Об актуальности этой темы свидетельствуют появление в последние несколько лет фундаментальных исследований, какими являются книги Гордина Я. А. «Кавказ: Земля и кровь. Россия в кавказской войне XIX века», «Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи» под общей редакцией Церкесова В.В.. Стали появляться интересные сайты в интернете. Это и логично, люди устали от постоянной горячей точки на Юге России. Все хотят мира, а для этого нужно оглянутся назад, понять какие ошибки были сделаны в прошлом, и что хорошее можно перенять у предыдущих властей.
Этот период я выбрала, так как именно в это время проводилась активная правовая и культурная «экспансия» на Кавказ, которая началась сразу после добровольного присоединения Грузии к России в 1801 году. Ранее предпринимались попытки присоединить Кавказ к России, но они были достаточно вялыми. Первую попытку присоединиться к России сделала часть кавказских князей еще в 1557 году, потом – в 1774.^[1] В 1783 году по георгиевскому трактату был установлен протекторат России над Восточной Грузией^[2]. В 1785г. Екатерина II повелела образовать Кавказское наместничество (с губернским городом Екатеринодаром), управляемое по образцу «Учреждений для управления губерний»^[3]. Территория наместничества была немаленькой, – в состав наместничества входили современные территории Моздока, Ставрополья, Кизляра, Астрахани и ряд других. Но до 1801 года все эти акты и договоры имели формальный характер, так как реально Кавказ делили Персия и Турция. С 1801 года влияние России на Кавказе стало стремительно возрастать. Происходит тот процесс, который объяснил в свое время историк Л. Гумилев – Россия стремилась к естественным геологическим границам, к морям и горам.

18 января 1801 года Павел I издал манифест о присоединении Грузии к России, упразднив наместничество и должность наместника^[4]. Павел I, отдавая в 1800 г. распоряжения об устройстве Грузии генерал-
лейтенанту Кноррингу, требовал найти компромисс в отношениях с
Александром Ираклиевичем, одним из кавказским царевичей, который впоследствии будет источником постоянных смут. А 12 сентября 1801 г. Александр подписал «Манифест к грузинскому народу»^[5], отчасти подтвердив манифест своего предшественника: «Покровительство и верховная власть Российской империи над царством Грузинским... Стоя в бездне сей (речь идет о войнах, междоусобицах – примечание мое Е.В.), неоднократно призывали вы покровительство российское. Вступление войск наших и поражение Омар-хана Аварского приостановили гибель вашу..., затихли крамолы посреде вас, и все вы единодушно и торжественно воззвали власть российскую управлять вами непосредственно»^[6]. Почему отчасти? Потому, что по обещанию Павла Грузия была бы автономией в составе России, у последующих императоров был принципиально другой подход: «Не судите о Кавказском крае как об отдельном царстве. Я желаю и должен стараться сливать его всеми возможными мерами с Россиею, чтобы всё составляло одно целое». Приложения к Манифесту определяли внутреннее положение присоединенной территории. Картли-Кахетинское царство прекратило существование. Вместо них были образованы две губернии, Карталинская и Кахетия, соответственно. В приложениях к Манифесту были сохранены сословные привилегии грузинского дворянства и знати, а также крепостное право. В развитие Манифеста в сентябре 1801 года был издан рескрипт, в котором местным властям предписывалось заботиться о расширении торговли, ремесла, земледелия, скотоводства, начать геологическую разведку.
Главное управление Грузией на основании «Учреждения управления Грузией» от 12 сентября 1801 вверялось Главноуправляющем, являвшемуся одновременно и командиром отдельного Грузинского корпуса^[7]. В помощь Главноуправляющему для управления территорией непосредственно Грузии, а также в случае его отсутствия, назначался тифлисский военный губернатор. Непосредственно управление губернией поручалось гражданскому губернатору и Верховному грузинскому Правительству^[8], состоявшему из трех независимых «экспедиций». Исполнительная действовала как губернское правление Империи: «В ней председательствует правитель Грузии и 2 советника или мдиван-бега, - один из Российских чиновников, а другой из князей Грузинских»^[9]. Казенная палата состояла из: «В ней начальник из Российских чиновников и заседают четыре советника или мдиван-бега из князей Грузинских, - 2 Карталинских и 2 Кахетинских и губернский казначей или салтхуцес»^[10]. Суд и расправа, которая называлась экспедиция для дел уголовных и дел гражданских: «В ней начальник из Российских чиновников и заседают 4 советника или мдиван-бега из князей Грузинских (для дел уголовных – примечание мое – Е.В.). В ней начальник из Российских чиновников и заседают 4 советника или мдиван-бега из князей Грузинских (для дел гражданских – примечание мое – Е.В.)»^[11]. Грузия была разделена на 5 уездов (3 в Карталинии и 2 в Кахетии) «Чиновники и места для управления Грузией назначаются следующие: Главнокомандующий. Правитель. Верховное Грузинское Правительство, которому иметь пребывание свое в Тифлисе. Верховное Грузинское Правительство делится на четыре экспедиции...Общее собрание Верховного Грузинского Правительства есть место, которое принимает апелляции на экспедиции и большинством голосов решает дела окончательно.... Экспедиция Уголовная вносит дела, кои подвергают князя или дворянина лишению жизни или чести, к главнокомандующему, а сей с мнением своим представляет оные И. В»^[12]. В каждом уезде создавался уездный суд в составе российского чиновника в роли судьи и 2 заседателей, мсаджули, из грузинских дворян той территории. «К исполнению сих судов относятся дела принадлежащие к уездным судам по Российским законоположениям, следственно и апелляции на сии суды вносятся по роду дел в экспедиции Верховного Грузинского Правительства»^[13]. В каждом уезде создавалась Управа земской полиции в составе капитана-исправника из российских чиновников, двух заседателей, эсаулов, из грузинских дворян той территории. «Управы сии поступают по правилам, начертанным в законах Империи для Нижних Земских судов и особенно для земских комиссаров^[14]». Главнокомандующий вместе с правителем Грузии мог учреждать дополнительные суды, там где в этом была необходимость. По общероссийскому положению была создана Медицинская управа. «В городах: Тифлис, Гори, Лори, Душете, Телаве и Сигнахе быть по одному казначею или хазинадару из дворян Грузинских. В сих же городах быть по одному коменданту из Российских чиновников и в помощь им по одному полицмейстеру или нацвалу из дворян Грузинских...^[15]» Интересно, что на официальном уровне закреплялось действие в гражданском праве обычаев и Законов Вахтанга: «Дела гражданские имеют быть производимы по настоящим Грузинским обычаям, кои следует привести в известность, как сделано сие при учреждении в Кабарде Родовых судов и расправ и по Уложению изданному царем Вахтангом, яко по коренному Грузинскому закону^[16]». Более того, было прямое указание руководствоваться в деятельности государственных учреждений обычаями и Законами Вахтанга, а вот если их не хватит, - тогда обращаться к праву России. Безусловно, уголовные дела предписывалось разбирать по российским законам, но с существенной и трудно выполнимой оговоркой: «Дозволяя однако главнокомандующему вместе с правителем сообразить их с умоначертаниями тамошнего народа...»^[17]. Особенно невыполнимой становится следующая оговорка: «А между тем бдительно наблюдать следует, чтобы во всех землях, управляемых именем и властию И. В., пресечены были всякие злоупотребления, несправедливости, угнетения, разбои, смертоубийства, а также истязания по делам уголовным».^[18] На главнокомандующего возлагалась обязанность по истреблению смертной казни и пыток.
Фактически власть находилась в руках главнокомандующего русскими войсками. Вскоре должность Главноуправляющего Грузией была совмещена с должностью Главноуправляющего Кавказом.
По мнению кандидата философских наук Н. Хмары управление Кавказом конца XVIII – первой трети XIX века выглядело следующим образом:

Командующий Кавказской линией
Наместник на Кавказе

Комендант Кизляра

Комендант Владикавказа
Комендант Моздока
Представитель Кабарды (с _1769г.)

Верховный пограничный суд в Моздоке (1793 – 1822)

Русские суды
Суд Казаков
Разовые суды и расправы в Кабарде (1793 – 1807гг.)

В 1802 году Кавказская губерния была выделена из состава Астраханской. Всеми гражданскими и военными делами занимался инспектор Кавказской линии^[19]. Неоднократно менялось местоположение центральных российских учреждений на Кавказе. К XIX веку «столичными» городами успели побывать крепость Терки, крепость св. Креста (1722г.), Кизляр (1736), Моздок (1763), Георгиевск (1786). В 1800 году после смерти грузинского царя Георгия возник спор между нашими чиновниками. Генерал Кнорринг, бывший в то время в Тифлисе, доложил об этом императору 20 июля 1801 года. Результатом стал выбор Тифлиса в качестве местопребывания главнокомандующего^[20]. В 1822 году областным городом был назначен Ставрополь^[21]. В конце 1802 года начались переговоры Цицианова П.Д. (первого главнокомандующего Грузии) и правителей Восточного Закавказья о присоединении новых территорий к Российской Империи. Бакинский, Дербентский, Кубинский, Талышский, Дагестанский, Гянджинский и ряд других ханов согласились на «твердый, непоколебимый и вечный мир под покровительством России»^[22]. Но, как это часто бывало до и после этой присяги, ханы с удовольствием сотрудничали с враждебной России Персией. Так для покорения Гянджи Цицианов вынужден был предпринять военный поход, который закончился в 1804 году победой России^[23]. Таким образом, была присоединена Мингрелия.

Кстати, присоединение велось не только силой оружия, но и подкупом, причем на абсолютно официальном уровне: «4 декабря 1807 г. командующий войсками на Кавказской линии генерал Гудович в своем отношении к канцлеру Н.П.Румянцеву сообщал, что деньги в сумме 2850 рублей были выданы, после чего «старшины 12 деревень Большой и Малой Атаги и от деревни Гихи» от имени подвластного народа дали клятвенное обещание о вступлении в подданство России^[24].
Еще один документ, в котором принимались в подданство новые земли, была Грамота императора Александра I от 21 мая 1805 года о принятии Селим-хана Шакинского в подданство России. В ней говорилось о подчинении новых земель России, правда теперь Император решает, что «при каждой перемене нового преемника испрашивать высочайшего утверждения в звании хана Шакинского нашими императорскими грамотами»^[25]. Таким образом, предусматривалась возможность отстранения от управления неугодных или неблагонадежных потомков хана, хотя и выражена уверенность в том, что здравствовавший в тот момент хан, и его потомки будут верой и правдой Российской Империи: «пребываем [уверены], что Вы и наследники Ваши как в преданности Вашей к нашему [престолу], так и в точном выполнении Ваших обязанностей пребудете непоколебимы»^[26].
По мере присоединения новых территорий, на них назначались русские начальники с советами из русских чиновников и уважаемых местных жителей. Некоторые коренные ханы, цари и князья управляли своими территориями на основании специальных грамот под надзором русских чиновников (Абхазия, Сванетия, Авария, Шакинское ханство...). В Имеретии, присоединенной в 1804 году, до 1811 года правил царь Соломон II: «Вам любезноверноподданному имеретинские земли царю Соломону Наша Императорская милость и благоволение. Снисходя на прошение ваше о принятии вас и подданного вам народа под державу Нашу и в вечное подданство Империи Нашей, в чем вы с первейшими князьями царства имеретинского и присягу уже Нам и приемникам Нашим учинили, всемилостивейше на то соизволяем и подтверждаем вас, любезноверноподданный Наш царь имеретинской земли Соломон, в сем достоинстве вашем, которое по силе сей Нашей жалованной грамоте и наследники ваши всегда от Нас принимать должны и повеления Наши исполнять. Поручая вам же управлять имеретинским народом с крепостию и правосудием и утвердив во всей силе просительные ваши пункты, чрез Нашего генерала от инфантерии и главноуправляющего в Грузии князя Цицианова, от вас представленные, у сего в оригинале приобщенные, торжественно объявляем и Императорским нашим словом обещаем вас и весь народ имеретинский, яко верноподданных Наших и всех будущих по вас преемников охранять от неприятелей. Будучи предуверены, что вы и преемники ваши в преданности вашей, так и в точном выполнении обязанностей ваших пребудете непоколебимы, в сем надеянии и в залог Монаршей Нашей к вам и царству имеретинскому милости сия дана Императорская грамота за собственноручным подписанием и приложением государственной Нашей печати, в первопрестольном Нашем граде Св. Петра июля 4-го дня, в лето от Рождества Христова тысяча восемьсот четвертого года и царствование наше четвертое»^[27]. Шахинское (Шекинское) ханство управлялось ханом до 1819года, о чем свидетельствует Положение Комитета Министров 28 ноября 1819 года. О введении Российского правления в ханстве Шекинском: «Слушана записка Управляющего Министерством иностранных дел от 24 ноября за № 576 (по Азиатскому Департаменту) внесенная в журнале Комитета под № 2190, по уведомлению Ген. Ермолова, что Ген.-Майор Измаил Хан Шекинский умер, и что он дал приказание ввести в сие Ханство Российское правление. Комитет положил довести о сем до Высочайшего сведения, что и исполнено»^[28].
При Цицианове в каждом уезде Грузии была создана управа земской полиции и уездный суд, возглавляемый окружным начальником. Кое-где сохранились существовавшие до присоединения к России должности моуравов, назначаемых из грузинских дворян, например у татар Казахских, Борчалинских и Памбакских и др. В городах существовали коменданты из русских офицеров и их помощники, полицмейстеры, - из грузинских дворян. В судах наряду с русскими законами разрешалось применять местные законы и обычаи^[29].
В 1818 году была проведена реформа в области признания дворянства. 30 июля 1818 года было принято Положение «О внесении дел по признанию кого-либо в дворянском достоинстве из Депутатских Собраний в Грузии предварительно в всеобщее собрание Верховного Грузинского Правительства^[30]»: «...Главноуправляющий признает необходимым, по крайней мере, на первых два трехлетия установить, чтобы Депутатское Собрание, учиненные о признании кого-либо в Княжеском или Дворянском достоинстве, определения представляло не прямо в Герольдию, а вносило бы наперед в Общее Собрание Верховного Грузинского Правительства, которое по рассмотрении тех определений, не в праве однако ж ни утверждать, ни отменять оных, хотя бы и заметило в них какие упущения, но во всяком случае обязано с мнением своим представлять в Герольдию и ожидать от нея разрешения...»^[31].
Необходимо отметить тот факт, что присоединение Кавказа, да и управление новыми территориями, стоили немалых денег для российского бюджета. Так, например, содержание штата чиновников канцелярии генерал-губернатора (главноуправляющего) Грузии, Астрахани и Кавказа в количестве 21 человека обошлось в один из годов царствования Николая I в 48 850 рублей ассигнациями и 17 600 рублей серебром. Для сравнения можно привести бюджет смоленского генерал-губернатора, в чьем ведении находились Витебская, Калужская и Могилевская губернии с канцелярией из 48 человек, обходившейся казне в 49 000 рублей в год^[32]. И расходы постоянно возрастали, так, например, к концу 1826 стало ясно, что денег на разъезды генерал-губернаторам не хватает, в результате было разрешено тратить их без ограничения. Тогда же Ермолов потребовал расширить штат канцелярии, включив в нее архивариуса и казначея, правда, добавили ему только архивариуса^[33].
Разная система органов управления существовала на Кавказе до 1840 года. Это было связано с тем, что при присоединении новых территорий всегда устанавливалась своя система управления: где-то сохранялась «государственность», где-то изначально проводилось деление территорий по общероссийскому принципу. Так, например, в Азербайджане, значительная часть которого была присоединена в первое десятилетие XIX века, государственность не сохранилась. Все завоеванные земли были разделены на несколько провинций, во главе которых были поставлены коменданты из офицеров. Комендантские управления, кроме административно-полицейских прав, имели значительные судебные права, вплоть до применения смертной казни. Провинции подразделялись на магалы, во главе которых стояли наибы из местных феодалов, сохранивших верность России.
10 апреля 1840 года вступило в силу Учреждение Закавказского края^[34]. Все управление было сосредоточено в лице главноуправляющего, военного губернатора и Совета главноуправляющего. Членами Совета были Тифлисский военный губернатор и лица по особому высочайшему назначению. Для совещания в Совет приглашались гражданский губернатор, начальник области, начальник Штаба, председатели палат, окружные начальники^[35]. В обязанности главноуправляющего входило заведование всеми гражданскими делами, председательство в Совете Главного управления и командование отдельным Кавказским корпусом. Права и обязанности главноуправляющего в отношении гражданской части определялись общими правилами, изданными для генерал-губернаторов внутренних губерний, кроме того, ему было предоставлено право отменять постановления всех губернских правительственных мест, не входивших в круг действия Совета Главного управления (о своих распоряжениях в таких случаях он должен был доводить до сведения правительствующего Сената, соответствующих министров). В подчинение главноуправляющему были поставлены таможенные, учебные и почтовые управления. В ряде случаев главноуправляющий мог отстранять от должности не только лиц губернского управления, но и управляющих отдельными частями или служащих по ним, информируя министров, а при необходимости и императора. И, как это часто бывало и в предыдущие годы, в чрезвычайных ситуациях главноуправляющий мог действовать без разрешения верховной власти. О принятых мерах главноуправляющий должен был извещать министров. По званию председателя Совета Главного управления главноуправляющий вносил на рассмотрение Совета вопросы по управлению вверенного ему края. Заключения Совета, по которым не набиралось большинства голосов, или когда главноуправляющий был не согласен с большинством, представлялись в правительствующий Сенат или Комитет министров. Главноуправляющий мог, в случае необходимости, обратить к исполнению и мнение меньшинства, или одного члена, или же вынести свое собственное решение, или дополнить или ограничить заключение других членов. В подобных случаях главноуправляющий принимал решение на свою ответственность и доводил его до сведения соответствующего министерства^[36]. В связи с растянутостью коммуникаций, изменами «мирных» горцев, труднодоступностью сообщений Кавказской области с Тифлисом, начальнику Кавказской области предоставлялись полномочия главноуправляющего^[37].
Такая система управления была разработана Особой комиссией сенатора Гана. Вся территория, кроме Абхазии, Менгрелии, Сванетии, где номинально до 1857-64 годов оставались местные правители, была разделена на две части: Грузино-Имеретинскую губернию, включая Армянскую, Джаро-Белоканскую, Ахалцискую области, и Гурию с главным городом Тифлисом, и Каспийскую область с центром в городе Шемахе. Во главе этого образования стоял главноуправляющий краем с правами генерал- губернатора. Грузино-Имеретинская губерния и Каспийская область, в свою очередь, делились на уезды. Таким образом, в 1840 году были образованы Грузино-Имеретинская губерния и Каспийская область.

