Чепурных Евгений Маркович

ICQ 239335071

e-mail: jj2909@hotbox.ru

 

Казалось бы, многочисленные разговоры середины 90-х о поиске национальной идеи затихли, но периодически этот вопрос, так или иначе, упоминается и иногда на самом высоком официальном уровне. Ясно, что с помощью этого популярного словосочетания пытаются обсуждать приоритеты общества, но нередко представляется сомнительным то, как при этом расставляются акценты, и хотелось бы высказать своё мнение.

Говоря о национальной идее, очень часто подразумевают некоторую идею, относительно которой можно будет сориентировать жизнь общества, вероятно, во многом наподобие того, как это было сделано в советский период. И ещё говорят, что национальная идея отсутствует в настоящий момент.

Прежде всего, нужно не забывать, что тот, своего рода социальный эксперимент, который был поставлен в России в ХХ веке, когда в масштабах всей страны рушили до основания и пытались согласно определённой идеологии выстроить жизнь общества, привел в результате к социальному кризису. И причина не только в порочности и предвзятости тех идей, которые были положены в основание этого масштабного эксперимента, но ещё и в самом принципе, когда свои представления, а точнее определенные идеи, вдруг посчитали более совершенными, чем сама действительность.

Советский период сформировал много надуманных философских категорий, а привычка, как известно, - вторая натура, и то, что осмысление приоритетов России вылилось в поиски национальной идеи, по всей видимости, во многом есть результат некоторой инерции. То, что такие поиски не имеют вразумительного положительного результата вполне объяснимо. Дело в том, что в обществе(не только в Российском, а в социуме как таковом) просто нет такой глубинно объединяющей основы как национальная идея.

Нетрудно заметить, что в обществе одно идейное течение может сменять другое, а национальные особенности при этом сохраняются. Мало кто станет отрицать, что фашистская Германия и Германия сейчас с точки зрения распространённых там идейных течений практически несовместимы, но в тоже время остались прежними традиционные национальные качества немецкого характера, национальный язык и в целом особенности нации.

Если бы при обсуждении вопроса о национальной идее подразумевались более поверхностные приоритеты общества, т.е. уровень соответствующий идейным течениям, то их легко можно было бы сформулировать для России настоящего периода. Но сложность в том, что, говоря о национальной идее, часто пытаются обсуждать приоритеты более глубокого уровня, а они не связаны ни с идейными течениями, ни с идеями как таковыми. Это уровень, если так можно сказать, общественного подсознания, и особенности этого уровня должны действовать практически на всем протяжении истории конкретной нации, формируясь издревле и если и подвергаясь по ходу истории какой-то модификации, то крайне незначительной.

В этом месте повествования, видимо, можно было, как это часто и делается, сослаться на загадочность русской души и на сём остановиться, но попытаемся все же пойти немного дальше и хоть отчасти обрисовать природу этой загадочности.

Приоритеты упомянутого глубокого уровня отличаются очень примечательным свойством. Они должны ощущаться подавляющим большинством членов данного общества(раз уж мы предполагаем за ним целостность и общие национальные особенности).
Человек может в своей жизни ориентироваться на самые разные ценности. Одному важны деньги, другому мудрость, кто-то ориентирован на духовность и погружение в себя, кому-то важны ценности связанные с общением и т.п. Общественные приоритеты глубокого уровня формируются за счет того, что в обществе массово почитается какая-то определенная человеческая ценность, либо сочетание нескольких ценностей. Такое почитание закреплено в мироощущении людей и, по большей части, кажется представителям конкретной нации крайне естественным, впитанным с молоком матери. Рассматривая глубинные приоритеты общества, нужно говорить не о национальной идее, а о национальных ценностях, под которыми в предложенном смысле следует понимать определенные человеческие ценности, массово почитаемые в конкретном обществе, что придает, в конечном счете, жизни общества определённую направленность. Подобно тому как каждый человек своей жизнью утверждает возможность реализовать себя своим неповторимым индивидуальным путем, так и история каждой нации утверждает и показывает возможность развития общества, исходя из своего неповторимого сочетания ценностных ориентиров. Общество может быть преимущественно ориентированно на самые разные ценности, например, на мудрость; на достоинство личности и отстаивание себя; на личную независимость, семейные ценности, деньги; на почитание традиции и т.д. Национальные ценности фактически являются стержнем культуры конкретного общества, и этимологическая основа слова культура( лат.cultus - почитание) как нельзя лучше иллюстрирует такое положение. Но могут ли высказанные здесь общие соображения быть полезны для рассмотрения глубинных приоритетов России?
Разговоры о загадочности, а значит о некоторой непредсказуемости русской души, разумеется, имеют под собой реальную основу, хотя и не лишены некоторой путаницы. Душа любого человека независимо от его национальности достаточно загадочна и если быть более точными, то, видимо, нужно говорить об ориентире русского человека на некоторую человеческую ценность, результаты реализации которой не очерчены настолько же определенными границами как для многих других человеческих ценностей.

Сложности в этом вопросе возникают ещё и потому, что такая ценность сама по себе достаточно тонкого порядка . В России, как правило, принимаются как нечто положительное(а значит, соответствующее ценностным ориентирам) действия совершённые «от души», «от всего сердца», может быть и с определённым куражом – «размахнись плечо, развернись душа». Русский человек ценит достаточно тонкую реальность, он ценит определённое состояние души, когда чувства искренне раскрылись. Можно сказать, что русский человек ценит раскрытие души.
Вспомните, например, популярные исторические фильмы о Ломоносове или о Петре I. Как хорошо прорисованы и запоминаются эпизоды, предполагающие такое душевное состояние. Необразованный детина, сын рыбака, вопреки воле родителей уходит один, лютой зимой в Москву… учиться. И его возраст и все внешние обстоятельства против него; с ним только одно – истинное вдохновение и глубокий внутренний порыв. Или царь, настолько охваченный созданием российского флота, что он сам вместе с крестьянами способен заниматься простой работой и носить бревна. И такие эпизоды запоминаются и как-то цепляют за живое – это ведь как человека должно было «разобрать» душой.

