СОДЕРЖАНИЕ ПРИНЦИПА РАВНОПРАВИЯ И САМООПРЕДЕЛЕНИЯ НАРОДОВ. НЕКОТОРЫЕ НОВЫЕ ПОДХОДЫ К ЕГО РЕАЛИЗАЦИИ

. Кецбая Гиви Ревазович, соискатель Дипломатической академии МИД России.

Начало формирования современной концепции принципа равноправия и самоопределения народов прежде всего связано с деятельностью ООН. В главном источнике международного права − Уставе ООН − данный принцип упоминается дважды. В п.2 ст.1 провозглашается, что первостепенной целью Организации является укрепление всеобщего мира и развитие дружественных отношений между нациями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения народов. В ст.55 процесс самоопределения народов причислен к оптимальным условиям стабильности и благополучия, всеобщего уважения и соблюдения прав человека и основных свобод для всех, без какой-либо дискриминации. При этом сама ст.55 Устава, по всей видимости, не случайно вошла в главу "Международное экономическое и социальное сотрудничество".
Самоопределяться может народ и в пределах государства, не нанося при этом ущерба ни своей самобытности, ни процессам своего культурного, социального, экономического и, таким образом, в целом исторического развития, ни территориальной целостности государства своего проживания,^[1] в связи с чем уместно привести точку зрения проф. Блищенко И.П., который отмечал по этому поводу, что "под самоопределением нельзя понимать только политическую независимость. В подавляющем большинстве случаев политическая независимость не решает проблемы, стоящие перед народом или нацией, то есть не решает проблемы развития данного народа или нации".^[2] Наиболее ярким примером этого является ситуация, сложившаяся в Чеченской республике в период 1996 − 1999 гг., когда после соглашений, подписанных в Хасавюрте, на данной территории стала бурно расти преступность во всевозможных ее проявлениях, а именно: наркоторговля, бандитизм, похищение людей и обращение их в рабство, захват заложников и т.п.
Одной из форм реализации народом своего неотъемлемого права на самоопределение может быть провозглашение автономии, которая, по своей сути, предоставляет населению какой-либо национально-территориальной единицы государства право самостоятельно решать дела, относящиеся к ее внутренней, а в ряде случаев, и к внешней компетенции.^[3] Поэтому, образование автономии, уже своим появлением предполагает определенную независимость в управлении, а также "является неотъемлемым правом народа на самоопределение и должно осуществляться в соответствии с конституцией государства, на территории которого провозглашается автономия, и международным правом".^[4] Известно, что такого рода автономия предоставляет возможность сохранять, как отмечалось выше, этническое своеобразие тех или иных народов, решать вопросы развития религии, культуры, языка, образования.
Таким образом, самоопределяющийся народ будет действовать на основе одного из императивных принципов современного международного права. Но при этом данное право, как это следует из того же принципа, не должно осуществляться за счет или в ущерб такого же права другого народа (или нации), населяющего ту же территорию. В противном случае, как пишет известный английский юрист-международник Ян Броунли, "если речь идет о нарушении твердых общепризнанных норм международного права (jus cogens), то еще меньше вероятность того, чтобы такое нарушение было легализовано последующим признанием или молчаливым согласием";^[5] другими словами − jus ex injuria non oritur (право не может возникнуть из правонарушения). Это означает, что народ, реализующий принцип самоопределения, обязан уважать интересы и права других народов и наций, живущих на данной территории, дабы не допустить нарушения их права на самоопределение и других прав и свобод человека. В этой связи очень важной является резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 41/117 ("Неделимость и взаимозависимость экономических, социальных, культурных, гражданских и политических прав"), которая акцентирует внимание на положении, согласно которому поощрение одной категории прав ни при каких обстоятельствах не будет служить оправданием или предлогом для освобождения государств от защиты других прав.^[6]
