СОВЕРШЕНИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В ОТНОШЕНИИ
ЛИЦА, НАХОДЯЩЕГОСЯ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ
ВИНОВНОГО
Шахов Владимир
Иванович, аспирант кафедры уголовного права и
криминологии Удмуртский государственный
университет Институт права, социального управления и
безопасности
В действующем УК РФ 1996 г. содержится ряд норм, в которых
зависимость потерпевшего от виновного в том или ином варианте признается
обстоятельством, отягчающим наказание (п. "з" ст. 63 УК РФ), обязательным
признаком основного состава (ст. 133 УК РФ), квалифицирующим обстоятельством (п.
"г" ч. 2 ст. 117 УК РФ). Данный признак не является новым
для уголовного права России, поскольку он содержался в уголовном законе РФСР
1960 г. (п. 5 ст. 39 УК; ст. 107 УК; ст. 118 УК). Однако в настоящее время
комментируемый признак претерпел определенные видоизменения, что породило его
противоречивые толкования в научной и учебной литературе, что может отрицательно
сказаться на осуществлении правоприменительной деятельности. Рассмотрим действие рассматриваемого признака через призму проблемы
криминального внутрисемейного насилия. При обсуждении вопросов о борьбе с
домашним насилием часто звучат предложения об усилении уголовного наказания за
любые преступные посягательства против родных и близких.[1] Однако, такая концепция не нашла отражение в действующем
УК РФ 1996 г. Но признаки, довольно часто встречающиеся в характеристике
потерпевших от насильственных посягательств в семье, все же содержаться в
перечне обстоятельств отягчающих ответственность. Так
пункт "з" ст. 63 УК РФ содержит следующие отягчающие обстоятельства: "совершение
преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии
беременности, а также в отношении малолетнего, другого беззащитного или
беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от
виновного". В рассматриваемом пункте ст. 63 УК РФ
содержится сразу несколько самостоятельных обстоятельств, причем в ряде
исследований уже неоднократно делались предложения о необходимости раздельного
изложения в законе указанных отягчающих обстоятельств.[2] Рассматривая же обстоятельства указанные в п. "з" ст. 63
УК РФ выделим обстоятельство, характеризующее отношения зависимости между
виновным и потерпевшим. В литературе уголовно-правовое
значение "зависимости" трактуют следующим образом: "зависимость - это такая
социальная связь между обвиняемым и потерпевшим, при которой реализация
существенных интересов последнего была обусловлена поведением первого либо
реализация существенных интересов каждого была обусловлена обоюдным
поведением".[3] Традиционно под "зависимостью от виновного" понимается любая
разновидность зависимости: материальная, служебная, зависимость детей от
родителей, зависимость одного супруга от другого, инвалида от лица, оказывающего
ему помощь и т.д.[4] Кондрашова Т.В. отмечает, что зависимость может быть двух типов:
вертикальная и горизонтальная.[5]
Указывается, что вертикальный тип основывается на доминировании одного человека
над другим (например административная, служебная зависимость). При негативной
вертикальной зависимости доминирующее лицо ограничивает волю зависимого, при
позитивной - доминирующий, напротив, расширяет возможности реализации воли
другого лица. Горизонтальный тип зависимости имеет место
при равном микростатусе людей (например, взаимная зависимость членов семьи,
вытекающая из брачно-семейных, родственных отношений и др.). При этом Т.В.
Кондрашова указывает, что "для квалификации содеянного по данному признаку не
имеет значения, какой именно вид зависимости имеет место".[6] Однако не следует смешивать
материальную зависимость и зависимость, обусловленную брачно-семейными связями.
