Разное

Сокольщик Илья

Конституционно-правовая ответственность и политическая ответственность. Основные различия.

Общепризнанно, что наряду с юридической ответственностью существуют и иные ее виды, и в частности, политическая. Одним из проявлений политической ответственности является отказ избирателей в поддержке на следующих выборах, находящихся у власти президента, партии, главы муниципалитета и т.д. Такая форма политической ответственности лежит вне правового анализа, и является объектом изучения политологической науки.

Но существует и иная форма политической ответственности, которая имеет достаточно четкое нормативно-правовое оформление, а значит может быть исследуема с позиций права. Например, в парламентарных странах при отклонении правительства от «курса партии», парламентское большинство может вынести вотум недоверия правительству и глава государства (монарх, президент) может отправить правительство в отставку или распустить нижнюю палату парламента. Реальные основания выражения вотума недоверия правительству, также как и окончательного решения главы государства могут быть разнообразными, но чаще всего они лежат сугубо в плоскости «политической игры». Такая ситуация характерна не только для «государств-партий». Например, во Франции Президент может в любой момент распустить нижнюю палату парламента (но не чаще одного раза в год), основываясь при этом лишь на собственном усмотрении. Конституции некоторых государств (или законы, как в Азербайджане) устанавливают даже возможность отзыва президента избирателями или парламентом, который его избрал. Очевидно, что в таких случаях основания для принятия таких серьезных решений лежат преимущественно в сфере политики, а значит это политическая ответственность, облеченная в нормативно-правовую форму в виде положений конституций и законов.

Однако некоторые исследователи считают, что установление в нормах конституциях подобных мер воздействия на отдельные органы государственной власти означает существование не политической, а конституционно-правовой ответственности: «Возможность применения некоторых таких последствий... в российской конституционно-правовой литературе традиционно характеризуется как политическая ответственность, но в силу того, что она регламентируется правовыми нормами, ее якобы следует считать юридической ответственностью»^[1]. Такой подход справедливо критикуется. Если признать, что конституционно-правовая ответственность – есть ответственность юридическая, то возложение на определенного субъекта обязанности претерпевать негативные последствия может быть осуществлено только тогда, когда для этого есть основания, зафиксированные в тех или иных нормативно-правовых актах. Причем единственным таким основанием является виновное совершение правонарушения. В нашем случае – это конституционное правонарушение или по терминологии В.О. Лучина - конституционный деликт^[2] (далее: «деликтное» основание конституционно-правовой ответственности). Естественно, в вышеприведенных случаях ответственность правительства, парламента, президента наступает в связи с какими-то обстоятельствами, но они, во-первых, чаще всего заключаются не в конституционном правонарушении (а в политическом или моральном проступке или вообще в политической стратегии), и, что наиболее важно, это основание заранее прямо нигде не устанавливается (имеется в виду не формальное основание («В случае выражения вотума недоверия...), а «содержательное» (политический или моральный проступок и т.д.)). В таких случаях, указанные субъекты претерпевают негативные последствия не в связи с конституционным правонарушением, а значит юридической ответственностью применение таких мер, как: отправление в отставку правительства в связи с вотумом недоверия правительству, роспуск нижней палаты парламента президентом, отзыв президента парламентом или избирателями – считать нельзя. Следует согласиться с И.А. Алебастровой, что подобные «негативные последствия, применяемые в соответствии с нормами конституционного права при отсутствии правонарушения, более корректно было бы именовать мерами конституционно-правового принуждения, не относящимися к мерам юридической (конституционно-правовой – И.С.) ответственности»^[3]. Такой подход помогает избежать подобных проблем, о которых говорит С.А. Авакьян: «Государственная Дума, трижды не давшая согласие Президенту РФ на кандидатуру Председателя Правительства РФ, распускается им. За что? Что она нарушила? Дважды выразив недоверия Правительству в строгом смысле ст. 117 Конституции РФ, она опять выносит приговор себе...»^[4]. Еще раз стоит поддержать мнение И.А. Алебастровой, что «не стоит смущаться тем обстоятельством, что некоторые из мер (отставка правительства, роспуск парламента, отзыв депутата избирателями) характеризуются в литературе, а иногда и в законодательстве как проявления политической ответственности. В данном случае речь идет именно о политической ответственности, т.е. о нарушении правил политической игры»^[5].

