ходатайством, которое суд отказался приобщить к материалам уголовного дела.
2. Подлинник письма должностного лица ФСБ РФ, которое федеральный судья Н.Н.Зятева отказалась приобщить к материалам уголовного дела и в котором защитнику в ответ на его жалобу сообщается, что постановление о возбуждении уголовного дела в отношении Перцева А.А. «санкционировано Генеральной прокуратурой РФ», а также копия письменного ходатайства, заявлявшегося с целью приобщения к материалам дела указанного письма.
3. Направляющаяся в качестве иллюстрации судебной практики копия определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Российской Федерации, отменившего все состоявшиеся по уголовному делу решения, в том числе и по тому мотиву, что в стадии предварительного слушания суд не вынес, как положено по закону, два постановления: о назначении рассмотрения дела и об отказе в удовлетворении ходатайства о возвращении дела прокурору.
4. Копии жалоб защитника на судью Н.Н.Зятеву, неправомерно отказавшую в направлении в кассационную инстанцию жалоб защитника на постановление, вынесенное по итогам предварительного слушания дела и копии ответов должностных лиц на эти жалобы.
5. Ходатайство с изложением текстов кассационных жалоб защитника на постановление суда, вынесенное по итогам предварительного слушания дела, которое суд отказался приобщить к материталам уголовного дела.

Защитник
О.В.Назаров
Адвокатская Палата города Москвы,
Адвокатский кабинет Назарова О.В.
тел.(факс) (095) 346-32-38
E-mail: oleg-nazarov@mtu-net.ru