Резюмируя вышеизложенное, можно констатировать, что принцип самоопределения народов ни в коем случае не утрачивает своей актуальности, несмотря на завершение процесса деколонизации, но, наоборот, достигает нового уровня в процессе своего эволюционного, поступательного развития и, соответствуя реалиям международной жизни, переходит в несколько иную плоскость самовыражения, т.е. приобрел качественно новую форму реализации. В подтверждение сказанного сошлемся на мнение проф. Кузнецова В.И., который по этому поводу отмечал: "Сегодня, когда вопрос о самоопределении в смысле образования самостоятельных независимых государств в основном решен, когда мы констатируем, что в мире практически нет мононациональных государств, наше отношение к содержанию самоопределения претерпевает изменение (выделено нами. − Г.К.). В настоящих условиях в содержании права на самоопределение все чаще выделяют экономические аспекты – например, право каждого народа распоряжаться своими естественными богатствами и ресурсами".^[7]
Данное суждение свидетельствует о том, что произошедшие за последние десятилетия кардинальные изменения в мире (в первую очередь здесь следует иметь в виду завершение процесса деколонизации, т.к. основные постулаты данного принципа, выдвинутые Октябрьской революцией, реально были направлены в первую очередь против колониальной системы, (см. Декрет о мире)), закономерно подвели доктрину международного права к необходимости реформирования и/или модификации нормативного содержания рассматриваемого принципа. Господствовавшее в научном и в политическом сообществах в эпоху распада колониальной системы понимание предназначения принципа самоопределения и его направленность, представлялись обоснованными.^[8] Целью рассматриваемого принципа являлось вполне справедливое как с правовой, так и с моральной точек зрения, содействие национально-освободительным движениям и поддержка их, т.к. распад колониальной системы был возможен лишь вследствие практического применения данного принципа. Однако сохранение международным сообществом приверженности принципу самоопределения, после фактического завершения процесса деколонизации, в конечном счете позволило сепаратистам в различных странах мира использовать принцип в своих "интересах". Учитывая это, в настоящее время на основе анализа основополагающих международно-правовых актов (которые, как известно, являются результатом согласования воль государств и, тем самым, отражением стоящих в повестке дня и прогнозируемых в будущем возможных проблем) мы можем констатировать, что содержание и подходы к принципу самоопределения несколько изменились ввиду того, что устаревший подход к применению этого принципа создает угрозу безопасности обстановки в мире. Данная необходимость является важным элементом нового политико-правового мышления в международных отношениях, которое находит свое подтверждение в общей концепции (или системе) и механизмах безопасности как универсального, так и регионального масштабов. Так, согласно Парижской Хартии для Новой Европы (Итоговый документ СБСЕ, принятый в Париже 21 ноября 1990 г.), государства-участники Совещания, ратуя за укрепление мира и безопасности, провозгласили следующее: "Мы вновь подтверждаем равноправие народов и их право распоряжаться своей судьбой в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций и соответствующими нормами международного права, включая те, которые относятся к территориальной целостности государств".^[9]
Приведенная цитата подтверждает два существенных аспекта. Первый, заключается в том, что при реализации права на самоопределение международное право не допускает подмены самоопределения отделением. По этому поводу видный американский юрист и дипломат Макс М. Кампельман, отмечает, что в отличие от права на самоопределение, признанного в международном праве и отраженного в Уставе ООН и в других важнейших источниках, право на отделение не является правом по международному праву.^[10] Основываясь на этом положении, ученый указывает на необходимость проводить различие между правом на самоопределение и правом на отделение, т.к. первое, по мнению М. Кампельмана, не включает в себя второе. Будучи главой делегации США на заключительном заседании Московского Совещания по человеческому измерению СБСЕ (октябрь 1991 г.), он в своем выступлении заявил о недопустимости включения в принцип самоопределения права на отделение, чтобы избежать вовлечения мировой политики в насилие и хаос; исключениями по мнению дипломата, могут являться случаи, когда возможность отделения (при реализации права на самоопределение) признается в конституциях соответствующих государств.^[11] По всей видимости, мы не можем категорически отрицать того факта, что право на самоопределение включает в себя отделение, т.к. самоопределение может реализовываться путем отделения, но, как справедливо отмечает М. Кампельман, только при наличии определенных условий (более подробно по этому поводу будет изложено ниже). И наоборот: отделение далеко не всегда является обязательным элементом права на самоопределение.