В том же 1840 году царское правительство решило урегулировать порядок управления Тифлиса. Было издано Положение о городском общественном управлении в Тифлисе. По этому Положению к городскому управлению были допущены только «три главных сословия»: владельцы недвижимой собственности, торговцы и ремесленники»^[38]. Городское общественное управление состояло из главы и шести гласных. И глава, и гласные избирались этими «сословиями»^[39], по два гласных от каждого «сословия». Неясно, как непосредственно происходили выборы, так ка в различных нормативных источниках предусматриваются различные порядки. Так, например, в Полном Собрании сказано, что этот порядок устанавливается главноуправляющим краем, а во втором томе речь идет об «уставе о службе по выборам».
По Положению 1840 в состав городского Управления входил член от правительства, который в 1864 году был переименован в «члена от короны». Но, если в Положении 1840 он предусматривался только на один год для организации первых выборов, то в 1864 году он был превращен в постоянного члена Управления.
Непонятно, на какой срок избирались все эти лица, так как в ни в Положении 1840, ни в Положении 1860 о сроках не говорится.
При Управлении в роли исполнительной власти существовали «старосты с товарищами». С 1851 года появилась должность Комиссара для надзора за финансами. Их должно было быть трое. Как и другие члены Управления они избирались., правда, окончательно утверждались губернским правлением.
Городской глава заведовал порядком делопроизводства, оценкой недвижимости, «отходящей на государственное или общественное управление».

В 1841 году в Закавказье было учреждено особое управление государственного имущества – Грузино-Имеретинской и Каспийской палат. Высшее наблюдение за ним предоставлялось главноуправляющему^[40].
Такая система управления немедленно вызвала недовольство среди горцев. Ган совершенно не учел специфику сознания мусульманского населения Кавказа. И мусульман, и христиан подвергали наказанию розгами, что для мусульман было особенно оскорбительно. Кроме того, по Корану, мусульманин не должен подчиняться неверным, а это подчинение вводилось полностью, так как от власти отстранялись все местные чиновники, на место которых возводились угодные Гану люди. Ранее многие из местных чиновников были представителями верных России уважаемых родов.
И уже в 1842 году царское правительство внесло изменение в порядок управления краем: были образованы Комитет по делам Закавказского края и Временное VI отделение Собственной е.и.в. канцелярии^[41]. В сборниках РГИА (ф.1149, 1833г.) я встретила точку зрения, что этот комитет был учрежден 24.04.1840. Председателем комитета был назначен князь А.И. Чернышев. В состав комитета входили председатель Департамента законов Государственного Совета, министры финансов, внутренних дел, государственных имуществ, юстиции. В Комитет министрами вносились дела по Закавказскому краю, не требовавшие законодательного рассмотрения, но выходившие за пределы власти министров и главноуправляющих. Кавказский комитет^[42] осуществлял по отношению к территориям, подведомственным кавказскому наместнику, те же функции, что и Комитет министров по отношению к территориям, управлявшимся на основании общего Учреждения о губерниях. Комитет являлся высшим законосовещательным и административным органом империи по делам Кавказа.
Через Кавказский комитет проходили отчеты и рапорты наместника, генерал-губернаторов и гражданских губернаторов о состоянии Кавказа и Закавказского края, дела об административном делении и управлении отдельными местностями и народами Кавказа, преобразовании крепостей, устройстве городов, об устройстве крестьян и проведении крестьянской реформы в Закавказье, о переселении казаков на Кавказ и в Закавказский край, о состоянии промышленности и торговли, развитии сухопутного и водного транспорта, разработке полезных ископаемых, управлении минеральными водами, об управлении учебной частью в крае, а также дела по вероисповедальным вопросам. Через комитет шли также дела об утверждении отдельных жителей края в дворянском достоинстве, возведении в почетное гражданство, о назначении пенсий и пособий членам бывшей царской грузинской фамилии.
Решения Кавказского комитета представлялись на высочайшее рассмотрение, аналогично Комитету министров, в виде журналов, которые, после утверждения их императором, получали силу закона.
В состав Комитета с 03.02.1845 дополнительно в него был введен шеф жандармов. А управляющим делами комитета был назначен государственный секретарь В.П. Бутков.
В особом Временном отделении Собственной е.и.в. канцелярии были сосредоточены предварительное рассмотрение законодательных дел и делопроизводство Комитета. Отношение главноуправляющего и Главного управления Закавказским краем к Комитету было определено особым наказом от 22 ноября 1842 г. Наказом постановлялось, что главноуправляющий подчинен непосредственно верховной власти и что в его лице сосредоточивается главное начальство над всеми, без изъятия, отраслями военного и гражданского управления в Закавказском крае. Все дела управления поступали к высшей исполнительной власти через главноуправляющего, им же одним объявлялись все повеления и разрешения верховной власти^[43]. Нормативно-правовые акты, принимаемые в столице, применялись к Кавказу в том случае, если это было прямо указано в них. Применение иных актов допускалось только в тех случаях, если их применение допускалось Главным Управлением. Все решения, принимаемые главноуправляющим, были обязательными для исполнения гражданскими и военными лицами. Главноуправляющий обладал всей полнотой исполнительной власти, кроме того, он мог увольнять чиновников до V класса Табеля о рангах, высылать нежелательных лиц^[44]. Комитет по делам Закавказского края являлся по выражению М. М. Сперанского, присутствием Комитета Министров^[45]. 21 ноября 1842 была упразднена должность тифлисского военного губернатора, учрежденная всего полтора года назад, вместо нее была учреждена должность начальника гражданского управления Закавказского края, которому была передана вся гражданская часть^[46].
В 1844 году, 27 декабря, было образовано Кавказское наместничество, с центром в Тифлисе^[47]. В качестве наместника и главнокомандующего был назначен М.С. Воронцов, новороссийский и бессарабийский генерал-губернатор. Есть другие данные, что граф Воронцов был назначен наместником чуть ранее, когда указом от 17 ноября 1844 года Николай I обязал всех министров делать все распоряжения по подведомственным им учреждениям только через наместника.^[48] Наместник руководствовался ст.ст. 208-251 Общего Губернского Учреждения. Власти наместника была подчинена и Кавказская область, находившаяся с 1840 года в отдельном управлении, причем начальнику ее вменялось по делам, превышавшем его власть, обращаться не к министрам, а к наместнику. В течение следующего десятилетия центральные власти то дробили, то объединяли административно-территориальные единицы. Причем, у историков нет единого мнения по поводу того, как и когда конкретно производилось это деление. И это несмотря на наличие документов! Я встретилась, по меньшей мере, с тремя точками зрения на этот вопрос. В 1847 г. Кавказская область была переименована в Ставропольскую губернию. В 1846 г. в составе наместничества были образованы Тифлисская и Кутаисская губ, а Каспийская обл. разделена на Шемахинскую губ., которая в 1859 г. была преобразована в Бакинскую губ. и Дербентскую губ.; в 1850 г. образована Эриванская губ.^[49] Во всяком случае, такой точки зрения придерживается кафедра истории и теории государства и права нашего университета. Другая точка зрения изложена автором книги «Народ и власть», Сандуловым Ю.А.. По его мнению, разделение Кавказа на пять губерний было произведено в 1859 году. Существует еще одна точка зрения, что этот «передел» был произведен в 1846-49гг.
В 1845 году продолжилось формирование аппарата наместника. Так, например, в феврале 1845 года при наместнике были образованы особая канцелярия из директора и двух отделений^[50], Совет и канцелярия наместника. Совет состоял из назначенных императором чиновников и губернаторов, выполняя надзорные функции за органами управления и суда в наместничестве. В конце марта того же года был сформирован аппарат наместничества^[51]. Временное VI отделение Собственной е.и.в. канцелярии было закрыто. Комитет по делам Закавказского края был переименован в Кавказский комитет, его полномочия были расширены. Теперь в его компетенцию входили все вопросы, которые не входили в компетенцию наместника, министров и главноуправляющих. 6 января 1846 года были регламентированы права и обязанности наместника. Ему подчинялись все чиновники общего губернского управления, ему поручался надзор за действиями всех лиц, находившихся на территории Кавказа и Закавказья. Ему была подведомственна и судебная власть, подчинялись губернский и областной прокуроры. По делам особой важности наместник имел право непосредственного представления императору. В случаях, выходивших за пределы его правоспособности и требовавших одобрения из столицы, он должен был обращаться к председателю Кавказского комитета. Министр финансов сохранял влияние по делам ревизии и контроля отчетностей, с которыми были сопряжены интересы казны. В сентябре были расширены полномочия наместника в отношении чиновников по их назначению, увольнению, отдаче под суд.
Наместничество с самого начала выступало против расширения прав армянской церкви, видя в ней угрозу создания государства в государстве. Министерство просвещения и кавказские власти считали нежелательным развитие в Грузии церковно-приходских школ, так как «под руководством туземного духовенства такие школы обращаются в учреждения религиозно- национальные, развивающие в населении дух национальной обособленности». В Армянских семинариях намеренно было хорошо поставлено изучение русского языка.
В 1845 году был устроен Закавказский учебный округ, в том числе гимназии в Тифлисе и Кутаиси с преподаванием вместо латыни и греческого, в основном, местных языков. Идею, воплощенную в 1845 году, Николай I изложил в своей записке еще главнокомандующему края, генералу Нейдгарду, еще в 1842году^[52]. Во главе округа стоял попечитель, а главное начальство возлагалось на наместника. Есть точка зрения, что учебный округ был организован в 1853 году^[53].
В мае того же 1845 года разрешено принятие на воспитание в русские кадетские корпуса детей знатных горцев на государственный счет.
20 ноября 1846 года в Новороссийске в специальном двухэтажном каменном здании в присутствии контр-адмирала Л. М. Серебрякова открывается 4-годичное училище для образования 7—12-летних детей знатных адыгов. Сначала принимаются 25 детей, которым предстояло изучать чтение и письмо на турецком языке, Коран, азы русской грамматики, арифметику, историю и географию. Это была первая в России школа, открытая правительством для детей мусульман-горцев.
С 18 декабря 1848 года разрешено принятие на воспитание детей знатных горцев в пансионы Екатеринодарской и Ставропольской гимназий за счет государства. Для подготовки переводчиков из русских и обучения адыгов с 1849 года в Ставропольской гимназии вводится курс черкесского языка.
С середины XIX века создавались частные школы Ширвани и Навваба, русско-татарские школы, но эти школы носили ярко выраженный мусульманский характер и не пользовались поддержкой российских властей. В государственных учреждениях мусульманам уменьшали, а то и вовсе не выплачивали стипендию.
Немалое значение Петербург уделял Чечне. 5 ноября 1852 года было утверждено Положение об устройстве управления в Большой и Малой Чечне^[54]. В крепости Грозной учреждалось специальное судебное учреждение для «мирных» чеченцев – Мекхеме. Председателем был особо назначаемый русский офицер, а члены суда назначались из местных жителей и получали жалование.^[55]
После Воронцова наместником был назначен А.И. Барятинский. 60-летняя война близилась к завершению. Области, где велись военные действия против горцев, были разделены на пять военных отделов. Были учреждены округа, разделявшиеся на приставства, участки или наибства. Отдельный кавказский корпус был преобразован в Кавказскую армию с большим аппаратом (Главный штаб во главе с начальником и ряд управлений).В 1856 г. председателем Кавказского комитета был назначен председатель Комитета министров и Государственного совета кн. А.Ф. Орлов. В состав Комитета были введены великий князь Константин Николаевич, министр иностранных дел, помощник управляющего делами Комитета.
С 1862 по 1865 г. должность председателя Кавказского комитета оставалась вакантной, а все сношения с наместником и министрами, и главноуправляющими осуществлял управляющий делами комитета.
17 июля 1865 г. должность председателя Кавказского комитета была возложена на председателя Комитета министров, все собственно законодательные дела переданы в Государственный Совет. Таким образом, Кавказский комитет стал своего рода особым присутствием Комитета министров по делам Кавказа или, иначе говоря, высшим административным органом Российской империи по управлению Кавказом.
С 1858 года стало допускаться водворение всех переселенцев любого вероисповедания. Колонисты и их потомство пользовались гражданскими правами на всей территории империи. Они находились под властью мирских сходов.
К предметам ведения мирских сходов были отнесены: сельские выборы, увольнение колонистов в другие звания, утверждение условий на вызов священников, рассмотрение просьб и жалоб об общественных нуждах и положение по оным договоров, раскладка податей и повинностей, исключение и удаление из колоний переселенцев развратного поведения^[56].
В колониях практиковалась торговля, основанная на взаимном ручательстве. Община давала право членам колонии торговать на таких условиях: максимальная наценка 15% (изначальные счета предоставляются общине). Кроме того, торговец был обязан отпускать каждому члены общины в кредит товар неограниченно. Максимальный срок кредита 3 месяца под 3% (за каждый следующий месяц + 1%). За кредит могла расплатиться община, правда, промотавшиеся изгонялись.
В каждом селении от общества колонистов создавался сельский приказ в составе шуйца и бейзицеров, выбранных на 2 года. Сельские старосты могли заставлять нерадивых хозяев обрабатывать свои земли. За несправедливо наложенный штраф шуйц наказывался в штрафом в двойном размере, по сравнению с им наложенным, если его несправедливое решение повлекло убытки, то он обязан был их возместить. От 10 дворов полагалось по десятскому.
Сельские бейзицеры собирались один-два раза в неделю по приказу шуйца. В приказе имелся так же писарь.
На сельские приказы возлагались частично и судебные функции, их решения могли обжаловаться в течение 30-ти дней мировому посреднику.
Законодатель пытался ускорить процесс разложения родового строя.
Горские народы были подчинены образованному в 1858 году особенному отделению в управлении Генерал-Квартирмейстера Кавказской армии. Положение об этом отделении от 1 апреля 1858 года было первым законодательным актом, узаконившим систему так называемого военно-народного управления. Сущность этой системы заключалась в том, что управление вверялось военачальникам с привлечением к участию в работе низших административных органов и суда местного населения, выборного элемента. Такое управление осуществлялось не на основании закона, а на основании административных инструкций.
Общественное управление в аулах осуществлялось в соответствии с Временными правилами, утвержденными наместником кавказским 30 декабря 1870г. Такая же система применялась и для слобод, находящихся при военных штаб-квартирах, крепостях и укреплениях^[57].
В конце концов, в области земельной и поселенческой было произведено фактическое обезземеливание горцев и вытеснение их с равнин, что лишило их плодородных земель и толкало на набеги и грабежи^[58]. В результате земельной реформы на Северном Кавказе был, по существу, создан новый класс помещиков, тесно связанный с системой самодержавия, снизилась роль местных феодалов, князей.
В 1859 году канцелярия Наместника преобразована в Главное управление наместника, состоявшее из пяти департаментов: общих дел (заведовало личным составом чиновников, почтой^[59], строительством, медициной, учебными заведениями), судебный, финансовый, государственных имуществ, контрольный. При наместнике существовала даже дипломатическая канцелярия. Эта реформа была проведена на основании Положения о Главном управлении наместника Кавказского^[60]. Наместнику вменялся высший надзор за мусульманским духовенством. Ему был предоставлен высший надзор за исполнением законов, он был распорядителем кредитов. При Главном управлении Наместника было учреждено особое Временное отделение, где было сосредоточено производство всех дел, требовавших новых законов. На это же отделение были возложены статистические функции.
В том же году Наместник получил право награждать медалями «за существенные услуги краю», по высочайшему разрешению через Кавказский комитет, правда, на представителей местных племен это право не распространялось^[61]. Тогда же на наместника были возложены цензорские функции в отношении репертуара театров^[62].
В 1860 году было принято новое положение о военно-народном управлении в горских территориях (военные отделы, подразделявшиеся на округа и наибства).
При новом наместнике, которым был назначен вел. Кн. Михаил Николаевич (6 декабря 1862г.), Положение о военно-народном управлении распространялось на другие территории (1863 – Терская и Кубанская области, 1864 – Абхазия, Самурказань ..., тогда же - Закатальский округ).
В сентябре 1864 года было издано Положение о военно-окружных управлениях, в соответствии с которым заведование всеми караульными и гарнизонными войсками и комендантскими управлениями было возложено на командующих войсками. Чуть позже в том же году Высочайшим повелением генерал-губернаторы были лишены званий губернаторов военных областей (Приказ военного министра № 43 1864г.) Для руководства всеми отраслями военно-народной администрации на Кавказе в 1865 году было образовано Кавказское горное управление, позже переименованное в военно-народное управление. В октябре 1866 года Положение 1864 года было распространено на тифлисского генерал-губернатора.
С 17.07.1865 должность председателя Кавказского Комитета исполнял председатель Комитета Министров, с этого момента все законодательные дела были переданы из Кавказского Комитета в Государственный Совет.
Крепостное право отменялось поэтапно с 1863 по 1883 год^[63]. Так, например, в Кабарде в марте 1867 года более 20 тысяч крепостных получили свободу. К началу 1868 года было в основном завершено освобождение от крепостной зависимости в Дагестане, к осени того же года – в Кубанской области. Когда отменялось крепостное право, был поставлен вопрос о новом порядке местного самоуправления. В результате была принята следующая схема. Низшая административно – территориальная единица была участок во главе с участковым старшиной, соединяющим в своем лице хозяйственные и административные функции. Распорядительным органом являлось участковое представительное собрание из выборных на бессословных началах сельских обществ и частных владельцев, а также из представителей ведомств. Следующее звено - уездное земство без административных функций. Над ним стоит Совет Наместника, который обладает правом законодательной инициативы и правом вето. В состав уездных земств входят 50 «гласных», которые выбираются из представителей участковых управлений и крупных землевладельцев, пропорционально платимым им суммам земских сборов. Ревизионными органами являлись: уездный начальник (над низшим звеном), губернатор (над уездными земствами) и члены Совета Наместника (за окружными земствами)^[64].
В связи с распространением на Кавказ военно-окружной реформы в августе 1865 г. был упразднен аппарат Кавказской армии и создано Военно-окружное управление Кавказского военного округа. Пост командующего войсками округа совмещался с постом наместника. В 1874 г. на Кавказское наместничество распространено Городовое положение 1870 г^[65].
В 1866 г. упразднено Тифлисское генерал-губернаторство, а в начале 1867 г. — Кутаисское.