Присмотритесь к популярным песням: по преимуществу, в них называются условия и факты, в окружении которых произошло душевное раскрытие, и очерчивается характер такого раскрытия. Это может быть сделано глубоко и красиво, как в песнях Вертинского или Утесова, либо гораздо более поверхностно как в известной песне «Про валенки».
В русской культурной традиции есть общий акцент – на назывании переживания. Например, французское искусство очень часто отражает похожие глубокие переживания, но акцент другой: прорисовано то, как человек относится к своим переживаниям, как он поступает с ними, причем во французской культуре ценится нетривиальность такого отношения и поступков, их изысканность.

Раскрытие души – достаточно важный для человека аспект. Представьте себе, что Вам приходиться детально заниматься каким-то делом без всякого настроения к такой деятельности, – руки опускаются. А когда с настроением, в охотку, – и сил прибавляется, и дело спорится, и чувствуешь, что живёшь… Не случайна поговорка: русский долго запрягает, да быстро едет. Если под «запряганием» понимать ожидание нужного настроения и создание условий для его появления, то все становиться на свои места.

В тоже время, раскрытие души обладает большой степенью неопределённости. Предполагать иногда, разумеется, можно, но всё равно точно не ясно: во-первых, когда это произойдет; во-вторых, в каком направлении; в-третьих, какие для этого нужны внешние условия.
Кстати, по поводу внешних условий. Русский человек жестко воспринимает такие внешние условия, которые уже не дают возможности для душевного раскрытия. Либо нужно, что называется «достать» длительным повторением травмирующего фактора, либо создать условия сильно не соответствующие глубинным потребностям. И тогда начинается в большей или меньшей степени взрывной процесс самосохранения, главным девизом которого является фраза: «Так дальше жить нельзя». И нельзя потому, что душа "сворачивается", а значит, не реализуется главная ценность. Отстаивание себя в свою очередь будет как и положено актом душевного раскрытия, направленным на устранение травмирующего фактора.

С точки зрения сказанного, можно отметить, что существующая на Руси тяга к выпивке, достаточно объяснима. Состояние опьянения отчасти приближается к состоянию душевного раскрытия. Чувства разворачиваются, пусть несколько искусственно и нередко невразумительно, но иногда и это дает некоторое отдохновение. А в умеренных количествах и в хорошей компании алкоголь может помочь снять некоторые барьеры и поспособствовать налаживанию искреннего общения.

Несколько слов о религии. В силу большой временной длительности существования религиозных конфессий и характера их воздействия на общество, они занимают, во многом, особое положение. Религия способна налагать существенный отпечаток на культуру общества. Религия обращается к сознанию людей и уже через него способствует формированию приоритетов людей. Поэтому религия тяготеет к идейным течениям, но в тоже время, она может оказывать влияние и на формирование приоритетов несколько более глубокого уровня.

Фактически, нет никакой необходимости искусственно вводить понятие национальной идеи и затем мучительно пытаться отыскать его смысловую нагрузку, путано обсуждая при этом разнообразные аспекты жизни общества. Это занятие все равно не приведет к удобоваримому результату, поскольку, как уже было сказано выше, в социуме просто нет такой глубинно объединяющей основы как национальная идея. Национальная идея есть своего рода фантомное понятие, не отражающее объективного аспекта существования общества.

Для четкого обсуждения приоритетов общества есть смысл обсуждать устоявшиеся в социуме реалии общественной жизни, такие как идейные течения, религиозные конфессии, национальные ценности(в предложенном выше варианте), которые, влияя в совокупности, и определяют приоритеты общества на определенный исторический период.

Национальные приоритеты проявлены в России не меньше чем в других нациях. Они бывают недостаточно хорошо описаны на интеллектуальном уровне, но это больше проблема интеллектуального описания, а не приоритетов как таковых. Такие приоритеты были проявлены и в период татаро-монгольского ига, и в царской России, и в советский период, и имеют место в настоящее время. По мнению автора, для четкого их рассмотрения нужно опираться на обсуждение устоявшихся национальных ценностей, религиозных конфессий и идейных течений, а не использовать для этого такие надуманные категории как национальная идея.

 

Вместо P.S.:
 
О России.
 
Смешение и стилей и традиций,
Своею силой, мудростью своей,
Здесь правят и смиряют непокорных,
И наставляют сыновей и дочерей.
И сон Твой тягостен,
И лихо пробуждение,
Медлительный сметающее спор.
И слышится: то музыка спасенья,
То похоронный поминальный звон…
Вот кто-нибудь поступком или словом,
Вновь с Божьей помощью благую весть несёт,
И кажется, такое вдохновенье
Всё превзойдет и счастье принесет.
Недолог век душевного порыва,
А если долог – смерть его прервет,
И с прежнею неспешной вялой силой
Своим путем упрямо жизнь идёт.
Народ безмолвствует или крушит упрямо,
Ворует, пьёт иль просто не спешит,
Но за заполнившими жизнь делами
Он вдохновением душевным дорожит.
Неважно даже сны или реальность,
Самообман или борьба с ордой,
Пока горит в душе живое пламя,
Здесь так живут, превозмогая боль.
Не так уж важны поиски «идеи»,
Идеи лишь описывают суть,
Есть ценности людские, что от века
В народе повсеместно свято чтут.
И не умом, а чувствами признают,
Тут вдохновеньем утверждаются пути,
И тяготы и счастье здесь помогут
Душевное раскрытье обрести…