Второй аспект, как мы считаем, требует детального анализа и последующей оценки, для более глубокого осмысления эволюции содержания принципа самоопределения народов в современном международном праве и его толкования в контексте других императивных норм, в частности − принципа территориальной целостности государств, вытекающего из приведенной выше формулировки положения Парижской Хартии. Необходимость анализа возникает для: а) подтверждения положения относительно их (принципов) тесной взаимосвязи (как это строго указано в международных документах) и взаимной дополняемости; и, как следствие, б) для отрицания якобы существующей коллизии между двумя упомянутыми выше принципами.^[12] В этой связи, изучая основные этапные международно-правовые договоры, отражающие и развивающие принцип самоопределения, автор обратил внимание на следующее примечательное обстоятельство, а именно на то, что принцип территориальной целостности государств изначально не рассматривался и не выдвигался в качестве императивного к моменту образования Организации Объединенных Наций; об этом свидетельствуют положения Устава, в котором указанный принцип специально как одна из норм jus cogens не получил своего утверждения. Но все же он (принцип) упоминается (см. п.4 ст.2 Устава) в источнике, хотя и в несколько ином звучании, а именно: как "территориальная неприкосновенность". Впоследствии параллельно с широкой реализацией принципа самоопределения колониальными народами, начинается процесс развития и правового закрепления (как отдельного) принципа территориальной целостности государств. Важность утверждения его императивности была вызвана, с одной стороны, проблемой сохранения единой территории каждого зависимого государства при ведении народами этих стран борьбы за национальную независимость против иностранной оккупации и расистских режимов,^[13] с другой, − недопущением широкого, идущего вразрез с целями и принципами ООН толкования принципа самоопределения, ставящего под угрозу целостность государств, соблюдающих постулаты последнего. Это вытекает из положений одного из фундаментальных международно-правовых актов той эпохи − Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам 1960 г. (Резолюция 1514 (XV) Генеральной Ассамблеи), которая, как известно, в свое время рассматривалась как официальное толкование ООН содержания принципа самоопределения народов. Так, одновременно с признанием за колониальными народами неотъемлемого права на самоопределение и необходимостью уважения целостности их национальных территорий (см. преамбулу и п.4 Декларации), данный документ (см. п.6) запретил вообще − применительно ко всем демократическим государствам, соблюдающим принцип самоопределения, − осуществлять любые попытки, направленные "на то, чтобы частично или полностью разрушить национальное единство и территориальную целостность...",^[14] ибо подобное противоречило бы букве Устава ООН, который по своему духу исключает всякие экстремистские, радикальные методы и незаконную вооруженную борьбу.
Аналогичную позицию по данной проблеме занимали авторы советской доктрины международного права. Так, подробно рассмотрев по этому поводу соотношение принципов современного международного права, проф. Сперанская Л.В. отмечала: "Признание принципа самоопределения наций и народов одним из основных в международном праве совершенно по-новому поставило вопрос о сохранении территориального status quo, о целостности границ государств. Одно дело − гарантировать целостность границ государства, соблюдающего этот принцип в своей внутренней политике... другое дело − гарантировать целостность границ колониального государства".^[15] Эти мысли, по нашему мнению, целиком сохраняют свое значение и сегодня.
Следующей вехой в развитии рассматриваемых принципов явилась Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН 1970 г. (Резолюция 2625 (ХХV)), в которой Генеральная Ассамблея с учетом беспрецедентных перемен, произошедших в мире и на основе нормативной базы, имевшейся к моменту принятия Декларации в 1970 г., кодифицировала основные принципы современного международного права, утвердив в преамбуле при этом, как мы считаем, очень важное положение. Вся его важность заключается в конкретизации им сущности и юридической природы рассматриваемых нами принципов, благодаря чему улаживаются все разногласия, возникающие в доктринах международного права, связанные с вопросом о якобы существующем преобладающем значении, т.е. примате одного принципа над другим.^[16] По этой причине данное положение, по нашему мнению, достойно того, чтобы быть процитированным полностью. Итак, Генеральная Ассамблея, исходя из убеждения "в том, что принцип равноправия и самоопределения народов является существенным вкладом в современное международное право и что его эффективное применение имеет первостепенное значение для содействия развитию дружественных отношений между государствами, основанных на уважении принципа суверенного равенства,
будучи убеждена поэтому в том, что любая попытка, направленная на частичное или полное нарушение национального единства и территориальной целостности государства или страны или их политической независимости, несовместима с целями и принципами Устава...".^[17] Приведенная выдержка проливает свет на смысл, заложенный в основу такой многогранной категории, какой является принцип равноправия и самоопределения народов, сложившийся в конечном виде как результат обобщения исторического развития народов и международной практики, а также подчеркивает то, что эта норма не может рассматриваться вне связи с другими ее составляющими императивными положениями.
