Анализ исследованной в суде доказательственной базы показывает, что выводы органов предварительного следствия о наличии в настоящем уголовном деле тех или иных фактических обстоятельств, являются неправильными, поскольку не подтверждаются собранными в суде доказательствами.
Кроме того, судебное разбирательство показало, что даже при условии доказанности изложенных в обвинительном заключении фактических обстоятельств, вмененные Перцеву А.А. деяния не могут быть квалифицированы как вымогательские и мошеннические, поскольку следователь не вменил Перцеву ряд обязательных элементов, необходимых как для субъективной, так и для объективной стороны вмененных ему указанных преступлений.
Не содержится в его действиях и составов каких-либо иных преступлений.
Кроме того, обвинительный приговор в отношении Перцева А.А. по этому делу невозможен, как полагает защита, и вследствие упомянутого Перцевым А.А. в суде 15 мая 2003 года, допущенного на предварительном следствии нарушения прав обвиняемого на защиту, выразившегося в оставлении без какого-либо рассмотрения прокурором заявления обвиняемого Перцева А.А. об отводе, заявленного по итогам ознакомления с делом. Такой отвод, напомню, заявлен вследствие очевидной предвзятости органов предварительного следствия и прокуратуры, имевшей место при расследовании дела и надзоре за ним, в связи с чем следователи и прокуроры подлежали отводу от участия в производстве по данному делу, о чем подробно сказано в имеющемся в деле письменном ходатайстве о признании доказательств обвинения недопустимыми, заявленном в подготовительной части судебного заседания.
Причем, хотел бы заметить, что судебное следствие лишь подтвердило обоснованность доводов защитника в этом отношении. В частности, свидетель Топорков К.Л. показал, что потерпевшему Лобареву С.В. было известно не только о том, что его, Топоркова К.Л., вызывают для допроса в Следственный комитет при МВД России, но даже дословно - о содержании данных им там показаний. Более того, как следует из показаний Топоркова К.Л., потерпевший Лобарев С.В. пытался оказать на него давление с целью не давать показания, характеризуя показания свидетеля как «чепуху». Между тем, эти свидетельские показания лишь подтверждают уже высказанные суду и основанные на материалах дела доводы защитника о том, что данное малозначительное для Следственного комитета уголовное дело, принятое к производству с нарушением приказа Министра внутренних дел России, было «заказным», работа по нему следователями производилась при наличии незаконно возникших личных отношений с потерпевшим Лобаревым С.В., который противоправно ставился следователем в известность как о планах следствия по допросу свидетелей, так и о содержании данных ими показаний. Вместе с тем ни защитники, ни подсудимые, такой благосклонностью правоохранительных органов похвастать не могут. Перцеву и его защитнику, например, не только не рассказывали о планах следствия, но и беззастенчиво, по надуманным мотивам, противоправно не рассматривали их заявление об отводе следователей и прокуроров.
В ходе судебного следствия выявились и другие обстоятельства, которые в совокупности с указанными, также свидетельствуют об ангажированности следствия и фабрикации уголовного дела, в том числе и путем фальсификации доказательств обвинения. Коллеги-защитники, видимо, еще будут говорить об этом подробно, а я лишь напомню уважаемому суду о случившихся на предварительном следствии метаморфозах с документами и предметами, которые в ходе обыска изымались у одного обвиняемого, осматривались, как якобы изъятые у другого, приобщались к делу в качестве вещественных доказательств, как якобы изъятые у третьего.
Так, в томе 6, на листе дела 58-59, имеется протокол осмотра предметов, документов от 17 июня 2002 года, якобы изъятых при производстве обыска в помещении ЧОП «Квант-В», в котором значится, что в этом охранном предприятии якобы были изъяты в ходе обыска «Печать ООО «Сотрудничество» г.р.№1060348», а также «Печать ООО «Капитал» г.р. №715.156». Между тем, при обыске 18 апреля 2002 года в ЧОП «Квант-В» эти печати не изымались (том 3, л.д.45-47), а были изъяты в ходе обыска у... Гайдукова С.В. 18 апреля 2002 года (том 3, л.д.54-57). Вот она и преступная группа по версии органов предварительного следствия. Просто и сердито. Лично мне это напоминает практику 1937 года, когда на пустом месте, по заказу начальства, следственными органами формировались антисоветские заговоры, контрреволюционные группы и террористические организации. Но сейчас другое время, и я надеюсь, что уважаемый суд даст надлежащую оценку этим нарушениям уголовно-процессуального закона и не пойдет на поводу органов предварительного следствия в его выводах о якобы существовавшей преступной группе, якобы совершившей два преступления.
Причем, я бы просил обратить внимание уважаемого суда и на то обстоятельство, что такие метаморфозы с документами отнюдь не исчерпывались названными. В частности, если говорить о так называемом «восстановлении» материалов утраченного тома №1 дела, то правовым основанием для приобщения всех материалов к указанному тому послужили постановления следователя Корытова В.В. от 17 и 20 сентября 2002 года о производстве выемки (том 13, л.д. 189-190, 195-196), во исполнение которых изымались документы, не указанные в этих постановлениях. Об этом я подробно говорил в имеющемся в деле письменном ходатайстве о признании доказательств не имеющими юридической силы, заявленном в подготовительной части судебного заседания.

Надеюсь также, что уважаемый суд даст надлежащую оценку и другим выявленным в суде обстоятельствам фальсификации следователем доказательств обвинения, а также сокрытия от суда доказательств защиты. Например, когда, в пресловутую папку под названием «Парикмахер» следователь вкладывал и предъявлял Левицкому документы, которые изначально в этой папке при изъятии не фигурировали. Напомню, что суд имел возможность убедиться в этом, удовлетворив в суде 14 мая 2003 года ходатайство защитника Калиниченко об оглашении части протокола допроса Левицкого на предварительном следствии, в ходе которого обвиняемому и предъявлялись следователем невесть откуда взявшиеся документы, которые не имели отношения в документам, находившимся в названной папке. Кроме того, как оказалось в соответствии с показаниями в суде 14 мая 2003 года свидетеля Хотара Фарида Виктора, он давал в ГУБоП, а также следователю Корытову письменные показания о том, что передавал Гайдукову свою нотариально заверенную доверенность на голосование на собрании акционеров, на котором должен был решаться вопрос о смещении Лобарева. Этих показаний свидетеля защиты, которые противоречили утверждению следователя о том, что доверенности были фальсифицированы Гайдуковым, в деле почему-то не оказалось. Между тем, эти показания свидетеля соответствовали пояснениям Гайдукова С.В. в суде о том, что от Хотара Фарида Виктора подлинную доверенность он действительно получал, а остальные доверенности он не подделывал, а часть из них получил от Ильина.
Уверен, что уважаемый суд заинтересуют и показания Перцева в суде 14 мая 2003 года, которые в совокупности с изложенными также свидетельствуют о том, что органы предварительного следствия и дознания пытались любыми, в том числе и противоправными путями получить доказательства обвинения.
В частности, как показал Перцев, у него под угрозой ареста и задержания следователь Корытов и оперативный работник Мартыненко вымогали доказательства обвинения против Гайдукова и Левицкого, а когда он отказался дать против них показания, поскольку ничего не знал о якобы противоправных действиях последних, был задержан, а затем и арестован.
Между тем, в соответствии с пунктом 1.8. опубликованного Приказа Генерального прокурора №31 от 18 июня 1997 года «Об организации прокурорского надзора за предварительным следствием и дознанием» (с изм., внесенными Приказом Генпрокуратуры РФ от 05.07.2002 N 39), следователя и прокурорам приказано
«Не допускать использования задержания и ареста как
средства получения от подозреваемого или обвиняемого признания
вины в совершении преступления».
Хотелось бы также отметить, что уважаемый суд лишил себя возможности получения и дополнительных доказательств фальсификации доказательств обвинения следственными органами по сговору с Лобаревым, отказав в удовлетворении ходатайства Гайдукова о назначении и проведении криминалистических экспертиз по оттискам печатей фирм «Капиталъ» и «Сотрудничество» и его подписей на документах в томе 11, в том числе и на имеющихся в деле договорах о купле-продаже векселей. Гайдуков С.В. утверждал, что указанные договоры и векселя он не подписывал, оттиски печати на документах и его подписи являются поддельными, а также что подделка эта осуществлена при участии Лобарева.
Об этом еще будут говорить коллеги-защитники более подробно, я же хотел остановиться более детально на следующих аргументах в защиту Перцева Анатолия Анатольевича.


В деле отсутствуют объективные
доказательства совершения
Перцевым А.А. вмененных
ему вымогательства и мошенничества
Если кратко и лишь предварительно охарактеризовать все фигурирующие в деле доказательства, то нельзя не увидеть, что все обвинение строится лишь на противоречивых и не подтвержденных объективными доказательствами показаниях Лобарева и его окружения, которым не соответствуют показаниям подсудимых, свидетелей защиты и даже ряда свидетелей обвинения.
Причем, при обращении ко всей совокупности доказательств обвинения становится очевидным, что это обвинение базируется только и исключительно на данных, исходящих от заинтересованных в исходе дела лиц- Лобарева С.В., его жены, их друзей, а также материально зависящих от Лобарева С.В. работников, что не дает возможности опираться на исходящие от них показания, как на бесспорно достоверные.
Например, свидетеля Крылова И.Н., возглавляющего ЧОП «Вымпел-0», охраняющего «Маркетингбанк», которому за охрану банка платит именно Лобарев С.В., поскольку является председателем Совета директоров указанного Маркетингбанка, что подтвердил свидетель Крылов И.Н. в судебном заседании от 8 апреля 2003 года. Точно в такой же материальной зависимости от Лобарева С.В. находятся свидетели Королько А.В. и Толоконников В.С. , а также все иные допрошенные сотрудники Межпромбанка.
При этих обстоятельствах показания Лобарева С.В. в суде о том, что Крылов и Королько не являются от него зависимыми, поскольку это-де, два разных руководителя охраны, не соответствуют фактическим обстоятельствам, так как охранное предприятие, которым они руководят, состоит в договорных отношениях с банком, которым руководит Лобарев и услуги которых по охране этот банк оплачивает. Откажется Лобарев от их услуг, они потеряют объекты охраны, и пострадают материально. Вот и весь интерес. Простой, как три апельсина. Все то же самое относится и к иным допрошенным работникам Межпромбанка, которыми руководит потерпевший Лобарев С.В. Что же касается родственников и друзей Лобарева С.В., то понятно и без специальных комментариев, что и они будут на стороне Лобарева С.В. в силу одних только родственных и дружеских отношений.

Сложившееся положение, когда подсудимые последовательно отрицали свою вину в совершении вмененных им преступлений, а сторона обвинения утверждала об обратном, привело к тому, что противоречия в показаниях сторон обвинения и защиты, как показало судебное следствие, касаются практически всех существенных обстоятельств настоящего уголовного дела.

При оценке указанных противоречивых доказательств суд обязан руководствоваться требованиями уголовно-процессуального закона и судебной практики.
В частности, статьи 88 части 1 УПК РФ, согласно которой
«Каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения
относимости, допустимости, достоверности, а все собранные
доказательства в совокупности - достаточности для разрешения
уголовного дела».
Это требование закона конкретизируется в постановлении Пленума Верховного суда Российской Федерации от 29 апреля 1996 года №1 «О судебном приговоре», в котором судам разъяснено, что
«... суд в соответствии с требованиями закона должен указать в приговоре,
почему одни доказательства признаны им достоверными, а другие
отвергнуты».
«обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана. В связи с этим судам надлежит исходить из того, что обвинительный приговор должен быть постановлен на достоверных доказательствах, когда по делу исследованы все возникшие версии, а имеющиеся противоречия выяснены и оценены».
Как следует из судебной практики, Верховный Суд Российской Федерации в своих постановлениях и определениях по конкретным делам неоднократно указывал на необходимость обращения к объективным данным при оценке противоречивых доказательств и признания одних из них достоверными, а других нет (см.например, ОБЗОР СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ЗА ВТОРОЙ КВАРТАЛ 1996 ГОДА. Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации № 3-058/96 по делу Смирнова и Иванова. Бюллетень Верховного суда РФ №3, 1997).
Органы предварительного следствия, направив настоящее уголовное дело в суд, указанными требованиями пренебрегли, не представили суду объективные, независящие от сторон данные, которые позволили бы признать как достоверные показания Лобарева и его окружения- с одной стороны, а также отвергнуть как недостоверные, противоречащие им показания подсудимых и свидетелей защиты- с другой. Не появились такие объективные данные и в суде. Напротив, внутренняя противоречивость доказательств обвинения, несоответствие их другим доказательствам, дают основания для вывода о недоказанности обвинения Перцева в совершении вмененных ему преступлений, а также о недостоверности доказательств обвинения, как таковых.

Говоря об объективных доказательствах по настоящему делу, к таковым можно было бы отнести данные, полученные в результате записи на магнитную пленку переговоров, в которых можно было бы усмотреть объективные доказательства проявления преступного умысла фигурантами настоящего уголовного дела. Но сделать это можно было только при условии, когда бы полученные от обвиняемых или иных лиц в результате записанных переговоров данные, можно было бесспорно отнести к доказательствам обвинения, и когда бы они не поддавались истолкованию стороной защиты в свою пользу.
Такие условия не были соблюдены при включении следствием в качестве объективных доказательств записанных телефонных и иных переговоров между Лобаревым С.В. и другими лицами. И поэтому, как считает защита, следует говорить о ничтожном доказательственном характере всех записей телефонных и иных переговоров Лобарева С.В. с другими лицами в отношении виновности подсудимого Перцева в совершении двух вмененных ему преступлений.
Говоря о ничтожности доказательственного значения записанных переговоров, я бы хотел обратить внимание уважаемого суда также и на то обстоятельство, что имеющиеся в деле переговоры всегда производились при осведомленности Лобарева С.В. о проводящейся записи, в том числе и с участием сотрудников спецслужб. В своей осведомленности о записи разговоров признался сам Лобарев С.В., который показал в суде, что записывал разговоры как сам, с помощью диктофона, так и с помощью сотрудников правоохранительных органов.
При этом, если вести речь о Перцеве А.А., то никаких записанных разговоров этого лица, в том числе и с Лобаревым С.В., в деле не имеется.
В этой связи надо отметить, а также иметь в виду при оценке доказательств очевидные и очень важные обстоятельства- Лобарев С.В. каждый раз имел возможность использования этих переговоров с выгодой для себя - характеризовать в разговоре происшедшее в соответствии именно со своей версией - как «вымогательство», «кража», «захват банка» и даже как «грабеж», а также пытаться навязать эти свои бытовые и субъективные оценки правовой квалификации ситуации оппонентам по записанным переговорам, в том числе и ряду обвиняемых по настоящему делу, а затем использовать записанные разговоры, как якобы подтверждающие выдвинутую им же версию о противоправном поведении Перцева, Гайдукова и других (например, передавать в правоохранительные органы записи телефонных разговоров и их изложение на бумажном носителе в качестве доказательств обвинения).
В частности, в записанном разговоре с Гайдуковым С.В. Лобарев С.В. допускал такие фразы:
«Какие гарантии того, что, если мы к чему-нибудь приходим, понимаешь, потом опять не возобновится грабеж и вымогательство?» (том 5, л.д.193).
В этом же разговоре Лобарев С.В. произнес фразу:
«...Переворот просто, захват банка со вскрытием сейфов и всего остального, с кражей документов...» (том 5, л.д.197).
«...вымогательство называется, Сергей Валентинович». (том 5, л.д. 198).
В разговоре с Захаровым В.Э. Лобарев С.В. таже только сам безуспешно провоцировал оппонента по диалогу на признание не только совершения преступления, но и совершения «группой».
Так, Лобаревым С.В. в данном разговоре допускались такие фразы: «...эта инициативная группа еще что-нибудь не придумает?» (том 5, л.д. 162);
«...я так понимаю, вся эта компания хочет...получить с меня...»,
«...Думаю, что делить будет Гайдуков, наверное. (Если) так могу сказать»,
«Хочет инициативная группа товарищей?»,
«Ты высказываешь мнение в данном случае третьих лиц, правильно я понимаю?»(том 5, л.д. 163).
«Потому, что компания очень своеобразная», «Сначала Гайдуков и компания, да?» (том 5, л.д. 164).
Причем, об умышленном своем таком провоцирующем поведении в ходе разговоров, показал и сам Лобарев С.В. в судебном заседании 14 мая 2003 года, который прямо пояснил, что перед ним и была поставлена задача сотрудниками ГУБоП о такой формулировке вопросов оппонентам по разговорам, что он и делал в разговоре с ними.

С другой стороны, разговаривавшие с Лобаревым С.В. и неосведемленные о записи с помощью технических средств диалогов лица, как следует из материалов дела, не высказывались при этих диалогах в том смысле, в котором их слова можно было бы истолковать как бесспорное признание вины в совершении преступлений, тем более в группе, а напротив, все записанные диалоги поддаются, как показало судебное следствие, интерпретации в пользу подсудимых. В частности, допрошенный в суде 5 мая 2003 года Левицкий Ю.В. во время оглашения разговоров №№16,18, 21 (том 5, л.д.37-48) показал, что это он с иронией комментировал запись следователя в предъявленном ему для ознакомлении постановлении о том, что якобы ими создана преступная группа по вымогательству денег, в которой якобы был и Перцев, в отношении которого в записанном разговоре была фраза: «...И Толя, которого я только два раза видел...». Одновременно с этим разговором в словах Левицкого, как видно из распечатки записи, была фраза и о том, что «никаких фактов вымогательства быть не может, там в принципе фактов нет». Эти же свои сказанные во время телефонного разговора слова Левицкий Ю.В. подтвердил и в суде 5 мая 2003 года. Цитировалась при этом и фраза Левицкого Ю.В. в записанном разговоре о том, что «Там действительно ничего нет, даже в принципе. Разругались два хозяина- Лобарев и Гайдуков...».
Более того, как неоднократно показывал Гайдуков С.В. в суде 24 апреля, 5 и 14 мая 2003 года, в ходе записанного разговора Лобарев был уличен в ложности доноса об угрозе, признавался Гайдукову в том, что оговорил его. Как пояснил Гайдуков в суде, в записи разговора в ресторане «Кавказская пленница» не оказалось диалога между ним и Лобаревым, в ходе которого Гайдуков говорил Лобареву: «До чего ты докатился, что дал в ГУБоП ложные против меня и проплаченные показания?». На что Лобарев, со слов Гайдукова, ответил ему: «Приходится, у меня не было другого выхода». Как следует из показаний Гайдукова, два куска магнитной записи, где имелись эти места с записью разговора, после ходатайства следователю адвоката Вавилиной, из записи оказались попросту стертыми, что, по словам Гайдукова С.В., и видно из заключения экспертизы в том 5 на листах дела 188-191. Эти показания Гайдукова С.В. о стертости части разговора ничем не опровергнуты, а подтверждены содержанием оглашенного в суде заключения экспертизы, на которое он сослался, а также соответствуют показаниям допрошенного в суде свидетеля Топоркова об особых отношениях Лобарева со следователем. Последний, со слов Топоркова, напомню уважаемому суду, считал возможным докладывать потерпевшему как о планах допроса свидетелей, так и о содержании проведенных допросов. Достоверности показаний Топоркова об особых отношениях Лобарева со следователем соответствуют и выявленные в суде и упоминавшиеся уже мной данные об искусственном создании на предварительном следствии доказательств существования организованной группы, когда изъятые документы у одного фигуранта дела осматривались, как изъятые у другого, а приобщались к делу в качестве вещественных доказательств, как якобы изъятые у третьего.
Не усматривается какая-либо преступная роль Перцева в вымогательстве и мошенничестве, в том числе и в группе с Гайдуковым и Левицким, также из записанных разговоров Лобарева С.В. с Захаровым В.Э. (том 5, л.д.162-166).
Фамилия Перцева лишь однажды прозвучала во время указанных записанных переговоров из уст Захарова в ряду фамилий Гайдукова, Димитрова и Левицкого. Однако последующие исследованные в суде фразы, которыми обменивались по ходу переговоров Захаров и Лобарев, не давали оснований утверждать как то, что Перцев требовал для себя какие-то деньги и другие ценности с Лобарева, так и то, что он делал это в рамках каких-либо общих преступных действий с Гайдуковым и Левицким.
Ввиду отсутствия таковых данных в приведенных переговорах допрошенному в суде Захарову В.Э. и задавался защитником Назаровым О.В. вопрос о роли Перцева в происшедшем, на что Захаров отвечал, что у него с Перцевым не было разговора о денежных взаимоотношениях Лобарева с Гайдуковым, Перцев не давал ему, Захарову, и каких-либо поручений в связи с взаимоотношениями Лобарева и Гайдукова, в том числе и на ведение переговоров о продаже его акций Лобареву. Такие же показания неоднократно давал в суде и Перцев А.А., который пояснял, что не давал Захарову никаких поручений по поводу 50 тысяч долларов США. Отрицали какую-либо преступную связь с Перцевым и остальные подсудимые. Сам Лобарев С.В. в суде 15 мая 2003 года, на вопрос адвоката Калиниченко, также показал, что ни Перцев, ни Левицкий, никогда ему не называли сумму в 50 тысяч долларов США.
При таких обстоятельствах показания Лобарева С.В. в суде 15 мая 2003 года о том, что он воспринимал слова Захарова как требование указанных лиц (имеются в виду Гайдуков, Перцев, Димитров и Левицкий- примечание мое, О.Н.), являются не более, чем предположением, на котором не может быть основан в соответствии с частью 4 статьи 14 УПК РФ обвинительный приговор.
О том, что предположение Лобарева было безосновательным, свидетельствует и то обстоятельство, что в отношении Димитрова следователем было принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием в его действиях состава преступления по тем мотивам, что он не был осведомлен об участии в каком бы то ни было преступлении, хотя и это лицо называлось Захаровым вместе с Перцевым, Гайдуковым и Левицким в этом единственном разговоре с Лобаревым.

Что же касается участия Перцева вместе с Гайдуковым и Димитровым в собрании акционеров 14 февраля 2002 года, на котором Лобарев был отстранен от руководства банком; присутствия Перцева 18 февраля 2002 года в ресторане «Мэй Хуа» на встрече, в которой принимали участие также Лобарев, Левицкий и Гайдуков, то никаких действий, которые можно было бы квалифицировать как вымогательство или мошенничество, Перцев при этом не совершал, о чем я и скажу более подробно в своем дальнейшем выступлении.