В том же 1866 году была предпринята еще одна попытка урегулировать положение Тифлиса. Так появилось новое Положение. Причем Положение 1866 года во многом дублирует положение 1840 года.
По Положению 1866 Население теперь подразделялось на разряды, коих было 4: потомственные дворяне - владельцы городской недвижимости или занимающиеся торговлей, личные дворяне и почетные граждане -владельцы городской недвижимости или занимающиеся торговлей, туземцы – владельцы городской недвижимости (макалаки и ахалмосули), «все невладеющие недвижимостью жители Тифлиса, отбывающие городские повинности». Каждое сословие выбирало по 100 «выборных», которые составляли «собрания выборных». Причем эти 100 человек могли избираться не только лично, но и по «уполномочию от своих ближайших родственников или свойственников». Из этих 100 выборных избираются 25 человек. И так для каждого разряда. Так появляются 100 «гласных». Эти 100 гласных на 3 года городского главу, к которому предъявлялись определенные требования: минимум 25 лет, стоимость недвижимости, которая была в его собственности – минимум 10 000 рублей.
Собрание Управления, состоящего из гласных, созывалось специальным органом, распорядительным городским правлением. Оно состояло из Главы, 9 членов, 8 из которых выбирались через выборные собрания на 3 года, а один – назначаемый правительством. Этот один член «от короны» наблюдал за соблюдение компетенции^[66].

В 1867 году была проведена реформа административных учреждений^[67]. Часть полномочий наместника была передана Главному управлению наместника (высший надзор по управлению краем, распоряжения по гражданским и пограничным делам). В главном управлении вместо трех департаментов (общих дел, финансового и судебного) учрежден департамент Главного управления, департамент государственных имуществ преобразован в управление государственными имуществами, сельским хозяйством и промышленностью, а Совет наместника – в Совет Главного управления. Была также образована канцелярия начальника Главного управления. Контрольный департамент, Временное отделение по гражданскому устройству края и Дипломатическая канцелярия наместника упразднялись. Вопросы образования, почтовой связи, горнодобывающей промышленности, медицины были переданы Главному управлению^[68].
В 1868 году был учрежден Кавказский статистический комитет^[69]. Его целями был сбор сведений о природных богатствах Кавказа, о промышленности. Работа статистического комитета была известна не только по всей России, но и за ее пределами.
В 1866 году на Северном Кавказе, а два года спустя в Закавказье были распространены кассовые и ревизионные правила. В связи с этим был изменен порядок составления финансовой сметы гражданского управления Закавказья, которая была подчинена рассмотрению Государственного Совета.
В конце 60-х – первой половине 70-х годов были преобразованы административные учреждения в различных частях Кавказа. Так, например, в 1869 году были объединены должности начальника Кубанской и Терской областей и наказного атамана Казачьего войска. Ему принадлежали все права губернатора в соответствии с Общим Учреждением Губернским и ряд дополнительных прав: в отношении коренного населения он мог осуществлять полицейские права, контролировать деятельность горских обществ, накладывать на коренных жителей административные взыскания (кроме тех, которые состояли на государственной службе). Если меры, принимаемые в рамках законных прерогатив начальника области, оказывались недостаточными, он мог подвергать таких лиц по личному усмотрению либо по представлению начальника округа, либо атамана отдела аресту на срок до одного месяца, а при укрывательстве или невыдаче аулами преступников, налагать на такие аулы денежные взыскания до 50 рублей^[70]. В 1874 году в Дагестане главному Кавказскому начальству было предоставлено право ограничивать предметы ведения народных судов для поэтапного введения в судопроизводство горцев начал общероссийского судебного устройства.^[71]
В 1875 году была учреждена должность помощника Наместника. В 1877 году Наместнику было предоставлено право объявлять различные местности на военном положении^[72].
Кавказский комитет был упразднен 23 января 1882 г. одновременно с упразднением наместничества. Формальным предлогом для упразднения Кавказского наместничества и, соответственно, Кавказского комитета являлось включение Кавказа и Закавказья в общую административную систему Российской империи. Но фактически это было связано с назначением (с 14 июля 1881 г.) кавказского наместника великого князя Михаила Николаевича председателем Государственного Совета и отсутствием (в глазах Александра III) столь же крупной и пользующейся неограниченным личным доверием императора фигуры^[73].
В 1882 году должность наместника упразднялась. Главой всей администрации стал главноначальствующий гражданской частью на Кавказе. Он был «главным блюстителем неприкосновенности верховных прав самодержавия, пользы государства и точного исполнения законов и распоряжений высшего правительства по всем частям управления на Кавказе»^[74]. Им стал кн. Дондуков-Корсаков А.М. Ничтожная доза общественного элемента в «присутствиях о земских повинностях» и «особом комитете» была упразднена и земское управление было передано всецело канцелярии главноначальствующего и губернским правлениям^[75]. Одновременно упразднялся Кавказский Комитет. Главноуправляющий наделялся теми же самыми правами, что и генерал-губернаторы некоторых центральных российских губерний.
Для разработки нового документа, регламентировавшего управление краем в Тифлисе, была создана специальная комиссия. В ее состав вошли представители различных министерств, начальники отдельных частей главного управления. Об управлении Тифлисом будет сказано в отдельном разделе этой работы. Учитывалось, безусловно, мнение Государственного Совета. Именно туда в октябре 1882 года был представлен проект управления Кавказом, который в результате обсуждений был изменен и дополнен. На свет появилось «Учреждение управления Кавказского края» 26 апреля 1883 года. Во главе Кавказа, Закавказья и Закаспийской области был поставлен главноначальствующий гражданской частью, его помощник, Совет управления отдельными частями разных ведомств, местные учреждения (губернские и областные, уездные и окружные, городские и сельские), установления судебные^[76]. Главноначальствующий наделялся более широкими полномочиями по сравнению с правами главноуправляющего. Главноначальствующий мог не применять на территории Кавказа те общероссийские предписания, в тексте которых не было сказано, что они должны были применяться на территории Кавказа, известив при этом соответствующего министра. Если министр не соглашался с мнением главноначальствующего, то спор рассматривал Комитет министров. Все общероссийские нормативно-правовые акты действовали на Кавказе, если не противоречили «Учреждению управления Кавказского края».
Главноначальствующий имел право требовать от правительственных мест и должностных лиц имеющиеся у них сведения и подлинные документы, кроме контрольных и судебных дел, которые не окончены производством. При этом ему представлялись копии со всех циркуляров, издаваемых существующими в крае присутственными местами и начальствующими лицами.
Отдельная статья «Учреждения управления Кавказского края» была посвящена отношениям главноначальствующего с карантинно-таможенными учреждениями края. Чиновники Министерства финансов, командируемые на Кавказ для производства следствия и ревизий по таможенным делам, должны были докладывать главноначальствующему о своем прибытии в край, а главноначальствующий мог давать им дополнительные указания. Карантинно-таможенные учреждения обязаны были немедленно сообщать в канцелярию главноначальствующего о проезде чиновников иностранных миссий или курьеров от иностранных дворов. Изменения в правах и составе таможенных учреждений могли вводиться в Кавказском крае только по предварительной договоренности министра финансов с главноначальствующим. Начальники округов были обязаны одновременно с уведомлением министра финансов доводить до сведения главноначальствующего информацию о всех важных происшествиях в карантинно-таможенных учреждениях, кроме того, начальники округов сообщали в канцелярию главноначальствующего об отстранении от должности таможенных чиновников из-за злоупотреблений, а также о произведенных следствии и дознании в случае убийства или ранения кого-либо при преследовании контрабандистов чиновниками таможенной или кордонной стражи.
Главноначальствующий мог разрешить беспошлинный пропуск домашних вещей, указанных в Таможенном уставе, через карантинно-таможенные учреждения Кавказского края, уведомив о таком распоряжении министра финансов. При наличии уважительных причин он мог временно разрешать лицам, проживавшим близ границы, перемещать, минуя таможню, товары лесного и сельскохозяйственного производства из ближайших на той или другой стороне лесных дач и имений, уведомив министра финансов.
Главноначальствующий утверждал кандидатов на замещение должностей полицейских чиновников V и VI классов, а также мировых посредников. Почетные мировые судьи в Закавказье назначались министром юстиции по соглашению с главноначальствующим^[77]. Ему же был предоставлен надзор за Эчмиадзинским верховным патриархом, хотя по общему правилу надзор за другими религиями был у МВД. Главноначальствующий представлял через МВД на усмотрение императора кандидатуры Эчмиадзинского верховного патриарха.
После предварительного рассмотрения в Совете главноначальствующий мог выслать на 5 лет в любую местность неблагонадежных местных жителей. Он мог принять и любые другие экстренные меры для восстановления общественного порядка, немедленно известив об этом императора через министра внутренних дел^[78].
Фактически главным цензором являлся главноуправляющий, хотя формально активно развивавшаяся в то время печать была подконтрольна главному управлению по делам печати МВД.
Согласно «Учреждению управления Кавказского края», главноначальствующему предоставлялось высшее заведование делами городского хозяйства в тех городах, в которых не было введено Городовое положение 1870 г. Утвержденные городские сметы главноначальствующий доводил до сведения министру внутренних дел. Кроме того, главноначальствующий утверждал торги по тем казенным строительным работам, на производство которых были назначены кредиты, а также избранные способы производства работ по этим сооружениям с тем, чтобы суммы, назначенные на строительные работы, не превышали установленных пределов. По усмотрению главноначальствующего между закавказскими городами распределялись пособия от казны.
Главноначальствующему было предоставлено право в экстренных случаях вносить изменения в утвержденные Министерством путей сообщения частные расписания строительных расходов на ремонтные работы в Кавказском крае, делать передвижения назначенных на ремонтные работы по водным и шоссейным сообщениям кредитов. О таких распоряжениях он должен был уведомить министра путей сообщения, который мог либо оставить распоряжение главноначальствующего в силе, либо указать иной способ для возмещения произведенных расходов. Ежегодная смета расходов по водным и шоссейным сообщениям, а также по отдельным дорожным сооружениям, находившимся в ведении министра путей сообщения, представлялась управлением округа в Министерство путей сообщения через главноначальствующего.
Заведование государственным имуществом было организовано на Кавказе, за исключением Ставропольской губернии, только в 1868 г. Согласно «Учреждению управления Кавказского края» уполномоченный министра государственных имуществ на Кавказе являлся членом Совета главноначальствующего с правом голоса. Он должен был представлять главноначальствующему копии со всех предложений по благоустройству и управлению государственным имуществом и развитию сельскохозяйственной промышленности в крае, которые направлялись им министру. Министр Государственных имуществ рассматривал все вопросы своего ведомства, относящиеся к Кавказскому краю, совместно с главноначальствующим^[79].
При главноначальствующем состоял его помощник, который был его заместителем, то есть при отсутствии главноначальствующего помощник выполнял его функции.
Огромное значение в сфере применения законов уделялось Совету главноначальствующего: в Совете рассматривались вопросы о неполноте или неясности применяемых законов, разрабатывались новые законы и проекты нормативно-правовых актов самого главноначальствующего^[80]. Совет являлся совещательным органом.
Постепенно полномочия главноначальствующего расширялись до полномочий наместника (1887, 1897-98 гг.). Соответственно возрастала нагрузка и на казну.
С тем же периодом связано вытеснение представителей местных национальностей с государственной службы: «Было решено не назначать лиц армянского происхождения в местности, населенные армянами, а уже служивших там постепенно перевести в другие места».
С упразднением кавказского наместничества в 1882 году обучение туземцев было признано первейшей задачей новой кавказкой администрации, а школа считалась лучшим оружием для этого.
Правда, эта первейшая задача так и не была должным образом реализована. В регионе не было создано ни одного исламского высшего учебного заведения, которое могло бы стать духовным центром «просвещенного исламского духовенства» и служить для подготовки учителей. Даже альтернатива в виде создания системы государственных учебных заведений с преподаванием на родном языке (до уровня высших) осталась лишь теоретической. Правда, была создана сеть церковно-приходских школ, а в Ардоне было открыто осетинское духовное училище.
А в феврале 1905 года наместничество было восстановлено^[81], но специального высшего административного (или законосовещательного и административного) органа по делам Кавказского наместничества создано не было. Кавказский наместник, подчиненный непосредственно императору, осуществлял по всем делам военного и гражданского управления сношения с Советом министров и, соответственно, Государственной думой и Государственным советом, хотя, по свидетельству ряда министров, наместник гр. И.И. Воронцов-Дашков стремился (с переменным успехом) игнорировать министров и правительство, решая все вопросы непосредственно с императором^[82]. По указу о восстановлении должности кавказского наместника, его полномочия были определены ст. 9-19 Учреждения управления Кавказского и Закавказского краев. Наместник одновременно являлся, по своему званию, главнокомандующим войсками Кавказского военного округа (во время первой мировой войны — главнокомандующий Кавказской армией), войсковым наказным атаманом Терского и Кубанского казачьих войск и подчинялся непосредственно императору. В руках наместника было сосредоточено все высшее гражданское управление краем, с подчинением ему всех правительственных мест и должностных лиц. Без согласия наместника ни одно министерское распоряжение не было быть предписано к исполнению по наместничеству. Все вопросы по разногласиям с министерствами должны были вноситься наместником в Комитет (после 19 октября 1905 г. — в Совет) министров. От наместника зависело также назначение и увольнение служивших на Кавказе чиновников, до V класса включительно, кроме чинов судебного ведомства, Государственного Контроля и Государственного Банка. В конце 1905 г. из ведения наместника на Кавказе были изъяты почтово-телеграфные учреждения. Наместник имел право отменять постановления губернаторов и начальников областей, а также общественных организаций, мог собственной властью удалять за пределы края иностранных подданных, запрещать жительство в пределах края, лишать сельские общества права выбора сельских старост и других должностных лиц, осуществлять цензуру и пр. В феврале 1908 г. в ведение наместника из Министерства юстиции «для дальнейшего производства и направления» были переданы дела по разбору сословных прав мусульман на Кавказе. Тогда же, в виде временной, но постоянно продлеваемой впоследствии меры, наместник получил особые полномочия в отношении всего торгового флота в Каспийском море, даже и вне пределов Кавказского наместничества. При этом ему были присвоены права главноначальствующих в местностях, объявленных на положении чрезвычайной охраны, в том числе по изданию обязательных постановлений, а также по наложению административных взысканий за их нарушение.

