Изменение экономических и политических условий в России за последние 10 лет изменило криминальную ситуацию в стране. Появились новые виды преступлений, а некоторые деяния были декриминализированы. Это требует постоянного внимания к вопросам квалификации для объективной оценки деяния и отграничения от смежных составов преступлений.
К числу наиболее сложных относится проблема ответственности за неправомерное завладение транспортным средством без цели хищения, а так же проблема отграничения его от смежных составов. Связано это прежде всего с тем, что в стране значительно увеличилось количество транспортных средств и резко изменилась направленность таких преступлений. На сегодняшний день угон и кража автотранспорта – это одни из наиболее распространенных преступлений, имеющие на протяжении ряда лет устойчивую тенденцию к росту на фоне низкого уровня их раскрываемости.
В общем виде проблема ответственности за неправомерное завладение транспортным средством поставлена достаточно давно. Уголовный кодекс РСФСР, принятый Верховным Советом 27 октября 1960 года, уже содержал три статьи о преступлениях, связанных с автотранспортом (ст. ст. 211, 212, 213). Все они допускали возможность привлечения к уголовной ответственности лишь при наличии предусмотренного в них материального вреда. Угон автомототранспортных средств в УК не был предусмотрен, поэтому ответственность за это деяние наступала чаще всего по указу Верховного Совета РСФСР от 19 декабря 1956 года как за мелкое хулиганство. Отсутствие в Уголовном Кодексе специальной нормы об ответственности за угон автомототранспортных средств отрицательно сказывалось и на борьбе с таким опасным преступлением как хищение автотранспорта^[1].
В виду сложившийся ситуации Президиум Верховного Совета РСФСР указом от 3 июля 1965 года «О внесении изменений в уголовный кодекс» дополнил УК РСФСР статьей 212¹ «Угон транспортных средств»^[2].
До недавнего времени большинство элементов составов рассматриваемых преступлений, а так же размеры предусмотренных ими санкций имели весьма существенные отличия. Данное обстоятельство, с одной стороны, принижало общественную опасность угонов по сравнению с кражами транспортных средств, а с другой стороны позволяло преступникам уклоняться от ответственности.
Действующее законодательство существенно сблизило по своим характеристикам названные составы и предусмотренное за их нарушение наказание. Однако как показывает практика, отграничить угон от хищения автотранспортных средств бывает непросто. Непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 166 УК РФ так же как и ст.158 УК РФ, являются общественные отношения, касающиеся владения, пользования и распоряжения имуществом, т.е. отношения собственности.
Для характеристики объективной стороны преступления предусмотренного ст. 166 УК РФ применяется термин «угон». Ранее под угоном предлагалось понимать захват транспортных средств и поездку на них. Сейчас он выражается во временном завладении чужим автомобилем или иным транспортным средством и его уводе с места нахождения. Особую важность и сложность в данном случае представляет собой определение момента окончания преступления. С определением этого момента связано так же решение вопроса о необходимости квалификации угона со ссылкой на статью 30 УК РФ. Необходимо отметить, что вопрос является спорным в юридической практике и юридической литературе. Пленум Верховного Суда РСФСР в своем постановлении от 22 декабря 1969 года (п.19) с изменениями внесенными постановлениями Пленума Верховного Суда РСФСР от 21 декабря 1993 г. и «О судебной практике по делам о преступлениях связанных с нарушением правил безопасности движения и эксплуатации транспортных средств, а так же с их угоном» по этому поводу указывает следующее: «Угон транспортных средств и других самоходных машин без цели их хищения является оконченным преступлением с момента отъезда транспортного средства с места, на котором оно находилось»^[3]. В этой связи справедливо было бы предположить, что не будет состава угона, если виновный не выехал за пределы территории охраняемого гаража, стоянки, а был задержан в пределах этой территории, так как лицо в этом случае полностью не наносит ущерба объекту угона. В подобных случаях содеянное надлежит квалифицировать как покушение на угон. В практике встречаются ситуации, когда после совершения угона виновный возвращает угнанное транспортное средство на прежнее место. Следует ли рассматривать такие действия как добровольный отказ от совершения преступления? Поскольку угон имеет формальный состав и считается оконченным с момента начала движения, можно сделать однозначный вывод о том, что добровольного отказа в данном случае нет, а лицо подлежит уголовной ответственности. Факт добровольного возврата автомашины на прежнее место следует рассматривать как смягчающее обстоятельство.
В силу указанных оснований вполне справедливо мнение о том, что угон окончен в момент начала движения транспортного средства. Действия по завладению транспортным средством до начала его движения образуют покушение на угон. Иногда угон автомашины совершается без включения двигателя с помощью буксировки или толкания. Можно ли такие случаи рассматривать как угон? Как уже было отмечено, данное преступление считается оконченным с момента начала движения. Дальность поездки, как и ее продолжительность, не оказывают влияния на квалификацию, если они не свидетельствуют о цели обращения машины в свою собственность^[4].
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ определила, что завладение транспортным средством считается оконченным преступлением с момента, когда транспортное средство уведено с места его нахождения любым способом^[5].