Так С.В. Бородин, рассматривая понятие "иной зависимости" при анализе состава
доведения до самоубийства (ст. 107 УК РСФСР) отмечал: "... зависимость,
возникающая между членами семьи, может быть не только материального
характера".[7] Думается, основания
существования отношений зависимости между супругами и членами семьи возникают из
самой специфики семьи как малой социальной группы, и не могут сводиться только к
отношениям материального характера. Исходя из этого, на
большинство насильственных посягательств, совершенных в семье, формально можно
распространить действие отягчающего обстоятельства указанного в п. "з" ст. 63 УК
РФ. Это может относиться к тем случаям, когда насильственное преступление
совершается родителем в отношении своего несовершеннолетнего ребенка либо в
отношениях между супругами или иными родственниками. Думается, что при
буквальном толковании рассматриваемого отягчающего обстоятельства должна
учитываться не только материальная зависимость между преступником и потерпевшим,
но и зависимость вытекающая из брачных отношений, родства, единой жилой площади
и т.д., иная позиция противоречила бы норме закона, поскольку законодатель не
выделяет отдельные разновидности отношений зависимости между виновным и
потерпевшим. При этом в учебной литературе и в
комментариях к УК РФ указывается, что для признания данного обстоятельства
отягчающим достаточно осознания преступником того факта, что потерпевший
находится в определенной зависимости от него.[8] В этой связи несколько слов
необходимо сказать о критериях отбора законодателем обстоятельств для включения
их в перечни ст. 61 (обстоятельства, смягчающие наказание) и ст. 63
(обстоятельства, отягчающие наказание). Любое обстоятельство дела, если оно не
характерно для большинства уголовных дел и обладающее способностью значительного
влияния на наказание может выполнять функции отягчающего или смягчающего
обстоятельства. Те же из них, которые включаются в перечни обстоятельств
смягчающих или отягчающих наказание должны обладать рядом дополнительных
качеств: 1) быть присущи многим видам преступлений из предусмотренных Особенной
частью УК; 2) обладать безусловностью (обязательностью) влияния на наказания; 3)
иметь строго определенную направленность влияния; 4) не быть производным от
других смягчающих или отягчающих обстоятельств (указанных в перечнях).[9] Именно такое качество
как обязательность (безусловность) влияния позволяет критически оценивать
существующее законодательное определение отягчающих обстоятельств, содержащихся
п. "з" ст. 63 УК РФ. Поскольку далеко не всегда отношения зависимости,
существующие между виновным и потерпевшим, объективируются в содеянном и
позволяют говорить о существенном повышении степени общественной опасности
конкретного преступления. В этой связи, согласимся с С.
Скляровым в том, что факта осознания виновным зависимости от него потерпевшего
недостаточно для применения п. "з" ст. 63 УК РФ.[10] В первую очередь необходимо определить те мотивы,
которыми руководствовался законодатель, рассматривая преступные посягательства в
отношении зависимых лиц как отягчающее обстоятельство. Допустим, что таким
образом обеспечивается повышенный уровень охраны лиц каким-то образом зависимых
от виновного. В таком случае сам факт посягательства на таких лиц (при его
осознании преступником) автоматически должен отягчать ответственность в каждом
случае, когда будет установлена зависимость в отношениях между виновным и
потерпевшим. Однако, ни в судебной практике, ни в теории данное положение не
находит убедительного подтверждения. В противном случае любое насильственное
посягательство, совершенное в отношении супруга либо иного члена своей семьи
должно рассматриваться как совершенное при отягчающих обстоятельствах -
поскольку брачно-семейные, родственные отношения либо отношения, вытекающие из
факта сожительства (не говоря уже о материальной зависимости) будут иметь место
почти в каждом таком случае. Действительно, если лицо из
ревности или на почве личных неприязненных отношений убивает своего супруга,
который находился у него на иждивении, либо причиняет по тем же причинам вред
здоровью той или иной тяжести, то вменение отягчающего обстоятельства,
связанного с отношениями зависимости между виновным и потерпевшим (п. "з" ст. 63
УК РФ) почти никогда не происходит. Нами было изучено 100 уголовных дел,
рассмотренных Первомайским районным судом г. Ижевска в 2000-2001 г., где
потерпевшими от насильственных посягательств являются родственники, супруги, или
сожители преступника. Не было установлено ни одного случая, когда суд
дополнительно квалифицировал содеянное по пункту "з" ст. 63 УК РФ. Хотя
формально в любом из рассмотренных дел без труда можно выявить отношения
зависимости (материальной, либо вытекающей из родственных, брачно-семейных
отношений), существующие между преступником и потерпевшим на момент совершения