Все это и анализ международно-правовых документов, раскрывающих содержание фундаментальных принципов современного международного права, подтверждает, что принцип равноправия и самоопределения народов подразумевает принцип территориальной целостности, второй вытекает из первого являясь одним из ключевых его звеньев и, его логическим завершением. Так, развивая положения принципа самоопределения и резюмируя его содержание, Декларация 1970 г. при этом закрепляет важную ограничительную норму: "Ничто в приведенных выше пунктах не должно истолковываться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, соблюдающих в своих действиях принцип равноправия и самоопределения народов, как этот принцип изложен выше, и, вследствие этого, имеющих правительства, представляющие без различия расы, вероисповедания или цвета кожи весь народ, проживающий на данной территории".^[18] Констатируя данную формулировку, известный уругвайский юрист и политический деятель Э.Х. де Аречага отмечает, что правительство государства, в котором соблюдают главный, наряду с другими, постулат принципа самоопределения (имеется в виду представительность всего народа в правительстве) автоматически оказывается защищенным этой предохранительной клаузулой от требований самоопределения и отделения со стороны части или группы населения, проживающего на территории данного государства. И напротив: государство, власти которого проводят различия по признаку расы, вероисповедания или цвета кожи, и в правительстве которого не соблюдается принцип представительности всего народа, тем самым подрывает основу принципа самоопределения народов и не подпадает под защиту этой предохранительной клаузулы. В этом случае требование о реализации данного принципа и свободного определения своего политического статуса (включая в качестве обязательного признака возможность отделения) тем или иным народом, по мнению ученого, справедливо.^[19]
Наряду с этим, Декларация 1970 г. указывает также на то, что территориальная целостность, выступает и как один из шести основных элементов, составляющих содержание принципа суверенного равенства государств (п.d).
Вместе с тем, опираясь на приведенное выше положение Декларации, многие юристы-международники вполне обоснованно утверждают, что вооруженные конфликты с целью отделения от государств, соблюдающих в полной мере принцип равноправия и самоопределения народов, таким образом, не относятся к международным вооруженным конфликтам, осуществляемым в порядке самоопределения.^[20]
Итак, принимая во внимание приведенные выше аргументы, можно констатировать следующее. Первое: никакого "конфликта" или "столкновения" между принципами самоопределения народов и территориальной целостности нет, т.к. данные принципы рассматриваются один в контексте другого и всех остальных. Об этом же, наряду с основополагающими международными документами, свидетельствуют положения конституций многих демократических многонациональных государств (например, см. п.3 ст.5 и др. Конституции РФ). И второе как следствие первого: согласно смыслу содержания Декларации 1970 г., мировое сообщество государств подтвердило необходимость и важность уважения и соблюдения (как вне, так и внутри государства, по аналогии с принципом самоопределения, основанном на уважении прав человека, ибо права человека должны соблюдаться и в самом государстве, и за его пределами^[21]) принципа территориальной целостности, несмотря на то, что данный принцип не был зафиксирован специально в настоящем документе.
Более того, можно также констатировать, что принцип равноправия и самоопределения народов, получив в свою очередь новый импульс в развитии и наиболее полное раскрытие именно в данном документе, особо оговаривая, запретил любые действия, которые вели бы к нарушению территориальной целостности и политического единства государств. Данная оговорка при этом, несколько модифицировала нормативное содержание принципа самоопределения и стала, таким образом, этапной в общем процессе прогрессивного развития рассматриваемого принципа. В целом, в этом основополагающем международно-правовом договоре не только было подтверждено важнейшее требование об отказе от любых действий, ведущих к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных демократических государств, но и, как считает проф. Решетов Ю.А, указывались условия, при соблюдении которых само право на самоопределение "ограничивается и не может включать в себя расчленение государств, нарушение территориальной целостности, политического единства государства",^[22] т.е. − отделение. К главным из этих условий ученый, согласно фундаментальным международным документам, относит наличие правительства, представляющего весь народ, проживающий на территории соответствующего государства, без какой-либо дискриминации.
Аналогичные положения закреплены в документах Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе – Хельсинкском Заключительном акте 1975 г., Итоговом документе Венской встречи 1986 г., Документе Копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ 1990 г. и в других источниках современного международного права.