И действительно такими мерами, как роспуск парламента и отправление правительства (отдельных министров) в отставку субъекты политического процесса могут распоряжаться достаточно произвольно (руководствуясь правилами политической процесса), но, конечно, в зависимости от системы организации и взаимодействия высших органов государственной власти (парламентская монархия или республика, президентская или смешанная республика). Если в президентской республике президент обычно вправе по своему усмотрению смещать с постов подотчетных ему министров, то абсурдно устанавливать, что такое смещение возможно только, например, в случае нарушения министром в своей деятельности конституции или законов (совершения конституционного правонарушения). Президент в президентской республике ответственен за осуществление исполнительной власти в государстве и должен иметь безусловную возможность по своему усмотрению в любой момент отправлять подотчетных ему министров в отставку. Еще более странным было бы закреплять такое ограничение в конституции парламентской республики. Правительство в таких государствах опирается на волю большинства в парламенте и может быть отправлено в отставку (по решению президента) в любой момент, когда парламент выразит вотум недоверия или откажет в доверии. Роспуск нижней палаты парламента также не может ставиться в зависимость от какого-то материального основания (Например: «В случае принятия нижней палатой парламента закона, нарушающего конституцию...). Очевидно, что такие искусственные «вплетения» в политический механизм не привнесли бы в его функционирование ничего, кроме дисбаланса. Таким образом, подобные меры как: роспуск нижней палаты парламента, отправление в отставку президентом или монархом правительства или отдельных министров, отзыв президента парламентом или населением – являются мерами политической, а не конституционно-правовой ответственности.

Но мировой опыт показывает, что в конституциях государств закрепляются и иные случаи применения принудительных мер, предусмотренных конституцией, в отношении органов государственной власти и иных субъектов. Такие формулы также устанавливают возможность наступления негативных последствий для субъектов конституционного права (отрешение от должности, отзыв должностного лица в связи с совершенным правонарушением, лишение гражданства, запрет политической партии, поражение гражданина в политических правах и т.д.), но принципиальное отличие таких формул от формул политической ответственности состоит в том, что они всегда определяют конкретные «деликтные» основания применения таких мер.

Так, Президент ФРГ может быть отстранен от должности в случае «умышленного нарушения Основного или другого федерального закона». Президент Франции также может быть лишен своего поста, но только за совершение «государственной измены». Высшее должностное лицо субъекта РФ (руководитель коллегиального исполнительного органа) может быть отрешено от должности в случае непринятия мер по отмене признанного судом неконституционным или незаконным нормативного акта этого должностного лица. По этому же основанию может быть распущен и парламент субъекта РФ. В случае отрешения от должности в порядке импичмента (за совершение преступления) лица, занимавшего в США пост министра, Президента или судьи, это лицо лишается права «занимать и исполнять какую-либо почетную должность на службе США». В Австрии, Испании, Италии и некоторых других странах натурализованные (а иногда и урожденные) граждане этих государств могут быть лишены гражданства в случае совершения определенных преступлений. В ФРГ Конституционный Суд может запретить (и неоднократно запрещал) определенные политические партии ввиду их антиконституционной деятельности Подобные формулы конституционно-правовой ответственности содержатся в текстах многих конституций. И именно в таких случаях, на наш взгляд, следует говорить, что существует возможность наступления конституционно-правовой ответственности (а не политической), поскольку ее основание – это установленное конституцией или иными актами конституционное правонарушение («деликтное» основание).

Но одного «деликтного» основания не достаточно для проведения различия между политической и конституционно-правовой ответственностью. Выделение дополнительного критерия необходимо постольку, поскольку нередко одни и те же меры конституционного принуждения могут использоваться как санкции конституционно-правовой ответственности, так и в качестве мер политической ответственности. Например, отрешение от должности президента может быть осуществлено и без установленного основания (Словакия, Латвия, Азербайджан), отзыв депутата в одних странах не ставится в зависимость от совершения правонарушения, а в других – депутат может быть отозван только в случае нарушений им норм конституции, законов и т.д. А так как основания политической ответственности очень широки (поскольку четко не определены), то может произойти ситуация, когда, например, Президент Латвии (который может быть просто отозван Сеймом без установленных в Конституции Латвии оснований) будет отозван за то, что он грубо нарушил конституцию (то есть за конституционный деликт). Получается, что в этом случае основания политической ответственности как бы поглощают основания конституционно-правовой ответственности, и конституционно-правовая ответственность входит в политическую. Может быть и противоположная ситуация: например в конституции четко установлено основание отрешения президента от должности (преступление, государственная измена и т.д.), но практика идет по пути столь широкого толкования этого основания, что формально конституционно-правовая ответственность превращается в политическую (см. далее пример США). Данные проблемы могут стать существенным препятствием при различении двух видов ответственности: политической и конституционно-правовой - если не выделить еще один необходимый элемент содержания конституционно-правовой ответственности – процессуальный^[6].