При наместнике состояли два помощника, по военной и гражданской части. В мае 1905 г. была учреждена должность помощника наместника по полицейской части, упраздненная в августе 1906 г., с передачей его обязанностей помощнику по гражданской части. В отсутствие наместника его обязанности исполнял помощник по военной части. Совещательным органом при наместнике был его Совет во главе с помощником по гражданской части, в который входили специально назначенный член Совета, члены от министерств внутренних дел и финансов, уполномоченный от Главного управления земледелия и землеустройства, старший председатель Тифлисской судебной палаты, директор канцелярии наместника. Учебные заведения на территории Кавказского наместничества относились к Кавказскому учебному округу, руководство путями сообщения осуществлялось через Кавказский округ путей сообщения на общих для империи основаниях. Судебные учреждения округа Тифлисской судебной палаты были подведомственны Министерству юстиции. В Кавказском наместничестве существовали особые ведомства и заведения: Тифлисский комитет по делам печати, Закавказский статистический комитет, Кавказская археографическая комиссия, Тифлисская физическая обсерватория, Кавказский музей, Тифлисская публичная библиотека.

На мой взгляд, интересно, как сам Воронцов-Дашков отзывался о положении дел на Кавказе и о необходимости восстановленного наместничества в своих записках последнему Императору: «Губернии: Тифлисская, Кутаисская, Бакинская, Елисаветпольская, Эриванская и Черноморская управляются по системе общего губернского учреждения, с некоторыми изъятиями, особенно значительными только в последне-названной губернии, где нет общепринятых коллегиальных губернских учреждений. Области: Дагестанская, Карсская и Батумская, а равно особые округа Сухумский и Закатальский состоят в военно-народном управлении. Система военно-народного управления, создавшаяся на Кавказе в период борьбы русских войск с местными горцами, основанная на сосредоточении административной власти на месте в руках отдельных офицеров, под высшим руководством главнокомандующего кавказской армии и на предоставлении населению во внутренних своих делах права ведаться по своим адатам, в настоящее время совершенно не отвечает ни общим государственным задачам, ни потребностям населения. Прежде всего, военные губернаторы и окружные начальники с их помощниками, состоя на службе по военному ведомству, ныне уже являются представителями не армии, а чисто гражданского управления, и функции их не заключают в себе ничего военного, а представляются только объединенными в руках этих должностных лиц функциями обычных губернского и уездного управлений»^[83].

В отношении предыдущего опыта централизованного управления граф высказывался резко отрицательно: «Опыт централизации управления Кавказом из Санкт-Петербурга, с учреждением на месте должности главноначальствующего гражданскою частью с расширенною несколько властью обычного генерал-губернатора, длившийся свыше двадцати лет, дал довольно печальные результаты. Кавказ, вместо того, чтобы идти по пути развития, за центром Империи, отстал от него, и вина в этом лежит не на местной кавказской власти, а на центральных учреждениях». Проблема была, по его мнению, в том, что местная администрация могла только испрашивать позволение на совершение каких-либо действий, решали все в столице, в которой далеко не всегда владели ситуацией: «Проекты же всех существенных для края реформ, намечаемых главноначальниками, как-то: упразднение военно-народного управления, прекращение обязательных и зависимых отношений крестьян, переустройство сельского управления и т. п. не получали в Петербурге дальнейшего движения и под тем или иным предлогом возвращались обратно. Все мелкие должностные вопросы ... об увеличении штатов полиции, не встречали в центре ни малейшего сочувствия местным интересам, и если получали разрешение, то под углом зрения общегосударственных задач, вроде ограждения средств государственного казначейства от излишних расходов, в явный ущерб действительным потребностям. Деятельность ведомств, не поставленных в прямую связь с деятельностью главноначальствующих, как, например, народного просвещения и земледелия, и государственных имуществ, совершенно отклонилась от соображений с местными условиями»^[84].

После Февральской революции Кавказское наместничество было ликвидировано, а для управления Кавказом 9 марта 1917г. создан Особый Закавказский комитет^[85].

Регламентация деятельности судов началась сразу после присоединения Грузии в 1801 году в «Учреждении управления Грузией», о чем говорилось в самом начале работы. В дальнейшем реформы судов носили региональный характер, так как в каждом регионе действовали свои суды. Только после реформы 1864 года помимо разношерстных местных судов стали действовать общероссийские суды.
В 1816 году Ермолов учредил в Осетии, хотя и безуспешно, ряд волостных правлений и судов.
Начатые генералом Ермоловым реформы административно-политического устройства Северной Осетии продолжил генерал Абхазов.
Для прочного водворения власти в осетинских обществах, особенно живших в горной части, князь Абхазов назначил пристава горских народов и помощников. В их обязанности входили передача приказаний начальства и доведение до сведения правительства о нуждах народа, а также разбирательство, совместно с выбранными стариками, внутренних дел. Была составлена особая комиссия из пристава и его помощников для окончательного разбора и прекращения дел по кровной мести, продолжавшейся в осетинских обществах с прежней силой.
При Владикавказском комендантском управлении был учрежден народный суд, в котором заседали представители от народных обществ^[86]. Здесь разбирались более важные дела, а мелкие разбирали в аулах старики под присмотром помощников приставов. Народный суд при разбирательстве дел руководствовался частью общими государственными законами, насколько их можно было применить, учитывая менталитет, частью же местными обычаями.
Горские или народные суды полностью соответствовали той форме управления, которая была установлена царским правительством для Терской области^[87]. По своему характеру они являлись судебно-административными органами, действующими в составе председателя, который назначался администрацией, и депутатов (судей), избираемых населением.
В горских словесных судах председательствовали начальники округов или их помощники, либо помощники атаманов отделов или участковые начальники. Однако в этих судах могли председательствовать и другие лица.
В конце 50-х годов ХIХ в. начальником Военно-Осетинского округа был назначен полковник Мусса Кундухов, происходивший из привилегированного сословия тагаурских алдар и получивший высшее военное образование в Петербурге. Этот администратор был прекрасно знаком с обычаями и условиями жизни осетин, а поэтому и принятые им меры к прекращению правовой неурядицы среди них дали блестящие результаты. Он обратился к народу с воззванием отменить вредные обычаи, существовавшие до тех пор...
В результате был постановлен общественный приговор, которым были уничтожены изложенные выше 16 пунктов «уголовного кодекса», подвергавших виновных смертной казни (кровной мести), и которым был учрежден осетинский народный суд, права и обязанности которого ясно выражены в упомянутом воззвании Муссы Кундухова: «...Во избежание этого зла отныне всякие убийства, как умышленное, так и неумышленное, вы, при всеобщем народном сборе, нашли необходимым и полезным без междоусобной мести подвергать законному расследованию и, если окажется, что убийство совершено с явным намерением, то виновный будет наказываться по определению русских законов, равных для сильного и слабого, неумышленное же убийство предоставится разбирательству народного суда, а кровомщение в том и другом случае строжайше воспрещается, подвергая наказанию как убийцу, так и принимавших в этом участие...» Этот суд состоял из 24 осетинских уполномоченных и 12 постоянных членов, избиравшихся из всех сословий, причем общественный приговор, согласно которому действовал народный суд, был утвержден командовавшим войсками левого крыла Кавказской армии генерал-лейтенантом гр. Евдокимовым.
Этот народный суд действовал недолго, т.к. со времени введения на Северном Кавказе судебной реформы по уставам 1864 года он был упразднен.
Во второй половине ХIХ века судебная власть над значительной частью населения Северного Кавказа осуществлялась многочисленными многообразно организованными судебно-административными органами, действующими под названием горских и народных судов. Эти судебные органы создавались и осуществляли правосудие на основании особых административных распоряжений высших должностных лиц региона.
В 1864 году из военных в общеуголовные суды были переданы дела о грабежах и разбоях^[88]. Для всего наместничества образовывалась одна Тифлисская судебная палата, с подчинением ее на общем основании Кассационным департаментам правительствующего Сената. В губерниях были созданы окружные суды. При устройстве судов в Ставропольской губернии, в областях Кубанской, Терской и в Черноморском округе были допущены лишь два отступления от Судебных уставов (мировые судьи не избирались, а назначались от правительства, производство уголовных дел в окружных судах велось без участия присяжных заседателей). Был увеличен круг дел, подсудных мировым судьям, на мировых судей и их помощников возлагалось проведение предварительного следствия^[89]. В местностях, подчиненных военно-народному управлению, сохранялись особые суды для разрешения дел между горцами.
Вместе со словесными судами в Северной Осетии действовали местные общие суды, которые появились в России в результате судебных реформ 1864 года, в лице мировых и окружных судов. Так, согласно циркулярному постановлению наместника Кавказского, 30 декабря 1869г. Высочайшим указом «... повелено ввести в Кубанской и Терской областях и Черноморском округе, как судебные уставы 20 ноября 1866г., так и положение о нотариальной части 14 апреля 1866г. с последовавшими к ним дополнениями». Постановления Высочайшего указа от 30 декабря 1869г. были приведены в исполнение – «с 1-го января 1871г. Открываются Екатеринодарский и Владикавказский Окружные суды с прокурорским надзором, судебные мировые и следственные участки.....»
Из расписания мировых участков Терской области на 1870г. следует, что Владикавказский мировой округ состоял из четырех мировых участков. Постоянным местопребыванием мировых судей первых двух участков был г. Владикавказ, третьего участка – ст. Екатеринодарская, четвертого участка – г. Георгиевск. Впоследствии Владикавказский мировой округ состоял из пяти мировых участков, четыре из которых находились во Владикавказе, а пятый – в с. Ардон. Местное население нередко обращалось в эти суды, так как, по замечанию Н.М.Рейнке, единственной положительной чертой горских словесных судов была дешевизна рассмотрения дел. Поэтому горцы позже стали отдавать предпочтение именно общим судам. Однако не только это было причиной. В 1871г. горское население бывшего Осетинского округа, проживающее во Владикавказском округе Терской области, обратилось с ходатайством об упразднении горского словесного суда и о подчинении его судебных дел общему, установленному для русского населения Терской области порядку. Вследствие этого Высочайше утвержденным 28 октября 1871 года мнением Государственного Совета (ПСЗ № 50077) горский словесный суд во Владикавказском округе был упразднен и назначен добавочный мировой судья для разбора дел осетинского населения.
Наместник получил право производить все изменения в порядке внутреннего делопроизводства в канцеляриях судебных мест, не противоречившие действовавшему законодательству. Он мог представлять на высочайшее утверждение всех местных высших должностных лиц судебного ведомства, утверждать в должностях товарищей прокурора, мировых судей и их помощников. Ему было также предоставлено право их временного устранения от должности. В последнем случае наместник был обязан докладывать об этом императору, с подробным объяснением причин^[90].
В 1870 году были уточнены полномочия горских судов. В соответствии с §66 изданных 18 декабря 1870 года Временных Правил для горских словесных судов Кубанской и Терской областей, горские словесные суды постановляли решения и приговоры окончательные и неокончательные; на последние приносились апелляционные жалобы начальнику области, который разрешал дела окончательно.
На основании §60 Временных Правил решения горских словесных судов Терской области могли быть обжалованы начальнику области в течение одного месяца со дня объявления.
Но характер и границы предоставленного начальнику области надзора по судебной части не были определены, поэтому, по установившейся практике, им принимались жалобы как на неокончательные, так и на окончательные решения и приговоры, без ограничения каким-либо сроком, и судебные постановления отменялись то в порядке надзора, то в апелляционном, то в кассационном порядке.
Согласно примечаниям к ст.1256 Устава уголовного судопроизводства к ведению горских словесных судов относились все дела, которые были подсудны мировым судам. При этом на основании Временных Правил наместник изымал часть этих дел из подсудности коллегиального состава суда и передал на единоличное рассмотрение председателя суда. К делам, рассматриваемым председателем единолично, относились дела по обвинению против порядка управления, против благочиния, порядка и спокойствия, против общественного благоустройства, дела о нарушении уставов — о паспортах, строительного и путей сообщения, пожарного, почтового и телеграфного. Суд же в составе председателя и двух депутатов (коллегиальный состав) рассматривал дела о нанесении ран, увечий и смерти в ссоре или драке, начавшейся без всякого намерения совершить убийство или причинить увечье или рану (ст. 1465 и ст. 1485 Уложения о наказаниях); о нарушении пределов необходимой обороны (ст. 1467 и ст. 1493 Уложения); о кражах со взломом и кражах при оружии, если цена похищенного в том или в другом случае не превышает трехсот рублей и если кража совершена в первый или во второй раз; похищение женщины^[91].
Подсудность горских словесных судов по гражданским делам определялась принадлежностью сторон к туземцам и родом дел. К их подсудности относились иски, отнесенные к ведению мировых судей по ст. 29 Устава Гражданского судопроизводства; дела о наследстве, о разделе наследства и спорах наследников между собой, также и против действительности духовных завещаний, составленных по горским обычаям; иски по договорным обязательствам, когда они не основаны на формальном акте; о заключении и расторжении браков, о законности рождения и о личных и имущественных правах, вытекающих из брака (ст.50 Временных правил); дела об опеке, когда ценность подопечного имущества превышает 100 рублей^[92].
Горскими словесными судами применялись наказания двух видов: по адату и по усмотрению.
В неспокойные годы первого десятилетия ХХ века царское правительство пыталось хотя бы частично изменить судебную систему. Согласно инструкции, утвержденной Главнокомандующим 25 ноября 1908г., депутаты горских словесных судов избирались на три года. Выборы были двух ступеней, каждое сельское общество избирало двух доверенных, которые в месте пребывания суда приступали к избранию депутатов. Список лиц, получавших большинство голосов, с заключением начальника округа представляли начальнику области, который и назначал депутатов из числа представленных лиц. Фактически никакого надзора за личным составом этих судов не существовало, никакой дисциплинарной ответственности судей не было установлено.
Порядок образования и деятельности горских словесных судов не был детально регламентирован по той причине, что такие суды создавались временно, и многие вопросы, связанные с ними, решались администрацией по своему усмотрению. В законах о судоустройстве и судопроизводстве есть только упоминание об этих судах. Так, в Уставе гражданского судоустройства имеется ссылка на закон о судоустройстве гражданском. Согласно ст. 1481 этого закона, в местностях Кавказского края, занимаемых горцами, разбирательство гражданских дел между ними должно проводиться по правилам, изложенным в законах о гражданском судопроизводстве.
Кроме того, законом определялась подсудность уголовных дел горским словесным судам. Такая подсудность в Терской области указана в примечании к ст.1256 Устава уголовного судопроизводства. Фактически этим и исчерпывалась законодательная регламентация горских словесных судов. Более подробная регламентация содержалась в административных актах царской администрации. К таким актам, например, относятся утвержденные наместником Кавказа временные правила для горских словесных судов, составленные на основе указа императора от 30 декабря 1869 года о преобразовании судебной части.
Горские суды в Северной Осетии являлись судами первой инстанции. Из-за отсутствия для них суда второй инстанции жалобы на решения этих судов направлялись начальнику области. Последней инстанцией для горских судов являлся наместник как главнокомандующий Кавказской армией, жалобы которому направлялись через Штаб Кавказского военного округа.
По действующим правилам дела в горских судах возбуждались уголовные — по письменным или словесным жалобам потерпевших или по сообщениям полиции; гражданские — по письменным или устным просьбам. Уголовное и гражданское судопроизводство мало чем отличались друг от друга. Нередко гражданские дела возбуждались по рапортам и протоколам полиции.
Если сельский суд выносил решение неподсудному ему делу или приговаривал виновных в совершении незначительных проступков к наказанию жестче, чем было установлено, выносил решение без вызова сторон, то такие решения сельского суда, по ходатайствам заинтересованных лиц могли быть отменены Горским словесным судом. Когда в делах по проступкам сельский суд превышал свои полномочия, то участковый начальник мог представить Горскому словесному суду рапорт об отмене приговора суда и без просьбы о том лица, в отношении которого был вынесен приговор.
Просьбы об отмене решений и приговоров Сельских Судов приносились не позже, чем в месячный срок со дня объявления решения или приговора суда, лицами, которых они касались^[93].