Не могут носить объективный характер доказательства совершения Перцевым вмененных ему преступлений и цитированные судом в суде 15 мая 2003 года записи из записной книжки Гайдукова, в которой против фамилии Перцева стоит запись в 5900. Как пояснил Гайдуков С.В., эта запись могла означать то, что он, обедая с Перцевым в ресторане, мог в этой рублевой сумме расплатиться за обед на двоих. Такие же показания в суде 15 мая 2003 года дал и Перцев А.А., который пояснил, что действительно были случаи, когда они вместе ходили в ресторан и Гайдуков за все расплачивался. Понятно, что по версии государственного обвинителя, которая и подняла вопрос в суде 15 мая 2003 года об оглашении записной книжки с указанной записью, эта сумма якобы имела отношение к рассматриваемым событиям, однако фактически исследованные доказательства такой связи не дают. В частности, если говорить о показаниях свидетелей обвинения Крылова и Королько, которые показывали о якобы называвшейся им Перцевым сумме в тысячах долларов США за участие во встрече в ресторане «Мэй Хуа», то указанная сумма в 5900 рублей, составлявшая по курсу февраля 2002 года чуть более 200 долларов США, явно не соответствовала показаниям Крылова и Королько о якобы имевшемся разговоре о нескольких тысячах долларов США. Никаких иных доказательств, которые бы подтверждали, что указанная в записной книжке сумма «5900» имеет отношение в рассматриваемым событиям, в деле не имеется.
Наконец, о том, что указанные оглашенные в суде записи в этой книжке, не имеют отношения к обстоятельствам вмененных фигурантам дела преступлений, свидетельствует и то, что в ряду фамилий имеются и те, которые вообще не фигурируют в каком-либо качестве в настоящем уголовном деле. Например, фамилия «Свиридова», о которой Гайдуков С.В. в суде показал, что не знает, кто это такая.

Никаких иных доказательств обвинения, которые могли бы претендовать на роль объективных, не проистекающих из желания стороны обвинения вопреки иным доказательствам навязать суду именно свою версию происшедшего, в деле не имеется. Напротив, если говорить об обвинении Перцева, то оно основывается лишь на противоречащих другим доказательствам, а также внутренне противоречивых показаниях Лобарева, который по описанным следователем обстоятельствам дела был лично в контакте с Перцевым лишь 18 февраля 2002 года. Основывается это обвинение Перцева и на показаниях жены Лобарева и материально зависимых от Лобарева лиц, которые, в свою очередь, не только противоречат другим доказательствам, но и являются внутренне противоречивыми. Все это в совокупности не дает оснований отнести эти показания к достоверным доказательствам виновности Перцева во вмененных ему преступлениях.

В частности, впервые в уголовном деле упоминание о Перцеве, как о якобы участнике преступных действий, сделано Лобаревым в имеющемся в деле заявлении Лобарева, послужившего поводом для возбуждения уголовного дела (том 1, л.д. 77), из которого следует, что «15 февраля с.г., когда я находился в Женеве, мне позвонил Председатель правления банка Ильин Д.В. и сообщил, что банк захвачен Гайдуковым, Перцевым и Левицким...».
Как оказалось, уже эта, самая первая информация о Перцеве, исходившая от Лобарева, не соответствовала фактическим обстоятельствам, поскольку Ильин не подтвердил ее в суде. Кроме того, под давлением улик и сам Лобарев признал эту информацию в суде о Перцеве недостоверной.
В частности, свидетель Ильин Д.В., работавший Председателем правления «Межпромбанка», будучи допрошенным в суде 8 апреля 2003 года, эти показания Лобаревой С.Н. и Лобарева С.В. о роли Перцева в «захвате» банка не подтвердил и показал: «Был ли Перцев в банке 15 февраля 2002 года, не знаю, не видел его в банке. Лобареву С.В. утром, 15 февраля 2002 года, звонил в Швейцарию и сказал, что банк захватил Гайдуков, и что надо позвонить, уточнить и спросить у Перцева, почему пропустили в банк посторонних, в том числе и Гайдукова. Такую информацию я передал Лобареву, Левицкого не называл Лобареву в телефонном утреннем звонке в Швейцарию 15 февраля 2002 года». Показал Ильин Д.В. и о том, что предполагает о том, что Перцев участвовал в захвате банка и руководил своими охранниками, но сам Перцева в банке не видел.
Не соответствовали фактическим обстоятельствам и показания жены Лобарева С.В.- Лобаревой С.Н. об участии Перцева в «захвате банка».
В частности, в судебном заседании от 7 апреля 2003 года Лобарева С.Н. утверждала о том, что мужу Лобареву С.В. 15 февраля 2002 года, утром, когда она спала, позвонили из Москвы и сказали, что Гайдуков, Перцев и Левицкий захватили банк. Кто звонил, она не знает, разговаривал по телефону и получил это сообщение сам муж -Лобарев С.В. Фамилию Перцев она впервые услышала 15 февраля 2002 года от мужа, который передал ей содержание этого утреннего телефонного разговора из Москвы, назвав указанные фамилии Перцева, Гайдукова и Левицкого. Эти показания Лобаревой С.Н. о содержании разговора с Москвой утром 15 февраля 2003 года соответствовали показаниям ее мужа-Лобарева С.В. в судебном заседании, проведенном ранее ее допроса- 5 апреля 2003 года, когда Лобарев С.В. показал в суде, цитирую дословно: «15 февраля 2002 года, утром, мне позвонил Ильин и сказал, что банк захвачен Гайдуковым, Перцевым и Левицким».
Выслушав приведенные показания Ильина Д.В., Лобарев С.В. в суде изменил свои показания и показал, что жена не помнит, когда он ей называл фамилии Перцев и Левицкий, поскольку прошло много времени, она могла перепутать. То же самое и он перепутал о Перцеве и Левицком, когда говорил, что Ильин по телефону утром 15 февраля 2002 года звонил ему из Москвы в Швейцарию и якобы сказал, что Гайдуков, Перцев и Левицкий захватили банк.
При этом следует учитывать, что факт отсутствия утром 15 февраля 2002 года в Межпромбанке отрицал не только сам Перцев А.А., но и другие свидетели. В частности, свидетель Димитров Д.И. также пояснил в суде, что 15 февраля 2002 года Перцева утром в Межпромбанке не было, он до 16 часов был на занятиях в академии государственной службы, где учился вместе с Перцевым и он, Димитров. Перцев, по словам этого свидетеля, появился в Межпромбанке только после 16 часов, приехал посмотреть, все ли в порядке с охраной. По словам свидетеля Димитрова Д.И., до 15 февраля 2002 года с Перцевым не было договоренности о том, что он приедет 15 февраля 2002 года утром в банк. Свидетель Захаров В.Э. также подтвердил, что не видел Перцева в банке 15 февраля 2002 года в тот период, когда сам там был, с 12 до 15 часов. Свидетель Каверин С.Н. также показал на предварительном следствии, что Перцев 15 февраля 2002 года приехал в Межпромбанк только после обеда и находился в банке непродолжительное время, Усачев доложил ему о ситуации в банке (том 2, л.д.231-234). Показания этого лица были оглашены судом 16 апреля 2003 года. Показания об отсутствии Перцева А.А. утром 15 февраля 2002 года в банке дали в суде и свидетели Усачев Н.И., а также Кулаков Н.М. Показаниям всех перечисленных свидетелей соответствуют, о чем уже говорилось, и показания самого Перцева А.А., который пояснил, что 15 февраля 2002 года появился в банке только после 17 часов, поскольку был на занятиях в академии. Эти же показания подтвердил и допрошенный в суде 14 апреля 2003 года свидетель Поплавский К.С., работавший охранником в Межпромбанке, который пояснил, что самого Перцева он увидел в банке 15 февраля 2002 года только вечером, по мнению свидетеля, около 19 часов.

При таких обстоятельствах не исключено, что Лобарева С.Н., а также Лобарев С.В. «перепутали» и все остальное в отношении конкретных действий и роли Перцева А.А., а также других подсудимых в происшедшем. Кроме того, при таких обстоятельствах не исключено, что все остальные утверждения Лобаревых и Ильина Д.В. по обстоятельствам дела, основаны не более, чем на предположении этих лиц. О правильности вывода защиты именно о таком отношении Лобарева С.В. к обстоятельствам, когда он предполагаемое выдает за действительное, свидетельствуют и показания потерпевшего Лобарева С.В. в суде 15 мая 2003 года, в ходе которых, на вопрос защитника Калиниченко, он ответил: «Это мое предположение, что Перцев и Левицкий, причастны к слежке за мной».

Внутренняя противоречивость в показаниях супругов Лобаревых о роли Перцева в «захвате банка», противоречивость их показаний в этой части другим доказательствам, не дает оснований считать достоверными показания Лобаревой С.Н. и о том, что 10 февраля 2002 года Гайдуков якобы звонил ей домой по телефону и высказывал угрозы в случае невыплаты ему денег. Защиту Перцева достоверность показаний по этим обстоятельствам интересует постольку, поскольку органы предварительного следствия квалифицировали действия Перцева совершенными в группе с Гайдуковым, то есть якобы все действия Гайдукова совершались с единым с Перцевым умыслом на совершение преступления.
Между тем, показания супругов Лобаревых по этим обстоятельствам противоречат другим неопровергнутым доказательствам. В частности, Гайдуков отрицал, что звонил жене Лобарева по указанному поводу, а стороной обвинения не представлены суду доказательства в виде распечаток звонков, из которых бы следовало, что такой разговор с телефона Гайдукова состоялся 10 февраля 2002 года. Кроме того, в деле, несмотря на имеющуюся распечатку звонков с телефона Лобарева, не имеется и доказательств, подтверждающих показания Лобарева С.В. в суде о том, что 10 февраля 2002 года он, узнав от жены о звонке Гайдукова, сразу позвонил своему товарищу в Швейцарию, в Женеву, чтобы получить согласие о выезде вместе с семьей туда в связи с угрозами Гайдукова. Кроме того, в суде допрошен свидетель Уваров В.П., который показал, что 10 февраля 2002 года Гайдуков был с ним в бане, куда никаких телефонов с собой не брал, никуда из бани не выходил, а проснулся только утром следующего дня, поскольку выпил много спиртного. Эти показания свидетеля никем и ничем не опровергнуты. Как не опровергнуты и показания свидетеля Шарыгина А.П., который пояснил, что еще в начале февраля 2002 года звонил Лобареву и узнал у него, что он не может с ним встретиться, так как собирается выехать «на отдых недели на две». Причем, показаниям Лобарева С.В. о том, что поездка в Швейцарию была обусловлена именно угрозами со стороны Гайдукова, а не какими-либо иными причинами, противоречит и то установленное в суде обстоятельство, что билеты в Швейцарию он заказывал с обратным вылетом. Сам же Лобарев С.В., вопреки фактам, утверждал в суде, что билеты заказывал с открытой датой, без обратного вылета. Я намеренно останавливаюсь на этих обстоятельствах лишь конспективно, поскольку они в большей степени касаются обвинения Гайдукова в вымогательстве, о несостоятельности которого с большими подробностями скажут защитники этого подсудимого. Я же упоминаю об этих обстоятельствах лишь для иллюстрации недостоверности показаний Лобарева в целом, в том числе и о роли в происшедшем моего подзащитного Перцева.

Причем, показаниям Лобарева С.В. нельзя верить не только по уже изложенным, но и по другим обстоятельствам, а именно- по мотивам увольнения Гайдукова. Эти обстоятельства увольнения, а также показания подсудимых о неправомерном поведении Лобарева в отношении них до возбуждения уголовного дела, о первооснове конфликта с Лобаревым, позволяют, по мнению защиты, определить истинные мотивы действий Лобарева в отношении фигурантов настоящего дела, в том числе и Перцева, которые представляют собой в отношении Перцева- оговор из мести за отказ передать Лобареву акции Межпромбанка.

Это утверждение защитника базируется на совокупности ряда доказательств.
Гайдуков С.В., Левицкий Ю.В. и Перцев А.А. виновными себя в совершении вымогательства и мошенничества последовательно не признавали и показали, что никаких угроз Лобареву и его семье (в том числе ребенку) не высказывали, похищать деньги не собирались. Более того, как показал отрицавший угрозы семье Лобарева С.В. Гайдуков С.В., он вообще был крестным отцом дочери Лобарева С.В.
Левицкий Ю.В., Гайдуков С.В. и Перцев А.А., кроме того, пояснили и о том, что Лобарев С.В. их оговаривает. Как показал Гайдуков С.В., с Лобаревым С.В. ранее находился в дружеских отношениях и конфликт произошел на почве соглашения о продаже акций, по которому Лобарев, назвавший цену акций, обманул его, отказавшись выполнить полностью свои обязательства по выплате денег за акции, а также из-за того, что Гайдуков С.В. стремился пресечь преступную деятельность самого Лобарева С.В. и его окружения. Как показал Гайдуков С.В. в суде 24 апреля 2003 года: «Лобарев опасался за последствия своей незаконной деятельности, что и привело к ложному доносу с его стороны». «Впоследствии,- как показал Гайдуков С.В.,- Лобарев избрал другой путь- путь ложного доноса с целью фабрикации уголовного дела». «В результате подлости,- как пояснил Гайдуков С.В.,- я оказался обвиненным в преступлении, которого не было».

О том, что именно Лобарев был инициатором приобретения акций банка у Перцева и Гайдукова, пояснили и свидетели Захаров В.Э., а также Димитров Д.И. Показания последних правдивыми признал и сам следователь, прекратив дело в отношении указанных лиц по мотиву признания достоверными их показаний в той их части, что они не были осведомлены о чьей-либо преступной деятельности. Подсудимый Левицкий Ю.В. также пояснил, что Лобарев предлагал в сентябре 2001 года, на дне рождения у Гайдукова (по анкетным данным Гайдукова, день рождения у него 9 сентября 1959 года) продать ему акции Межпромбанка, принадлежащие предприятию «Аргус». Лобарев свою просьбу мотивировал тем, что у него появились важные партнеры, а мы-де, не представляем интереса, на что Левицкий ему ответил, что акции продать можно при соблюдении определенного порядка: надо направить письмо, оно будет рассматриваться, специалистами будет проведена оценка рыночной стоимости акций, после чего может быть принято решение о продаже. Однако ни с каким письмом Лобарев по этому поводу не обращался, а сказал Левицкому- смотри, пожалеешь. Факт нахождения Лобарева на дне рождения у Гайдукова подтвердил и свидетель Иванющенко Ю.И., который в судебном заседании 25 апреля 2003 года показал, что в сентябре 2001 года Лобарев был с супругой на дне рождения у Гайдукова, произносил заздравные речи, и он был впоследствии очень удивлен увольнением Гайдукова Лобаревым. Свидетель Уваров В.П.- сосед по даче Гайдукова, в судебном заседании от 25 апреля 2003 года также показал, что видел Лобарева на дне рождения Гайдукова, встречал у Гайдукова «на шашлыках», «на вечеринках», знал, что Лобарев и Гайдуков работают вместе. Свидетель Иванющенко Ю.И. также показал в суде, что был свидетелем телефонного разговора в марте-апреле 2002 года, когда Левицкому позвонил человек и потребовал передать свои акции. Левицкий ему сказал, что это Лобарев опять звонит и требует вернуть акции. Как пояснил Иванющенко, Левицкий ему сказал: «Задолбал, второй раз звонит». В ходе этого разговора Левицкий сказал своему оппоненту по телефонному разговору, чтобы тот обращался по этому поводу в установленном порядке. При этом разговоре он, Иванющенко, находился в кабинете у Левицкого. Кузьмин С.А. также был свидетелем телефонного разговора Левицкого с Лобаревым по поводу продажи (переписывания) акций банка. Подсудимый Перцев А.А. дал аналогичные показаниям Гайдукова, Левицкого, Захарова, Димитрова и Иванющенко пояснения и также рассказал о том, что Лобарев звонил ему несколько раз и требовал передать акции Межпромбанка. На ответ Перцева: «Позвони в четверг (то есть 18 апреля 2002 года), Лобарев ответил, что будет поздно. И действительно было уже поздно, поскольку в эту дату у него был проведен обыск. При этом по неопровергнутым показаниям Гайдукова С.В. в суде 24 апреля 2003 года, приблизительная рыночная стоимость акций АКБ «Межпромбанка» Левицкого и Перцева, составляет 500 тыс. долларов США.

Показаниям Гайдукова С.В. о причинной обусловленности изменения отношения к нему со стороны Лобарева С.В. обстоятельствами купли-продажи акций, а также осведомленностью Гайдукова о совершаемых в банке преступлениях, а не в связи с якобы плохой работой Гайдукова, о которой говорил Лобарев, объективно соответствуют обстоятельства вхождения Гайдукова С.В. в наблюдательный совет банка 4 июня 2001 года, которое имело место по инициативе самого Лобарева С.В. всего за 5 месяцев до увольнения Лобаревым С.В. Гайдукова С.В. 19 ноября 2001 года с должности заместителя Председателя наблюдательного совета (том 11, л.д.132-134, 176-178). Сам Лобарев С.В. в судебном заседании 18 апреля 2003 года на вопрос адвоката Кожемякина подтвердил, что такое собрание с избранием Гайдукова по его инициативе, имело место.
Эти обстоятельства вхождения Гайдукова С.В. в наблюдательный совет банка по инициативе Лобарева С.В. всего за пять месяцев до увольнения Гайдукова; показания Левицкого и Гайдукова о том, что Гайдуков с Лобаревым всегда были друзьями, вместе начинали свой бизнес; а также то обстоятельство, что за два месяца до увольнения Гайдукова Лобарев был на дне рождения у Гайдукова, о чем показали в суде Гайдуков, Левицкий, Уваров, Иванющенко, в своей совокупности объективно соответствуют данным не о плохой работе Гайдукова, как о якобы имевшемся мотиве его увольнения и недопущения в банк по инициативе Лобарева, в чем пытался убедить последний следователя и суд, а обусловленности увольнения теми скрытыми Лобаревым С.В. причинами, о которых показал Гайдуков С.В., Левицкий Ю.В. и Перцев А.А., а именно- отказом подсудимых продать акции Межпромбанка, а также знанием Гайдукова С.В. о преступной деятельности Лобарева С.В. и его окружения.
Просил бы обратить внимание уважаемого суда на то обстоятельство, что ну не ходят психически нормальные, враждующие между собой люди, друг к другу в гости и на дни рождения... Могли бы Вы представить, чтобы Сталин полетел к Гитлеру с поздравлениями и пожеланиями всех благ на день рождения последнего 20 апреля 1942 года? Вот и я не могу. И никто из здравомыслящих людей не может. А потому не вяжется с правдой утверждение Лобарева о том, что причиной увольнения Гайдукова послужило длительное неисполнение им своих обязанностей. В этой же связи возникает и другой риторический вопрос, а зачем же тогда Лобарев рекомендовал «бездельника» Гайдукова в новый состав наблюдательного совета 4 июня 2001 года? И с другой стороны, вполне логичным было для Лобарева использовать нахождение на дне рождения у Гайдукова и Левицкого, попробовав заручиться и у последнего поддержкой в своем желании купить акции банка, принадлежащие фирме «Аргус».
Наконец, о том, что истинной причиной увольнения Гайдукова было отнюдь не плохое исполнение им своих обязанностей, а месть со стороны Лобарева С.В., помимо изложенных обстоятельств свидетельствует и содержание упоминавшегося протокола собрания акционеров от 19 ноября 2001 года, на котором Гайдуков был уволен и в котором не указаны мотивы его увольнения. Этот протокол был оглашен (том 1, л.д.144-145) в судебном заседании по ходатайству адвоката Кожемякина Б.А. Между тем, в соответствии с ч.2 ст.63 Федерального закона РФ «Об акционерных общества» к протоколу собрания акционеров законом предъявлены определенные требования:
«В протоколе общего собрания акционеров общества должны
содержаться основные положения выступлений, вопросы, поставленные
на голосование, и итоги голосования по ним, решения, принятые
собранием». Никаких выступлений, из которых были бы видны указанные Лобаревым С.В. в суде мотивы увольнения Гайдукова С.В. в виду якобы плохой работы последнего, в протоколе собрания акционеров, в нарушение закона, не имеется. При таких обстоятельствах всякие рассуждения о плохой работе Гайдукова не могут не быть восприняты как искусственно приспособленные под версию потерпевшего Лобарева о якобы совершенных преступных действиях Гайдуковым и остальными.

При этом просил бы уважаемый суд принять во внимание и то, что о попытке сокрытия Лобаревым С.В. по данному делу невыгодных для него и имеющих отношение к данному делу обстоятельств, свидетельствуют и уже упоминавшиеся в суде показания свидетеля Топоркова К.Л., из пояснений которого видно, что Лобарев С.В. пытался скрыть от суда, что ему было известно содержание показаний Топоркова К.Л. в Следственном комитете при МВД России. Причем, защитник Назаров О.В. специально акцентировал внимание суда на этом обстоятельстве, задавая Топоркову вопрос о том, не говорит ли он в данном случае суду неправду. На что Топорков К.Л. повторно сообщил, что его удивило дословное воспроизведение Лобаревым С.В. содержания его показаний, данных следователю.