Любой вид юридической ответственности с необходимостью предполагает участие (на том или ином этапе) органа правосудия, который бы авторитетно констатировал: было ли правонарушение или нет. И в случае с конституционно-правовой ответственностью надлежащей является такая процедура, которая обязательно предусматривает на том или ином этапе ее реализации участие органа правосудия (конституционного суда, верховного суда, специального трибунала и т.д.), который способен объективно установить, было ли совершено субъектом конституционного права конституционное правонарушение, что в дальнейшем служит (или может стать) основанием для применения конституционно-правовых санкций. Если же участие органа правосудия в процедуре привлечения к конституционно-правовой ответственности не предусмотрено, то даже при наличии «деликтных» оснований, определенных в конституции, конституционно-правовой ответственности нет, а существует только политическая ответственность. Это доказывает практика многих стран, и в частности, Словакии и США.

Президент Словакии может быть отозван Национальным советом, в случае если он «осуществляет деятельность, направленную против суверенитета и территориальной целостности Словацкой Республики, либо деятельность, направленную на устранение демократического конституционного строя». Казалось бы, основания для привлечения к конституционной ответственности сформулированы, а значит, предусмотрена конституционно-правовая ответственность Президента Словакии. Но сама процедура отзыва словацкого Президента не позволяет сделать такой вывод, так как Конституция Словакии не предусматривает решения Конституционного суда или иного суда, который бы констатировал такое нарушение (о чем, кстати, словацкие исследователи очень сожалеют)^[7]. Поэтому, ответственность Президента Словакии является политической, а не конституционно-правовой^[8]. Этому свидетельство - попытки отрешить от должности Президента Ковача в 1995г. Так, 5 мая 1995г. депутаты Национального Совета Словакии решили отозвать Президента М. Ковача. Обоснование их решения было, в частности, следующее: «Президент не способен выполнять свои обязанности, поскольку он является причиной поляризации общества, действует не беспристрастно и не проявляет должного уважения к серьезным демократическим решениям, принятым парламентом и тем самым – к воле большинства словацкого народа»^[9]. М. Ковач не был смещен с должности, но несмотря на это очевидно, что то основание отрешения от должности, о котором говорит словацкая Конституция и предъявленные Президенту Ковачу обвинения мало соотносятся друг с другом. Но при отсутствии судебного контроля за такими обвинениями Парламенту ничто, в принципе, не препятствует предъявлять Президенту такие обвинения и отрешать его от должности. Но тогда это политическая, а не конституционно-правовая ответственность.

Не предусмотрено участие судебного органа и в механизме импичмента Президента США (Сенат на последней стадии импичмента представляет собой квазисудебный орган, председатель которого – Председатель Верховного Суда США. Но, несмотря на это, все равно Сенат – это арена политической борьбы, а не правосудия). Эта идея была заложена еще «отцами-основателями» американской Конституции^[10] и в значительной степени не оправдалась. Политическая история США показала, что без участия судов в процессах импичмента обойтись практически невозможно, что стало очевидным после громких процессов привлечения (угроз привлечения) к конституционно-правовой ответственности президентов Р. Никсона и У. Клинтона. В первом случае, Верховный Суд обязал Р. Никсона представить аудиозаписи, содержавшие доказательство вины его ближайших помощников по Республиканской партии в незаконном прослушивании в штабе Демократической партии, чем, по сути, вынудил его уйти в отставку^[11]. Во втором случае, не запрещенный Конституцией США и разрешенный в 1997г. Верховным судом, частный иск, предъявленный У. Клинтону некоей Полой Джонс, обвинившей его в «сексуальных домогательствах», а также разрешение судьи Верховного суда С. Райт в принудительном порядке допрашивать всех когда-либо работавших с Клинтоном женщин, стали отправными точками процесса импичмента Президента У. Клинтона^[12].

Очевидно, что предполагавшаяся изначально изоляция американских судов от процедуры импичмента оказалась нереальной, и теперь они играют своеобразную роль «запасенного козыря», что вряд ли соответствует авторитету и предназначению американского правосудия. В то же время, отсутствие заранее предусмотренной роли американских судов в процедуре импичмента может приводить к такому ярко выраженному политическому использованию этого механизма, как в случае с Президентом Э. Джонсоном в 1867г., который чуть было не был отрешен от должности (не хватило всего одного голоса), хотя он не совершал ничего похожего на государственную измену, взяточничество, тяжкие и менее тяжкие преступления, которые являются основанием импичмента Президента США. Главной причиной попытки парламентариев лишить Э. Джонсона его поста было то, что «Конгресс США питал отвращение к «мягкой» политике Джонсона в отношении побежденного Юга после Гражданской войны и был преисполнен решимости отстранить его от должности, используя любой предлог»^[13]. Можно предположить (хотя, конечно с исторической точки зрения такое предположение не совсем корректно), что участие Верховного Суда США в этом деле не позволило бы Конгрессу столь произвольно применять конституционную процедуру импичмента к действующему Президенту.

С другой стороны показателен пример Румынии, где решение Конституционного Суда в определенной степени «отрезвило» Парламент, который пытался сместить Президента Илиеску^[14].