преступного посягательства. Думается, важно не то в
отношении кого совершается преступное посягательство, а именно факт
использования виновным отношений зависимости при совершении преступления. При
этом виновный может использовать такие отношения, например с целью облегчить
совершение преступления, так как рассчитывает на отсутствие сопротивления со
стороны потерпевшего, либо, зная о том, что потерпевший не будет обращаться в
правоохранительные органы, в связи с совершением против него преступления. Таким
образом, "указанные обстоятельства оказывают решающее воздействие на развитие
мотивации виновного, в силу чего последний избирает преступный путь
удовлетворения своих потребностей...".[11] То есть определяющим мотивом преступного деяния для
виновного становиться именно факт наличия зависимых отношений между ним и
потерпевшим. Однако вышеизложенная позиция не вытекает из
прямого толкования текста ст. 63 УК РФ. Поэтому более обоснованным будет
включение в текст п. "з" ст. 63 УК РФ формулировки "с использованием". В этой
связи представляет интерес факт применения в диспозиции нормы о понуждении к
действиям сексуального характера (ст. 133 УК РФ) указанного выше термина: "с
использованием материальной или иной зависимости потерпевшего (потерпевшей)". Из
этого следует, что не может квалифицироваться как понуждение к действиям
сексуального характера предложение вступить в интимную связь лицу материально
или иным образом зависимым от виновного, но без использования указанных
отношений при совершении такого деяния. Факт "использования" таких отношений
должен найти объективное подтверждение в ходе судебного следствия (например,
угроза лишить материального содержания родственника, находящегося на иждивении у
виновного). В противном случае указанное деяния не будет носить преступный
характер, что впрочем, не исключает его аморальности. Однако, в п. "г" ст. ст. 117 УК РФ (истязание) уже говорится о совершении
преступления, предусмотренного данной нормой в отношении лица находящегося в
материальной или иной зависимости от виновного. Следовательно, законодатель сам
факт наличия отношений зависимости между виновным и потерпевшим, и его осознание
виновным рассматривает как квалифицирующее обстоятельство, влекущее усиление
наказания, что отражается в санкции части второй рассматриваемой
нормы. В этой связи мы солидаризируемся с позицией тех
авторов, которые считают целесообразным более четко изложить нормы уголовного
закона, предусматривающие ответственность за совершение преступных посягательств
в отношении зависимых лиц. В частности п. "з" ст. 63 УК РФ (обстоятельства
отягчающие ответственность) изложить следующим образом: существующую
формулировку "а также в отношении малолетнего, другого беззащитного или
беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного" заменить
на " а также с использованием малолетнего возраста, беззащитного или
беспомощного состояния потерпевшего либо состояния зависимости потерпевшего от
виновного". В п. "г" ч. 2 ст. 117 УК РФ существующую
формулировку "заведомо для виновного находящегося в материальной или иной
зависимости от виновного" заменить словами: "с использованием материальной или
иной зависимости потерпевшего".
[1] См., напр.: Пономарев П.Г.,
Борбат А.В., Ильяшеченко А.Н. Насильственная преступность в семье: меры
предупреждения. //Российский следователь, 2002, № 2. С. 25. [2] См.: Гаскин С.С. Отягчающие обстоятельства:
уголовно-правовая характеристика и пути соверешенствования законодательной
регламентации. - Иркутск, 1984. С. 53. [3] Ярмаш Н.Н. Уголовная ответственность за доведение до
самоубийства. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1992. С. 8.
[4] См.: Комментарий к Уголовному
кодексу Российской Федерации. /Под общей редакцией Генерального прокурора РФ
И.Ю. Скуратова и Председателя Верховного Суда РФ В.М. Лебедева. - М. 1996. С.
127. [5] См.: Кондрашова Т.В.
Проблемы уголовной ответственности за преступления против жизни, здоровья,
половой свободы и половой неприкосновенности. Екатеринбург, 2000. С.
239. [6] Там же. С. 239. [7] Бородин С.В. Квалификация преступлений
против жизни. М., 1977. С. 206. [8]
См., напр.: Уголовное право России. Общая часть: Учебник. /Отв. ред. Б.В.
Здравомыслов. -М.: Юрист, 1996. С. 407.; Комментарий к Уголовному кодексу
Российской Федерации. /Под общей редакцией Генерального прокурора РФ И.Ю.
Скуратова и Председателя Верховного Суда РФ В.М. Лебедева. - М.,
1996. [9] См.: Кругликов Л.Л.
Критерии отбора обстоятельств для включения их в перечни ст. 38 и 39 УК РФСР.
//Проблемы борьбы с преступностью и пути развития уголовного законодательства.
Мевуз. сборник науч. трудов. Свердловск, 1984. С. 30. [10] См.: Скляров С. Совершение преступления в отношении
малолетнего, беззащитного или беспомощного лица, либо лица, находящегося в
зависимости от виновного. //Уголовное право, 1999, № 4. С. 24. [11] Там же.