О наличии у Перцева А.А. не каких-то там преступных целей, а цели пресечения экономических преступлений со стороны Лобарева С.В. и его окружения, а также введения деятельности банка в законное русло, в котором эта деятельность не находилась по вине Лобарева С.В. и его компании, также свидетельствует ряд исследованных в суде доказательств.
О том, что ей известно о целях, не связанных с вымогательством и хищением, показала в суде и свидетель обвинения Алексеева М.В., работающая начальником юридического подразделения Межпромбанка, которая рассказала в суде 14 апреля 2003 года. Цитирую дословно: «У меня была информация- хотят захватить управление банком и поменять руководство».
Перцев А.А., также не показывал о цели вымогательства и хищения, а пояснял:
«Я ничего не имел против прежнего руководства «Межпромбанка», я проголосовал за смену членов Наблюдательного совета, так как на собрании зачитали письмо, направленное Полтавченко, в котором указывалось на нарушения, допущенные прежним руководством банка. Именно текст данного письма послужил мотивом моего голосования при смене руководства банка».
При этом следует иметь в виду, что у Перцева А.А. не было оснований не доверять исходящим от подписавших письмо Гайдукова и Димитрова данным об имевшихся со стороны руководства банка нарушениях и даже преступлениях.
«Напротив, - как показал Перцев в суде,- с учетом знакомой мне личности Гайдукова, как старшего офицера запаса и бывшего сотрудника КГБ, а также сотрудника «Межпробманка», отвечавшего за безопасность этого банка, о чем я достоверно знал, эти сведения, как я считаю, имели все основания быть воспринятыми мной в качестве соответствующих фактическим обстоятельствам. Причем, о соответствии этих сведений фактическим обстоятельствам для меня свидетельствовало не просто устное оповещение Гайдуковым о допускавшихся в банке преступлениях, но и подготовка последним письма по этому поводу на имя Представителя Президента РФ в Центральном федеральном округе Полтавченко, что для меня, как для лица, имеющего высшее юридическое образование, не могло не свидетельствовать о принципиально возможной уголовной ответственности изготовителя и подписантов письма в случае заведомой ложности доноса о совершенных преступлениях. То есть и сам факт подготовки письма давал мне основания считать изложенную в нем информацию соответствующей действительности, так как иначе бы это письмо не имело смысла подписывать и направлять, поскольку можно было самому попасть под уголовную ответственность по причине заведомо ложного доноса. И ничего при этом не добиться в смысле привлечения к такой ответственности Лобарева и его окружения.
Что касается второго подписанта письма Полтавченко- Димитрова, то ему не верить оснований у меня не было,- как пояснял Перцев,- поскольку я его очень уважал и ему полностью доверял. Димитров дружит с губернатором Тулеевым, Председателем комитета Госдумы по обороне Николаевым, является помощником представителя Совета Федерации, имеет хороший устойчивый бизнес. И я думал и продолжаю думать, что он не мог ставить под удар свой бизнес, свое положение и авторитет тех людей, с которыми он дружит. Поэтому я голосовал за переизбрание Наблюдательного совета банка, на основании фактов, изложенных в этом письме.
Наконец, просил бы при оценке показаний Перцева в этой части учесть и то
«До сих пор неизвестно,- как показал Перцев,- совершал ли Лобарев эти преступления по незаконному уводу денег за границу, или нет. Мое право узнать об этом от официальных органов было нарушено на следствии: следователь не приобщил к уголовному делу важный документ. В частности, как следует из справки, составленной следователем Корытовым В.В., материал «находится в производстве одного из подразделений СВР России. Полученный ответ имеет гриф секретности и к материалам уголовного дела не приобщается» (том 6, л.д. 193). Эта справка следователя была оглашена и в суде 5 мая 2003 года.
Эти показания Перцева, в том числе и об имевшихся сведениях о совершении в банке преступлений Лобаревым и его окружением, подтверждены и другими доказательствами.
Допрошенный в суде Димитров Д.И. показал, что он действительно является помощником депутата Государственной Думы, генерала Николева. Потерпевший Лобарев С.В. также показывал в суде, что Димитров Д.И. солидный, обеспеченный, имеющий хороший бизнес человек.
Подсудимый Левицкий Ю.В. также показал в суде, что передал сотруднику СВР РФ Забрусскому материалы о преступлениях в банке, о выводе Лобаревым денежных средств зарубеж, поскольку Забрусский сказал ему, что в функции управления, где он служит, входит поиск выведенных незаконно за рубеж денежных средств. Эти показания подтвердил на предварительном следствии и полковник СВР РФ Забрусский С.М., чьи показания были оглашены в судебном заседании(том 6, л.д.190-191). Подсудимый Гайдуков С.В. также показал в суде, что представил полковнику- знакомому Левицкого материалы по незаконному уводу из банка денег за рубеж, просил передать эти материалы в СВР. Показал Гайдуков С.В. и о том, что Лобареву было известно о его позиции в отношении преступлений в банке. Как пояснил Гайдуков С.В., перед своим четырехнедельном отпуске в сентябре-октябре 2001 года, у него состоялся разговор с Лобаревым, в котором он сообщил последнему, что ему стало известно о нарушении в банке законодательства, которые стали приобретать крупные размеры. Эта ситуация в банке может привести к тому, что банк попадет в поле зрения правоохранительных органов и мы можем потерять свой бизнес. Лобарев С.В. в ответ на это говорил, что без проведения «серых» и «черных» операций получение большой прибыли невозможно. Впоследствии Лобарев сказал ему, что уволил Гайдукова С.В., поскольку у него новый партнер, который не позволит выносить сор из избы.
При оценке отношения Перцева А.А. к полученной информации следует иметь в виду и его показания о том, что
«он воспринимал эти данные не как сторонний и безразличный наблюдатель. Интерес к указанным сведениям был обусловлен и статусом Перцева А.А., как акционера «Межпромбанка», руководство которого, по заслуживающим у Перцева А.А. доверия сведениям Гайдукова и Димитрова, совершало экономические преступления и действовало с нарушением интересов в том числе и акционеров, а следовательно, и самого Перцева А.А».
Об основательности утверждения Перцева о наличии у него именно такой цели действий в отношении отстранения руководства банка, свидетельствует также содержание документов, изготовленных задолго до возбуждения уголовного дела и не в связи с ним, а именно:
-оглашенного в суде, датированного декабрем 2001 года, подписанного акционерами Гайдуковым, Димитровым, а также поступившего к адресату письма на имя Полномочного представителя Президента Российской Федерации по Центральному Федеральному округу Полтавченко Г.С. следующего содержания:
«Обращаются к Вам акционеры и пайщики КБ «Межотраслевой промышленный банк» и «Маркетинг банк», относящихся к группе «В», устойчиво работающих на Российском финансовом рынке уже на протяжении 7 лет.
Последнее время в деятельности указанных тесно связанных между собой банков объективно отмечаются нарушения действующих нормативных актов ЦБ, уголовного и налогового законодательства.
Так, в частности, проводятся операции по транзиту денежных средств за рубеж с целью отмывания денег, обналичивание с использованием «левых технических фирм», сокрытие...доходов с целью ухода от налогов.
В настоящее время волевым решением Председателя Наблюдательного Совета обеих банков акционеры и пайщики не допускаются к процессу контроля, управления и работы указанных структур.
Просим Вас оказать содействие в принятии мер по проверке деятельности данных КБ с целью прекращения оттока капиталов за рубеж и сохранения денег вкладчиков» (том 12, л.д.73,77);
-оглашенного в суде протокола №1 от 14 февраля 2002 года внеочередного общего собрания Акционерного коммерческого банка «Межотраслевой промышленный банк» (открытое акционерное общество), на котором Гайдуков С.В. докладывал собранию:
«В деятельности руководства АКБ «Межотраслевой промышленный банк», в том числе и председателя Наблюдательного Совета банка отмечаются нарушения действующего законодательства Российской Федерации, нормативных документов Банка России. В частности с целью ухода от налогооблажения скрываются реальные доходы, для отмывания денег они переводятся за рубеж, с использованием подставных фирм происходит обналичивание денежных средств, акционеры практически лишены возможности контролировать работу руководящих органов банка, акционеров не извещают о проведении собраний акционеров.
Учитывая сложившуюся ситуацию, группа акционеров обратилась с письмом к Полномочному представителю Президента Российской Федерации Полтавченко Г.С. с просьбой пресечь преступления и привлечь к ответственности недобросовестных работников банка
...С целью оздоровления экономической ситуации в банке назрела необходимость принять решение о досрочном прекращении полномочий Наблюдательного Совета АКБ «Межпромбанк» в соответствии со ст.66 ФЗ «Об акционерных обществах и ст.ст.58,63 Устава банка» (том 3, л.д.116).

Такая мотивация действий Перцева А.А.
подтверждается и другими доказательствами.
Помимо Гайдукова С.В. такие мотивы действий подтвердил и Левицкий Ю.В.
Как показал Левицкий Ю.В.: «Гайдуков сообщил мне, что он направил материалы в отношении Лобарева, его незаконной деятельности, в Комитет по финансовому мониторингу, Полтавченко».
Свидетель Димитров Д.И. также показал в суде, что Гайдуков говорил о нарушениях уголовного и налогового законодательства в деятельности банка, о том, что из банка осуществляется незаконный перевод денег зарубеж, имеется схема ухода от налогов, говорил о создании фирм по фиктивным документам. Поскольку он знал, что Гайдуков бывший сотрудник КГБ, он верил ему и думал, что это все правда. 14 февраля 2002 года на собрании акционеров обсуждалось письмо Полтавченко с изложением указанных нарушений закона. Решено было направить письмо представителю Президента РФ Полтавченко для того, чтобы в Администрации Президента РФ решили, кто из правоохранительных органов будет проверять. Обращался к Полтавченко с сообщением о нарушениях, поскольку считал это своим гражданским долгом. Как показал Димитров Д.И., для него единственная причина смена руководства банка, которая произошла на собрании 14 февраля 2002 года- указанные нарушения. Его убедило в том, что они имели место и то обстоятельство, что стоимость его акций Межпромбанка упала с 30% до 0,03%.
Свидетель Тарасов И.Г., будучи допрошен 18 апреля 2002 года следователем Кисловым, также показал о наличии письма на имя представителя Президента РФ Полтавченко «о злоупотреблениях в «Межпромбанке» (том 2, л.д.147).
Таким образом, участие акционера и бывшего сотрудника спецслужб Перцева А.А. в собрании акционеров, направленном против Лобарева С.В. и его окружения, было правомерным, основательным и логически оправданным. И было обусловлено не каким-то там сговором на совершение вымогательства и мошенничества, наличие которого Перцев А.А. отрицал, а стремлением пресечения совершения в банке преступлений. Иные мотивы действий Перцева А.А., в суде не установлены.



Причем, при оценке пояснений Лобарева С.В. в отношении Перцева А.А., Гайдукова С.В. и Левицкого Ю.В., а также при решении вопроса о том, показаниям кого из названных лиц отдать предпочтение как истинным, а объяснениям других дать оценку, как недостоверным, помимо уже перечисленных обстоятельств не соответствующего показаниям Лобарева фактического поведения последнего, следует учесть, что склонность к фальсификациям Лобарева и Ильина в отношении Гайдукова, Перцева и Левицкого, была проявлена и задолго до возбуждения настоящего дела.
И свидетельствуют об этом не только неопровергнутые никем показания Гайдукова С.В. о том, что в банке подделывались его подписи, а также оттиски печатей принадлежавших ему фирм «Сотрудничество» и «Капиталъ», но и другие доказательства неправомерного поведения лично Лобарева С.В. относительно фигурантов настоящего уголовного дела.

В частности, протокол №4/2001 внеочередного собрания акционеров, проведенного 19 ноября 2001 года, о котором показывал в суде Перцев А.А., и на котором была повестка: «О внесении изменений в состав наблюдательного совета банка», на котором слушали Ильина Дмитрия Вячеславовича с информацией о необходимости внесения изменений в состав наблюдательного совета и решили прекратить досрочно полномочия члена наблюдательного совета Гайдукова С.В. с 19 ноября 2001 года, был подписан Ильиным Д.В. и Лобаревым С.В. с заведомо ложными для этих лиц данными о том, что на собрании акционеров присутствовали ...Перцев А.А. и Левицкий Ю.В., которых, как пояснили двое последних, на этом собрании не было (том 1, л.д.144-155).
Такая же фальсификация Лобаревым С.В. и Ильиным Д.В. допущена и при подписании протокола внеочередного общего собрания акционеров «Межпромбанка» №5/2001 от 07 декабря 2001 года, на котором была повестка дня:
«1. О досрочном прекращении полномочий всех членов наблюдательного совета банка.
2. Об избрании наблюдательного совета банка в новом составе»,
также подписанного Лобаревым С.В. и Ильиным Д.В., на котором в числе акционеров, якобы голосовавших за принятые решения, были Перцев А.А. и Левицкий Ю.В., на самом же деле, со слов последних, на собрании не присутствовавших, о собрании не знавших.
Как показали Перцев и Левицкий, на этих собраниях они не были, о них не знали и доверенностей Лобареву о голосовании за них не давали. Левицкий Ю.В. при этом добавил, что Лобарев лгал, говоря в суде о том, что голосовал за Левицкого на этих собраниях якобы по выданной ему Левицким доверенности на право голосования.
О том, что он не присутствовал на собрании, о нем не знал, доверенности никому на голосование не давал, показал Перцев А.А. в суде и о собрании от 4 июня 2001 года, протокол №1/2001, на котором он значился в числе зарегистрированных и голосовавших и на котором в число нового состава наблюдательного совета банка был избран по инициативе Лобарева С.В. акционер Гайдуков С.В. (том 11, л.д.132-134).
Эти показания подсудимых можно было бы оценить как недостоверные с точки зрения реализации ими права на защиту, если бы не одно «но».
А именно- совершение фальсификации при составлении имеющегося в деле протокола от 19 ноября 2001 года подтвердила в суде и незаинтересованная в исходе дела, да еще и выступающая в качестве свидетеля обвинения, Казакова Р.П., значащаяся в указанном протоколе как якобы лично зарегистрированная и голосовавшая, которая пояснила, что об этом собрании ничего не знала и доверенности никому на голосование не давала.
Более того, даже в суде Лобарев С.В. пытался ввести суд в заблуждение относительно определенных, выгодных для него обстоятельств поведения свидетелей защиты. В частности во время допроса в суде свидетеля Иванющенко, Лобарев пояснил, что со слов Ильина ему известно о том, что Иванющенко 15 февраля 2002 года ходил по Межпромбанку и восклицал: «Мы победили, мы победили». Между тем, Ильин не давал таких показаний ни на предварительном следствии, ни в суде. Отрицал такие действия и сам Иванющенко.
Под давлением улик, о чем будет сказано, Лобарев С.В. вынужден был признать в суде и недостоверность своих производных от Ильина показаний о том, что это якобы от Ильина ему стало известно об участии Перцева в «захвате банка».


Наряду с этим следует также учитывать показания Перцева А.А. о том, что ни в каком «сговоре» он не участвовал, никаких преступлений не совершал и никаких противоправных указаний никому не давал.
Как показал Перцев А.А. в суде:
«...хочу отметить, что нечеткость и неконкретность юридически малограмотного обвинения, в том числе и в части указания следователем времени якобы имевшего место сговора (декабрь 2001 года) с Гайдуковым и Левицким, а также места и иных его обстоятельств, лишило меня возможности как на следствии, так и в суде выдвинуть свое алиби и тем самым защититься от необоснованно и незаконно выдвинутого обвинения. Если бы следователь назвал конкретную дату и время дня якобы имевшегося сговора, не исключено, что я мог бы доказательно убедить этого следователя, что в означенную дату и конкретное время я не был в Москве и вступить в сговор не мог.
Никакого сговора у меня с Гайдуковым и Левицким на совершение преступлений, в том числе и при указанных в постановлениях о привлечении в качестве обвиняемых обстоятельствах, ни в декабре 2001 года, ни в какое-либо иное время, не было.
Ни о каком плане «захвата банка» осведомлен не был, с Гайдуковым и Левицким никаких планов по «захвату банка» не обсуждал, никаких противоправных указаний своим работникам в банке по названным следователем событиям от 15 февраля 2002 года, а также ранее или позже этой даты, не давал».

Эти его показания соответствуют другим собранным в ходе судебного следствия доказательствам.
В частности, об отсутствии со стороны Перцева каких-либо противоправных действий показали подсудимые Левицкий и Гайдуков.
Допрошенный в суде подсудимый Левицкий Ю.В., подтвердив отсутствие какого-либо вмененного противоправного сговора с другими подсудимыми, о Перцеве упомянул в своих свободных показаниях отнюдь не в связи с преступными действиями, вмененными Перцеву следователем, а именно: что с Перцевым познакомился только на дне рождения Гайдукова, обменявшись с ним несколькими фразами; потом видел его 18 февраля 2002 года в Межпромбанке, когда Гайдуков просил Перцева поехать в ресторан «Мэй Хуа» на встречу, Перцев согласился без особого желания, пробовал отказаться, но потом все-таки поехал в ресторан; в ресторане Перцев высказывался мало, все выходили курить; я и Перцев приехали неподготовленными, у нас не было бумаги, послали спросить у руководства ресторана листы бумаги. Допрошенный в суде 24 апреля 2003 года подсудимый Гайдуков С.В., также отрицал наличие какого-либо сговора с Перцевым и Левицким, который был вменен всем троим органами предварительного следствия. При этом Гайдуков утверждал, что никаких схем с Перцевым не обсуждал, в сговор с Левицким и Перцевым не вступал. И не мог с Перцевым вступить в сговор, поскольку рассчитывал сменить охрану в Межпромбанке и заменить предприятие «Квант-В», возглавляемое Перцевым, поскольку, как выразился Гайдуков, охрана «одомашнилась», что видно на примере Толоконникова. Как пояснил Гайдуков, когда охрана долго работает, то теряет ориентиры- забывает, на кого работает, поскольку банк приплачивает охранникам. Его это не устраивало, поэтому он и зондировал у Левицкого почву по замене охраны. Перцеву об этом не объявлялось, а решалось с Левицким. Левицкий Ю.В. подтвердил эти показания о поиске варианта смены охраны Гайдуковым. В отношении Перцева Гайдуков С.В. лишь показал, что тот прибыл 18 февраля 2002 года в ресторан «Мэй Хуа» с намерением выяснить вопросы о продолжении охраны Межпромбанка силами охранного предприятия «Квант-В». Как он сказал Перцеву, этот вопрос он может самостоятельно выяснить и понять все происходящее, задав все вопросы о «Кванте-В» совместно- как Гайдукову, так и Лобареву. Именно последний и предложил провести эту встречу. Необходимость в присутствии Перцева была, так как изменилось руководство банка и надо было решать, будет ли ЧОПом «Квант-В» подписан договор новым руководством. Как показал Гайдуков, Перцев в ресторане молчал, Лобарев дал Перцеву документы и он с ними разбирался. Свидетель Иванющенко Ю.И. в суде 25 апреля 2003 года подтвердил показания Гайдукова и Левицкого о том, что 15 февраля 2002 года в Межпромбанке, куда он заехал с Левицким по просьбе Гайдукова, состоялся разговор о заключении договора об охране с ЧОПом «Аргус».

При расследовании дела, о чем уже говорилось, не обнаружены и не собраны заслуживающие доверия доказательства, которые опровергали бы указанные показания о несовершении Перцевым каких-либо вмененных ему действий.



При оценке доказательств надо также иметь в виду, что ряд показаний в пользу Лобарева С.В., является не из числа прямых, а только из ряда производных от пояснений самого Лобарева С.В., что также не прибавляет сколько-нибудь значительного веса этим доказательствам обвинения. В частности, Шекланов С.И. -свидетель обвинения и друг Лобарева С.В., к которому он поехал с семьей в Швейцарию якобы спасаясь от угроз, показывал о наличии таких угроз только со слов Лобарева С.В. Такого же свойства и показания находящегося в дружеских отношениях с Лобаревым С.В. и Демина Д.В. , который показал в суде 11 апреля 2002 года, что со слов Лобарева он знает о якобы имевших место телефонных звонках, а также угрозах самому Лобареву С.В. и его семье.

Причем, анализ доказательств обвинения вообще, а также показаний этих лиц в частности, позволяет прийти к выводу о том, что неконкретность обвинения Перцева и других, в том числе когда фигурантам не вменялись конкретные действия, а также обязательные для той или иной квалификации цели действий, была отнюдь не случайной, а обуславливалась отсутствием такой конкретизации в материалах дела, в том числе в показаниях допрошенных в суде лиц.
В частности, при обращении к конкретным доказательствам нельзя найти какое-либо объективное подтверждение совершения Перцевым А.А. действий в виде угроз кому-либо и чем-либо, или подтверждение его осведомленности о действиях в группе с Гайдуковым и Левицким, в том числе и для того, «чтобы окончательно убедить его (то есть Лобарева С.В.- примечание мое, О.Н.) в реальности высказанных Гайдуковым угроз», без чего невозможна, квалификация действий как вымогательства в любом его виде (исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник), а также при вмененном совершении этого преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой или преступным сообществом (ст.ст.34,35 УК РФ).


От Перцева А.А. не исходили угрозы,
он о них ничего не знал,
нет доказательств совершения
и других вмененных ему действий...

Как показал в суде имеющий высшее юридическое образование Перцев А.А.,
«никаких угроз Лобареву не высказывал, об имевшихся ему и его семье угрозах не знал, в существование таких угроз не верю, не слышал угрозы Лобареву со стороны Гайдукова и Левицкого применением насилия либо уничтожением или повреждением чужого имущества, а равно угроз распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего Лобарева С.В.или его близких».
Об угрозах со стороны Перцева А.А. применительно к содержанию диспозиции статьи 163 УК РФ, а также о его осведомленности о том, что его действия осуществляются «чтобы окончательно убедить его (то есть Лобарева С.В.- примечание мое, О.Н.) в реальности высказанных Гайдуковым угроз», не показал никто из допрошенных в суде лиц, не имеется тому подтверждения и в других собранных доказательствах.
В частности, Шекланов С.И. -свидетель обвинения и друг Лобарева С.В., к которому он поехал с семьей в Швейцарию якобы спасаясь от угроз, не сказал ни слова о Перцеве применительно к обстоятельствам настоящего уголовного дела. Свидетель обвинения-нотариус Гагарина Н.Д., допрашивавшаяся на предварительном следствии о доверенностях Гайдукова, чьи показания были оглашены судом 16 апреля 2003 года, показала, что человека по фамилии Перцев не знает (т.3, л.д.234-238, том 13, л.д.231-233).
Жена Лобарева С.В.- потерпевшая Лобарева С.Н., будучи допрошенной в суде, 7 апреля 2003 года ни о каких угорозах со стороны Перцева также не говорила и показала, что Перцева она не знает.
Об угрозах со стороны Перцева А.А. в суде показал только сам потерпевший Лобарев С.В., однако и его показания не могли быть основанием для квалификации действий Перцева А.А., как вымогательства по ст.163 УК РФ, поскольку это лицо не говорило о том, что Перцев А.А. действовал «под угрозой применения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно под угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких», как предполагает диспозиция части 1 статьи 163 УК РФ.

Однако даже эти показания потерпевшего не нашли своего подтверждения в ходе судебного следствия.
Перцев, Гайдуков и Левицкий их совершение не потвердили, нет никаких и иных объективных доказательств, которые бы подтверждали вмененные Перцеву действия.
Так, показывая в суде о действиях Перцева в ресторане «Мэй Хуа» 18 февраля 2002 года, Лобарев С.В. счел угрожающим поведение Перцева по его «отношению, интонации, антуражу».
Эти пояснения Лобарева С.В. не соответствуют объяснениям Перцева А.А., который показал в суде, что Лобареву С.В. не угрожал, пояснив при этом:
«...Я был свидетелем, когда сам Лобарев Сергей Владимирович, в глаза мне, на очной ставке, в присутствии своего представителя Китаниной, на вопрос моего защитника Назарова О.В., говорил под запись следователем следующее:
«лично Перцев в мой адрес угроз не высказывал», и что мои действия выражались «в кивании головой и комментировании требований». Эти показания Лобарева С.В. находятся в томе 4 дела на листах дела 125-129, и суд может легко убедиться в их существовании».
Эти показания Перцева ничем не опровергнуты и даже более того, подтверждены в суде показаниями присутствовавшего 18 февраля 2002 года на встрече в ресторане «Мэй Хуа» на стороне Лобарева свидетеля обвинения Крылова И.Н., который пояснил, что угроз от Перцева в адрес Лобарева не было, в разговоре Перцев вставлял реплики. Свидетель Королько А.В., присутствовавший на встрече, также пояснил, что Перцев, хотя и участвовал в разговоре, но был на втором плане и угроз с его стороны он не слышал. Свидетель обвинения Димитров Д.И. также показал в суде, что в его присутствии никто не угрожал Лобареву и он не верит, что какие-либо угрозы были в адрес Лобарева С.В. со стороны подсудимых.
Что касается показаний в этой части самого Лобарева С.В. в суде, то они не могут быть положены в основу обвинения Перцева А.А. в силу одной только их противоречивости. В частности, Лобарев С.В. показал в суде 9 апреля 2003 года, во время допроса Ильина Д.В., что он подтверждает все свои показания на предварительном следствии и в суде, а это значит, уважаемый суд, он подтверждает и те свои показания на очной ставке на предварительном следствии, на которые ссылался Перцев, и в которых Лобарев С.В. говорил о том, что «лично Перцев в мой адрес угроз не высказывал». Между тем, 30 апреля 2003 года, Лобарев С.В. в суде, высказывая свое мнение о невозможности оглашения в судебном заседании по ходатайству защитника Назарова О.В. приведенных его показаний на предварительном следствии (том 4, л.д.125-129), о которых показал Перцев А.А., и из которых следовало, что Перцев в его адрес угроз не высказывал, Лоберев С.В., противореча себе, пояснил, что подтверждает все свои показания... в суде. А в суде-то он говорил, что угрозы со стороны Перцева якобы все-таки были...
При этих обстоятельствах утверждения Лобарева С.В. в суде о том, будто Перцев был в числе лиц- бывших сотрудников КГБ, якобы вымогавших у него деньги, а также о том, что он якобы «наслушался угроз», в том числе и от Перцева, не могут быть признаны соответствующими фактическим обстоятельствам, поскольку по делу не добыто доказательств совершения Перцевым конкретных действий, которые могли бы образовать состав указанного преступления. Не показывал о таких конкретных действиях Перцева и сам Лобарев.