Итак, возвращаясь к вопросу об отделении и в этой связи опираясь на практику ООН, а также учитывая изложенное выше, можно констатировать, что право народов на отделение, в качестве непременного элемента при самоопределении, признается: 1) за народами, проживающими в государствах, конституции которых, при реализации права на самоопределение прямо предусматривают, при желании, право на отделение; 2) за народами, проживающими на территориях, которые были оккупированы или аннексированы после принятия Устава ООН, т.е. после 1945 г., (на данный момент на такой территории проживает только один народ − арабский народ Палестины); 3) за народами несамоуправляющихся территорий, т.е. колоний и других зависимых территорий; 4) за народами, проживающими в государствах, власти которых не соблюдают принцип равноправия и самоопределения народов. "Таким образом, − отмечает по этому поводу проф. Черниченко С.В., − только в этих случаях народы, ведущие вооруженную борьбу за отделение, вправе при наступлении указанных выше условий безусловно претендовать на признание их субъектами международного права, опираясь на принцип самоопределения".^[23]
Важность обращения к практике ООН, в вопросах, связанных с отделением как непременным компонентом права на самоопределение, основывается на следующем. Известно, что одним из направлений деятельности Генеральной Ассамблеи, как и Организации в целом, в контексте реализации народами данного права, является обеспечение наиболее эффективных механизмов осуществления этого принципа, а также в рекомендации наиболее оптимальных, с учетом международных условий, форм самоопределения. Суждение автора основывается как на историческом, так и на правовом аспектах. Согласно историческому – это подтвердилось в период развития процесса деколонизации, когда благодаря такой организации планетарного масштаба, как ООН, более сотни народов, смогли реализовать свое право на самоопределение и обрели, вследствие этого, государственную независимость. Юридический же аспект можно усмотреть в деятельности Международного суда ООН. Так, Суд в своем консультативном заключении по делу о Западной Сахаре, признал, что "право самоопределения оставляет Генеральной Ассамблее определенную меру выбора в том, что касается формы и процедур, которыми это право может быть реализовано (выделено нами. - Г.К.)".^[24] В этой связи, чрезвычайно важными являются резолюции и решения, принимаемые главными органами ООН – Генеральной Ассамблеей, Советом Безопасности и другими по вопросам, связанным с исследуемой нами проблематикой.
Следует отметить, что в некоторых из приведенных выше ситуаций, согласно которым главные акторы межгосударственной системы руководствуются в своих взаимоотношениях (в том числе под эгидой международных организаций), усматривается сложившееся и выдержавшее испытание временем правило поведения, за которым субъекты международного права (в первую очередь государства и созданные по их воле международные организации) признают юридически обязательный характер, и, таким образом, ставшее источником данной системы права.^[25] Впоследствии обычные нормы стали заменяться нормами договорного права путем закрепления их в международных договорах. Так, например, задолго до принятия таких важных актов, как Устав ООН, Всеобщая декларация прав человека 1948 г., Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам 1960 г. и других документов, закрепивших принцип самоопределения и, тем самым, ставших правовой основой борьбы зависимых народов за свое освобождение, некоторые страны (в частности СССР и его союзники) процесс реализации принципа самоопределения (в том числе в виде отделения) уже считали законным и оказывали таким народам помощь.
Другие же из упомянутых ситуаций юридически утверждались и развивались договорным путем, в том числе в международных договорах по кодификации и прогрессивному развитию международного права, учитывая динамику международных отношений. Так, два последних постулата получили свое правовое закрепление в уже упоминавшейся Венской декларации и Программе действий 1993 г., где, согласно третьей из перечисленных ситуаций, отмечается следующее: "Принимая во внимание особое положение народов, находящихся под колониальным или другими формами чужеземного господства или иностранной оккупации, Всемирная конференция по правам человека признаёт право народов предпринимать любые законные действия в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций для осуществления своего неотъемлемого права на самоопределение (выделено нами. − Г.К.)".^[26] Далее, приведем извлечение из текста, рассматриваемого документа, соотносящееся с четвертой из упомянутых ситуаций, где подчеркивается, что запрещаются любые действия, ведущие к расчленению суверенных, демократических государств, в которых "...соблюдают принцип равноправия и самоопределения народов и в силу этого имеют правительства, представляющие интересы всего народа на их территории без каких-либо различий",^[27] т.е. государств, где отсутствуют критерии, основанные на дискриминационных подходах в любой их форме проявления, как это указано в Декларации 1970 г., по признаку расы, вероисповедания или цвета кожи. Таким образом, государственная власть в равной степени должна состоять из представителей всех народов и наций, проживающих на территории того или иного государства. Данное положение изначально нашло свое закрепление во Всеобщей декларации прав человека 1948 г., где п.1 ст.21 гласит: "Каждый человек имеет право принимать участие в управлении своей страной непосредственно или через посредство свободно избранных представителей ".^[28] Это означает, что если представителям того или иного народа (или нации) отказывают в возможности принимать непосредственное участие в управлении государством и, тем самым, отражать интересы той или иной части населения (т.е. игнорируется принцип представительности всего народа), а также, что не менее важно, органы государственной власти не предоставляют надлежащих гарантий сохранения многообразия и самобытности данного народа (или нации), это безусловно должно расцениваться как грубейшее нарушение прав человека, позволяющее осуществить право на самоопределение в любой его форме, включая отделение.