Можно было бы разделить эти два правовых понятия по двум главам, но с практической точки зрения это сделать чрезвычайно сложно, так как ряд правовых институтов, которые вроде бы регулировались Шариатом, в основе своей были обычными. В качестве примера можно привести распространенную в свое время форму судебной присяги «хатун-талах», которую составители сборников дагестанских адатов отнесли к закону Шариата, что неверно. Присяга эта была коренным обычаем. Еще одним обычаем, пришедшим с аравийского полуострова на Кавказ, и поддержанным позже Шариатом, был «казама»^[94]. Он заключался в том, что «каждый раз, когда убийца неизвестен, родственникам в числе 50 человек предоставляется указать на любое лицо, как на виновника убийства. Лицо, на которое падает подозрение родственников жертвы, может освободить себя от ответственности не иначе, как поставив 50 очистников или свидетелей из людей, близких ему по крови»^[95]. Тем не менее, некоторые нормы относились исключительно к адату, некоторые – исключительно к шариату.

Обычаи назывались адат^[96], причем, несмотря на арабское происхождение этого термина, так называли обычаи даже в христианской Грузии (хотя в литературе я упоминания об этом не нашла, но так утверждает одна из молодых исследовательниц грузинского права, Матиашвилли Медея).
Отношение к адатам на Кавказе можно выразить словами Александра Ивановича Якубовича, которые им были сказаны об абадзехах^[97], но применимы ко всем народам Кавказа: «Абадзех свободен, не терпит другой власти, кроме обычаев и страстей; беден, но храбр. Нищета, оружие, любовь к буйной свободе и известности вот наследие отца, к сыну переходящее, вот начало его независимости»^[98].
В праве Кавказа обычаи, выражались в различных отраслях права, например в уголовном. Под преступлением понималось «частное дело, касающееся лишь интересов потерпевшего или его родных, могущее окончиться примирением, наложением пени или вызывающее месть обиженных»^[99].
Для разных областей Кавказа были свойственны различные проявления обычаев. Самым известным обычаем является кровная месть. Этот обычай оказался наиболее живучим: начав формироваться несколько тысячелетий назад, в ряде областей кровная месть существует по сей день. Жители Кавказа, даже живя длительное время в европеизированной среде Санкт-Петербурга, очень болезненно воспринимают посягательство на свои обычаи, в том числе и на право кровомщения. Я была сильно поражена, когда услышала из уст вполне мирного представителя Кавказа, далеко не первый год проживающего в Петербурге, что посягательство на обычаи воспринимается ими как посягательство на жизнь.
Сразу хочу внести ясность в терминологию. Термин «кровная» не означает непременного пролития крови посредством убийства или, по крайней мере, ранения. «Кровный» значит родовой, то есть связанный с предками и потомками. Во-вторых, как считает глава Всемирного чеченского конгресса, Дени Тепс, не надо относиться к кровной мести, как к реакционному обычаю, который может привести к уничтожению народа. Кровная месть, с его точки зрения, является регулятором общественных отношений, более совершенным, чем государственное принуждение. Кроме того, институт кровной мести призван охранять важнейшие ценности – семью, честь и жизнь. Важно, что этот институт сильнее охраняет более слабую сторону: женщин (сильнее всего), детей и стариков, восстанавливая социальную справедливость. Необходимо отметить тот факт, что со временем, как утверждает Дени Тепс, сам этот институт модифицируется, приобретая более гуманные формы, все чаще предлагая заменять убийство выкупом. Наконец, кровная месть строго регламентировалась, например, в Чечне за изнасилование полагалось убить двоих: убийцу и его ближайшего родственника. Род преступника или пострадавшего всегда искал посредников из авторитетнейших людей, которые пытались примирить стороны. Перед решением о привлечении лица в качестве обвиняемого всегда проводилось, если выражаться языком УПК РФ, предварительное следствие, целью которого являлось выявление фактического причинителя вреда, а также восстановление картины преступления. Для этого устанавливался тип оружия, которым причинялась смерть и даже механизм нанесения повреждений (угол удара, его сила...). До проведения предварительного следствия никто не мог даже «заявить кровную месть». В качестве примера приведу такой случай: «...По рассказам старожилов в селении Цамад был убит один из жителей села. В преднамеренном убийстве был заподозрен его друг, который вместе с ним пас овец. Поводом для обвинения друга для родственников убитого послужило объяснение первым обстоятельств гибели товарища. Пастух рассказал о том, что друг его спал, а он наблюдал за овцами. Прошло немало времени с тех пор как тот заснул, и друг решил его разбудить. Но это ему уже не удалось. Он был мертв. Товарища обвинили в коварном, хитро задуманном убийстве друга. Внешних признаков для такого обвинения не было. В рассказе об обстоятельствах событий этого дня пастух сообщил и такую деталь. Сидя недалеко от спящего, он палкой ударил об землю, отгоняя овец. Удар пришелся в незначительном расстоянии от головы товарища, лежащего на травке. На эту деталь и обратил внимание один из приглашенных судей.
Осмотрев место убийства и вникнув в обстоятельства смерти человека, тот высказал предположение, что пастух умер от сотрясения мозга, полученного в результате удара палкой об землю.
Чтобы проверить эту догадку, Дагомский «тархонылæг» предложил сделать модель человеческого мозга из свежего сыра, которую поставили в том месте, где лежала голова убитого. Повторили такой же удар и той же палкой. Сыр треснул. Судьи таким образом, установили, что смерть последовала в результате удара палкой об землю»^[100].
В Чечне вопрос о применении кровной мести в узком смысле этого слова могла решать и женщина (вопреки распространенному мнению о бесправии женщины), причем такие факты были не редкость.
Убийство, в качестве санкции, особенно со временем, стало крайней мерой, как утверждает Дени Тепс. Все чаще его заменяли или защитой рода (когда род пытался защитить убийцу), или наказанием (когда род сам наказывал), или отказом (род отказывался от своего члена) или изгнанием (род изгонял преступника). Последний вид наказания был самым нежелательным для преступника, так как он оказывался вне закона. Этот вид наказания был аналогом древнего остракизма. Таким образом, кровная месть носила не столько устрашающий характер, сколько воспитательный. Кстати, изгнание было типичным видом наказания во многих областях Кавказа, что было связано фактически с круговой порукой членов рода, когда неправильное поведение одного члена общины ставило под угрозу жизнь всех. Изгнание применялось в различных областях Кавказа за различные преступления. У карачевцев изгнание применялось в том случае, если кто-либо опозорит девушку или замужнюю женщину и это станет известно в деревне. Тогда жители собираются у мечети, куда также приводят преступника. Старейшины судят его, вынося приговор – изгнание. Если изгнанный возвращался, есго могли убить. Иногда этот обычай перерастал в зверские формы, когда, если кого-либо из членов рода замечали в дурных поступках, его должны были убить его же родственники. Изгнание у карачаевцев применялось и к нерадивым сыновьям, которые даже после уговоров односельчан не меняли своего отношения к родителям.
Во многом специфику применения адата определяли и нравы, преобладавшие на той или иной территории. Например, в Северной Осетии, если происходило убийство, то родственники убийцы имели больше шансов откупиться от родственников убитого, чем в Кабарде, в которой, скорее всего, началась бы кровная месть. Договариваться о цене должны были родственники убитого и убийцы, а сам убийца должен был скрываться годами, а потом часами с поникшей головой упрашивать родственников убитого принять выкуп, хотя о сумме выкупа договоренность уже была достигнута^[101]. Возможен был еще один способ избежать кровной мести, свойственный именно Северной Осетии: при помощи обряда самопосвящения, «кифаельдисина», когда убийца в траурной одежде, с отпущенными волосами приходит на могилу убитого. Так «убийца добровольно отдает себя в руки покойного, а последний в лице своего потомства прощает ему его вину»^[102].
В Осетии поводом для кровной мести могли стать не только пролитие крови или оскорблении женщины, но и следующее своеобразное преступление: «Если, кто снимет с очага цепь, на которой висит фамильный котел, и выбросит ее за дверь»^[103]. Эта цепь олицетворяла кровнородственную связь, столь ценимую на Кавказе. У осетин оскорбление, когда человека называли «мæнгард» – «лжеприсяжник», – очень часто являлось причиной для начала кровной мести. Кроме того поводом к кровной мести могли послужить следующие деяния:

У карачаевцев поводом начала кровной мести было шпионство.
По-разному относились и к тому кругу лиц, к которому можно было применять кровомщение: «Тогда как в магалах Ганк, Ганш и Мюра, расположенных в Верхнем Кайтаге, число родственников, подлежащих наравне с убийцей кровомщению обижанного рода, достигает цифры семи человек, в Каракайтаге число их не превышает четырех, в Северной Табасарани – трех, в Магале Гамримском и селении Башлы – одного, а в самурском округе родовому возмездию подвергается исключительно один виновник преступления^[106]»^[107]. В урахлинском обществе преследованию со стороны родственников убитого могли подвергаться и женщины^[108]. В цахурмском обществе, в аулах андийского округа и в части селений унцукульского общества убиты могли быть все, кто проживал с убийцей в одном доме или весь его род^[109].
Интересно, как действовали обычаи и нормы Шариата в области судопроизводства.
Например, в Дагестане во время суда использовались письменные доказательства и свидетельские показания, которые признавались в качестве доказательств Шариатом, но не менее широко использовался институт присяги и соприсяги, корень которого лежит во многовековых адатах. «Так, например, в кюринском округе письменные документы приобретают силу и значение только тогда, когда подписавшие их свидетели подтвердят присягой справедливость всего того, что значится в документах. В том же округе показания вызывающего сомнения свидетеля подкрепляются присягой одного или нескольких из ближайших его родственников по выбору противника»^[110].
Иногда свидетельские показания принимались во внимание только в том случае, если они являлись односельчанами того лица, поведение которого они подтверждают. На самом деле такие особенности статуса свидетеля во многом были обусловлены все той же кровной местью. Такой вывод делает М. Ковалевский в одном из своих исследований по адатам на Кавказе. Если проанализировать положение о кровной мести древнейшего из действовавших сводов законов, Постановления Кайтагскаго Уцмия Руслема, то мы увидим, что в нем еще нет в принципе такого вида доказательств как свидетельские показания. Вот что говорили вышеуказанные Постановления: «По чьим доносам убит будет канлы, то есть лицо пролившее кровь, того, значится в этих постановлениях считать кровным врагом. Если родственники убитого канлы убьют подобнаго доносчика, то кровь его считать безвозмездной»^[111].
В некоторых регионах суд мог вершиться только по адату, например, в Осетии.
В Осетии все споры передавались на рассмотрение посреднических судов при том условии, что спорящие принадлежат к разным родам. Споры родственников между собой разбирались главой рода, жену и детей судил муж и отец, который обладал неограниченной властью, о чем будет написано чуть ниже. Стороны прибегали к третейскому разбирательству в том случае, когда они добровольно отказывались от принадлежащего им по обычаю права самосуда.
Состав и полномочия судей не были постоянными. Суд создавался ad hoc. Судьи выбирались в каждом отдельном случае самими тяжущимися, причем обиженная сторона выбирала всегда на одного «судью» больше, чем обидевшая. Количество судей варьировалось от трех до девяти, в зависимости от тяжести преступления. Самое большое количество судей бывало в случаях убийства: 5 судей от родственников убитого и 4 – от родственников убийцы. Но это число в случае тяжбы целых фамилий увеличивалось до значительной цифры. (31...). Хотя, в конечном счете, количество судей согласовывалось сторонами.
Если какая-нибудь из сторон не являлась на разбирательство, дело откладывалось на неопределенное время, до тех пор, пока посредникам не удавалось заманить обе стороны на разбирательство.
Обжалование, как таковое не было предусмотрено, тем не менее, случаи пересмотра в Дагоме дела, уже решенного ранее судом посредников, были нередки.
В коренном осетинском процессе за обвинением следовало препирательство сторон, после которого судьи выносили условное решение на тот случай, если судебное следствие, следовавшее за приговором, окажется неблагоприятным обвиняемому.
Иск предъявлялся посредством вызова другой стороны в суд.
До избрания суда дело проходило сложный этап предварительной подготовки. Если потерпевший и обидчик желали решить спор по обычаю, то дело начиналось с того, что обе стороны созывали своих родственников и садились вместе с ними под открытым небом на таком расстоянии друг от друга, чтобы то, что говорилось на одной стороне, не было слышно на другой. Затем каждая сторона выбирала из посторонних людей посредников («минæвар лæгтæ») в количестве от одного до пяти, в зависимости от важности дела.
Посредники должны были вести переговоры между сторонами, передавать предложения истца ответчику и наоборот. Целью переговоров было соглашение сторон, по которому виновник обязывался уплатить потерпевшему ту меру, которая была бы определена предстоявшим судебным решением. Пострадавший же связывал себя обязательством довольствоваться той платой, которая была бы произведена ему обидчиком по суду.
Только после этого стороны приступали к выбору новых посредников, судебных («тæрхоны лæгтæ»). Обе стороны объявляли друг другу имена избранных ими судей. Если от обеих сторон поступало согласие на кандидатуры избранных противной стороной судей, то судьи собирались вместе и приступали к определению той пени, которая должна была быть взыскана с ответчика в пользу истца. Бывало так, что одна из сторон заявляла протест по составу судей, выставленных другой стороной. В этом случае последняя должна была выбрать в качестве таковых других лиц.
После всех этих процедур судьи собирались в условленное место и приступали к разбирательству дела.
Если ответчик не являлся, то попытка решения дела миром прекращалась сама собой, и стороны обращались к самоуправству. В качестве доказательств в древнем процессе осетин применялись ордалии, судебный поединок. Ордалии или поединок обычно применяли в отношении лиц, не имевших родственников, которые могли бы выступить на их защиту и в качестве поручителей-соприсяжников. Участие судей в ордалиях заключалось в приведении сторон к судебным испытаниям и наблюдении за их исполнением, а также в констатировании их результатов, рассматривавшихся как прямое вмешательство божества в судебный процесс, как акт свершения приговора «Божьего» («хуыцауы тæрхон»).
Судебный поединок состоял в том, что родственники пострадавшего требовали, чтобы убийца стал под их выстрел. Судьи в этом случае кидали жребий, чтобы определить, кто из рода обиженного (убитого) должен был стрелять из лука в обидчика. Так как право мести принадлежало всему потерпевшему роду, и, согласно обычаю, в вынимании жребия участвовала вся мужская половина, то право выстрела в равной степени могло достаться как хорошему стрелку, так и немощному старику или мальчику. Если же по жребию выпадал старик или мальчик, которые скорее всего, могли промахнуться или не достать противника, то обидчик, как правило, избавлялся от ожидаемой мести.
Следующий вид поединка – поединок с применением оружия (кинжалов). Он проводился на отведенной судьями площадке, обычно около святилища. Обоим противникам - обвиняемому в убийстве и родственнику убитого - завязывали глаза и разводили их в разные стороны. Оттуда они наугад шли друг к другу навстречу, пытаясь смертельно ранить друг друга. Поединок обычно оканчивался убийством одной из сторон. Победителем, как правило, выходил более ловкий из них, и если даже им оказывался заведомый убийца, то все равно по условиям поединка он объявлялся оправданным, а спор считался исчерпанным.
Каким бы неблагоприятным ни казался исход поединка для одной из сторон, она, по устоявшемуся в веках обычаю, не имела права заявлять протест и обязана была примириться со свершившимся фактом, покориться судьбе.
Одним из самых распространенных доказательств в осетинском судебном процессе являлась присяга. Присяга – это не только клятвенное обещание говорить правду, но и своего рода испытание, которому обязательно подвергался присягающий, и значение которого обеспечивалось верою в непосредственное вмешательство неземной силы.
Присяга, которую принимал обвиняемый, должна была быть обеспечена гарантией – поручительством со стороны его рода. Без такой гарантии присяга не признавалась судебным доказательством и свидетельством невиновности ответчика. Поэтому на суде вместе с присягателем в качестве соприсягателей («ардамонгæтæ») выступали несколько представителей его рода. Таким образом, судебный процесс у осетин был основан на принятии присяги ответчиком и на подкреплении ее присягой определенного числа его родственников-соприсягателей. Родственники, прежде, чем принести «сопросягу», собирались на совет, где решали, виновен их родственник или нет. Если его признавали виновным, родственники отказывались присягать, так как это могло навлечь гнев высших сил. Количество «соприсяжных» зависело от размера ущерба и тяжести преступления и варьировалось от 2 до 12 человек. Присяга принималась в капище местного дзуара (святые места, аналоги наших древних священных камней) или на кладбище. Но, несмотря на эти «предосторожности», присягать старались как можно реже, так как считалось, что сила каждой последующей присяги была меньше. Если человек «злоупотреблял» этим правом, то его называли «мæнгард»-ами–лжеприсяжниками, даже если его ни разу не уличили в обмане. Часто они предпочитали становиться даже кровниками, уплачивали охотно за мнимую кровь или со стоическим самопожертвованием сами делались невинными жертвами кровной мести, оставаясь верными все-таки своему зароку – «не присягать ни за что и никогда». Присяга была одновременно и судебным доказательством и средством судебной защиты для обвиняемого. Клятвопреступников общественность наказывала очень строго. Глашатай (фидиуаг) публично объявлял их лжеприсяжниками, и с этого времени они не могли оставаться в своем обществе. Оно избегало их как своих опаснейших врагов.
Существовало два вида присяги: положительная присяга, то есть произнесение клятвы именем народных божеств и святых, в широком смысле слова; второй вид – «фыдкæнд», то есть посвящение покойникам гадов или падали.
К присягам первого вида относилась присяга дзуарами (святыми). Так как она считалась всегда наиболее важной присягой, то к ней прибегали чаще всего. Она назначалась в основном по важным делам: в делах по убийству – кровных, поранению, изнасилованию, по крупным кражам и т.п. Но присяга по таким делам назначалась исключительно по желанию потерпевшего, а в делах маловажных (например, по обвинению в мелких кражах) - судом.
К этому же роду присяги относилась присяга убитым лицом. Эта присяга была очень популярна в жизни осетин, и потому к ней прибегали очень часто. Она проходила следующим образом: лицо, которое подозревали в убийстве, - присягоприимец, - при многочисленном стечении народа один или в сопровождении присяжников, должен был явиться на могилу убитого, взяться за памятник убитого одной рукой и произнести следующую фразу: «Покойник! Если я к чему-либо причастен в убийстве твоем, да буду тебе конем на том свете, да взять мне все грехи твои на том свете!» - после которой три раза обходил могилу покойника кругом. По произнесении этой клятвы присягоприимцем потерпевшие протягивали ему руку примирения, и он считался уже правым. Клятву эту называли самопосвящением – «хифæлдисын». По понятиям того времени, она была постыдна для присягоприимца, поэтому мало кто решался принять эту присягу, делаясь охотнее кровником, чем выносить позорящее действие этой присяги, и учитывая, что принявшие эту присягу пользовались подозрительной репутацией, их называли «фæлдыст», – посвященными. Посрамлявшее действие ее увеличивалось еще более, когда потерпевшие, имея темные догадки или предчувствия о совершении убийства присягоприимцем, чтобы сделать принятие присяги более трудным или даже невозможным, надевали ему на шею животную кишку с кровью, называющуюся красной кишкой и, водя его кругом могилы и коля кинжалами кишку, чтобы текла из нее кровь, заставляли произносить вышеприведенную фразу.
В случаях принесения присяги по особо тяжким делам о дне и месте присяги оповещались родные и знакомые обеих сторон, которые сходились к назначенному месту в полном вооружении. Они становились в отдалении от места клятвы, одни с одной стороны, другие с другой. Между ними становились посторонние, которые должны были обезоружить родственников обеих сторон. Эти же люди были свидетелями принятия присяги и устраняли возможные столкновения между сторонами в случае каких-либо недоразумений относительно присяги. Перед присутствующими потерпевший выступал с обвинениями. За ним выступал присягоприимец с палкой в руках или со снятой с головы шапкой со своими присяжниками. Они становились перед дзуаром, и по направлению к нему присягоприимец торжественно и громко произносил клятву его именем. После этого он бросал вперед палочку, которую держал в руке.
По поверью палочка служила присягоприимцу средством отвода страшных последствий присяги от себя и своих ближних. После принятия присяги обвиняемым все люди быстро расходились по домам.
В течение двух недель после этого они старались не встречаться с присягнувшим, так как он, по убеждению осетин, обращал силу ложной присяги не только против себя и своих близких, но и против каждого, кто первый встретится с ним после принятия ложной присяги.
Как само судопроизводство, так и принятие присяги приурочивалось к определенным дням, обычно к праздничным или поминкам.
Очень важной считалась присяга, данная от имени покойника: потерпевший в присутствии людей подходил к подозреваемому и требовал от него, если он не виновен, протянуть ему, пострадавшему, «руку правдивую такого-то покойника». Обычно называли умершего, уважаемого при жизни. Если подозреваемый произносил: «на тебе правдивая рука такого-то покойника» и при этом протягивал ему руку, то это значит, что присяга принята.
Память покойников для любого осетина была священна, и посвящение покойникам гадостей считалось надругательством над ними. Такая присяга как «фыдкæнд» происходила следующим образом: потерпевший на публичном месте, при стечении народа, на вколоченной в землю вехе вешал кошек или собак и расстреливал, посвящая их предкам вора.
При кражах могли применять следующую присягу. Брали высушенную волчью жилу, зажигали и клали в небольшую яму, потом ее покрывали землей, чтобы она могла дымиться. Подозреваемый должен был перепрыгнуть через нее. Если он был виновен в краже, но ложно присягнул, то есть перепрыгнул через волчью жилу, то он должен был сделаться калекой.
Иногда судьями перед началом судебного разбирательства у сторон отбиралось оружие и возвращалось только после клятвы исполнить приговор. Данная мера была не менее эффективной, чем предыдущие, так как вернуться домой без оружия считалось постыдным; поэтому волей-неволей приходилось подчиниться поставленному посредниками приговору^[112].
Неисполнение приговора суда, нарушение присяги восстанавливали все общество против нарушителя – ответчика. Ему могли объявить «хъоды», изгнать его из общины, что было высшей мерой наказания. В этом случае в качестве судьи теперь выступала вся община в лице ее собрания – «нихас».
Тем не менее посредничества носило добровольный характер. Если между сторонами не была достигнута договоренность, то недовольная решением сторона вправе была обратиться к самосуду, или стороны в любое время могли передать свое дело для разбирательства новым посредникам, по их мнению, более опытным и знающим. В этом случае они, обыкновенно, прибегали к содействию тех, которые заседали в судах Дагома и Уазага. Обязательный характер судебного решения обеспечивался в том случае, если сам суд или стоящая над ним политическая власть принимала какие-либо меры к его исполнению.
В знак принятого решения судьи, как правило, у подножия святилища ставили круглый камень как символ прочности приговора и вечности мира, водворенного между родами.
Существовала еще присяга золотом, серебром, скотом, хлебом, землей. До сих пор есть поговорка: «Сыджытæй ард хæрæн нæй – йæхæдæг ард у». Нельзя клясться землей – она сама клятва». Это отношение к земле нашло свое отражение и в нартском эпосе: нарт Батраз клянется богом и тут же бросает в рот горсть земли.
Существовало поверье, что ложно поклявшийся именем земли в день смерти не находит места в лоне земли, земля отказывает ему в покое, поэтому он испытывает мучительную агонию, которая является признаком грешной жизни умирающего.
Поэтому в случае земельных споров применялась присяга землей. Происходила она следующим образом: присягавший набирал в полу черкески или бешмета землю и, обходя границы спорного участка и сыпля по ним находившуюся у него в полу землю, произносил: «Да обратится на меня присяга вот этой земли, если только по эти границы не принадлежит мне земля эта!» Обойдя участок, он становился его бесспорным собственником, так как присяга была принята.
Была и военная присяга. К ней прибегали для того, чтобы узнать сколько каждый участник похода приобрел добычи: два человека, держа в руках обнаженные шашки, становились друг против друга, упирая концом шашки в землю, через которую каждый должен был пройти. После этого они объявляли все, что было взято у неприятеля.
Осетинскому праву не был известен институт свидетеля, но был известен доказчик (комдзог). Чаще всего он выступал в делах о воровстве. Показания имели силу потому, что он сам нередко являлся участником или очевидцем этого события. Иногда он выступал открыто, а иногда старался сохранить инкогнито, так как его начинали презирать. Его участие оплачивал потерпевший. Однако комдзог также со своей стороны нес ответственность не только моральную, но и материальную. Если не удавалось обличить виновного, он сам становился на место ответчика и удовлетворял требования потерпевшего как виновная сторона. Показания комдзога имели силу в том случае, если они подкреплялись его присягой и участием соприсяжного в деле. Во многих местностях женщины не допускались к свидетельству, а там, где их свидетельство принималось, за них обычно приносили присягу муж или брат.
После того как судьи, на основании прений, убеждались в виновности одной из сторон, они выносили условный приговор. Сущность такого приговора сводилась к определению пени на тот случай, если указываемая ими в приговоре виновная сторона не приведет достаточных доказательств в свое оправдание.
Если судьи при вынесении решения не могли достичь единогласия, то в этом случае они обычно выбирали из собственной среды справедливого и беспристрастного «председателя», приговору которого они подчинялись. Этот судья определял и размер пени, и то, какая из двух сторон обязана принять на себя бремя доказывания. При этом действовала, выражаясь современным языком, презумпция невиновности.
Важным было добиться исполнения приговора. Здесь действовал принцип коллективной ответственности рода за действия отдельных его членов. «Тæрхоны лæгтæ^[113]», определяя меру наказания виновнику, одновременно выносили решение, обеспечивавшее гарантию его выполнения. Такой гарантией было назначение обеими сторонами в перекрестном порядке поручителей: каждая сторона избирала для другой из ее же рода «фидар лæг»: (буквально - муж надежности, фидар – крепкий, прочный), который обязан был поручиться за своих родственников в деле безусловного выполнения решения суда.
Поручитель в присутствии свидетелей обязывался принудить сторону к исполнению решения суда. Свидетели же æвдисæн лæгтæ, по одному с каждой стороны, «в свою очередь обязуются напоминать поручителю о данном ими слове». Причем поручитель свои обязанности отправлял за вознаграждение со стороны обвиненного. Если поручитель не выполнял взятой на себя обязанности, то ему грозило бесчестие. С ним просто переставали общаться.
Неоднозначен вопрос приоритета Шариата или обычаев. В ряде областей обычаи действуют постольку, поскольку в данном вопросе отсутствуют предписания Корана и Сунны. Если какие-либо обычаи противоречат какому-либо другому положению Ислама, исламское право их не признает. Однако, например, в Чечне приоритет отдавался обычаям. Там и сам Ислам был воспринят через призму обычаев. Приоритет отдавался адату и в ряде других областей: в Дагестане был возможен насильственный захват, производимый потерпевшим из имущества обидчика, и так называемый шикиль (прообраз нынешнего удержания по ГК), что абсолютно противоречило Шариату. Причем шикиль мог быть обращен на имущество любого члена этого рода. Этот вид ответственности был закреплен в Кодексе Рустема, акте, который объединял многие нормы обычного права, действовавшие на территории Дагестана. При чем это объединение не было искусственным, как сборники адатов, которые неоднократно составлялись царской администрацией, например, в 1825 году. Кодекс реально действовал, регламентируя исполнение того или иного наказания. Там регламентировалось, к кому не мог быть применен шикиль: к кади, к гоушу (судебный пристав), старику и ученику (при мечетях). Шикиль не мог быть произведен в безлюдной местности, так как непременным его условием была публичность захвата. Наказанием за нарушение этого правила был штраф в пользу того, кто мог потерять свое имущество, в 10 раз больший, чем стоимость отбираемого имущество. За препятствование шикилю внутри населенного пункта на чинившего препятствия налагался штраф в виде определенного количества ткани. На табун или стадо не могло быть обращено взыскание. Это ограничение было обусловлено, так как в это стадо или в этот табун входили лошади или бараны разных родов.
Адат не был неизменен, так в Чечне периодически собирался Совет страны, авторитетнейшие правоведы, которые решали, есть ли необходимость изменить тот или иной обычай с учетом сложившейся ситуации. Новые адаты применялись на территории всей Чечни. В каждом населенном пункте были толкователи адатов, к ним могли обратиться те, у которых возникали вопросы в применении адатов.