Не нашли подтверждения в суде и показания Лобарева С.В. о других, якобы имевших место действиях Перцева 18 феврале 2002 года в ресторане «Мэй Хуа».
В частности, Лобарев С.В. утверждал в суде о том, что он обратился к Перцеву с вопросом о том, почему его не пускают. На это Перцев, якобы, ответил, что разговор не о банке, а о том, чтобы разделить имущество. Если он подпишет соглашение о разделе, то его пропустят. Перцев А.А. дал по этим же обстоятельствам иные показания и пояснил, что на вопрос Лобарева ответил, что охрана его в банк пропустит, если документы, подтверждающие его право на руководство банком, подлинные. Эти показания не опровергнуты в суде и свидетелем Крыловым И.Н., который на вопрос Перцева пояснил, что не помнит таких слов со стороны Перцева. Свидетель Королько А.В. также не подтвердил показания Лобарева С.В. о содержании слов Перцева в ресторане и пояснил, что на вопрос Лобарева С.В. о том, пропустит ли он его в банк, Перцев ответил: «Не об этом сейчас разговор» и далее фразу не продолжил. В отношении слов Перцева о том, что он сказал Лобареву С.В. относительно подлинности имеющихся у последнего документов, Королько А.В. в судебном заседании не опроверг эти показания, а только пояснил, что не помнит такой фразы.
Таким образом, никаких объективных доказательств, которые бы опровергали показания Перцева в той их части, что охрана готова была пропускать Лобарева С.В. в банк при условии подлинности подтверждающих его полномочия документов, а не в связи с разделом имущества, в суде не добыто.
Наряду с тем, что показания свидетелей Крылова И.Н. и Королько А.В. в указанной части не опровергали показания Перцева А.А. по приведенным обстоятельствам, их пояснения о том, что Перцев якобы уже после переговоров в ресторане «Мэй Хуа» сказал Крылову, что он за такую встречу получает от 3 до 4 тысяч долларов США, Перцевым не подтверждены. Перцев отрицал произнесение этих слов. Более того, показания Крылова и Королько в этой части не являются идентичными, поскольку один говорил «за такую встречу», а другой- «за эту встречу».
Кроме того, по ходу судебного следствия 5 мая 2003 года, было установлено, что доверять Королько А.В. в исходящей от него информации следует опасаясь недостоверности исходящих от него сведений, поскольку они не подтверждаются объективными доказательствами. В частности, в судебном заседании от 5 мая 2003 года было оглашено его заявление в томе 6, на листе дела 220, из которого следовало, что 13 июня 2002 года около 13.05 часов на принадлежащий ему телефону 8-902-1544483 поступил звонок неизвестного ему лица, который он воспринял как угрожающий. Неизвестное лицо предлагало подумать о показаниях в отношении Левицкого. Между тем, звонок в указанное время на телефонной станции не фиксировался, хотя все остальные разговоры с абонентом этого телефонного номера, технической службой телефонной станции были зафиксированы (том 6, л.д.223-224).

Не соответствуют фактическим обстоятельствам обвинительное заключение и в части вменения Перцеву других действий.
В частности, если говорить о показаниях Лобарева С.В. в суде о том, что Ильин Д.В. по прилету его в Москву 15 февраля 2002 года, при личной встрече, сообщил ему, что в банк утром ворвались неизвестные, по указанию Перцева им открыли дверь, они заняли операционный зал, поставили милицию, которая препятствовала хождению сотрудников, клиентов, изолировали Ильина, отобрали мобильный телефон, стали требовать уставные документы, печать банка, доступ к серверам, то эти производные от пояснений свидетеля Ильина Д.В. показания не нашли подтверждения в показаниях последнего.
Так, сам Ильин Д.В., о чем уже говорилось, в суде показал, что Перцева в банке не видел, а предполагал, что это он дал указание охране пропустить людей в банк. Фамилию Перцев в разговоре с Лобаревым упоминал лишь в том смысле, что у Перцева надо уточнить и спросить, почему посторонних людей пропустили в банк.
При таких обстоятельствах не могут считаться достоверными и производные от показаний Ильина Д.В. пояснения Лобарева С.В. в суде о том, что Ильин Д.В. якобы сообщил ему, когда он прилетел из Швейцарии в Москву, что ему было в банке в ультимативной форме заявлено, что при несогласии с Перцевым, Гайдуковым, он будет уволен из банка (Ильин-то показал показал в суде, что Перцева в банке не видел).О несоответствии этих показаний Лобарева С.В. действительности, а также о недостоверности всяких утверждений Лобарева С.В. о ставшей ему известной со слов Ильина Д.В. причастности Перцева к тому, что у Ильина забрали мобильный телефон, изолировали в помещении, а выпустили из кабинета только вечером, после того, как он заявил, что не будет сотрудничать с захватчиками, а также о том, что в банк не пропускали клиентов, работа банка была парализована, свидетельствуют уже упоминавшиеся показания Ильина Д.В., который показал в суде, что Перцева 15 февраля 2002 года в Межпромбанке не видел и предполагает, что это он руководил своей охраной в описываемых событиях.
Не соответствуют показаниям Лобарева С.В. и другие исследованные в суде доказательства.
Допрошенный в суде 14 апреля 2003 года свидетель Хузин Р.И., работавший водителем в Межпромбанке, пояснил, что 15 февраля 2002 года возил Ильину в банк сигареты, которые он попросил ему привезти по мобильному телефону. Эти показания подтверждают то обстоятельство, что никто у Ильина мобильный телефон не отбирал и он мог им пользоваться по своему усмотрению. Допрошенная в суде 14 апреля 2003 года Алексеева М.В. показала, что не помнит, от кого она слышала фамилии Перцев и Левицкий в связи с событиями в банке, поскольку прошел год с того времени, но ей стали известны эти фамилии после 15 февраля 2002 года.
Допрошенный в суде 14 апреля 2003 года свидетель Поплавский К.С., работавший охранником в Межпромбанке, показал о том, что ему неизвестно, кто из руководства охранного предприятия дал указание начальнику отдела охраны пропустить 15 февраля 2002 года Гайдукова в банк и не пропускать Лобарева; не припомнит, чтобы кто-то говорил, что это указание Перцева; самого Перцева он увидел в банке 15 февраля 2002 года только вечером, по мнению свидетеля, около 19 часов. При этом Перцев ему никаких указаний не давал, он с Перцевым не разговаривал. Охранникам было дано указание говорить клиентам о том, что банк работает в нормальном режиме. Как показал Гайдуков С.В., в банк 15 февраля 2002 года он прошел без каких-либо препятствий со стороны Толоконникова С.В. Из допрошенных в суде только свидетель Толоконников В.С. 11 апреля 2003 года показал, что это якобы Усачев ему сказал об указании Перцева, которого он не видел 15 февраля 2002 года в банке, пропустить в банк Гайдукова и остальных 15 февраля 2002 года, а также о том, что якобы еще 6 числа все это должно было произойти. Эти якобы производные от Усачева Н.И. показания сам Усачев Н.И. в суде не подтвердил и пояснил, что 15 февраля 2002 года Перцева до 17 часов в Межпромбанке не видел, указаний от него никаких не получал, дозвониться до Перцева не мог, Толоконикова отстранил от работы по собственной инициативе, поскольку он мешал проведению проверки в банке. Гайдукова, как пояснил Усачев, пропустил в банк он, поскольку Гайдуков сказал, что у него есть документы о руководстве банком. Кроме того, Гайдукова, как одного из руководителей Межпромбанка, он знал в лицо. Когда Перцев прибыл после 17 часов в банк, он доложил ему об отстранении Толоконникова за нарушения, на что Перцев дал указание ему оставаться за старшего в охране банка, что он и сделал. Допрошенный 25 апреля 2003 года в суде свидетель Морозов В.И., работавший исполнительным директором ЧОПа «Квант-В», показал, что 15 февраля 2002 года в Межпромбанке проводилась плановая проверка, в которой должен был участвовать как старший, но заболел, не принял участие в проверке, а назначил старшим по проверке Усачева. Перцев находился в учебном отпуске, а он, Морозов, исполнял его обязанности. Перцев не давал указание ему пропустить Гайдукова в банк. Свидетель Кулаков Н.М., работавший начальником отдела ЧОПа «Квант-В», показал в суде 25 апреля 2003 года, что утром, около 9 часов, он, Ребяткин и Усачев приступили к заранее запланированной проверке в Межпромбанке. Толоконников препятствовал проверке и Усачев его от работы отстранил. Перцева 15 февраля 2002 года в Межпромбанке он не видел, указаний Перцев не давал ни ему, ни охране.
Что же касается оценки показаний Толоконникова В.С., я бы просил уважаемый суд обратить внимание на ту нескрываемую его обиду на Усачева и охранное предприятие «Квант-В», из которого его по существу уволили. Просил бы учесть и то, с какой обидой Толоконников рассказывал о действиях сотрудников этого предприятия, а также на то обстоятельство, что в настоящее время он занимает руководящую должность в отделе банка, возглавляемого... Лобаревым С.В., куда он даже не сам просился, чтобы его приняли, а, как он показал в суде, его... пригласили работать уже после инцидента в банке 15 февраля 2002 года. Таким образом, совершенно очевидно, что свидетель Толоконников В.С. является материально зависимым от Лобарева С.В. лицом, поскольку именно он платит ему зарплату, и в этой связи не может не быть не заинтересован в исходе дела в пользу Лобарева С.В. При этом просил бы уважаемый суд обратить внимание и на то обстоятельство, что Лобарев С.В. в нецензурной форме пытался наставить «на путь истинный» даже по существу мало знакомого и совсем от него материально независящего Топоркова К.Л., и надо думать, под каким колоссальным прессом находится называющий фамилию Перцева, да еще и обиженный на предприятие Перцева, Толоконников В.С., размер зарплаты которого, да и сама возможность ее получать этим отставным офицером, полностью и всецело зависит от Лобарева С.В. Просил бы также учесть при оценке достоверности показаний Толоконникова В.С. в отношении якобы называвшейся ему Усачевым фамилии «Перцев» в указанном им контексте и то, что сам Толоконников В.С. в этих же показаниях в суде ссылался на Фроликова, который дал ему указание, как исполняющий обязанности гендиректора охранного предприятия, пропустить в банк Гайдукова и бывших с ним лиц, а также то обстоятельство, что сам Перцев по состоянию на 15 февраля 2002 года был в учебном отпуске, находился на занятиях в академии, а потому охранникам какие-либо указания давать не мог. О том, что именно Фроликов, а не Перцев подтвердил полномочия Усачева пропустить в банк Гайдукова, показал и допрошенный на предварительном следствии охранник банка Каверин С.Н., чьи показания были оглашены судом 16 апреля 2003 года. При этом свидетель показал, что никто с ним не проводил инструктаж по поводу содержания показаний, которые надо давать следователю (том 2, л.д.231-234).

С учетом совокупности перечисленных обстоятельств, как полагает защита, преведенные показания Толоконникова В.С. признать достоверными и положить в основу обвинительного приговора в отношении Перцева нельзя. Равно как нельзя положить в основу приговора и производные показания Прокофьевой М.В., которая в судебном заседании от 14 апреля 2003 года показала, что слышала 15 февраля 2002 года от Толоконникова, что он отказался пустить в банк Гайдукова, «а Перцев за это его уволил». Этот же свидетель Прокофьева М.В. показала, что сейфы и столы в ее присутствии не вскрывали. Наконец, о необоснованности вменения Перцеву производство обыска в банке и вскрытия сейфов, свидетельствуют и показания на предварительном следствии Тарасова И.Г., оглашенные в судебном заседании 16 апреля 2003 года, который показал, что 18 февраля 2002 года «сейф в кабинете, где находился Гайдуков, вскрывался сотрудниками милиции с участием понятых, присутствующих, в числе которых был и я» (том 2, л.д.146-148).


Что касается утверждения о парализации деятельности банка в результате действий Перцева, то и такая причинная связь с действиями Перцева подтверждения в суде не нашла.
В частности, Ильин Д.В. показал в суде, что это он, утром по дороге в банк, дал сотрудникам банка команду покинуть свои места, в банке по его распоряжению остались только технические работники. Свидетель Захаров В.Э. показал в суде, что 15 февраля 2002 года ничего необычного, чтобы его удивило, в деятельности банка не заметил, хотя и был приглашен туда Гайдуковым или Димитровым для того, чтобы убедиться в нормальной работе банка. Перцева, когда был в банке, не видел. Показания свидетеля Каретко С.И. о том, что «в этот день банк не работал, насколько он знает, поскольку не пускали никого», не могут быть положены в основу обвинительного приговора, поскольку, как признался сам Каретко С.И., в банк он утром не заходил, а прибыл туда только около 16 часов. Поэтому он не может характеризовать весь рабочий день 15 февраля 2002 года, как нерабочий в банке. Кроме того, на вопрос Перцева Каретко С.И. не указал конкретных клиентов, со слов которых ему якобы стало известно о том, что Межпромбанк 15 февраля 2002 года не работал. Между тем пояснил, что в 16 часов того же дня его пропустили свободно. Кроме того, свидетель Каретко С.И. не назвал в суде Перцева, как лицо, осуществлявшее в банке какие-либо конкретные действия. Определенно он сказал лишь то, что прибыв 15 февраля 2002 года в Межпромбанк около 16 часов, видел там Перцева, которого знал ранее, как руководителя охранного предприятия банка. Что касается остальных действий Перцева, то высказывался об их совершении именно Перцевым только в предположительной форме: «Вопросы мне задавали все понемногу, думаю, Гайдуков и Перцев задавали...». Этому свидетелю, как показал его допрос в суде, вообще свойственно заблуждаться. Об этом свидетельствует и его собственное признание в том, что он заблуждался, полагая Перцева председателем вновь избранного наблюдательного совета Межпромбанка. В суде он показал, что не помнит, кто ему сказал, что Гайдуков теперь председатель наблюдательного совета банка. Свидетель Ковальчук П.Г., ссылавшийся в суде на слова начальника объекта Толоконникова, также не показывал о том, что ему стало известно о Перцеве, как о лице, которое в руководстве охранного предприятия дало команду не пускать в банк сотрудников 15 февраля 2002 года. Как показал этот же свидетель, Перцева 15 февраля 2002 года он в банке не видел, фамилию Перцев в этот день слышал в банке только в связи с поиском Перцева- нашел- не нашел Перцева. А больше в тот день не слышал о Перцеве. Сейфы, со слов Ковальчука, были вскрыты до 15 часов. Перцева видел в банке только вечером 18 февраля 2002 года, на переговорах. Было совместное указание о том, что в банке будет две охраны. Со стороны банка такое указание поступило от Лобарева или Ильина. Свидетель Прокофьева М.В. показала в суде, что в 11 часов 15 февраля 2002 года она вышла из банка и пошла к Ковальчуку, он сказал, что в связи с неопределенностью ситуации все должны быть отпущены из банка домой. После чего она вернулась на рабочее место, взяла на себя ответственность и позвонила всем сотрудникам банка об окончании рабочего дня в 11 часов. Свидетель Пушкова Е.Г. в суде показала, что не знает, кто запретил допуск в банк, на себя она взяла ответственность отпустить своих работников 15 февраля 2002 года. Свидетель Янович Е.И. показала в суде, что сотрудники банка 15 февраля 2002 года работали с 9 до 12 и с 14 до 18 часов, их не выпроваживали. Дали команду лишь не пускать клиентов. Фамилию Перцева при этом она не упоминала. Допрошенная в суде 14 апреля 2003 года в качестве свидетеля начальник отдела кассовых операций Межпромбанка Шекалова Н.В. показала, что это Ильин Д.В. сказал, чтобы кассовый отдел не работал 15 февраля 2002 года. Этот же свидетель не называла фамилию Перцева, когда утверждала, что клиенты в банк не допускались. Свидетель Озеров О.А., допрошенный в суде 16 апреля 2003 года, показал, что из подсудимых знает только Гайдукова Сергея, 15 февраля 2002 года банк работал, чисто внешне ничего необычного в нем не происходило. Свидетель Алексеенко В.В., чьи показания были оглашены в суде 16 апреля 2003 года, также не назвал Перцева в числе лиц, которые распорядились 15 февраля 2002 года не пускать клиентов в банк, а также дали указание некоторым сотрудникам банка отсутствовать на своих рабочих местах и о приостановке работы подразделений банка (том 4, л.д.41-45). Подсудимый Гайдуков С.В. также показал, что 15 февраля 2002 года банк работал без осложнений, с главбухом у него была договоренность о работе в прежнем режиме и он ей сказал, чтобы она нашла печать. Кроме того, как показал Гайдуков С.В., он разговаривал с секретарем, с завхозом и сказал им, что никаких указаний об изменении режима работы в банке не будет.

Не нашло подтверждения и утверждение Лобарева С.В. в суде о том, что Захаров ему якобы говорил о том, что он, ведя денежные переговоры с ним, выполнял поручение Гайдукова, Левицкого и Перцева. Как пояснил Захаров В.Э. в суде, и о чем я уже говорил, у него с Перцевым не было разговора о денежных взаимоотношениях Лобарева с Гайдуковым, Перцев не давал ему, Захарову, поручений в связи с взаимоотношениями Лобарева и Гайдукова, в том числе и на ведение переговоров о продаже его акций Лобареву. Подсудимый Гайдуков С.В. подтвердил эти показания Захарова и пояснил в суде 24 апреля 2003 года, что с Захаровым у него не было разговора о том, что у Лобарева надлежит взять 50 тыс. долларов США для Перцева и Левицкого. Свидетель Тарасов И.Г., чьи показания были оглашены в суде 16 апреля 2003 года, в свои показаниях на предварительном следствии также утверждал, что никакие юридические документы, связанные с переоформлением прав собственности на коммерческий банк Межпромбанк, по просьбе Перцева не оформлял (том 2, л.д.146-148). Показали в суде об отсутствии каких-либо договоренностей с Перцевым по поводу вмененного вымогательства у Лобарева С.В. денег и имущества, также Гайдуков С.В. и Левицкий Ю.В., что противоречит пояснениям Лобарева С.В. в суде о том, что Перцев, якобы, был «членом этого преступного сообщества», о чем ему якобы сказал на встрече в ресторане «Каваказская пленница» Гайдуков, якобы рассказавший, кто чем занимался.


Что же касается так называемой схемы «захвата банка», то по делу допустима и другая интерпритация этого документа, не связанная с совершением преступлений Перцевым и другими, а напротив- только Лобаревым и его окружением, в которое входил и сам Ильин.
Левицкий Ю.В. в отношении этой же схемы под названием «Парикмахер», пояснял в суде о том, что это схема преступлений, совершаемых самим... Лобаревым С.В. и его высокопоставленными клиентами.
Аналогичные неоднократные объяснения обнаруженной схемы (том 10, л.д. 71-72, 76-77), в которой значились незаконные действия Лобарева и его окружения, а также намечавшиеся Гайдуковым меры по пресечению и выявлению незаконных действий Лобарева и его окружения, дал и Гайдуков С.В. Более того, последний в суде 13 и 14 мая 2003 года пояснил, что с Перцевым намеченные мероприятия, касающиеся установки сигнализации (этот вопрос был намечен по предложению Лобарева), равно как и всю составленную схему, не обсуждал, о чем и свидетельствует неперечеркнутая стрелка.
Что касается показаний Лобарева С.В. о том, будто сам Гайдуков С.В. признавался

ему в наличии сговора с Левицким и Перцевым , то мало того, что Гайдуков С.В. отрицал наличие такого признания, так эти показания Лобарева С.В. дезавуированы, то есть признаны недостоверными, и самим следователем в постановлении о привлечении Перцева в качестве обвиняемого.
В частности, не вменив Перцеву А.А. в постановлении о привлечении последнего в качестве обвиняемого, наличие осведомленности о якобы имевшихся угрозах со стороны Гайдукова С.В., следователь признал тем самым недостоверными показания Лобарева С.В. о том, что Гайдуков якобы признался ему в совершении преступления группой, в которую входил и Перцев.
Эти же показания Лобарева С.В. по существу были дезавуированы и признаны следователем недостоверными путем указания в постановлении о привлечении Перцева А.А. в качестве обвиняемого на обоснованно установленную неосведомленность «о преступных намерениях Гайдукова» освобожденных от уголовной ответственности по реабилитирующим основаниям Захарова В.Э., Димитрова Д.И. и Тарасова И.Г. Между тем, на двух первых Лобарев С.В. первоначально указывал, как на заговорщиков, и ссылался при этом на якобы имевшееся «признание» Гайдукова С.В. в соучастии этих лиц в преступлении и даже просил привлечь их на предварительном следствии по итогам изучения уголовного дела к уголовной ответственности. Однако впоследствии, в суде, противореча себе, пояснил, что заявление о привлечении этих лиц к ответственности носило всего лишь эмоциональный характер, и что это Гайдуков их якобы убедил действовать таким образом, а не иным; что на предварительном следствии он считал Захарова и Димитрова активными участниками преступления, а сейчас, исходя из данных, полученных в суде, ему якобы трудно, понять их роль. Думается, что логичным для Лобарева было бы признаться в суде и в эмоциональности своего заявления о совершении преступления также и Перцевым, а не настаивать вопреки доказательствам на виновности этого лица в вымогательстве и мошенничестве.
С учетом изложенного не может не возникнуть риторический вопрос: если сам следователь не поверил Лобареву С.В. в его показаниях в отношении участия в преступлении Захарова и Димитрова, то какие основания у этого следователя были для того, чтобы не счесть эмоциональными и поверить показаниям Лобарева С.В. о соучастии в преступлении Перцева? Тем более, что Перцев не вел переговоры о деньгах, как Димитров и Захаров; Перцева не было в банке 15 февраля 2002 года; как Захарова и Димитрова; Перцев не вел переговоры о 300 тыс. долларов США, как Захаров.