Подводя итог проведенному в настоящей работе исследованию, отметим, что, как справедливо замечает М.В. Баглай, всякая государственность, в первую очередь, зиждется на единстве государственной власти и на территориальной целостности. Государственность воплощает в себе гарантии защиты прав человека. Без сильного государства права оказываются формальными. Однако также необходимо помнить, что возведение "культа" государства в высшую цель развития общества, неизбежно ведет к этатизму. Важно избегать таких возможных крайностей и находить разумное их соотношение.^[29]

^[1] Отметим, что Президент Российской Федерации Путин В.В., встречаясь в Киеве с Президентом Македонии Борисом Трайковским 24 августа 2001 г. (по случаю празднования Дня независимости Украины ), отметил, что экстремизм, который своими агрессивными устремлениями в современных условиях реально угрожает территориальной целостности многих демократических государств (особенно на евразийском пространстве) и, как следствие, поддержанию международного мира и безопасности, провоцирует напряженность в международных отношениях и, тем самым, подрывает стабильность межгосударственной системы в целом.
^[2] И.П. Блищенко. Автономия и международное право // МЖМП, №1, 1998. С. 4.

^[3] Так, в ряде случаев органы власти автономии пользуются правом самостоятельно осуществлять
внешнеэкономическую деятельность, устанавливать отношения с иностранными государствами и
заключать с ними соглашения, не противоречащие конституции и международным обязательствам
государства, на территории которого находится автономия. Не следует пренебрегать в данном
вопросе и международным опытом. В качестве примера удачного решения национальной
проблематики часто ссылаются на взаимоотношения Гренландии с Данией. Гренландия, входящая в
состав Датского Королевства, самостоятельно ведает своими делами, при этом местные и
национальные вопросы относятся к компетенции гренландских властей, тогда как вопросы
обороны и безопасности, финансовой политики и отправления правосудия решаются датскими
властями.

^[4] Цит. по: И.П. Блищенко. Указанное сочинение. С. 5.
^[5] Броунли Я. Международное право. В двух книгах. Под ред. Г.И. Тункина. Книга первая. - М.:
Издательство "Прогресс", 1977. С. 137.

^[6] См. Резолюции и решения принятые Генеральной Ассамблеей на Сорок первой сессии (16 сентября
– 19 декабря 1986 года). Организация Объединенных Наций. Нью-Йорк. 1987. С. 218.

^[7] В.И. Кузнецов. Октябрь и международное право // Международная жизнь. Москва. 1997, № 11-12, С.94.

^[8] Так например, Б.Ф. Мартынов, ссылаясь на "Курс международного права", т.II, М., "Наука", 1967,
С. 215-218, замечает: "Говоря о соотношении принципов территориального суверенитета и

самоопределения, советская доктрина международного права однозначно ставила первый в
зависимость от второго, утверждая, что территории, как давность, фактическое владение и т.д.,
"могут приниматься во внимание лишь при том условии, если они не противоречат принципу
самоопределения".". См.: Б.Ф. Мартынов. Самоопределение − необходим ответственный подход //
Международная жизнь. Москва. 1993, № 7, С.71.
^[9] Цит. по кн.: Действующее международное право. В 3-х томах. Составители Ю.М. Колосов и
Э.С. Кривчикова. Том 1. – М.: Издательство Московского независимого института международного
права, 1999. С. 45.
