ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ В НОВОМ
УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ
ЗАКОНЕ
Гулгенов Алдар
Цыденжанович, аспирант кафедры уголовного процесса
и криминалистики Байкальского государственного
университета экономики и права, г. Иркутск
Смещение социальных приоритетов в сторону личности, ее прав и
свобод, обусловило закрепление в Конституции Российской Федерации обязанности
государства по признанию, соблюдению и защите прав и свобод человека и
гражданина. Вновь принятый Уголовно-процессуальный кодекс РФ в соответствии с
Конституцией РФ определил назначением уголовного судопроизводства, с одной
стороны, защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от
преступлений, с другой – защиту личности от незаконного и необоснованного
обвинения, осуждения и ограничения ее прав и свобод. Сравнительный анализ части
1 статьи 6 УПК РФ и статьи 2 УПК РСФСР наглядно демонстрирует тенденции
сложившиеся в результате проводимой судебно-правовой реформы. И хотя смысл нормы
права практически не изменился, и конечной целью уголовного судопроизводства
по-прежнему является установление объективной истины по делу и наказание
действительно виновных[1], изменился
подход к проблеме. Задачами советского уголовного
судопроизводства являлись быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение
виновных и обеспечение правильного применения закона с тем, чтобы каждый
совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один
невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден.
Ныне законодатель в первую очередь исходит из защиты
интересов прав личности. Важно в процессе установления объективной истины не
унизить человеческое достоинство, незаконно либо необоснованно обвинив, осудив,
ограничив подозреваемого (обвиняемого) в его правах и свободах. В этих целях
необходимы детальная регламентация оснований, условий и порядка применения мер,
ограничивающих права и свободы, законодательное закрепление прав и обязанностей
участников уголовно-процессуальных отношений и порядка их реализации,
установлением в законе механизмов обжалования и проверки следственных и судебных
решений. В уголовно-процессуальной науке вызывает
дискуссии проблема приобретения процессуального статуса подозреваемого,
определения статуса подозреваемого в целом. Данным вопросам уделяли внимание
такие ученые, как А.К. Аверченко, Н.А. Акинча, С.П. Бекешко, И.М. Гуткин, Б.А.
Денежкин, Л.М. Карнеева, В.Г. Кочетков, Е.А. Матвиенко, А.А. Напреенко, И.А.
Ретюнских, В.А. Стремовский, М.С. Строгович, А.А. Чувичев, Ю.Б. Чупилкин. Между
тем, в уголовно- процессуальном законе отсутствует определение подозреваемого,
хотя одним из важнейших условий правильного применения уголовно-процессуального
закона является единообразное его понимание всеми правоприменительными органами,
а также иными участниками уголовно-процессуальных отношений. Отсутствие в
законодательстве определенного понятия подозреваемого порождает «разнобой» в
практике, не утихающие дискуссии в науке уголовного процесса, что негативно
сказывается и на соблюдении прав и свобод человека, и на интересах справедливого
разрешения уголовных дел.[2] Новый УПК
РФ не устранил неоднозначность толкования как порядка и момента признания лица,
так и момента прекращения этого статуса, поскольку определяет подозреваемого в
качестве лица, в отношении которого возбуждено уголовное дело, либо осуществлено
задержание, либо применена мера пресечения до предъявления обвинения. Однако
необходимо отличать лицо, фактически заподозренное следователем или дознавателем
в совершении преступления от подозреваемого как субъекта
уголовно-процессуального права и участника уголовного процесса[3]. Следовательно, необходимо провести грань
между фактически заподозренным и подозреваемым в процессуальном смысле
вынесением специальных процессуальных актов. Лицо, фактически заподозренное в
совершении преступления, заинтересовано, как можно быстрее, приобрести статус
подозреваемого, что даст ему возможность активно, используя представленные
законом возможности, отстаивать свои права и интересы, обосновывать
несостоятельность, а иногда и ничтожность выдвинутых против него доводов[4]. На наш взгляд, данное мнение представляется
несколько идеализированным. Анализ уголовных дел показывает, что единственное
право, которое реализуется подозреваемым – это право на заявление ходатайства (в
3% случаев). Ни одно другое право не реализовано. Поэтому реализация интересов
подозреваемого возможна при надлежащем выполнении органами предварительного
следствия и дознания возложенных на них обязанностей и обеспечении ими прав
подозреваемого[5]. В части 1 статьи 92 УПК РФ законодатель установил, что в случае
задержания подозреваемого ему объявляется протокол задержания, и разъясняются
права, предусмотренные статьей 46 УПК РФ. На практике же разъяснение прав
подозреваемому становится пустой формальностью, поскольку подозреваемый реально
лишен возможности воспринять весь объем информации о своих правах визуально.
Вероятно, этим объясняется предложенный А.К. Аверченко[6] проект Протокола разъяснения подозреваемому его прав и
обязанностей, а равно и предложение о введении нового следственного действия –
разъяснение подозреваемому его прав и обязанностей. Введение данного
следственного действия, на наш взгляд, было бы загромождением уголовного
процесса, однако отметки в протоколе задержания о разъяснении подозреваемому его
прав и обязанностей действительно, не достаточно. Возможно, вручение под
расписку памятки о правах и обязанностях подозреваемого восполнило бы данный
пробел, а подозреваемый использовал весь объем прав, являющихся мертвым
грузом.
[1] Теория государства и права:
Курс лекций. / Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. Москва, 1999. С. 544.
[2] Аверченко А.К. Подозреваемый и
реализация его прав в уголовном процессе. Томск, 2001г. С.32. [3] Научно-практический комментарий к
Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. Ред. В. М.
Лебедева; Научн. Ред. В.П. Божьев. – Москва, 2002, С. 101. [4] Н. Подольный. Признание подозреваемым по
постановлению следователя. // Российская Юстиция - №3, -2000г. [5] Ильницкая Л. И. Личные интересы участников
российского уголовного процесса. Автореф. дис. к.ю.н. Ижевск, 2002. [6] Аверченко А.К. Подозреваемый и реализация
его прав в уголовном процессе. Томск, 2001г. С.236