При наличии столь противоречивых данных, исходящих, к тому же, от заинтересованных в исходе дела лиц, для обоснованного и законного обвинения Перцева А.А. в совершении вмененного ему преступления, нужны были, о чем уже говорилось, какие-то иные объективные доказательства, которых в деле нет. Равно как нет в деле и показаний допрошенных лиц, которые бы подтверждали совершение Перцевым А.А. действий, которые, по мнению органов предварительного следствия, образуют состав вмененного ему квалифицированного вымогательства.

***
Подводя предварительные итоги сказанному, хочу отметить, что по существу, в деле нет никаких доказательств, которые бы подтверждали иные действия со стороны Перцева, кроме присутствия и голосования его на собрании акционеров 14 февраля 2003 года, а также нахождения в Межпромбанке вечером 15 и 18 февраля 2002 года, участия во встрече вечером 18 февраля 2002 года в ресторане «Мэй Хуа». Однако при этом не было доказано совершение им каких-либо действий, которые можно было бы квалифицировать как вымогательство, а само присутствие на собрании, в банке, в ресторане, «кивание»,- как выразился со слов Перцева Лобарев,- Перцева «головой», состава этого преступления образовать не могут.
С учетом изложенного, никакие исследованные в данном процессе обстоятельства не могут свидетельствовать о недостоверности показаний Перцева о несовершении им преступных действий, поскольку сам Перцев А.А. никогда не признавал себя виновным в совершении вмененных преступлений и отрицал совершение вмененных ему действий, а других доказательств, которые бы подтверждали их совершение, как это видно, в уголовном деле попросту нет. Объективные доказательства совершения Перцевым вмененных ему преступлений не были получены даже несмотря на то, что телефоны охранного предприятия «Квант-В», были включены следователем в постановление на прослушивание разговоров.

И с другой стороны, в ходе судебного разбирательства добыты достаточные фактические данные, которые свидетельствуют о том, что голословное причисление Лобаревым С.В. подсудимого ныне Перцева А.А. «к преступной группе», было недостоверным, и, если выражаться языком самого Лобарева С.В., «являлось продолжением», но не вымогательства со стороны Перцева А.А., а фальсификации и оговора со стороны так называемого потерпевшего Лобарева С.В., которые он допускал в отношении подсудимых, в том числе Перцева, не только после возбуждения по его же заявлению уголовного дела, но и до этого.
При сравнении показаний Перцева и Лобарева я бы просил уважаемый суд обратить внимание и на то, что несоответствия в показаниях этих лиц возникли не только по разным обстоятельствам уголовного дела, но и в разных неравноправных для обоих условиях.
У Перцева А.А.- в понятных и извиняющих его условиях необоснованного и незаконно возбужденного уголовного дела, а также несвободы, обусловленной задержанием и последующим его арестом; в условиях предвзятого отношения к нему органов предварительного следствия и прокуратуры; а также на фоне серьезнейших заболеваний этого инвалида второй группы: рака щитовидной железы, рассеяного склероза и гипертонии 2 степени, который, к тому же, вынужден был обороняться от необоснованно предъявленного обвинения в преступлениях, которые он не совершал.
Что касается противоречий фактическим обстоятельствам показаний Лобарева С.В., то в данном случае эта, образно говоря, «нападающая» и никакой несвободой и болезнями не обремененная сторона, которая в комфортных условиях существования банкира и при помощи хорошего юриста-адвоката Китаниной, вырабатывала свою позицию, просто непродуманно давала в суде с очевидной ложью показания о важнейших обстоятельствах, а именно- о мотивах увольнения Гайдукова, а также о причастности Перцева «к преступной группе» и другим существенным моментам настоящего уголовного дела. При этом, как оказалось, ни сам Лобарев, ни кто-либо еще, не подтверждали совершение Перцевым каких-либо конкретных действий, которые можно было бы квалифицировать как преступные.
Таким образом, поскольку утверждение Лобарева о якобы плохой работе Гайдукова, как о мотиве, по которому Лобарев начал гонение на своего близкого в прошлом друга, являлись не соответствующими фактическим обстоятельствам, то истинными мотивами были и должны быть признаны таковыми согласно конституционному принципу необходимости толкования всех сомнений в пользу подсудимых, только следующие: гонение Перцева и Левицкого началось из мести Лобаревым за их отказ продать последнему свои акции банка, которые, со слов Лобарева в суде, якобы ничего не стоили; а также с целью нейтрализации Гайдукова, который знал о преступлениях Лобарева в банке, и нежелания Лобаревым дальнейшего выполнения своих обязательств перед Гайдуковым по заключенному с ним соглашению о продаже акций.

Причем, просил бы обратить внимание уважаемого суда на то, что вопрос о совершении Лобаревым С.В. и его окружением преступлений в банке, как это видно из оглашенных в суде 13 мая 2003 года письменных доказательств, отнюдь не является обоснованно и законно закрытым, поскольку следователь преждевременно, необоснованно и незаконно отказал в возбуждении уголовного дела за отсутствием в действиях Лобарева С.В. состава преступления (том 10, л.д.78-79)..
Необоснованным такое решение является потому, что в его описательно-мотивировочной части
- не фигурирует оценка данных Гайдукова С.В., переданных Левицким Ю.В. в Службу внешней разведки РФ;
- не фигурирует не только секретный ответ СВР РФ на запрос следователя о реализации полученной от Левицкого Ю.В. информации, но и документы этой реализации;
- отсутствует анализ и оценка имеющихся в деле объяснений Гайдукова С.В. и Левицкого Ю.В. по поводу имевшихся преступлений со стороны Лобарева С.В. и его окружения.
В этой связи не исключено, что акты инспекционных проверок, проведенных подразделением Центрального банка РФ (том 11, л.д.190-265), а также аудиторской компанией, на которые сослался следователь в упомянутом постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела (том 10, л.д.78-79), не отражали действительного положения дел с соблюдением закона в АКБ «Межпромбанк», а потому не могли быть положены в основу процессуального решения об отказе в возбуждении уголовного дела (что и сделал следователь), как достоверные доказательства отсутствия в действиях Лобарева С.В. составов указанных преступлений.
Вывод о невозможности использования акта инспекционной проверки в качестве доброкачественного доказательства отсутствия в деятельности отдельных лиц банка экономических преступлений, согласуется и с мнением самих лиц из Центрального Банка России, инспектировавших «Межпромбанк». В частности, как отмечено проверяющими в самом Акте инспекционной проверки АКБ «Межпромбанк», начатой 25.06.2001 г. и завершенной 24.07.2001 г., «Согласно Инструкции ЦБ РФ №34 от 19.02.96г. инспекционные проверки не выполняют задач и не заменяют аудиторских проверок, а также документальных ревизий, назначаемых компетентными органами для сбора доказательств по находящимся в их производстве уголовным, административным, гражданским и иным делам» (том 11, л.д.265).
Ничего не давали с точки зрения решения вопроса о наличии-отсутствии в действиях состава преступления- «отмывания» денег и Акт инспекционной проверки АКБ «Межпромбанк», начатой работниками ЦБ РФ 24.06.2002 и завершенной 28.06.2002 года, а также аудиторское заключение №02-26-04-02, подготовленное по итогам деятельности за 2001 год (том 11, л.д.270-276).
Как видно из акта инспекционной проверки, проведенной на основании Поручения Отделения №2 Московского главного территориального управления Центрального Банка Российской Федерации от 24.06.2002 года, в нем отмечена только разработка в указанном АКБ мероприятий по соблюдению Федерального закона «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем» от 07.08.2001 № 115-ФЗ, начиная с 18 января 2002 года, когда на расширенном заседании Правления Банка было принято решение об организации деятельности банка в целях соблюдения требований указанного федерального закона.
Никакой проверке период, предшествовавший 18.01.2002 года, не охватывался.
Более того, как отражено проверяющими в самом акте, «Согласно Инструкции Банка России от 19.02.1996 №34 инспекционные проверки не выполняют задач и не заменяют аудиторских проверок, а также документальных ревизий, назначаемых компетентными органами для сбора доказательств по находящимся в их производстве уголовным, административным, гражданским и иным делам» (том 11, л.д.279-284).
В пункте 5 указанного аудиторского заключения проверяющие также отметили:
«Следует отметить, что цель проведенного нами аудита не состояла в том, чтобы выразить мнение об общей деятельности Банка, а проделанная в процессе аудита работа не означает проведения полной и всеобъемлющей проверки деятельности Банка по этим вопросам с целью выявления всех возможных недостатков во всех соответствующих областях.
Также цель проведенного нами аудита бухгалтерской отчетности не состояла в том, чтобы выразить мнение о полном соответствии деятельности Банка законодательству. Поэтому такое мнение мы не высказываем» (том 11, л.д.273).
В пункте 6.4. этого же аудиторского заключения указано:
«Проделанная в процессе аудита работа не означает проведения полной и всеобъемлющей проверки системы внутреннего контроля Банка с целью выявления всех возможных недостатков» (том 11, л.д. 274).
Уклонились от принятия процессуального решения по поступившему в аппарат Полномочного представителя Президента РФ заявлению Гайдукова, Димитрова и Левицкого о совершенных преступлениях и налоговые органы.
В частности, в уже цитированном заявлении указанных лиц господину Полтавченко, утверждалось о сокрытии доходов с целью ухода от налогов. В соответствии со ст.126 УПК РСФСР дела об этих преступлениях были подследственны следователям федеральных органов налоговой полиции.
С учетом указанных законных требований Заместитель полномочного представителя Президента Российской Федерации в Центральном федеральном округе и направил заместителю директора ФСНП России- начальнику Главного управления по Центральному федеральному округу указанное письмо, подписанное от имени Гайдукова, Димитрова и Левицкого, указав при этом, что оно направляется для рассмотрения и организации проверки, а также сообщения о результатах авторам обращения и Полномочному представителю Президента РФ (том 12, л.д.76).
Вопреки требованиям ст.109 УПК РСФСР никакого процессуального решения о возбуждении уголовного дела или об отказе в таковом, по заявлению о совершенном преступлении в органах налоговой полиции принято не было.
Более того, заместитель директора- начальник Главного управления Федеральной службы налоговой полиции Российской Федерации по Центральному федеральному округу В.И.Сенин, сообщив Полномочному представителю Президента РФ о том, что «информация принята к сведению и будет использована в оперативно-служебной деятельности Главного управления ФСПН России по ЦФО», исказил содержание указанного коллективного заявления, написав в письме Полномочному представителю Президента РФ о том, будто в обращении акционеров-пайщиков содержалась информация «о возможных нарушениях действующих нормативных актов Центрального Банка Российской Федерации, уголовного и налогового законодательства» (том 12, л.д.78).
На самом же деле в указанном письменном заявлении утверждалось о состоявшемся нарушении указанного законодательства, а не о каком-то там «возможном» его нарушении (том 12, л.д.77), о чем и показал Гайдуков в суде 13 мая 2003 года на вопрос защитника Назарова О.В. Вот и надо было проверять заявление о состоявшемся нарушении и принимать в установленный законом срок решение о возбуждении уголовного дела или об отказе в таковом, а не вводить высокое должностное лицо в заблуждение относительно действительного содержания письма, адресованного Полтавченко от имени акционеров «Межпромбанка» Гайдукова, Димитрова и Левицкого.

Поставив цель направить уголовное дело в суд и получить законный и обоснованный судебный приговор, следователь обязан был иметь в виду требования пункта 4 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации №1 от 29 апреля 1996 года «О судебном приговоре», согласно которому,
« ...обвинительный приговор
не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при
условии, если в ходе судебного разбирательства виновность
подсудимого в совершении преступления доказана. В связи с этим
судам надлежит исходить из того, что обвинительный приговор должен
быть постановлен на достоверных доказательствах, когда по делу
исследованы все возникшие версии, а имеющиеся противоречия
выяснены и оценены».
Этого не сделано, в связи с чем по настоящему делу не исключено, что в Службе внешней разведки Российской Федерации имеются сведения и документы, полностью подтверждающие упомянутые данные Гайдукова С.В. об экономических преступлениях, совершенных Лобаревым С.В. и его окружением, нанесших ущерб акционерам, а также экономическим интересам Российской Федерации. Между тем, эти данные могли лишь подтвердить утверждение подсудимых об оговоре их Лобаревым с целью уйти самому от ответственности за совершение особо тяжких преступлений. И цели своей он достиг- подсудимые, по вине находившихся в противоправном сговоре с потерпевшим следователей и прокуроров, уже, как говорится, сидят...
Говоря другими словами, если опираться на показания подсудимых, а также другие имеющиеся в деле и подтверждающие их пояснения доказательства, можно и должно прийти к следующему обоснованному выводу: Лобаревым С.В., с целью уйти от ответственности за совершенные им же преступления, а также получения возможности и впредь противоправно извлекать из деятельности коммерческого банка свою корыстную пользу, и была спланирована акция по увольнению Гайдукова С.В. и последущая дискредитация всех фигурантов дела, путем оговора их, как уголовных преступников, а также нейтрализации вследствие ареста и привлечения к уголовной ответственности, как якобы совершивших вымогательство и мошенничество.

Свидетельствуют об изначальном оговоре Лобаревым подсудимых не только итоги судебного разбирательства, в котором не нашло подтверждения совершение Перцевым каких-либо преступных действий, о которых изначально заявлял Лобарев, но и неправомерные действия Лобарева в отношении подсудимых задолго до возбуждения уголовного дела.

В этой связи просил бы уважаемый суд обратить внимание на неправдивые показания Лобарева, исследованные в суде, а также на веками существующее известное библейское выражение: «Единожды солгавши, кто тебе поверит?». Причем, если говорить о Лобареве, то речь идет отнюдь не о единичной неправде в его словах, а о целой системе лжи, в которой его показания о якобы преступных действиях Перцева и других, просто не могут выглядеть достоверными. Нет оснований их считать таковыми.

В частности, Лобарев С.В. заведомо ложно показал в суде о том, что имеет высшее образование, а на самом деле в высшем учебном заведении не учился и, как показал Гайдуков С.В. в суде, диплом о высшем образовании купил за 400 долларов США. Эти показания Гайдукова об отсутствии у Лобарева высшего образования, по существу подтвердила в суде 16 мая 2003 года и представитель потерпевшего адвокат Китанина М.В., когда обсуждалось ходатайство защитника Кожемякина Б.А. о приобщении к материалам уголовного дела справки из ВУЗа им. Плеханова, согласно которой Лобарев С.В. в списках студентов не числится. Кроме того, Лобарев говорил о голосовании на собраниях акционеров по доверенностям за Перцева и Левицкого, а сам этих доверенностей не имел, что подтвердили в суде не только Перцев и Левицкий, но и свидетель... обвинения Казакова, которая дважды утверждала, что о собрании, на котором якобы присутствовали Перцев и Левицкий, не знала и доверенности никому на голосование на этом собрании не давала. Далее. Лобарев говорит, что уволил в ноябре 2001 года Гайдукова за длительное безделие, а сам вводит «бездельника» Гайдукова за пять месяцев до увольнения в члены наблюдательного совета банка, а за два месяца до увольнения приходит с супругой к Гайдукову на день его рождения и говорит в адрес своего «друга», как оказалось лицемерно, заздравные речи. Кроме того, Лобарев С.В. говорит о том, что билеты в Швейцарию он заказывал с открытой датой, а фактически, как следует из дела, билеты были заказаны с указанием конкретной даты возвращения. Лобарев утверждает, что поездка в Швейцарию была спонтанной, обусловленой угрозами со стороны Гайдукова, а свидетель Шарыгин А.П. пояснил, что еще в начале февраля 2002 года звонил Лобареву и узнал у него, что он не может с ним встретиться, так как собирается выехать «на отдых недели на две». Уважаемому представителю государственного обвинения надо было более внимательно слушать показания этого лица, чтобы убедиться в том, что им было указано и время, когда он узнал о планировавшемся Лобаревым выезде, о котором последний действительно подробно не рассказывал малознакомому лицу, а только в общих чертах обозначил, что выезжает «на отдых недели на две». О приспособленности показаний Лобарева под его версию, а не о его желании донести до суда правду о событиях, свидетельствует и его позиция, занятая в отношении показаний свидетеля Топоркова, с пояснениями которого об осведомленности Лобарева о содержании данных этим свидетелем показаний следователю, Лобарев не согласился. Между тем, об истинности показаний Топоркова свидетельствует то обстоятельство, с которым согласился и сам Лобарев. А именно-, что последний узнал его телефон, позвонив дочери Топоркова. В этой связи не может не возникнуть риторический вопрос, а как он узнал, что такого свидетеля предстоит допрашивать и что он фактически допрошен, а также с какой это стати звонить ему, если Лобареву об этом не сказал сам следователь? О недостоверности показаний Лобарева по данному делу свидетельствуют и его показания о роли Перцева, о которой он якобы узнал в Женеве со слов Ильина. Будучи допрошен в начале судебного заседания, Лобарев утверждал, что Ильин назвал ему по телефону Перцева среди лиц, «захвативших банк» 15 февраля 2002 года. Такие же показания в суде со слов мужа дала и жена Лобарева- Лобарева С.Н. Однако после того, как был в суде допрошен сам Ильин Д.В., который пояснил, что о роли Перцева он только предполагал, о Перцеве вел речь только в том смысле, что у него надо узнать, почему в банк были пропущены посторонние лица, Лобарев изменил показания и согласился с правильностью показаний Ильина, а свои и показания жены в этой части назвал ошибочными, вызванными давностью событий. Эти обстоятельства, как представляется защите, дают основания утверждать, что показания жены Лобарева- Лобаревой С.Н., являются недостоверными и инспирированы Лобаревым С.В., в том числе и по обстоятельствам якобы имевшего 10 февраля 2002 года звонка Гайдукова Лобаревой С.Н. с угрозами. Помимо изложенных обстоятельств, а также показаний Гайдукова, отрицавшего наличие такого звонка с угрозами и тем более в отношении ребенка, крестным отцом которого он является, о недостоверности показаний Лобаревых по этим обстоятельствам свидетельствуют и показания свидетеля Уварова В.П., показавшего, что сильно пьяный Гайдуков 10 февраля 2002 года мылся с ним в бане, никаких телефонов там не имел, из бани никуда не выходил, а проснулся лишь утром следующего дня. Доводы государственного обвинителя о том, что к показаниям этого свидетеля следует-де, отнестись суду критически, поскольку он был пьян, не могут быть основательными, поскольку никаких данных о том, что сам Уваров был в такой степени опьянения, что не запомнил указанные им события, в деле не имеется. А данные об алкогольной амнезии этого свидетеля явлются не более, чем не основанным на доказательствах предположением прокурора в настоящем процессе. Более того, показания приведенного содержания, свидетель Уваров дал под страхом уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, что также свидетельствует о том, что эти показания являются скорее достоверными, чем ложными, в чем пыталась убедить суд представитель государственного обвигнения. О том, что Лобарев давал в суде лишь выгодные для себя, но отнюдь не достоверные показания, свидетельствуют и другие его противоречия в показаниях. В одних случаях он утверждал в суде, что все данные им на предварительном следствии и в суде показания являются правильными, а в других- что правильными являются лишь показания, данные им в суде. В частности, высказывая свое мнение 30 апреля 2003 года по ходатайству защитника Назарова О.В. об оглашении показаний Лобарева С.В., данных на очной ставке с Перцевым А.А., Лобарев С.В. возражал против такого оглашения и пояснил, что показания, данные им в суде, являются правильными...
Между тем, при такой позиции потерпевшего логически является очевидным, что свои же показания на предварительном следствии он отрицает как недостоверные...
При оценке показаний Лобарева С.В. я бы просил уважаемый суд принять во внимание и противоречивую позицию потерпевшего в отношении Захарова и Димитрова. Ознакомившись с материалами дела, потерпевший просил следователя привлечь указанных лиц к уголовной ответственности, а в суде охарактеризовал это свое ходатайство, не более, как носившее эмоциональный характер...