^[10] См.: Решетов Ю.А. Право на самоопределение и отделение // МЖМП. 1994, № 1, С. 3.
^[11] Там же.
^[12] В принятом документе Совещания экспертов СБСЕ по мирному урегулированию споров, проходив-
шем в Валлетте и именуемом "Принципы урегулирования споров и положения процедуры СБСЕ
по мирному урегулированию споров от 8 февраля 1991 г.", вновь подтверждается равноправие
принципов самоопределения народов и территориальной целостности государств. В документе
особо отмечается следующее: "В соответствии с хельсинкским Заключительным актом все десять
принципов Декларации принципов, которыми государства–участники будут руководствоваться во
взаимных отношениях, имеют первостепенную важность и, следовательно, будут применяться
одинаково и неукоснительно при интерпретации каждого из них с учетом других". Цит. по:
Советский журнал международного права. 1991 г. № 2. С. 233.
^[13] В эпоху активного развития процесса деколонизации проф. Сперанская Л.В. в одном из сво-
их основных трудов того времени, посвященных рассматриваемому вопросу, в частности отмечала,
что "в свете требований современного международного права, если нация (или народ) поднялись
на борьбу за независимость, другие нации и государства должны уважать право борющейся нации
на территорию, ею населяемую... Признание международно-правовой силы за принципом
самоопределения народов и наций требует уважения территории борющихся наций (народов)...".
См.: Сперанская Л.В. Принцип самоопределения наций в международном праве. Госюриздат –
Москва, 1961. С. 116-117.
^[14] Цит. по: ООН. Резолюции, принятые Генеральной Ассамблеей на пятнадцатой сессии. Том I (20
сентября – 20 декабря 1960 года). Нью-Йорк. 1961. С.75.
^[15] Л.В. Сперанская. Указанное сочинение. С. 97.
^[16] Вместе с тем, важно помнить, что, как уже отмечалось, по смыслу практически все правовые
акты, подтверждающие и развивающие принципы международного права, также категорически
отвергают возможность главенства и предпочтения среди основополагающих принципов,
строго указывая на их обоюдную взаимосвязанность.
^[17] Цит. по: ООН. Резолюции, принятые Генеральной Ассамблеей на двадцать пятой сессии. 15
сентября – 17 декабря 1970 года. Нью-Йорк. 1971. С. 152.
^[18] Цит. по указанному источнику. С. 154.
^[19] См. Аречага Э.Х. де. Современное международное право. Под ред. Г.И. Тункина. – М.: Издательство
"Прогресс", 1983.С.169.
^[20] См., например, Meindersma Ch. Applicability of Humanitarian Law in International and Internal Armed
Conflict // HYIL. 1994. P. 122.
^[21] Опираясь на ст. 1 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах и
на ст. 1 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г., а также на
Декларацию о принципах международного права 1970 г. и на другие источники, мы можем
констатировать, что в современной международно-правовой системе право на самоопределение
включено в круг норм, регулирующих права и свободы человека. Так например, Вторая
Всемирная конференция по правам человека в Венской декларации и Программе действий считает
"отказ в праве на самоопределение нарушением прав человека...". См.: Российский ежегодник
международного права 1993 – 1994. Санкт-Петербург, 1995. С. 343.
^[22] Цит. по: Решетов Ю.А. Указ. соч. С. 10.
^[23] Международное право: Учебник. Отв. ред. Ю.М. Колосов, В.И. Кузнецов. - М.: Междунар. отношения,
1999. С.61.
^[24] См: INTERNATIONAL COURT OF JUSTICE. 1975. REPORTS OF JUDGMENTS, ADVISORY OPINIONS
AND ORDERS. p. 28.
^[25] Имеется в виду общий международно-правовой обычай как, согласно ст. 38 Статута
Международного Суда, "доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой
нормы".
^[26] Российский ежегодник международного права 1993 – 1994. Санкт-Петербург, 1995. С.343.
^[27] Там же.

^[28] Цит. по кн. Международные акты о правах человека. Сборник документов. Составители В.А.
Карташкин и Е.А. Лукашева. – М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА – ИНФРА .
М), 2000. С. 42.
^[29] См. Российское законодательство и Европейская Конвенция о защите прав человека и основных
свобод (Обзор материалов научно–практической конференции в Институте государства и права
РАН) // Государство и право. 1997. № 5. С. 95-96.