В переводе с арабского языка Шариат означает «путь господний» и является исламским законодательством. Распространение ислама на Кавказе произошло преимущественно мирным путем. В числе первых мусульманских миссионеров были и дагестанцы. Ислам утвердился в основном в XIV-XVI вв. В Ингушетии и высокогорной Чечне это произошло в конце XVIII в. и первой половине XIX века. Причем ислам утвердился постепенно, приспосабливаясь к местным традициям и обычаям, социальному устройству вольных обществ. Утверждение Шариата произошло в виде суфизма, который является мистическим течением. На мой взгляд, это естественно, так как в нем огромное значение имеют старцы-наставники (старейшины при применении адата – примечание мое Е.В.), ведущие прозелита по мистическому пути - тарикату - до слияния с богом
Очень активно Шариат применялся в Дагестане в области уголовного права и процесса. Хотя часть историков относит ряд процедур к обычаям, на самом деле их происхождение – Шариат. В качестве примера могу привести тот факт, что учение Шафаи^[114] требует в случае убийств или прелюбодеяния четырех свидетелей со стороны обвинения, в остальных уголовных делах достаточно двоих. Эти же цифры восприняли дагестанские адаты.
Нередко мусульманство являлось знаменем, под которым велась война против России. Первой такой войной было Кавказская война, правда, нельзя однозначно определить дату, когда она была провозглашена священной. Одни считают, что началось все с Чечни, где джихад был провозглашен в 1824 г. прибывшим туда из Дагестана будущим имамом Гази-Магомедом, по другим источникам это произошло 1829 г. и связано с именем Кази-Муллы, иногда начало священной войны связывают с Шамилем.
Именно на основе законов Шариата строил свое государство Шамиль^[115]. Строил достаточно успешно, некоторые чеченцы считают, что государственность в Чечне возникла только период имамата^[116] Шамиля. Но, начав строить свою власть исключительно на Шарите, он создал по сути новое учение - мюридизм, которое уравнивало все классы, определяло судебное право и налоговое. Шамиль создал теократическое государство. Он хотел подчинить горцев духовенству, как общепризнанному авторитету в делах неба и земли. Чтобы достигнуть этой цели, он стремился к упразднению всех властей, порядков и учреждений, основанных на вековых обычаях, на адате. Основа их жизни, с точки зрения Шамиля, - Шариат, т. е. та часть Корана, где изложены гражданские и уголовные постановления. Вследствие этого власть должна была перейти в руки духовенства. Суд в государстве Шамиля перешел из рук выборных светских судей в руки кадиев, толкователей Шариата. Ошибка, которую допустил Шамиль, и которая привела к краху его государства, - он не учел, что отстранил от власти представителей старых княжеских родов, назначая на ключевые посты своих людей. Опираясь именно на старую элиту и на деньги, царское правительство победило Шамиля.
Но у Шамиля был очень сильный оппонент, которого ныне почитают в Чечне как святого – Хунта Худжи. Он выступал против насилия, которым очень активно пользовался Шамиль, выезжая из дома только со своим «личным» палачом, независимо от повода и цели.
До Шамиля законы Шариата применялись в мусульманских областях Кавказа, например, в Кабарде. Законы Шариата применялись из-за огромного влияния мулл и князей, и, главным образом, в их интересах. Хотя ислам признает всех людей равными, часто решения выносились вопреки этому принципу. Вот как отзывался в первой половине XIX века один из современников о применении Законов Шариата: «Кабардинским князьям потому выгоден Шариат или суд священных особ, что они, пользуясь корыстолюбием их, в решении дел всегда могут наклонять их в свою пользу в тяжбах с людьми низшего состояния. Закон мусульманский хотя признает все вообще состояния свободными, но священные особы, удаляясь сего правила, полное действие Шариата допускали в разбирательстве дел между князьями и знатнейшими фамилиями узденей, а простой народ, когда требовала польза знатнейших и богатых, всегда был утесняем, и бедный никогда не получал правосудия и защиты. Возобновления Шариата выпрашивали у меня кабардинские князья и уздени, оставшиеся под управлением нашим, с тем, чтобы дела простого народа разбираемы были по российским законам»^[117]. С этим судом активно боролся Ермолов. Возможно, это явилось одной из причин снятия его с поста по инициативе Императора. Если бы с судами по Шариату активно боролся царизм, то его распространение на территории Чечни не продолжалось бы вплоть до 1865 года (!), когда мусульманство было принято последним чеченским селением в горной глухомани. Началось же распространение ислама на Кавказе с XV-XVI веков. Еще один фактор, свидетельствующий в пользу того, что царское правительство отнюдь не стремилось изжить мусульманство, но активно способствовало его распространению, - издание трудов по мусульманству и распространение мусульманства там, где принятие православия было невозможно.
Но те, кто пытался навязать закон Шариата, не учитывали один простой факт: Коран очень редко указывает прямо, как надо вести себя в той или иной ситуации. Остальные ситуации остаются на усмотрение мусульманина, то есть фактически на адат, хотя и он далек от совершенства, так как не восполнял все пробелы Шариата. Так, знахарства и осквернения например, в Осетии, где действовал в адат, не существовало преступлений против веры, кроме осквернения могил. Кроме того, нередко нормы ислама противоречили нормам адата, который формировался веками и не мог быть сразу искоренен, особенно сильно это проявлялось в кровной мести. Адат не различал предумышленное или непредумышленное убийство, в Шариате это различие четко прослеживается. Шариат запрещает мстить кому-либо кроме самого убийцы, при применении адата мог быть вырезан весь род.
Еще одно различие между шариатом и адатом состояло в организации судопроизводства. В XIX в. на Северном Кавказе сохранялось две возможности принесения присяги: по мусульманскому образцу - клятва на Коране, и по традиционным обычаям. В Дагестане считалась действительной только мусульманская клятва. У вайнахов (Чечня) было принято клясться женой или покойным предком. Устные показания свидетелей считались у вайнахов более важными, чем письменные, которые, из-за низкого уровня грамотности, принимались только после того, как давалась традиционная клятва. Число свидетелей варьировалось и лишь в некоторых частях Дагестана соответствовало требованиям Шариата.
На мой взгляд, интересно, какое влияние оказал ислам на народные предания: «В одном ауле жили неблагочестивые люди, и поступки их были недобрые. Однажды в тот аул пришел старик и попросил пустить его переночевать. Но только одна бедная вдова согласилась дать ему кров. Она пригласила его в свой дом на краю деревни и разделила с ним свой скудный ужин. Наутро старик предложил ей уйти вместе с ним, говоря, что Бог хочет наказать бессердечных жителей деревни. И она ушла вместе с ним, но когда она обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на свою деревню, то не увидела ее. На месте деревни была изумрудного цвета водная гладь». Традиционный для ислама мотив – мусульманин должен быть благочестив. Используется также традиционная для мусульманства символика – зеленый цвет. В вот пример сказания в домусульманских традициях: «Однажды две женщины (мать и дочь) из тукхума Акки отправились стирать пеленки в чистейшей воде озера по соседству с их аулом. Дух воды, возмущенный тем, что они загрязняют воду, превратил обеих женщин в камни. Но и само озеро не захотело оставаться в оскверненном месте и превратилось в великолепного могучего быка, который спустился вниз в аул Галанчож. Тамошние жители увидели быка, запрягли его и начали на нем пахать. Когда была вспахана первая борозда, показался ручеек, когда была распахана вторая борозда, показалась вода, а когда была готова третья, то вода затопила все поле, и бык исчез в ней. С тех пор озеро Галанчож считается священным: никому не позволено черпать отсюда воду или стирать в ней»^[118].

Из работы видно, что с самого начала присоединения Кавказа к России центральные власти рассматривали эту территорию только как часть империи. Да, изначально были сохранены элементы старой административной системы в виде местных князей и даче частично старое законодательство в виде Законов Вахтанга. Но сразу после окончания Кавказской войны эти национальные особенности были упразднены: Кавказ был разделен на те же территориальные единицы, что и остальная территория России, были введены общероссийские законы. Тем не менее, помимо общероссийского права, действующего на Кавказе, всегда существуют нормы религиозного права и обычаи. Бескомпромиссные попытки искоренить этот дуализм права Кавказа никогда ни к чему хорошему не приводили. Результатом были войны и восстания. На мой взгляд, необходимо систематизировать все ныне действующие обычаи и выявить среди них те, которые не противоречат российскому праву. Только так можно замирить Кавказ.

1. ПСЗ Т. 22 №№ 16193, 16194, 05.05.1785; № 16195. 09.05.1785
2. ПСЗ. Т. 26 № 19727 18.01.1801
3. ПСЗ. Т. 26 № 20009. 12.09.1801.
4. ПСЗ. Т. 26 № 20511. 15.11.1801
5. ПСЗ. Т. 38 №29138 24.06.1822.
6. ПСЗ. Т. 36. №26589 04.07.1830.
7. ПСЗ, Т. 35. № 27437 30.07.1830
8. ПСЗ. Т. 15. № 13368. 10.04.1840.
9. 2ПСЗ. Т. 15. №13450. 07.05.1840
10. 2ПСЗ. Т. 16. № 141157. 05.01.1841.
11. 2ПСЗ. Т. 16 № 160008. 30.08.1941.
12. 2ПСЗ. Т. 17. № 16244. 21.11.1842.
13. 2ПСЗ Т. 19. № 18679. 27.12.1844.
14. 2ПСЗ. Т. 20. № 18706. 05.02.1845
15. 2ПСЗ. Т. 27. №26740. 05.11.1852.
16. 2ПСЗ. Т. 34. №34413. 24.04.1859
17. 2ПСЗ. Т. 34. № 34645. 19.06.1859
18. 2ПСЗ. Т. 39. № 40756. 05.04.1864
19. 2ПСЗ. Т. 41 № 43441. 27.06.1866 № 43880. 22.11.1866
20. 2ПСЗ. Т. 42. № 45259, 45256 09.12.1867.
21. 2ПСЗ. Т. 52 № 55239. 08.11.1877
22. 3ПСЗ. Т. 25 № 25891 26.02.1905
23. Свод законов. 1876. Т. II. Ч. I Ст. 415
24. Акты собранные Кавказской Археографической Коммиссиею. Том 1. Тифлис, 1866. С. 503.
25. Библиотека РГИА. Коллекция печатных записок. С. 292