При таких обстоятельствах, как считает защита, не могут быть признаны недостоверными показания Перцева в суде, который пояснил:
«Полагаю, что привлечение меня к уголовной ответственности и последующие репрессии в отношении меня, были инспирированы Лобаревым С.В. из корыстных личных соображений последнего.
Полагаю, что подтверждают эти мои слова о корыстных мотивах действий Лобарева С.В. и то, что 12 апреля 2002 года Лобарев С.В. звонил мне и предлагал передать ему акции «Межпромбанка». Я спросил его, на каком основании он меня об этом просит. Лобарев ответил- чтобы закрыть всю эту шумиху. В ответ я сказал ему, чтобы он позвонил в понедельник. Он позвонил мне после обеда 15 апреля 2002 года, в понедельник, спросил: «Ну, что ты решил?». Я сказал, что пока не решил, позвони позже, в четверг, 18 апреля 2002 года, на что он ответил, что уже будет поздно. И 18 апреля 2002 года, действительно, было поздно, у меня в офисе был произведен обыск».
Выводу о наличии таких оснований для оговора из корыстных соображений способствуют и показания других лиц, которые, к тому же, признаны следователем свидетелями обвинения. В частности, свидетель Захаров В.Э. также показал, что в начале декабря 2001 года к нему обратился Лобарев с предложением выкупить акции у Гайдукова. Захаров согласился передать указанную информацию Гайдукову. О том, что именно Лобарев предложил Гайдукову выкупить его акции Межпромбанка, показал в суде и свидетель Димитров Д.И. Показания Захарова и Димитрова, как полагаю, суду следует оценивать как достоверные и потому, что их показания о непричастности к преступлению признаны достоверными и самим следователем, который прекратил уголовное дело в отношении них еще в стадии предварительного расследования.
При таких обстоятельствах не может быть признано соответствующим фактическим обстоятельствам утверждение Лобарева в суде о том, что соглашение о продаже Гайдуковым акций являлось якобы «прикрытием вымогательства». Такие показания Лобарева не могут быть признаны достоверными, поскольку просьба о продаже акций была адресована не только Гайдукову, но и Перцеву, который для «прикрытия вымогательства» никаких соглашений, как установлено, не предлагал.
Наконец, при оценке достоверности-недостоверности показаний потерпевшего Лобарева С.В. в настоящем процессе, я бы просил уважаемый суд иметь в виду, что о пренебрежении законом, а также об отсутствии каких-либо моральных ограничений в поведении этого человека, когда речь идет о его материальных интересах, помимо изложенных уже доказательств свидетельствуют и показания в суде 28 апреля 2003 года свидетеля Прохорова М.В., который пояснил, что в 2000 году, вместе с 2-3 работниками охранного предприятия, по вызову Лобарева С.В., выезжал в центр Москвы, в офис какой-то фирмы, где Лобарев С.В. стал, по выражению свидетеля, «неадекватно», «сумбурно» себя вести: что-то требовал, ругался, кричал, бросал паркетные доски, стал рыться в столе, нашел там записную книжку и предлагал охранникам отнести в машину, на что они ответили отказом, поскольку это были явно неправомерные действия со стороны Лобарева С.В. Эти же обстоятельства подтвердил и допрошенный 30 апреля 2003 года в суде свидетель Губернский Ф.Ф., который пояснил, что имел место случай, когда он, по указанию руководителя охранного предприятия Левицкого, и по просьбе находившегося в кабинете последнего Лобарева, совместно с охранниками Прохоровым, Игорем Лящ и Олегом Шутовым, выезжал совместно с Лобаревым в фирму, с которой у Лобарева были недоразумения материального свойства по поводу поставки ему заказанных строительных материалов. Как пояснил этот свидетель, по приезду в фирму директора не оказалось, а было там две сотрудницы-женщины, с которыми Лобарев повел себя «неадекватно»: кричал, ругался на них матом, бросал в них стоящие на стенде паркетные доски, зашел в кабинет, рылся в чужих вещах, нашел ежедневник, пытался отдать охранникам, но ему было сказано, что чужие вещи не берутся. Тогда он позвонил по телефону, подошел человек лет пятидесяти, видимо водитель, положил запазуху этот ежедневник и ушел, все уехали. Когда ехали в фирму, Лобарев сам вел иномарку темного цвета и свидетелю не понравился стиль его езды- он «очень лихачил». Как пояснил Губернский, с Лобаревым он больше не выезжал, а этот случай запомнился ему тем, что «так клиенты себя не ведут», что Лобарев вел себя «неадекватно», что у него сложилось о нем впечатление- «человек, который так себя ведет с женщинами, не может быть порядочным», «после этого случая отношение к Лобареву, -как показал Губернский,- негативное, так как он таких людей не понимает, когда мужчина поднимает руку на женщину». В ответ на утверждение Лобарева в ходе этого же допроса о том, что он видит этого человека впервые, и что такого факта не было, свидетель Губернский Ф.Ф. пояснил: «Ему стыдно признаться, он боится сознаться, как малыш, который нашкодил, и боится», «так не должен вести себя порядочный человек в своих отношениях к людям и женщинам», а также о том, что этот случай врезался ему в память, поскольку связан именно с таким поведением Лобарева.
При оценке показаний Лобарева С.В. о том, что этого якобы не было, а также о том, что Прохорова М.В. и Губернского Ф.Ф. он якобы видит в первый раз, и что показания этих лиц, по выражению Лобарева, -«провокация Левицкого Юрия Викторовича», я бы просил уважаемый суд обратить внимание на то обстоятельство, что Левицкий уже больше года содержится под стражей, и для того, чтобы доказать, что показания этих лиц – вымысел, инспирированный в результате «провокации» Левицкого, потерпевшему Лобареву, утверждавшему об этом, надо было бы привести суду доказательства такой «провокации», чего им сделано не было.
Кроме того, при оценке показаний Прохорова и Губернского, а также занятой потерпевшим Лобаревым позиции в связи с их показаниями, я бы просил уважаемый суд учесть и уже нашедшее в суде свое полное подтверждение то обстоятельство, что ложь в настоящем деле, как оказалось, и я об этом уже говорил- это излюбленное средство потерпевшего Лобарева в отстаивании своей позиции по настоящему уголовному делу.

В суде 14 мая 2003 года Лобарев С.В., на основе своих показаний о том, что Гайдуков прописан-де, по улице Анохина, а не по какому-то иному адресу, о котором говорил Гайдуков, предложил суду характеризовать Гайдукова на основе этих своих показаний.
Следуя примеру уважаемого потерпевшего, и я, выполняя свои процессуальные функции, должен охарактеризовать господина Лобарева на основе тех данных, которые были получены в ходе судебного следствия.
В частности, ничего не имея лично против Лобарева Сергея Владимировича, не могу не констатировать, что при полученных в суде и уже мной приведенных доказательствах, как из мозаики складывается, по мнению защиты, достоверный психологический его портрет, как безусловно в деловом отношении талантливого, а также изобритательного, но в личностном плане- импульсивного, грубого, напористого, мстительного, невыдержанного, склонного к непродуманным, эмоциональным заявлениям и лицемерного человека, который при наличии материального интереса идет к своей цели напролом, не считаясь с дружбой, не гнушаясь при этом провокации, фальсификации и лжи. Видимо, для успешного бизнеса такие качества необходимы. «Боливар,- как говорится, -не выдержит двоих». В данном же случае, как очевидно представлялось Лобареву С.В., общий бизнес не выдерживал четверых- самого Лобарева, а также Гайдукова, Левицкого и Перцева. Однако всех этих «добродетельных» качеств недостаточно для того, чтобы быть убедительным в суде, что и показало настоящее судебное разбирательство, в итоге которого, как полагает защита, в отношении Перцева можно вынести только оправдательный приговор, в виду отсутствия достоверных доказательств совершения им каких-либо действий, составляющих вмененные ему преступления.
Другими словами, при установленной противоречивости и заведомой ложности показаний Лобарева в настоящем процессе, а также при отсутствии в деле объективных данных, которые позволили бы с одной стороны,- признать как достоверные показания Лобарева о совершении Перцевым преступных действий, а с другой- отвергнуть как недостоверные противоречащие показаниям Лобарева пояснения Перцева, отрицавшего совершение вмененных ему действий, любой непредвзятый правоприменитель, как полагает защита, руководствуясь совестью и законом при оценке доказательств, не может не прийти к внутреннему убеждению в том, что обвинение Перцева в вымогательстве является необоснованным. И что на таких показаниях Лобарева и зависимых от него лиц, не должно основываться обвинение Перцева, в преступлении, за которое ему грозит лишение свободы от 7 до до 15 лет с конфискацией имущества, или 10 лет лишения свободы в колонии строгого режима, по совокупности преступлений, как запросила прокурор.
И с другой стороны, как полагает защита, при отсутствии объективных данных, с помощью которых можно было бы отвергнуть как недостоверные показания Перцева, отрицавшего совершение вмененных ему действий и свою вину в инкриминированных ему преступлениях, не имеется оснований не поверить его показаниям, как лица, последовательно характеризующегося исключительно положительно, в том числе должностными лицами силовых структур. Из оглашенных в суде характеристик видно, что Перцев А.А. - боевой в прошлом офицер, награжден боевыми государственными наградами, честный, порядочный, бескорыстный и законопослушный человек.
Наконец, даже если суд не согласится с предложенной защитой оценкой показаний потерпевшего как недостоверных, и вынесет обвинительный приговор, наряду с положительно характеризующими Перцева данными, приведенные отрицательные данные о личности потерпевшего, полученные в ходе судебного следствия, должны быть учтены при назначении наказания фигурантам настоящего уголовного дела. Об этом неоднократно указывал в своих постановлениях Верховный Суд Российской Федерации. Например, в пункте 20 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 января 1999 года №1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ) указано:
«При назначении наказания... необходимо учитывать
все обстоятельства...: вид умысла, мотивы
и цель, способ, обстановку и стадию совершения преступления, а
также личность виновного, его отношение к содеянному,
обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание. Равным образом
должны быть исследованы данные, относящиеся к личности
потерпевшего, его взаимоотношения с подсудимым, а также поведение...».




Вмененные Перцеву А.А.фактические
обстоятельства якобы совершенного
им преступления, не содержат
состава вымогательства
1. Наряду с недоказанностью вмененных Перцеву действий, квалифицированных как преступные, есть основания утверждать и о неправильном применении следователем к Перцеву уголовного закона по эпизодам
- от декабря 2001 года (вступление в сговор с Гайдуковым и Левицким),
- от 14 февраля 2002 года (проведение внеочередного собрания акционеров),
- от 15 февраля 2002 года (вступление во владение банком),
- от 18 февраля 2002 года (встреча в ресторане «Мэй Хуа»),
- после 18 февраля 2002 года (предъявление требования о передаче 300 тыс. долларов США), а именно,-
п.п. "а" и "б" ч.З ст. 163 УК Российской Федерации, - как вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества под угрозой применения насилия и уничтожения чужого имущества, совершенного неоднократно, организованной группой, в целях получения имущества в крупном размере.
Квалифицировав действия Перцева таким образом, следователь не вменил ему какие-либо действия, составляющие объективную сторону этого преступления и не учел, что вымогательство представляет собой формальный состав и является оконченным преступлением с момента предъявления лицом требования о передаче имущества или права на имущество под угрозой насилия над потерпевшим или его близкими. О том, что вымогательство является оконченным с момента предъявления требования о передаче имущества под угрозой причинения вреда потерпевшему или его близким, прямо сказано в п.8 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации №3 от 4 мая 1990 года (в ред. Постановлений Пленума Верховного Суда РФ от 18.08.92 № 10, от 21.12.93 № 11, от 25.10.96 № 10) «О судебной практике по делам о вымогательстве».
При таких обстоятельствах вменение следователем Перцеву вымогательства, якобы осуществленного им после конца ноября 2001 года, когда Гайдуков, как следует из постановления о привлечении последнего в качестве обвиняемого, якобы «угрожал Лобареву применением к нему и его семье насилия...», является ошибочным, поскольку состав этого преступления, как следует из обвинения Гайдукова, по мнению следователя уже якобы был выполнен Гайдуковым.
С учетом изложенного все действия в отношении имущества, осуществленные после предъявления требования о передаче имущества под угрозой причинения вреда потерпевшему или его близким, надлежит квалифицировать не как «продолжение вымогательства», как ошибочно полагает представитель потерпевшего-адвокат Китанина Марина Владимировна, а при наличии оснований,- как самостоятельное преступление, в зависимости от характера и содержания конкретных действий.
Что же касается Перцева, то в деле нет, о чем уже говорилось, никаких доказательств, которые бы подтверждали действия со стороны Перцева, кроме присутствия и голосования его на собрании акционеров 14 февраля 2003 года, а также нахождения в Межпромбанке вечером 15 и 18 февраля 2002 года, участия во встрече вечером 18 февраля 2002 года в ресторане «Мэй Хуа». Однако при этом не было доказано совершение им каких-либо действий, которые можно было бы квалифицировать как вымогательство, а само присутствие на собрании, в банке, в ресторане, «кивание» головой, как выразился Лобарев со слов Перцева, состава этого преступления образовать не могут.

О том, что состав вымогательства Гайдуковым уже якобы был выполнен на момент вмененного следователем и якобы имевшегося в декабре 2001 года сговора Перцева, Гайдукова и Левицкого, свидетельствует и фраза следователя в постановлении о привлечении Гайдукова в качестве обвиняемого о том, что вступление в сговор с Перцевым и Левицким в декабре 2001 года якобы имело место «...чтобы окончательно убедить Лобарева в реальности высказанных Гайдуковым угроз».
Таким образом, на момент якобы состоявшегося сговора Перцева с Гайдуковым и Левицким в декабре 2001 года, угрозы, якобы имевшие место со стороны Гайдукова, для следователя были уже в ...прошедшем времени.
Более того, как следует из постановления о привлечении Перцева в качестве обвиняемого, он, по мнению следователя, и не знал о фактах якобы имевшихся угроз Гайдукова Лобареву.
В частности, следователь Перцеву, в отличие от Гайдукова, не вменил направленность в рамках единого умысла действий всей группы на то, «чтобы окончательно убедить его (имеется в виду Лобарева-примечание мое, О.Н.) в реальности высказанных Гайдуковым угроз». Между тем, в являющемся обязательном для следователя бланке постановления о привлечении Перцева в качестве обвиняемого, указано в соответствии с приложением 42 к УПК РФ на необходимость указания мотивов и целей преступления, как того требует ст.73 УК РФ.
В постановлении о привлечении Перцева в качестве обвиняемого дважды (!) сказано о целях распределения ролей членами организованной группы, которыми якобы и являлись Перцев, Гайдуков и Левицкий без указания на якобы имевшиеся угрозы Гайдукова:
«Организованная группа в составе указанных лиц,-как указал следователь,- действуя с единым умыслом, для демонстрации Лобареву своих возможностей, чтобы подавить его волю к сопротивлению и принудить к передаче им денег и половины своего имущества, решила незаконно, путем обмана, на основании поддельных документов завладеть ОАО АКБ "Межпромбанк", а также похитить денежные средства банка в сумме не менее 2 млн. долларов США (по средневзвешенному курсу ЦБ РФ на этот период - не менее 60 040 000 рублей)».
Между тем в постановлении о привлечении Гайдукова в качестве обвиняемого в отношении субъективной направленности этих же действий дважды (!) указано иное:
«Организованная группа в составе указанных лиц,-как отметил следователь,- действуя с единым умыслом, для демонстрации Лобареву своих возможностей, чтобы окончательно убедить его в реальности высказанных Гайдуковым угроз, подавить волю к сопротивлению и принудить к передаче им денег и половины своего имущества, решила незаконно, путем обмана, на основании поддельных документов завладеть ОАО АКБ "Межпромбанк", а также похитить денежные средства банка в сумме не менее 2 млн. долларов США (по средневзвешенному курсу ЦБ РФ на этот период -не менее 60 040 000 рублей)».
При таких обстоятельствах Перцеву в соответствии со ст.252 УПК РФ не может быть и судом вменено вымогательство, поскольку никаких угроз сам он, как видно из постановления следователя, Лобареву не высказывал; не вменено ему следователем в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, в отличие от Гайдукова, и то, что он действовал в указанные даты в составе организованной группы в целях «... убедить его (то есть Лобарева-примечание мое, О.Н.) в реальности высказанных Гайдуковым угроз».
О том, что невменение Перцеву осведомленности о якобы имевшихся со стороны Гайдукова угрозах Лобареву, являлось отнюдь не случайным, а умышленным действием обвинительной власти, сознающей важность такого вменения для осуществления уголовного преследования, свидетельствует то обстоятельство, что следователем обоснованно акцентировано внимание в постановлениях о привлечении фигурантов дела в качестве обвиняемых на неосведомленности освобожденных от уголовной ответственности по реабилитирующим основаниям Захарова В.Э., Димитрова Д.И. и Тарасова И.Г. «о преступных намерениях Гайдукова». Причем, неосведомленность указанных лиц об указанных якобы имевших место «преступных намерениях Гайдукова», была обоснованно констатирована не только в названных постановлениях о привлечении в качестве обвиняемых Перцева и Гайдукова, но и в отдельно вынесенных постановлениях об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Димитрова, Захарова и Тарасова (том 12, л.д. 1-3,12-14,17-19). Между тем, как установлено в суде, эти лица также участвовали в переговорах о передаче Лобаревым Гайдукову 500, 300 тыс. долларов США, участвовали в подготовке письма Полтавченко, собрания акционеров, присутствовали на собрании акционеров 14 февраля 2002 года, Захаров участвовал в подборе новых сотрудников, а 15 февраля 2002 года все из указанных лиц были в Межпромбанке. И только часть из указанных и практически ничего не значащих действий, осуществлялась Перцевым, который тем не менее, все-таки к уголовной ответственности привлечен.
Понятно, что если бы следователь не сознавал важность такой осведомленности-неосведомленности для квалификации действий, он бы такого акцента в своих многократных постановлениях не сделал.
Наконец, не вменив Перцеву А.А. наличие осведомленности о якобы имевшихся угрозах со стороны Гайдукова С.В., следователь тем самым уже признал недостоверными показания Лобарева С.В. в суде о том, что от Захарова ему якобы стало известно о выполнении им поручения Перцева, Левицкого Гайдукова и Димитрова в отношении имущества и денег Лобарева С.В.; а также показания Лобарева С.В. в суде о том, что в ресторане «Кавказская пленница» Гайдуков якобы расписал ему роль каждого в преступлении.
Эти же показания Лобарева С.В. по существу были дезавуированы и приняты следователем за недостоверные путем признания в постановлении о привлечении Перцева А.А. в качестве обвиняемого обоснованно установленной неосведомленности освобожденных от уголовной ответственности по реабилитирующим основаниям Захарова В.Э., Димитрова Д.И. и Тарасова И.Г. «о преступных намерениях Гайдукова».
Об обоснованности такого решения, кстати говоря, показал и сам Лобарев С.В. в суде, который пояснил на вопрос защитника Оганесяна: «Я не думаю, что Захаров и Димитров действовали осознанно. Они действовали по убеждению Гайдукова. Им не было смысла совершать преступление, поскольку они обеспеченные лица, и рисковать своим достатком у них причин не было. Я ходатайствовал об их привлечении к уголовной ответственности, но это было мое эмоциональное заявление. Это Гайдуков настраивал их против меня».
Не учтены были следователем при вменении вымогательства «организованной группой» и требования ч.3 ст.35 УК РФ, а также п.4 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации №5 от 25 апреля 1995 года «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности».
Согласно указанной норме и разъяснению Пленума, «под организованной группой следует понимать устойчивую группу из двух или более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких преступлений».
Поскольку Перцеву не вменены действия, образующие состав вымогательства, и по мнению следователя он даже не был осведомлен о якобы имевшихся угрозах Гайдукова Лобареву, и не имел стремления убедить Лобарева в реальности высказанных Гайдуковым угроз, то Перцев не может быть признан виновным в совершении вымогательства в составе организованной группы, поскольку он, как это следует из постановления о привлечении в качестве обвиняемого, не был объединен с Гайдуковым и Левицким умыслом на совершение этого преступления.
Невозможность привлечения в данном случае к уголовной ответственности обусловлена требованиями статьи 5 УК РФ, согласно части 2 которой «объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается».
Что касается указания следователем в постановлении о привлечении Перцева в качестве обвиняемого на то, что он действовал «...для демонстрации Лобареву своих возможностей, чтобы подавить его волю к сопротивлению и принудить к передаче им денег и половины своего имущества...», то такое целеуказание не может свидетельствовать о совершении вымогательства в какой бы то ни было форме, поскольку в данном случае не идет речь о каком-либо отношении Перцева к обязательным для состава вымогательства угрозам.
Согласно статье 252 УПК РФ судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению. Изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.
В данном случае положение Перцева судом будет ухудшено, если суд, вопреки содержанию постановления о привлечении Перцева в качестве обвиняемого, дополнительно будет исходить из того, что он еще с декабря 2001 года действовал в рамках общего для всех членов группы стремления убедить Лобарева в реальности высказанных Гайдуковым угроз. Перцеву такое обвинение на предварительном следствии не предъявлялось, от такого обвинения он, соответственно, не имел возможности защититься.
Помимо уголовно-процессуального закона такие действия суда не допускаются и в соответствии с п.9 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 апреля 1996 года №1 «О судебном приговоре», согласно которому «существенно отличающимся обвинением от первоначального по фактическим обстоятельствам следует считать всякое иное изменение формулировки обвинения (вменение других деяний вместо ранее предъявленных, вменение преступления, отличающегося от предъявленного по объекту посягательства, форме вины и т.д.), если при этом нарушается право подсудимого на защиту».
2. Нарушен был уголовно-процессуальный закон и нечетким вменением следователем времени якобы имевшегося «в декабре 2001 года» сговора между Перцевым, Гайдуковым и Левицким. В суде не добыто никаких доказательств как об имевшем место сговоре вообще, так и о сговоре, якобы состоявшемся «в декабре 2001 года», в частности. Более того, Лобарев С.В., отвечая 7 апреля 2003 года на вопросы Левицкого, пояснил: «Когда вы создали преступную группу- мне неизвестно».
Неуказание точной даты этого якобы имевшего место деяния произведено с нарушением требований ст.73 УПК РФ, согласно которой при производстве по уголовному делу наряду с прочими должно устанавливаться время совершения преступления. Такое нарушение уголовно-процессуального закона признается судебной практикой существенным, поскольку нечеткое и неконкретное обвинение лишает обвиняемого возможности осуществлять конституционное право на защиту.
В частности, как указала Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ своим определением от 26 марта 1997 года, согласившись с решением суда первой инстанции о направлении дела Сыркова для дополнительного расследования, «доводы государственного обвинителя в протесте о том, что по делу невозможно установить более точное время... совершенных преступлений, не могут быть приняты во внимание, так как они не основаны на законе» (см. Бюллетень Верховного Суда РФ №10, 1997).
Нечеткость и неконкретность обвинения в части указания времени якобы имевшего место сговора, а также места и иных его обстоятельств, лишило Перцева, последовательно отрицавшего сам факт вмененного сговора, возможности как на следствии, так и в суде выдвинуть свое алиби и тем самым защититься от необоснованно и незаконно выдвинутого обвинения, о чем и показал Перцев А.А. в суде.
Кроме того, следует иметь в виду, что о наличии такого сговора пояснял в суде 7 апреля 2003 года только Лобарев С.В., ссылаясь на якобы полученную от Гайдукова в ресторане «Кавказская пленница» информацию о существовавшем распределении ролей у фигурантов дела. Ни Гайдуков С.В., ни Захаров В.Э., который якобы со слов Лобарева С.В., говорил о том, что выполняет поручение Перцева, Гайдукова и Левицкого, не подтвердили в суде получение от них Лобаревым такой информации.
Следователь фактически признал такие показания Лобарева С.В. о сговоре, о чем уже говорилось, недостоверными, поскольку в этом же постановлении обоснованно счел установленной неосведомленность освобожденных от уголовной ответственности по реабилитирующим основаниям Захарова В.Э., Димитрова Д.И. и Тарасова И.Г. «о преступных намерениях Гайдукова». Других же доказательств сговора на совершение преступлений Перцевым и другими, в материалах дела не имеется. Нельзя отнести к таковым и обнаруженные на предварительном следствии схемы, поскольку заложенные в них данные полностью соответствовали утверждению Гайдукова о том, что в них были намечены меры по пресечению преступлений в банке... самого Лобарева и его окружения, а не вмененных подсудимым вымогательства и мошенничества. В деле нет никаких данных, которые бы законно и обоснованно опровергали это утверждение Гайдукова о совершении Лобаревым преступлений, поскольку имеющееся в деле постановление следователя об отказе в возбуждении уголовного дела по реабилитирующим Лобарева основаниям, о чем мной уже говорилось, вынесено необоснованно, а значит и незаконно.
Наконец, выводу о наличии какого-либо преступного сговора между Гайдуковым и Перцевым свидетельствует и уже упомивавшееся невменение следователем Перцеву действий в составе организованной группы в целях «... убедить его (то есть Лобарева-(примечание мое, О.Н.) в реальности высказанных Гайдуковым угроз».
Лобарев назвал действия защиты провокационными, когда высказывал свое мнение по ходатайству защитника Кожемякина о проведении почерковедческой экспертизы по документам: бланкам доверенностей и другим документам фирм «Сотрудничество» и «Капиталь» с его подписями. Что ж, пусть эта характеристика действий противной стороны останется на совести потерпевшего, хотя соответствующая экспертиза могла бы определить, исполнены ли подписи Лобаревым на чистых листах, как он утверждал, или на уже оформленных документах. Гадать я не буду, лгал ли Лобарев и в этом вопросе, или говорил суду правду.
Материалы дела, как представляется защите, дают мне основания для других определенных выводов в отношении действий потерпевшего.
Так, по существу, как это видно из совокупности собранных и проверенных в суде доказательств, Лобаревым Сергеем Владимировичем по сговору с прокурорско-следственными работниками в данном случае использован хорошо известный психологический прием ухода от ответственности, который заключается в том, что виновный громко в толпе кричит «Держите вора!». Вот и держали Перцева, а данные Службы внешней разведки России, в которых, не исключено, и содержится достоверная информация о противоправном, преступном многомиллионном уводе Лобаревым и его окружением денег из России, даже не приобщили к настоящему уголовному делу, незаконно сославшись на секретность... Между тем, эти данные могли недвусмысленно свидетельствовать об истинных мотивах, по которым настоящее дело и было сфабриковано против подсудимых, но в угоду Лобареву.
3. При указанных обстоятельствах не может быть признано логически оправданным и соответствующим фактическим обстоятельствам дела, и утверждение следователя в упомянутом постановлении в отношении Перцева о том, будто «18 февраля 2002 года Перцев, Гайдуков и Левицкий.,... продолжая вымогательство, назначили Лобареву встречу в 15 часов в ресторане «Мэй Хуа», а также о том, что в ресторане «действуя согласованно и с единым умыслом,... угрожая расправой» и демонстрируя свои возможности на примере завладения ОАО АКБ "Межпромбанк", потребовали от него передачи им половины его имущества, то есть по их оценке - 4 млн. долларов США, что согласно курсу ЦБ РФ на этот день составляло 123 282 400 рублей».
Если раньше Перцев, по мнению следователя, не был осведомлен о требовании Гайдуковым денег от Лобарева под какими-либо угрозами в декабре 2001 года (вступление в сговор с Гайдуковым и Левицким), 14 февраля 2002 года (проведение внеочередного собрания акционеров), а также 15 февраля 2002 года (вступление во владение банком), то и 18 февраля 2002 года Перцев не мог действовать, как выразился следователь, «продолжая вымогательство», «действуя согласованно и с единым умыслом» на совершение этого преступления с Гайдуковым и Левицким. Следователь не учел, что для продолжения чего-то, надо иметь то, что можно продолжать. Для того, чтобы Перцеву «продолжать вымогательство», он должен был раньше его совершать. А ему не вменялись по предыдущим эпизодам действия, которые были бы совершены вместе с Гайдуковым и Левицким в отношении Лобарева с осознанием того, что они совершаются под какой-либо угрозой. В этой связи он подлежит оправданию.
4. Такое решение в отношении вымогательства по указанным эпизодам должно быть принято и в виду неконкретности предъявленного обвинения по эпизоду от 18 февраля 2002 года, а также по действиям, якобы имевшим место после 18 февраля 2002 года.
В частности, утверждая, что Перцев, Гайдуков и Левицкий действовали 18 февраля 2002 года «продолжая вымогательство», следователь, ведя речь о якобы совершенном организованной группой преступлении, не указал, в чем конкретно выражались действия каждого из указанных лиц. Кроме того, этим лицам вменено, что они действовали «угрожая расправой», однако при этом не указано, что конкретно при этом делал каждый из обвиняемых.
Такая же неконкретность обвинения допущена и по вмененным событиям, якобы имевшим место после 18 февраля 2002 года, поскольку, вменив Перцеву вымогательство с признаком «неоднократности» и указав в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого на то, что якобы
«Перцев, Гайдуков и Левицкий действуя с единым умыслом организованной группой предъявили ему (имеется в виду Лобарев С.В.- примечание мое, О.Н.) требования о передаче им денег в сумме 300 тыс. долларов США...С этой целью Перцев, Гайдуков и Левицкий использовали Захарова, неосведомленного о незаконности их действий и действительных обстоятельствах дела...»,
следователь не указал в постановлении, какие конкретно действия совершил каждый из указанных лиц при «предъявлении» требований денег, при «использовании» Захарова. Между тем (о чем уже говорилось) не всякое требование денег в соответствии с диспозицией ст.163 УК РФ может быть квалифицировано как вымогательство, а только то, которое совершено
«под угрозой применения насилия либо
уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно под угрозой
распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких,
либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред
правам или законным интересам потерпевшего или его близких».
Поскольку никакого высказывания угрозы при этом Перцеву не вменено, и в этой части его действия безосновательно квалифицированы как вымогательство, уголовный закон применен следователем неправильно.
Что касается эпизода от 26 марта 2002 года, когда в ресторане «Кавказская пленница», где Гайдуков, якобы «...угрожая применением насилия Лобареву, опять потребовал от него передать ему, Перцеву и Левицкому 300 тыс. долларов США...», то и по этому эпизоду Перцеву вымогательство вменено быть не может, поскольку следователь не указал, в чем конкретно выражались действия этого лица, к которым можно было бы применить статью 163 УК РФ.
При этом следователь, направляя дело в суд и очевидно предполагая вынесение по нему обвинительного приговора, не учел требования ч.3 ст.299 УПК РФ, а также пункта 6 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации №1 от 29 апреля 1996 года «О судебном приговоре», согласно которому если преступление совершено группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, в приговоре должно быть четко указано, какие конкретно преступные действия совершены каждым из соучастников преступления.
Не приняты при этом были во внимание и требования п.1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации №3 от 4 мая 1990 года (в ред. Постановлений Пленума Верховного Суда РФ от 18.08.92 N 10, от 21.12.93 N 11, от 25.10.96 N 10) «О судебной практике по делам о вымогательстве», согласно которому «...суды обязаны...устанавливать роль и степень вины каждого подсудимого».
При этом уместным будет отметить, что судебная практика идет по пути отмены приговоров при выявлении таких нарушений процессуальных норм.
В частности, был отменен приговор Волгоградского областного суда в отношении Нефедова, Усачева, Степанова, Трофименко и Александрова (См. ОБЗОР КАССАЦИОННОЙ ПРАКТИКИ СУДЕБНОЙ КОЛЛЕГИИ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ЗА 1997 ГОД, БюллетеньВерховного Суда Российской Федерации №11, 1998).
Как указано в Обзоре, «в постановлениях о привлечении в качестве обвиняемого Усачева, Нефедова, Степанова, Александрова и Трофименко не сформулировано, какие конкретные действия вменяются каждому из них...».
«При таких обстоятельствах, -как указано в Обзоре,- Коллегия приговор отменила...».
Суд и в случае с Перцевым, Гайдуковым, а также Левицким не вправе выйти за рамки предъявленного обвинения, которое такую конкретизацию не произвело, нарушив право на защиту Перцева и других обвиняемых.
Актуальность конкретизации обвинения в данном случае имеет место и потому, что в соответствии со ст.163 УК РФ не всякая угроза, о чем уже говорилось, является неотъемлемой частью объективной стороны вымогательства.
Ничего из предусмотренного ст.163 УК РФ Перцеву не вменялось, а об указанной в постановлении Перцева о привлечении его в качестве обвиняемого угрозе «расправой», в диспозиции ст.163 УК РФ, как это видно, ничего не говорится. Да и неизвестно, что под этой «расправой» понимал следователь.
Таким образом, как следует из постановлений о привлечении в качестве обвиняемых фигурантов настоящего дела, можно вести речь о неправильном применении следователем уголовного закона, предусматривающего уголовную ответственность за вымогательство, поскольку в обвинение заложены действия, не квалифицируемые уголовным законом как вымогательские.