Объективные признаки кражи автотранспорта с корыстной целью и угона без цели хищения по существу не имеют между собой различий. Различие состоит в определении субъективной стороны, которая характеризуется прямым умыслом: виновный сознает, что незаконно завладевает автомобилем или иным транспортным средством, игнорируя волю собственника, и желает совершить эти действия. При этом отсутствует цель обратить имущество в свою собственность или в пользу третьих лиц. Целью виновного может быть демонстрация своих навыков вождения автомобиля перед приятелями, намерение использовать угнанную машину для поездки по своим делам и т.п. Если же виновный угоняет автомобиль с целью его разукомплектования и последующего использования деталей в качестве запчастей, содеянное представляет собой хищение. В п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 апреля 1995 г. N 5 "О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности" разъяснено, что угон отличается от хищения умыслом, направленным не на обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, а на противоправное временное пользование этим имуществом в корыстных или иных целях без согласия собственника или иного владельца^[6].
Кроме того, формулировка «незаконное завладение транспортным средством» должна охватывать все случаи захвата и временного использования автотранспорта.
Между тем в буквальном, общепринятом смысле завладение предполагает совершение действий, результатом которых является изъятие у собственника имущества, его использование и получение реальной возможности распоряжаться им по своему усмотрению. Следует учесть, что норма включена в главу преступлений против собственности и существенно отличается от ст.ст. 212¹ и 148¹ УК РСФСР. В итоге прослеживается противоречие: действия по завладению транспортным средством совершаются без цели хищения. К тому же специфика владения автотранспортными средствами заключается в наличии соответствующих регистрационных документов на транспорт. Тем самым проблема определения умысла у виновного не снимается. Иными словами, конструкция нормы УК РФ о неправомерном завладении транспортным средством, в конечном счете, не устраняет сложившиеся на практике трудности в квалификации кражи и угона автотранспорта, не дает отличительных признаков деяний, связанных с хищением имущества или его временным использованием. На данное обстоятельство в научной литературе указывалось^[7].
Кроме того, в ст. 166 УК РФ должен быть включен такой квалифицирующий признак как «незаконное проникновение в жилище, помещение либо иное хранилище». Сопоставив приведенные ниже определения жилища, помещения или иного хранилища с распространенными местами хранения транспортных средств, данное предложение вполне обоснованно. Под жилищем принято понимать строение или помещение в нем, предназначенное для постоянного или временного проживания людей. Пленум Верховного Суда СССР «О судебной практике по делам против личной собственности» от 5 сентября 1986 года предложил судам считать хранилищем так же составные части, которые используются для отдыха, хранения имущества либо удовлетворения иных потребностей человека (балконы, застекленные веранды, кладовые и т.п.)^[8]. Исходя из данного определения, жилищем следует признать гараж, предназначенный для хранения транспортного средства, который является частью или встроен в дом, соединен с ним проходом. Помещение – это строение, сооружение, предназначенное для размещения людей или материальных ценностей. Оно может быть как постоянным, так и временным, как стационарным, так и передвижным. К помещениям могут быть отнесены любые сооружения (склады, кладовые, зернохранилища, гаражи и т.п.), предназначенные для складирования либо хранения материальных ценностей, а так же любые сооружения иного значения, в которых постоянно или временно находятся материальные ценности, необходимые для работы расположенных в них организаций^[9]. Данному определению «помещения» полностью соответствуют все виды частных гаражей (кооперативные, подземные, «ракушки» и т.д.), как отдельно стоящие так и объединенные в товарищества, а так же гаражи, ремонтные боксы, ремонтные центры предприятий независимо от формы собственности. Под «иным хранилищем» понимаются отведенные для постоянного или временного хранения материальных ценностей участки территории, которые оборудованы оградой либо техническими средствами или обеспечены охраной. Охраняемые стоянки, территория транспортных предприятий, охраняемая территория учреждений, предназначенная для парковки, хранения транспортных средств охватывается определением «иное хранилище».
Наличие рассматриваемого квалифицирующего обстоятельства в ст.166 УК РФ, устранит определенный пробел в законе, будет способствовать более точной квалификации.

^[1] Уголовное дело не возбуждалось до получения неоспоримых доказательств, того что имеет место хищение автотранспорта а не угон. А так как наиболее веским доказательством этого являлось не обнаружение исчезнувшего транспортного средства в течении длительного времени (свыше 10 суток), что являлось нарушением действующего на то время УПК РСФСР.
^[2] См.: «Ведомости Верховного Совета РСФСР», 1965, № 27, с. 670.
^[3] См.: Сборник постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР (1976 – 1997г.г.). С. 234.
^[4] Курс советского уголовного права. Т.5. – Л., 1981. С. 105; Уголовное право России. Особенная часть: Учебник /Под ред. проф. Рарога А.И. – М., 1996. С. 138.
^[5] см. Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996. N 5. С. 8.
^[6] См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1995. N 7. С. 2.
^[7] Е.Нагаев, «Угон и кража автотранспорта: вопросы разграничения составов преступлений», Российская юстиция, №8, 2000г.
^[8] См: Комментарий к Уголовному кодексу Российской федерации: В 2т. Т2/ Под ред. О.Ф. Шишова. – М.: ООО «Издательство Новая Волна», 1998. С.16.
^[9] См: Там же. С.17.