26. Под стягом России. Сборник архивных документов. М., 1992. С.300
27. Сборник осетинских адатов. Б.м. 1836 с. 135
28. Учреждение управления Кавказского края. Тифлис 1883.
29. Абаев В.И. Избранные труды. Религия. Фольклор. Литература. Владикавказ «Ир» 1990
30. Бабич И.Л. Правовая культура осетин и судебные реформы в XIX-XXв.; Этнографическое обозрение, 2001 № 5
31. Баев М. Тагаурское общество и экспедиция генерал-майора князя Абхазова в 1830 году. – Б.м. «Терские ведомости» 1869
32. Баев М. Тагаурское общество и экспедиция генерал-майора князя Абхазова в 1830 году; «Терские ведомости» 1869 № 10
33. В.П. Пожидаев. Горцы Северного Кавказа. Ингуши. Чеченцы. Хевсуры. Кабардинцы. Краткий историко-этнографический очерк. М. Б.И. 1926. C.154
34. Всеподданнейшая записка по управлению Кавказским краем генерал-адъютанта графа Воронцова-Дашкова. - СПб, 1907
35. Гордин Я. А. Кавказ: Земля и кровь. Россия в кавказской войне XIX века. – СПб. Журнал «Звезда»., 2000 С. 464
36. Городское самоуправление в России до 1870 года. Ярославль: Б.и. 1877 С. 556
37. Деханов С.А. Основы мусульманского права// Юридическая газета «Право» № 1-2 (101-102) 2003
38. Дубровин Н. Закавказье с 1803-1806 г СПб., - Б.и., 1866. С.530.
39. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России: - М.: Высшая школа, 1983 С. 352
40. Записки А.П.Ермолова 1798-1826 -М.: Высшая школа, 1991 С. 325
41. Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: СпбГУ, 2001 С. 456
42. История государства и права России. Учебник / Под ред. Титова Ю.П. – М.: Проспект, 1998 С. 396
43. История России XIX – начало XX века. Учебник для исторических факультетов университетов/ Под ред. В.А. Федорова. – М. «Зерцало», 1998 С. 435
44. Исторический атлас Осетии под ред. Бзарова Р.С.
45. Исторический очерк деятельности военного управления в России в первое двадцатипятилетие государя императора Александра Николаевича. Т. 6: СПб.: Б.и., 1880 С. 163
46. Калоев Б.А. Осетины. – М.:Наука 1971 С. 432
47. Кануков А.А. Законодательные акты, касающиеся Северного Кавказа и в частности Терской области. – Владикавказ.: Типо-Литография А. Габисова 1914 С. 234
49. Кануков А.А. Положение о сельских (аульных) обществах и их общественном управлении и о их повинностях государственных и общественных в горском населении Терской области.:- Владикавказ: Электро-Типография П.К. Григорьева 1911 С.236
50. Караулов Н.А. Основы мусульманского права.- Ставрополь.: Кавказский край. 1991 С. 167
51. Ковалевский М. Закон и обычай на Кавказе Т. 2. - М.: Типография А.И. Мамонтова и К., 1980 С. 354
52. Ковалевский М. Современный обычай и древний закон (Обычное право у осетин в историко-сравнительном освещении). - М.: Типография В. Гатцук. Никитский б-р, собств. Д., 1886 с. 313
53. Ковалевский Н.Ф. История Государства Российского (жизнеописания знаменитых военных деятелей XVIII – начало XX века). – М.: «Книжная палата», 1997 С. 456
54. Ковлер А.И. Антропология права.- М.:НОРМА. 2002 С.156
55. Коран
56. Кузнецов В.А. Очерки истории алан.- Владикавказ. Ир 1992 С.356
57. Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев вып. 2.- Нальчик. Эль-Фа. 2002 С. 134
58. Лиахвели Древний осетинский суд.- Тифлис. Юридическое обозрение. 3 января 1885 № 197
59. Магометов А.Х. Общественный строй и быт осетин 18-19вв. – Орджоникидзе: Ир 1974 С.435
60. Магометов А.Х. Культура и быт осетинского народа. – Орджоникидзе: Ир 1968 С. 325
61. Мансуров Н.С. Обычный суд у осетин. –Б.м. Каспий. 1894 № 38
62. Маргиев В.И. История государства и права Осетии.- Майкоп. Меоты 1997 С.354
63. Журнал «Осетины» Редактор Токаев Э. Спецвыпуск № 1. Б.м. «Слово. Ныхас» Б.
64. Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н. , Сивохина Т.А. Хрестоматия по истории России с древнейших времен до наших дней. Учебное пособие. - М. «Проспект», 1999, С. 470
65. Основные вопросы местного самоуправления. Земская реформа на Кавказе и в нефтепромышленном районе Баку: - Баку.: Труд, 1910 С. 50
66. Петров Л. Обычное право и закон на Кавказе «Кавказский вестник» январь № 1. Б.м. Скоропечатня М. Мартиросянца 1901
67. Пфаф В. Сборник сведений о Кавказе т.1- Тифлис. Типография Главного Управления Наместника Кавказского. С. 235
68. Пфаф В. Сборник сведений о Кавказе т.2.- Тифлис. Типография Главного Управления Наместника Кавказского. С. 263
69. Рейнке Н. Горские и народные суды Кавказского края.- СПБ. Сенатская Типография; 1912 С.192
70. Советский энциклопедический словарь. Под ред. Прохорова А.М. Изд. 4-е, М. «Советская энциклопедия».: 1987 С. 967
71. Хачирти А. Аланика. Культурная традиция.- Владикавказ. Иристон. 2002 С. 291.
72. Хрестоматия по истории осетинского народа/ Под ред. Бежанова т. 1.- Цхинвал.: Ирыстон 1993 С. 215

73. Энциклопедический словарь «Россия»/ Под ред. Арсеньева К.К. и Петрушевского Ф.Ф., - СПб.: И.А. Ефрон 1898 С. 547

^[1] Советский энциклопедический словарь. Под ред. Прохорова А.М. Изд. 4-е, М. «Советская энциклопедия».: 1987г. С. 332
^[2] Там же
^[3] ПСЗ Т. 22 №№ 16193, 16194, 05.05.1785; № 16195. 09.05.1785
^[4] ПСЗ. Т. 26 № 19727 18.01.1801.
^[5] История России XIX – начало XX века. Учебник для исторических факультетов университетов/ Под ред. В.А. Федорова. – М. «Зерцало», 1998г. С. 187
^[6] Хрестоматия по истории России с древнейших времен до наших дней. Учебное пособие. Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н. Г., Сивохина Т.А., - М. «Проспект», 1999, С. 258
^[7] В 1820 г. отдельный Грузинский корпус в связи с расширением российской территории на Кавказе был переименован в Кавказский корпус.
^[8] ПСЗ. Т. 26 № 20009. 12.09.1801.
^[9] Акты собранные Кавказской Археографической Коммиссиею. Том 1. Тифлис, 1866. С. 437-438.
^[10] Там же
^[11] Тем же
^[12] Акты собранные Кавказской Археографической Коммиссиею. Том 1. Тифлис, 1866. С. 437-438.
^[13] Там же
^[14] Там же
^[15] Там же
^[16] Там же
^[17] Акты собранные Кавказской Археографической Коммиссиею. Том 1. Тифлис, 1866. С. 437-438.
^[18] Акты собранные Кавказской Археографической Коммиссиею. Том 1. Тифлис, 1866. С. 437-438.
^[19] ПСЗ. Т. 26 № 20511. 15.11.1801
^[20] «Кавказ : Земля и кровь. Россия в кавказской войне XIX века». Гордин Я. А. Изд. Журнал «Звезда». СПб, 2000г. С. 296
^[21] ПСЗ. Т. 38 №29138 24.06.1822.
^[22] Ковалевский Н.Ф. История Государства Российского (жизнеописания знаменитых военных деятелей XVIII – начало XX века). – М.: «Книжная палата», 1997г. С. 256
^[23] Существует другая точка зрения, что Гянджа была присоединена в 1803 году. ( «Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С. 202.

^[24] Акты, собранные Кавказской археографической комиссии.Т.З.С.671
^[25] Под стягом России. Сборник архивных документов. М., 1992. С.288-289.
^[26] Там же

^[27] Дубровин Н. Закавказье с 1803-1806 гг. СПб., 1866. С.528.
^[28] ПСЗ. Собрание первое. Том 36. 1819. СПб., 1830. С. 398.
^[29] История государства и права России. Учебник / Под ред. Титова Ю.П. – М.: Изд. Проспект, 1998г. С. 156
^[30] Собственно говоря, Общее собрание Верховного Грузинского Правительства после утверждения этого документа только вопросами дворянства и могло заниматься.
^[31] ПСС, Т. 35. Царствование Государя Императора Александра I. № 27.437
^[32] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.95, 96
^[33] Там же С.97
^[34] 2ПСЗ. Т. 15. № 13368. 10.04.1840.
^[35] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.241
^[36] Там же С.203
^[37] 2ПСЗ. Т. 15. №13450. 07.05.1840
^[38] 2ПСЗ. Т. 15. № 13369. 10.04.1840.
^[39] Правда, есть другая трактовка текста первоисточника: «городской глава выбирается целым обществом городских обывателей совокупности». Иногда этот текст трактуют так, что в выборах участвовали все горожане.
^[40] 2ПСЗ. Т. 16. № 141157. 05.01.1841.
^[41] 2ПСЗ. Т. 16 № 160008. 30.08.1941.
^[42] Это название комитет получил только в 1845 году.
^[43] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СПбГУ, 2001г. С.204
^[44] Там же
^[45] Там же С.107
^[46] 2ПСЗ. Т. 17. № 16244. 21.11.1842.
^[47] 2ПСЗ. Т. 19. № 18679. 27.12.1844.
^[48] Таким образом, было восстановлено положение, утвержденное указом еще от 8 апреля 1829 года.
^[49] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.205
^[50] 2ПСЗ. Т. 20. № 18706. 05.02.1845
^[51] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.205
^[52] Акты собранные Кавказской Археографической Коммиссиею. Том 1. Тифлис, 1866. С. 445
^[53] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.206-207
^[54] 2ПСЗ. Т. 27. №26740. 05.11.1852.
^[55] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.207
^[56] Основные вопросы местного самоуправления. Земская реформа на Кавказе и в нефтепромышленном районе г. Баку: - Баку. Изд. «Труд», 1910г. С. 14
^[57] Ерошкин Н.П. История госдуарственных учреждений дореволюцтонной России: - М.: изд. «Высшая школа», 1983г. С. 156
^[58] А вот, что писал в одной из записок генерал-лейтенант Вельяминов: «Сутью действий, дающих успех владычеству в регионе, является: во-первых, занятие важнейших в географическом отношении местностей; во-вторых, отнятие у горцев плоскостей и заселение их казаками; в-третьих, истребление полей горцев на протяжения пяти лет, что даст возможность их обезоружить».
^[59] Есть точка зрения, что подчинение почты произошло в 1863 году (Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.208)
^[60] Библиотека РГИА. Коллекция печатных записок. П.з. № 2941. С. 20
^[61] 2ПСЗ. Т. 34. №34413. 24.04.1859
^[62] 2ПСЗ. Т. 34. № 34645. 19.06.1859
^[63] Библиотека РГИА. Коллекция печатных записок. П.з. № 2941. С. 29
^[64] Основные вопросы местного самоуправления. Земская реформа на Кавказе и в нефтепромышленном районе г. Баку: - Баку. Изд. «Труд», 1910г. С. 13
^[65] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.210
^[66] Городское самоуправление в России до 1870 года. Ярославль: Б.и. 1877 С. 540-555
^[67] 2ПСЗ. Т. 42. № 45259, 45256 09.12.1867.
^[68] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.210, 211
^[69] При упразднении наместничества и введении нового управления во главе с главноначалсьтвующим комитет был сохранен.
^[70] Исторический очерк деятельности военного управления в России в первое двадцатипятилетие государя императора Александра Николаевича. Т. VI: СПб, 1880г. С. 125
^[71] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.211
^[72] 2ПСЗ. Т. 52 № 55239. 08.11.1877
^[73] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.111
^[74] Свод законов. 1876. Т. II. Ч. I Ст. 415
^[75] Основные вопросы местного самоуправления. Земская реформа на Кавказе и в нефтепромышленном районе г. Баку: - Баку. Изд. «Труд», 1910г. С. 15

^[76] Учреждение управления Кавказского края. Тифлис 1883.
^[77] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.214-215
^[78] Ст. 85-90 «Учреждения управления Кавказского края»
^[79] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.217
^[80] Ст. 32-42 «Учреждения управления Кавказского края»
^[81] 3ПСЗ. Т. 25 « 25891 26.02.1905
^[82] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.112

^[83] Всеподданнейшая записка по управлению Кавказским краем генерал-адъютанта графа Воронцова-Дашкова: СПб, 1907 С. 9
^[84] Всеподданнейшая записка по управлению Кавказским краем генерал-адъютанта графа Воронцова-Дашкова: СПб, 1907 С.10
^[85] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.219-220

^[86] Баев М. Тагаурское общество и экспедиция генерал-майора князя Абхазова в 1830 году; «Терские ведомости» 1869 № 10 С. 210

^[87] Маргиев В.И. История государства и права Осетии изд. Меоты Майкоп 1997г. С. 148
^[88] 2ПСЗ. Т. 39. № 40756. 05.04.1864
^[89] Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской Империи: В 2 т./Под общей редакцией Церкесова В.В. Т.1/Научные редакторы тома Луковская Д.И., Раскин Д.И. – СПб,: Изд. СпбГУ, 2001г. С.210
^[90] 2ПСЗ. Т. 41 № 43441. 27.06.1866 № 43880. 22.11.1866
^[91] Маргиев В.И. История государства и права Осетии изд. Меоты Майкоп 1997г. С. 151.
^[92] Там же

^[93] Кануков А.А. Положение о сельских (аульных) обществах и их общественном управлении и о их повинностях государственных и общественных в горском населении Терской области; Владикавказ 1911г. Электро-Типография П.К. Григорьева С. 40

^[94] Название пришло из арабского языка.
^[95] «Закон и обычай на Кавказе» Т. 2. Ковалевский М., Изд. М., Типография А.И. Мамонтова и К., 1980г. стр. 128
^[96] Адат (от арабского «ада», мн. «адат» – обычай привычка) – обычное право у мусульманских народов, в противоположность Шариату, то есть религиозному закону, основанному на богословско-юридическом толковании Корана и сунны. Адат представляет собой совокупность обычаев и народной юридической практики в самых разнообразных сферах имущественных, семейных и т.п. отношений.
^[97] Субэтнос адыгов
^[98] Якубович А.И. Отрывки о Кавказе. Из походных записок. «Северная пчела», СПб, 1825, № 138
^[99] Энцеклопедический словарь «Россия» под ред. Арсеньева К.К. и Петрушевского Ф.Ф., - Изд. Ф.А. Бронкгауз (Лейпциг), И.А. Ефрон (С.-Петербург), СПб 1898г. С. 547

^[100] Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев вып 2 Нальчик изд. «Эль-Фа» 2002г. С. 213

^[101] Несколько в другую форму этот выкуп был обличен позже, чем описываемый в работе период. Родственники убийцы, заколов быка, приходили к порогу дома убитого и стояли. Если родственники убитого приглашали их в дом, то это означало прощение, если нет – начало кровной мести.
^[102] Сборник осетинских адатов. 1836г. с. 10
^[103] М. Ковалевский «Современный обычай и древний закон» (Обычное право у осетин в историко-сравнительном освещении). М. Изд. Типография В. Гатцук. Никитский б-р, собств. Д., 1886г. с. 32

^[104] Мансуров Н.С. Обычный суд у осетин «Каспий» 1894г. № 38 С. 130

^[105] Эти случаи были кодифицированы в конце 1860-х гг.
^[106] Все эти аулы относятся к Южному Дагестану.
^[107] М. Ковалевский, «Закон и обычай на Кавказе» т. II, М., Изд. «Типография А.И. Мамонтова и К^о», 1890г. С. 222-223
^[108] М. Ковалевский, «Закон и обычай на Кавказе» т. II, М., Изд. «Типография А.И. Мамонтова и К^о», 1890г. С. 222-223.
^[109] М. Ковалевский, «Закон и обычай на Кавказе» т. II, М., Изд. «Типография А.И. Мамонтова и К^о», 1890г. С. 222-223
^[110] М. Ковалевский, «Закон и обычай на Кавказе» т. II, М., Изд. «Типография А.И. Мамонтова и К^о», 1890г. С. 130
^[111] Там же С. 130-131

^[112] Ковалевский М. Современный обычай и древний закон М; Типография В Гатцукъ, Никитский бульвар 1886г. Владикавказ Изд. «Алания» 1995г. С. 380

^[113] Осетинское слово «тæрхон» переводится как суждение, обсуждение, решение, судебное решение,суд (процесс). «Тæрхон» восходит к арийскому trkâna-, tarkâna-. Ср. древнеинд. tarkana «суждение», «предположение», «догадка» от глагола tark-, tarkayati «иметь суждение», «делать предположение», размышлять», «думать», «делать заключение», pari-tark «допрашивать на суде», vi-tark «размышлять», «выяснять». Скифское tarxân - «судья», «переводчик», «привилегированное лицо», «господин».
Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка

^[114] В исламе есть несколько учений.
^[115] Неверно рассматривать Шамиля, как непримиримого и злейшего врага России. К 1836 году Шамиль сумел упрочить свою теократическую власть в Дагестане. С представителем русской власти в северном Дагестане, тарковским шамхалом Сулейман-ханом, имам заключил соглашение. По этому соглашению Шамиль признавал верховенство России, обязывался не делать набегов на равнинные земли и не начинать военных действии против третьих лиц. Со своей стороны шамхал, как представитель русской власти, признавал власть имама в горах и сам обязывался не предпринимать военных действий.
^[116] Имам для мусульман – «надзорный» орган над мусульманскими судами. Высшее духовное лицо.

^[117] «Записки А.П.Ермолова 1798-1826» -М. «Высшая школа», 1991 С. 325

^[118] В.П. Пожидаев. Горцы Северного Кавказа. Ингуши. Чеченцы. Хевсуры. Кабардинцы. Краткий историко-этнографический очерк. М. Б.И. 1926. C.17.