Не было у Перцева А.А.
и мошенничества...
1. Нарушения следователем закона при формулировке обвинения Перцева и других не исчерпывались уже упомянутыми.
Характеризуя Перцева, Левицкого и Гайдукова в постановлении о привлечении Перцева в качестве обвиняемого, как членов «организованной группы», следователь указал в упомянутом постановлении, что эта якобы группа якобы действововала якобы с единым многоцелевым умыслом, содержанием которого было якобы действовать
-«для демонстрации Лобареву своих возможностей»,
-«чтобы подавить его волю к сопротивлению и принудить к передаче им денег и половины своего имущества» (эти две цели, как логически следует из анализируемого постановления, отнесены следователем к вмененному вымогательству, -примечание мое, О.Н.),
а также якобы имея при этом цель
«-...незаконно, путем обмана, на основании поддельных документов завладеть ОАО АКБ «Межпромбанк»,
-а также похитить денежные средства банка в сумме не менее 2 млн. долларов США...».
Эти две последние цели отнесены следователем к действиям, квалифицированным им же как мошенничество, то есть хищение чужого имущества путем обмана, совершенное неоднократно, организованной группой, в крупном размере.
При формулировке обвинения Перцева в хищении следователь не учел требования примечания к ст.158 УК РФ, согласно которой под хищением в статьях УК РФ понимается совершенное с (1)корыстной целью (2)противоправное (3)безвозмездное (4)изъятие и (или) обращение (5)чужого (6)имущества (7)в пользу виновного или других лиц, (8)причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества.
Если же говорить конкретно о мошенничестве, то в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого должно быть четко указано и на то, каким конкретно способом обмана или злоупотребления доверия (см. диспозицию статьи159 УК РФ), были изъяты деньги.
С учетом этих законных требований в постановлениях о привлечении фигурантов дела в качестве обвиняемых при вменении хищения должны были быть указаны установленные расследованием обязательные элементы состава названного преступления.
К этому следователя прямо обязывали не только упомянутые материальные нормы (статьи158,159 УК РФ), но и процессуальные требования, предусмотренные статьями 73, 171 УПК РФ, согласно которым в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого должно содержаться
«описание преступления с указанием времени, места его
совершения, а также иных обстоятельств, подлежащих доказыванию в
соответствии со статьей 73 настоящего Кодекса» (ст.171 УПК РФ);
«событие преступления (время, место, способ и другие
обстоятельства совершения преступления);
виновность лица в совершении преступления, форма его вины и
мотивы;
характер и размер вреда, причиненного преступлением» (ст.73 УПК РФ).
Если не вменяется хотя бы один из указанных обязательных элементов преступления, действия не могут быть квалифицированы по соответствующей статье УК РФ, предусматривающей ответственность за хищение в той или иной форме.
Вопреки указанным законным требованиям следователь не указал в постановлениях о привлечении Перцева и других в качестве обвиняемых целый ряд существенных элементов вмененного им мошенничества, что препятствует и суду в квалификации их действий по ст.159 УК РФ.
2. В частности, не указано на наличие корыстной цели, которая является обязательным признаком субъективной стороны любого хищения и реализуется как получение фактической возможности в результате изъятия владеть, пользоваться и распоряжаться похищенным имуществом как своим собственным. Не указано также и в чем конкретно эта цель состояла у каждого члена якобы имевшейся организованной группы- Перцева, Гайдукова и Левицкого.
Следователь формулируя обвинение, не учел, что это при вырывании у прохожего на улице кошелька с деньгами корыстная цель может быть определена одним только характером действий виновного, осуществившего незаконное, безвозмездное, открытое изятие денег, причинившее ущерб собственнику.
Когда же речь идет
-о законопослушных, не судимых в прошлом старших офицерах спецслужб государства, вышедших на пенсию по выслуге лет и по болезни,
-которые и на законном основании являлись акционерами банка,
-действовали в составе предусмотренного законом органа- Наблюдательного совета банка,
-который вправе был по закону использовать резервный и иные фонды акционерного общества в целях получения банком прибыли, а вовсе не в каких-то там преступных целях,
обвиняя таких акционеров в совершенном хищении, надо было вменять, что подписание Чунихиной платежных поручений осуществлялось в качестве одного из совокупности задуманных Перцевым и другими действий, результатом совершения которых должно было стать изъятие и получение фигурантами дела фактической возможности владеть, пользоваться и распоряжаться денежными средствами банка как своими собственными, а не осуществлялось в виде какого-либо законного платежа, произведенного Чунихиной в соответствии с правомерными уставными требованиями банка.
Вопреки требованиям закона, обвиняя Перцева и других в хищении, вместо вменения изъятия и конкретных корыстных целей, которые были бы установлены следствием, следователь в анализируемых постановлениях указал лишь на отдельные правомочия в отношении имущества и денег банка, которые Перцев и другие якобы хотели получить, но при этом желание этих лиц изъять деньги и получить возможность распоряжаться имуществом или денежными средствами банка как своими собственными, им н е в м е н е н о.
В частности, как указано в оспариваемом постановлении в отношении Перцева, группа в составе Перцева и других,
-решила... «завладеть ОАО АКБ «Межпромбанк»,
-что они «привлекли Чунихину, которая по замыслу Перцева, Гайдукова и Левицкого должна была, ....выполняя их волю, обеспечить завладение денежными средствами банка в указанной сумме»,
-что Перцев и другие «незаконно вступили во владение...и распоряжение имуществом ОАО АКБ «Межпромбанк»,
-что приказ об увольнении Ильина был издан «для того, чтобы получить возможность распоряжаться денежными средствами банка»,
что Перцев и другие «...контролируя банк, пытались завладеть денежными средствами».
Как видно из постановления о привлечении Перцева в качестве обвиняемого, перечислением только этих отдельных полномочий логически и раскрывалось следователем утверждение, будто «организованная группа..., действуя с единым умыслом, ...решила...похитить денежные средства банка в сумме не менее 2 млн. долларов США...».
Изложенное может свидетельствовать либо о том, что следователь не понимает, что такое хищение; либо об умышленной его попытке ввести суд в заблуждение в отношении содеянного, неправомерно усугубив положение обвиняемых, незаконно применив квалификацию по тяжкому преступлению; либо о том и другом вместе взятом.
Причем, на размышления об умышленной попытке ввести суд в заблуждение наводит и то обстоятельство, что следователь все-таки видит разницу между понятиями «завладеть» и «похитить», поскольку разделил эти два понятия, изложив установленные, на его взгляд, субъективные устремления Перцева и других и указав при этом в постановлении о привлечении Перцева в качестве обвиняемого:
«Организованная группа..., действуя с единым умыслом, ...решила незаконно, путем обмана, на основании поддельных документов завладеть ОАО АКБ «Межпромбанк», а также...похитить денежные средства банка в сумме не менее 2 млн. долларов США...».
Между тем, без вменения цели изъять имущество и деньги банка, а также распорядиться ими, как своими собственными, желание воспользоваться приведенными следователем полномочиями вполне могло свидетельствовать и о благих намерениях. Например- отстранить от руководства банка Лобарева, Ильина, которые вели это кредитное учреждение к финансовому краху, неправомерно переводя деньги за границу, а самим наладить успешную работу банка в соответствии с его уставными задачами.
Понятно, что при таких целях о хищении говорить нельзя. И поскольку следователь не вменил Перцеву и другим стремление изъять деньги и воспользоваться ими после этого, как своими собственными, его утверждение в постановлении о привлечении Перцева в качестве обвиняемого о том, будто «организованная группа..., действуя с единым умыслом, ...решила...похитить денежные средства банка в сумме не менее 2 млн. долларов США...», не соответствует фактическим обстоятельствам, хищение Перцеву и другим вменено необоснованно, поскольку бескорыстных хищений по закону быть не может.
На таком пути стоит и судебная практика.
В частности, в ОБЗОРЕ КАССАЦИОННО-НАДЗОРНОЙ ПРАКТИКИ ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ ЗА 1998 ГОД (подписан 22.04.1999), по делу Т., осужденного военным судом Ленинградского военного округа по ст. ст. 105, ч. 2, п. п. "д" и "з", 226, ч. 4, п. "б", 342, ч. 2, 346, ч. 1 и 222, ч. 4 УК РФ, Военная коллегия в отношении хищения указала:
«Составом этого преступления охватывается не только противоправное завладение, но и последующее пользование и распоряжение похищенным имуществом фактически как своим собственным». Это же судебное решение опубликовано в ОБЗОРЕ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ЗА ВТОРОЙ КВАРТАЛ 1998 ГОДА (Бюллетень Верховного Суда Росийской Федерации №11,1998).
3. Не вменено в анализируемых постановлениях и обязательное для объективной стороны состава хищения в той или иной форме причинение ущерба собственнику- банку, в связи с чем действия Перцева и других также не могли быть квалифицированы как хищение, поскольку следователем не вменен и этот обязательный признак любого хищения.
Из постановлений о привлечении в качестве обвиняемых лишь видно, что имущество банка и его денежные средства как были в наличных фондах и собственности юридического лица- Открытого акционерного общества АКБ «Межрпромбанк» до прихода обвиняемых в Наблюдательный совет, так и осталось там после их прихода туда. Иное Перцеву и другим обвиняемым не вменялось.
Вывод о том, что собственником в данном случае было и оставалось именно юридическое лицо, основан не только на фактическом содержании оспариваемых постановлений о привлечении в качестве обвиняемых, но и на содержании ч.3 ст.2 Федерального закона от 26 декабря 1995 года №208-Ф3 «Об акционерных обществах» (в ред. Федеральных законов от 13.06.1996 N 65-ФЗ, от 24.05.1999 N 101-ФЗ, от 07.08.2001 N 120-ФЗ), согласно которой «общество является юридическим лицом и имеет в собственности обособленное имущество, учитываемое на его самостоятельном балансе, может от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть истцом и ответчиком в суде». Такое же положение закреплено и в ст.213 ГК РФ, в части 3 которой сказано: «Коммерческие и некоммерческие организации, кроме государственных и муниципальных предприятий, а также учреждений, финансируемых собственником, являются собственниками имущества, переданного им в качестве вкладов (взносов) их учредителями (участниками, членами), а также имущества, приобретенного этими юридическими лицами по иным основаниям».
В этой связи только банк, как юридическое лицо, и мог обладать всеми правомочиями собственника владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом, лишь делегируя отдельные из указанных полномочий своим управленцам.
4. Неправильно определился следователь в оспариваемых постановлениях и с другим обязательным элементом объективной стороны хищения в форме мошенничества, и в частности, с обманом.
По смыслу диспозиции ст. 159 УК РФ, особенность мошеннического обмана заключается в том, что обстоятельство, в отношении которого лжет виновный, служит основанием для передачи ему имущества или денег.
В частности, как указано в ОБЗОРЕ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ЗА ВТОРОЙ КВАРТАЛ 2000 ГОДА (Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, №1, январь, 2001),
«По смыслу ст. 29 УК РФ момент окончания преступления
зависит от объективной стороны состава преступления. Обязательный
признак объективной стороны преступления - мошенничества -
заключается в том, что лицо, передающее деньги или ценности,
заблуждается относительно истинных намерений преступника, т.е. не
знает, что его обманывают».
В данном же случае, как видно из вмененной фабулы, обман следователь отнес не к моменту реальной передачи имущества и денег Перцеву, Левицкому и Гайдукову из наличных фондов банка, а только к моменту, когда они стали якобы обманным путем членами Наблюдательного совета банка и получили тем самым законное право использования определенного имущества и денежных средств кредитного учреждения.
В этой связи их действия не могли быть квалифицированы как оконченное мошенничество, поскольку с членством в Наблюдательном совете банка они не становились собственниками денежных средств и имущества банка, которыми могли бы распоряжаться по своему усмотрению, как своими собственными, а имели возможность использовать деньги только в рамках законной компетенции Наблюдательного совета. Не вменено им и фактическое изъятие денег и имущества, а также причинение ущерба банку, как собственнику имущества и денег. Их действия, о чем уже говорилось, не могли быть квалифицированы и в принципе как мошенничество, поскольку им не вменена корыстная цель.
В этой связи имеются основания напомнить, что действующее уголовное законодательство не дает возможности квалифицировать по ст.159 УК РФ проникновение кого-либо обманным способом в члены Наблюдательного совета акционерного общества. Возможность квалификации как мошеннических действий рабочего, скрывшего при поступлении на работу на завод свое социальное происхождение кулака, допускалась только по статье 16 действовавшего в 1937 году УК РСФСР, которая предусматривала возможность применения уголовного закона по аналогии. Статья 3 в части 2 действующего УК РФ, такой аналогии не допускает, деяния могут быть квалифицированы только по тому закону, который прямо предусматривает за них уголовную ответственность.
Несмотря на это требование, квалификацировав действия как мошенничество, обман следователь отнес не к способу реального изъятия денег и имущества из наличных фондов банка, а только к факту проникновения Перцева, Гайдукова и Левицкого в члены наблюдательного совета банка, указав в постановлениях о привлечении этих лиц в качестве обвиняемых, будто:
«...Перцев, Гайдуков и Левицкий, -как отметил следователь, - путем обмана, на основании поддельных документов, незаконно вступили во владение (которое удерживалось в течение 3 дней) и распоряжение имуществом ОАО АКБ «Межпромбанк», составляющим на тот моментна 81 434 526 руб. и 13 973 доллара 80 центов США (по курсу ЦБ РФ на этот день - 430 785 рублей), так как согласно Уставу банка Наблюдательный совет банка и его председатель наделены правом использования резервного и иных фондов банка (ст. 66, п. 12 Устава), а также другими полномочиями по распоряжению имуществом банка...».
Причем, следует учесть, что утверждение следователя о том, будто указанные лица получили в связи с членством в Наблюдательном совете правомочия «владения», а также «распоряжения» имуществом банка, не соответствуют закону.
В соответствии с пунктом 12 статьи 65 Федерального закона от 26 декабря 1995 года №208-Ф3 «Об акционерных обществах» (в ред. Федеральных законов от 13.06.1996 N 65-ФЗ, от 24.05.1999 N 101-ФЗ, от 07.08.2001 N 120-ФЗ), к компетенции Наблюдательного совета относилось и относится использование резервного фонда и иных фондов общества. Что касается полномочий владения и распоряжения в отношении ценностей указанных фондов, предусмотренных для собственника ч.1 ст.209 ГК РФ, то Наблюдательный совет ими по закону не располагал, а потому следователем эти полномочия неправомерно приведены в числе имевшихся у Наблюдательного совета.
Что касается полномочий Председателя Наблюдательного совета в отношении имущества общества, то этим же законом (главами 10 и 11), предусмотрен порядок одобрения совершенных им сделок Наблюдательным советом либо общим собранием. Возможность совершения сделок, как известно, действительно предполагает правомочие распоряжения имуществом. Что же касается правомочий владения и пользования имуществом банка, то закон такими полномочиями Председателя Наблюдательного совета акционерного общества не наделяет.
Следователь не учел указанные законные требования, а, как видно из дела, лишь бездумно повторил в обвинении не основанную на законе субъективную оценку случившегося со стороны заинтересованного в исходе дела Лобарева С.В., который в суде на вопрос защитника Назарова О.В. пояснил, что «завладеть», по его мнению, это значит поставить под контроль имущество банка, изолировать руководство, получить возможность выносить из кассы деньги. Как показал Лобарев С.В. на вопрос защитника, завладеть- это по его мнению- то же самое, что и присвоить. И сделали это, то есть присвоили, по мнению Лобарева С.Н., Перцев, Гайдуков и Левицкий.
Изложенное позволяет прийти к принципиальному выводу о том, что самим фактом прихода в Наблюдательный совет банка фигурантов настоящего дела, а Гайдукова – в Председатели этого совета, совершенного даже неправомерно, даже путем обмана, состав мошеннического хищения не совершается, поскольку фигуранты дела не получают автоматически возможность владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом банка как своим собственным, что является обязательным условием квалификации действий как хищения в любой его форме.
Следователь и надзирающие за следствием прокуроры не учли, что для квалификации действий как хищения денег и имущества банка путем мошенничества, следовало установить совсем другие фактические обстоятельства. Например, когда бы Перцев, Гайдуков и Левицкий тем или иным обманным путем изъяли у лица, которому вверены ценности (кассира, кладовщика банка), деньги или имущество банка с целью владения, пользования и распоряжения ими как своими собственными.
Однако ни Перцеву, ни остальным обвиняемым, такие действия не вменялись, а потому они не могут быть осуждены по п.п. «а» и «б» ч.3 ст.159 УК РФ.
5. Кроме того, эта квалификация невозможна и потому, что вменив Перцеву мошенничество, следователь допустил в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого противоречивость выводов о действиях этого лица в отношении денежных средств банка.
В частности, в постановлении указано: «До 18 февраля 2002 года Перцев, Гайдуков и Левицкий, контролируя банк, пытались завладеть денежными средствами», что Чунихина «...по замыслу Перцева, Гайдукова и Левицкого должна была, ...выполняя их волю, обеспечить завладение денежными средствами банка...».
Наряду с этим следователь, конкретизируя якобы имевшиеся устремления Перцева, Гайдукова и Левицкого, упомянул лишь о якобы имевшихся действиях Гайдукова.
«Неосведомленная о том, что действия вышеуказанных лиц имеют преступный характер, Чунихина,-как указал следователь,- по заданию Гайдукова пыталась получить доступ к операциям банка, подписывала документы, а именно платежные поручения №№49, 64, 86, 87, 88,89 от 18.02.02 о переводе денежных средств».
Таким образом, как это видно из постановления, приведенные действия Чунихиной определены следователем как находившиеся в причинной связи только с действиями Гайдукова, но не Перцева с Левицким, как противоречиво утверждал в этом же постановлении сам следователь.
О том, что в данном случае в связи с действиями Чунихиной не может идти речь о хищении в какой бы то ни было форме, повторюсь, свидетельствует опять-таки то обстоятельство, что следователь не указал, в чем же состояла корыстная цель Перцева, Гайдукова и Левицкого в попытке Чунихиной перевода банковских денег, а также в какой сумме такой перевод предполагалось осуществить и куда. Между тем, указание мотивов действий, о чем уже говорилось, является обязательным при формулировании обвинения. Равно как обязательным является и указание на совершение конкретных действий лиц, признанных следователем участниками организованной группы. Тем более, что приведенные действия отнесены следователем к числу мошеннических. Между тем, в чем состоял в данном случае обман или злоупотребление доверием со стороны Перцева, Гайдукова и Левицкого, чьи действия квалифицированы как мошеннические, следователь не указал.
Более того, поскольку в постановлениях о привлечении в качестве обвиняемых не указана сумма предполагавшегося перевода денежных средств Чунихиной, подписавшей платежные поручения №№49, 64,86, 87, 88, 89 от 18.02.02 г., нет оснований говорить и о хищении, которое можно было бы квалифицировать как совершенное «в крупном размере».

Если же говорить о доказанности действий, квалифицированных как мошенничество, то согласно показаниям Гайдукова С.В. в суде 24 апреля 2003 года, были осуществлены необходимые платежи только по указанным шести платежным документам, подготовленным с согласия Ильина. Никакие иные платежи, как пояснил Гайдуков С.В., не готовились и не планировались.
Достоверность этих показаний Гайдукова С.В. подтверждается и оглашенными в суде 14 апреля 2002 года показаниями от 30 июля 2002 года следователю Симонову свидетеля Кривцова А.В., работающего начальником управления расчетов АКБ «Межпромбанк». Соглсно этим показаниям указанные платежные поручения не имели никакого отношения к вмененному хищению, поскольку осуществлялись по ранее одобренным Ильиным Д.В. сделкам с контрагентами банка.
В частности, как показал Кривцов А.В.:
«...Ранее моим управлением были подготовлены 6 платежных поручений, которые необходимо было срочно исполнить в тот день, так как они касались исполнения обязательств банком перед контрагентами. Данные сделки ранее были рассмотрены Ильиным, и он дал указание на их проведение. Я предъявил Чунихиной эти документы, так как знал, что они согласованы с Ильиным.
...она завизировала данные поручения.
...Так как официальных документов о снятии с должности Ильина и о назначении и.о. председателя правления Чунихиной не было, по крайней мере я их не видел, то более никаких сделок банком не осуществлялось. То есть были исполнены обязательства лишь по ранее согласованным с Ильиным сделкам» (том 4, л.д. 3).
Кривцов А.В. подтвердил в суде правильность этих показаний и показал, что Чунихину ему 15 февраля 2002 года представил Гайдуков, он в этот день полностью находился на рабочем месте. 14 февраля 2002 года он согласовал с Ильиным 6 платежных поручений, 15 февраля 2002 года отдал Чунихиной, она понимала, что надо провести их и завизировала. На них не было подписи главного бухгалтера, но он дал команду работникам провести по этим платежным поручениям операции. О том, что проводка по ним осуществлена, узнал в понедельник, 18 февраля 2002 года, из выписки из корреспондентских счетов. Те платежные документы, с номерами, что фигурируют в деле, это как раз те и есть, которые 14 февраля 2002 года были согласованы с Ильиным Д.В. При этом он не может сказать, почему в деле они значатся проведенными 18 февраля 2002 года. Больше проведенных платежек не было. Равно как не было и обращений о незаконном проведении банковских операций. О том, что по указанию Председателя правления банка можно осуществлять банковские операции и без ее подписи на платежных документах, показала 14 апреля 2003 года в суде и допрошенная в качестве свидетеля главный бухгалтер Межпромбанка Смирнова Г.П.
Показания Кривцова А.В. не соответствуют данным на предварительном следствии показаниям Чунихиной Г.В., которые были оглашены в суде 16 апреля 2003 года и в которых Чунихина сообщала все то же самое о 6 платежных документах, только говорила о состоявшемя их визировании ею не 15, а ...18 февраля 2002 года (том 2, л.д. 136-139).
Указанные противоречия не устранены и устранить их, в связи с отказом суда в вызове неявившейся Чунихиной Г.В., не представляется возможным, а потому обвинение в хищении путем мошенничества, в котором, по мнению органов предварительного следствия, фигурировало 6 платежных поручений, не соответствует фактическим обстоятельствам уголовного дела.
Не соответствует обвинение в хищении фактическим обстоятельствам уголовного дела и потому, что в судебном заседании Кривцов А.В. пояснил, что 15 февраля 2002 года на столе у Чунихиной, которая сидела в кабинете Ильина Д.В., была еще стопка платежек, она их рассматривала и спрашивала у него об этих платежках, что это за клиенты, чем занимаются, как работают. По всему виду было понятно, что это клиентские платежные поручения, «выполнение которых не мое дело, так как я не занимаюсь операционной работой». Как показал Кривцов А.В., ему неизвестно, кем они оформлялись, ему лишь задавались вопросы по этим документам. Разговор на этом был закончен, потом он вышел из кабинета и что было дальше, он не в курсе.
При оценке этих показаний Кривцова А.В. просил бы уважаемый суд иметь в виду, что указанные платежные документы, о которых его якобы спрашивала Чунихина, не могут иметь отношения к вмененному фигурантам дела хищению в виде мошенничества, поскольку из самих показаний этого свидетеля видно, что не от Чунихиной исходили эти документы, а она о них только спрашивала. При этом свидетель показал, что неизвестно, что это были за документы по своим реквизитам и где они находятся. Кроме того, эти документы не могут свидетельствовать ни о хищении, ни о приготовлении или покушении на хищение со стороны подсудимых и потому, что, как показал Кривцов А.В., это были поручения клиентов банку о переводе денег, без которых банк не вправе переводить деньги с их счетов. О том, что это были за клиенты, Кривцов А.В. не показал, а потому нет оснований утверждать, что это были Гайдуков, Перцев или Левицкий, а также о том, что это были какие-либо поручения о незаконном переводе денег.
Эти показания Кривцова А.В. об отсутствии незаконных банковских платежей, осуществленных при участии Чунихиной, соответствуют и показаниям Лобарева С.В. в суде, который на вопрос судьи о том, удалось ли реально завладеть имуществом банка, показал, что подсудимые не взяли из кассы деньги, не сняли деньги со счетов. Кроме ручки и документов ничего не взяли, не завладели и деньгами из сейфа. Допрошенный в суде Ильин Д.В. также показал, что деньги можно было списать фигурантам настоящего дела туда, куда им захочется, однако ничего из банка похищено не было, хотя реальная возможность похитить деньги была из кассы, а также депозитария. Не было, со слов Ильина Д.В., который, по его показаниям, имел непосредственное отношение к кассе и активам банка, и требования фигурантов настоящего дела о переводе денег, операции по перечислению денег 15 февраля 2002 года также не производились. Более того, как показал Ильин Д.В. в суде, ему угрожали возбуждением уголовного дела, если из банка будут куда-либо переведены деньги.
При этом следует отметить, что никто и из других работников банка не показал о требовании Чунихиной совершить какие-либо иные действия, которые можно было бы квалифицировать как направленные на незаконное изъятие имущества и денежных средств банка.
Свидетель Каретко С.И., например, на вопрос защитника Кожемякина пояснил, что от него 15 февраля 2002 года никто не требовал 2 миллиона долларов, ни Левицкий, ни Гайдуков, ни Перцев и он не знает, сколько денег было в банке. Свидетель Ковальчук П.Г. также показал, что он по характеру работы имел прямое отношение к имуществу Межпромбанка, но ему неизвестно о том, чтобы что-то было похищено. Допрошенная 14 апреля 2003 года единственный юрист Межпромбанка Алексеева М.В. также показала, что не располагает документами, подтверждающие хищение и кражи из банка. О попытке хищения может только предполагать. По поводу хищения руководство банка в суды с исками не обращалось. В отношении намерений лиц, проникших в банк у нее были сведения лишь о том, что они хотят захватить управление банком и поменять руководство. Конкретно она не может сказать, кто, куда, почему и какие денежные средства пытался перевести из банка. Свидетель Пушкова Е.Г. не смогла назвать, какие платежки ей приносила 18 февраля 2002 года неизвестная ей по фамилии женщина, называвшая себя «Галина Васильевна», какие номера были у платежек, какая, от кого и кому предполагалась проводка денег. Не запомнила реквизиты платежных документов и свидетель Янович Е.И., которая пояснила, что операции по этим платежкам так и не были осуществлены. Свидетель Толмачева Г.И. показала 14 апреля 2003 года в суде, что у нее ничего не пропало. Работающая главным бухгалтером в Межпромбанке свидетель Смирнова Г.П. 14 апреля 2003 года показала в суде, что у нее ничего не пропало, и ей неизвестно, какое имущество банка похищено 15-18 февраля 2002 года, хотя ей и известно, что в хранилище банка могло быть около 15 миллионов рублей, но ничего там не пропало. Как показала этот же свидетель Смирнова Г.П., от сотрудников ей известно, что пытались провести платежки, но какие- она не знает, сама с Чунихиной не знакомилась. Допрошенная в качестве свидетеля 14 апреля 2003 года начальник отдела кассовых операций Межпромбанка Шекалова Н.В. показала, что бывшие под ее ответственностью ценности не похищены, и что к хранилищу банка никто не пытался проникнуть, равно как не было попыток и проникнуть в кассовый отдел. Свидетель Давлетшина Ю.И. также показала в суде 14 апреля 2003 года о том, что ей неизвестно о каких-либо пропажах в банке.
При этом показания Лобарева С.В. в суде 14 апреля 2003 года, во время допроса свидетеля Кривцова А.В. о том, что он сам якобы видел 18 февраля 2002 года, на столе у Ильина Д.В., подписанные Чунихиной вторые экземпляры незаполненных платежных поручений о списаний денег со счетов юридических лиц, которые, со слов Ильина, потом со стола пропали, не могут быть использованы против Перцева и других, поскольку в деле эти документы не фигурируют и кроме заинтересованного в исходе дела Лобарева С.В., о них в суде никто не показывал. Что касается показаний Лобарева С.В. в этой части, то и их достоверность вызывает сомнение, поскольку на предварительном следствии он ничего об этих документах не говорил, а в суде 14 апреля 2003 года, во время допроса Кривцова А.В., в ответ на вопрос защитника Назарова О.В., почему не говорил на предварительном следствии об этих документах, потерпевший Лобарев С.В. первоначально заявил, что отказывается отвечать на этот вопрос, поскольку-де, он не по теме, а потом все-таки пояснил, что в материалах дела этих документов не было, поэтому он о них и не заявлял, так как они исчезли 18 февраля 2002 года. Никаких иных доказательств, которые бы подтверждали приведенные показания Лобарева С.В. о каких-то иных подписанных Чунихиной Г.В. платежных поручениях в деле не имеется, фигурантам настоящего дела операции с такими платежными поручениями не вменялись.
6. Несостоятельность выводов следователя в данном постановлении налицо и потому, что квалифицировав указанные действия обвиняемых как оконченное мошенничество, следователь, противореча себе, утверждал о том, что изъятие денег не было доведено до конца по причинам, не зависящим от обвиняемых.
Так, в постановлениях о привлечении в качестве обвиняемых указано: «...Чунихина по заданию Гайдукова пыталась получить доступ к операциям банка, подписывала документы, а именно платежные поручения №№49, 64, 86, 87, 88,89 от 18.02.02 о переводе денежных средств. Преступная деятельность Перцева, Гайдукова и Левицкого в части завладения ОАО АКБ "Межпромбанк" была пресечена сотрудниками милиции и законным руководством банка в 16 часов 18 февраля 2002 года».
При таких обстоятельствах деяния Перцева не могут быть судом квалифицированы как хищение в какой бы то ни было форме и стадии (приготовления, покушения или оконченного преступления), так как подсудимым не вмененены следователем существенные и обязательные элементы состава этого преступления.

Обвинительный приговор
не может быть постановлен
и в виду нарушения закона при
получении доказательств
обвинения
Наконец, я бы предостерег уважаемый суд от вынесения обвинительного приговора и потому, что на предварительном следствии нарушен уголовно-процессуальный закон, и это нарушение вообще не давало возможности направления уголовного дела в суд в виду отсутствия в нем каких-либо законно добытых доказательств обвинения, поскольку таковые можно получить только при наличии законно и обоснованно возбужденного уголовного дела.
В данном случае надлежащего постановления о возбуждении уголовного дела не имеется.
Как следует из материалов уголовного дела, первый том которого утрачен, в восстановленном томе №1 имеется лишь заверенная следователем копия постановления о возбуждении уголовного дела, которая в дело попала неизвестным путем, поскольку никаких следственных действий с целью получения этого утраченного документа, не проводилось.
Кроме того, как следует из показаний Перцева А.А. в суде,
«я лично видел у своего защитника, адвоката Назарова О.В., письмо Заместителя руководителя Департамента Экономической безопасности-начальника Управления «М» ФСБ РФ В.И.Смирнова от 2 июля 2002 года №8/М/4-738, в котором, наряду с прочими сведениями, сообщалось, что рассматриваемое уголовное дело по обвинению Перцева А.А. и других возбуждено «с санкции Генеральной прокуратуры Российской Федерации». Считаю это дело с самого начала фальсифицированным, поскольку в деле нет постановления о возбуждении уголовного дела, которое было бы «санкционировано Генеральной прокуратурой РФ», как официально указано высокопоставленным должностным лицом ФСБ РФ».
Эти показания Перцева А.А. ничем не опровергнуты, суд отказался приобщить указанное письмо к материалам дела. Между тем в имеющейся копии постановления о возбуждении уголовного дела нет никакой санкции Генеральной прокуратуры РФ. Более того, как показал Левицкий Ю.В. в суде 5 мая 2003 года, при оглашении в суде записанного разговора №21, при проводившемся у него обыске присутствовал работник Управления «К» ФСБ РФ Полупанов, который утверждал в разговоре с ним, Левицким, что санкцию на возбуждение уголовного дела дал заместитель Генерального прокурора РФ Колмогоров, а потому-де, как пояснил этот работник ФСБ, «мы будем творить, что хотим».
В этой связи, при подтвержденности неопровергнутой информации, полученной из из двух независимых источников, есть основания утверждать, что в деле нет действительного постановления о возбуждении уголовного дела, которое исчезло в результате нежелания должностных лиц Генеральной прокуратуры РФ отвечать за незаконное и необоснованное привлечение фигурантов дела к уголовной ответственности, а потому все представленное в суд уголовное дело нельзя признать расследованным законно, и на основе такого уголовного дела невозможно вынесение какого-либо обвинительного приговора.
Кроме того, вынесение обвинительного приговора по настоящему уголовному делу является невозможным и потому, что оно направлено в суд следователем Корытовым В.В., в отношении которого, напомню, на предварительном следствии в установленном порядке не было разрешено соответствующим прокурором заявление Перцева А.А. об отводе. Об этом показал Перцев А.А. в суде 15 мая 2003 года, процитировавший имеющееся в томе №15 письмо помощника Генерального прокурора РФ Ефанова, из которого следовало, что заявление об отводе, в нарушение УПК РФ, направлено... следователю. Это нарушение уголовно-процессуального закона лишило Перцева А.А. гарантированных Конституцией Российской Федерации прав. В частности, согласно ст.33 Конституции Российской Федерации
«Граждане Российской Федерации имеют право обращаться лично, а
также направлять индивидуальные и коллективные обращения в
государственные органы и органы местного самоуправления».
А в соответствии со ст.45 Конституции Российской Федерации,
«Государственная защита прав и свобод человека и гражданина
в Российской Федерации гарантируется».
Таким образом, заявление об отводе в соответствии в Конституцией РФ должно быть надлежащим прокурором гарантированно рассмотрено в стадии предварительного следствия по существу. Поскольку этого не произошло, приведенное обстоятельство может повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора на основе доказательств, собранных таким следователем. В соответствии со ст.381 УПК РФ такое нарушение закона является основанием для отмены приговора, а потому я бы хотел предостеречь суд от вынесения обвинительного приговора, который может быть отменен в кассационном порядке.
Кроме того, полученные доказательства обвинения не могут быть положены в основу какого-либо обвинительного приговора и по основаниям, подробно и мотивированно изложенным в письменном ходатайстве защитника Назарова О.В., заявленном в подготовительной части судебного заседания о признании доказательств не имеющими юридической силы, как полученных с нарушением закона.
Принимая решение по существу, я бы просил уважаемый суд вновь вернуться к доводам моего упомянутого и своевременно заявленного ходатайства о признании доказательств не имеющими юридической силы, поскольку утверждение защитника о заинтересованности органов предварительного следствия и прокуратуры в исходе настоящего дела, нашло в суде дополнительное подтверждение, о чем я уже говорил в начале своего выступления.
***
Приведенные мной данные в защиту Перцева со всей очевидностью вытекали из тех доказательств, что были исследованы в ходе судебного разбирательства. В этой связи непонятны причины, по которым эти доводы не были приняты во внимание прокурором, запросившим без преувеличения драконовское наказание для Перцева в 10 лет реального лишения свободы, которое обычно дают лишь убийцам. Да и то не всегда. Тамаре Рохлиной, например, суд первоначально определил 8 лет лишения свободы условно за убийство мужа- генерала Рохлина. Предпринимателю Быкову, как известно, за организацию убийства Кемеровского губернатора было назначено 9 лет лишения свободы ... условно. А Перцев, по мнению прокурора, должен 10 лет реально сидеть в колонии строгого режима, да еще и с конфискацией имущества... И это только за то, что он ... «кивал головой»?!
Нарочно, как говорится, не придумаешь...
Анализ собранных и проверенных в суде доказательств дает мне все основания утверждать, что прокурор, необоснованно в настоящем процессе занявший позицию соглашательства с обвинительным заключением, нарушил свой служебный долг и поступил вопреки имеющимся доказательствам и опубликованному действующему приказу Генерального прокурора Российской Федерации от 24 ноября 1998 года №82 «О задачах прокуроров, участвующих в рассмотрении судами уголовных дел», согласно которому прокурор обязан:
«Строго соблюдать принцип процессуальной самостоятельности
государственного обвинителя, позиция которого не связана выводами
обвинительного заключения и должна быть основана на результатах
исследования обстоятельств дела в судебном заседании».
«Выполняя обязанности государственного обвинителя, прокурор
должен всемерно способствовать всестороннему исследованию
обстоятельств дела, правильному его разрешению, поддерживать
обвинение лишь в меру его доказанности».
«Неукоснительно следовать требованиям закона об отказе от
обвинения при отсутствии убедительных доказательств вины
подсудимого».
Не читая прокурору проповедь, я бы в этой связи хотел сказать только об одном: надо смолоду думать о своей душе, и не брать на душу грех репрессирования невиновного. И помнить при этом о том, что когда-то мы все будем отвечать за дела свои...И каждому при этом воздастся по заслугам его...
Письменные
предложения
суду адвоката Назарова О.В.
в защиту Перцева А.А.
в порядке части 7 статьи 292 УПК РФ
На основании изложенного и руководствуясь частью 7 статьи 292, пунктами 1-6 статьи 299 УПК РФ, предлагаю уважаемому суду следующие письменные формулировки решений:
По вмененному вымогательству:
1. Не доказано, что деяния, в совершении которых обвиняется подсудимый Перцев Анатолий Анатольевич, имели место.
2. Деяния, в которых обвиняется подсудимый Перцев Анатолий Анатольевич, не являются преступлением, а именно- вымогательством.
3. Подсудимый Перцев Анатолий Анатольевич невиновен в совершении вмененного ему вымогательства, а также не подлежит наказанию за совершение этого преступления.
По вмененному мошенничеству:
1. Не доказано, что деяния, в совершении которых обвиняется подсудимый Перцев Анатолий Анатольевич, имели место.
2. Деяния, в которых обвиняется подсудимый Перцев Анатолий Анатольевич, не являются преступлением, а именно- мошенничеством.
3. Подсудимый Перцев Анатолий Анатольевич невиновен в совершении вмененного ему мошенничества, а также не подлежит наказанию за это преступление.

Защитник
О.В.Назаров
Адвокатская Палата города Москвы,
Адвокатский кабинет Назарова О.В.
тел.(факс) (095) 346-32-38
E-mail: oleg-nazarov@mtu-net.ru