Вышеприведенные примеры позволяют заключить, что конституционно-правовая ответственность как юридическая ответственность не может рассматриваться вне такого необходимого процессуального фактора, как участие органа правосудия.

Таким образом, конституционно-правовая ответственность может признана существующей только при наличии двух элементов ее содержания: материального («деликтное» основание) и процессуального (участие судебного органа), которые тесно взаимосвязаны. К такому выводу позволяет прийти не только зарубежный опыт, но и практика Конституционного Суда РФ, который в ряде решений, сформулировал свою позицию по рассматриваемому вопросу.

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 7 июня 2000 г. N 10-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Конституции Республики Алтай и Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»^[15] Конституционный Суд признал, что «поскольку избираемое посредством всеобщих свободных выборов высшее должностное лицо (руководитель высшего исполнительного органа государственной власти) субъекта Российской Федерации не связано императивным мандатом, основанием для отзыва может служить лишь его неправомерная деятельность, т.е. конкретное правонарушение, факт совершения которого этим лицом установлен в надлежащем юрисдикционном порядке» (в тексте цитаты курсив мой – И.С.). 2 апреля 2002г. Конституционный Суд РФ вынес еще одно Постановление^[16] по этой проблеме, в котором заявителями ставились под сомнение конституционность положений законов субъектов РФ, устанавливавшие основания и порядок отзыва депутатов представительных органов местного самоуправления. Оспаривавшиеся нормы имели следующее содержание: «Выборное должностное лицо может быть отозвано по решению избирателей, как не оправдавшее их доверия, в связи с невыполнением им своих обязанностей, нарушением Конституции РФ, федеральных законов, законов края или устава муниципального образования, а также в связи совершением действий, не достойных звания выборного должностного лица» (Закон Красноярского края); «Утрата доверия избирателей в качестве основания для отзыва выборного должностного лица связывается с неудовлетворенностью избирателей деятельностью выборного должностного лица, вызванной невыполнением предвыборной программы, официально объявленным этим лицом изменением политической ориентации при условии, что она была одним из определяющих факторов при его избрании, или отказом от контактов с избирателями, ведения приема избирателей, рассмотрения их жалоб и заявлений» (Закон Корякского автономного округа). «По мнению заявителей, оспариваемые нормы допускают произвольное использование отзыва и не содержат гарантий от злоупотреблений им, в частности по политическим мотивам... Эти положения не соответствуют Конституции РФ, так как не обусловливают отзыв конкретным правонарушением, факт совершения которого должен подтверждаться в надлежащем юрисдикционном порядке» (в тексте цитаты курсив мой – И.С.).

Конституционный Суд признал вышеуказанные положения неконституционными, посчитав, что, во-первых, основания отзыва депутата представительного органа местного самоуправления «допускают расширенную интерпретацию», а значит «не содержат гарантий недопустимости субъективной оценки его деятельности, а сам перечень обстоятельств, с которыми связывается утрата доверия избирателей к этому должностному лицу как основание его отзыва, не исключает, что к таковым могут относиться не конкретные действия (бездействия), а общая негативная оценка деятельности должностного лица без ее обоснования подлежащими проверке фактами... Это... нарушает право на судебную защиту: суды... не должны ограничиваться констатацией того, что инициаторами отзыва были сформулированы основания для выражения недоверия, а обязаны оценивать их содержание, что оспариваемыми нормами фактически не обеспечено, и таким образом ограничиваются дискреционные полномочия судов».

Как видно, Конституционный Суд прямо не сказал, что основанием отзыва депутата должно быть именно правонарушение, что ранее Конституционным Судом было признано необходимым в отношении депутатов законодательных (представительных) органов субъектов РФ. Но такое исключение вполне объяснимо, так как текущая деятельность депутатов местных органов в отличие от депутатов законодательных органов субъектов РФ происходит на виду у населения муниципального образования и может быть объективно оценена им. Поэтому Конституционный Суд справедливо решил, что основанием отзыва местного депутат может быть не только правонарушение, но и другие действия (бездействия). Исходя из логики наших прежних рассуждений можно было бы признать, что Конституционный Суд допустил возможность политической ответственности депутатов местных представительных органов, если бы не самая важная оговорка, что основания ответственности (отзыва) местных депутатов не могут формулироваться так, чтобы допускалось их произвольное (читай, политическое) толкование, и которые нельзя было бы подтвердить или опровергнуть в судебной порядке. Такое участие суда способно нивелировать «политический» элемент при попытках отозвать депутатов местных представительных органов. Следовательно, основания наступления конституционно-правовой ответственности не могут рассматриваться в разрыве с процессуальной (судебной) формой их установления или подтверждения, а значит, Конституционный Суд, по существу, отверг возможность политической ответственности депутатов представительных органов местного самоуправления и допустил только их конституционно-правовую ответственность.

Постановление Конституционного Суда РФ от 4 апреля 2002г.^[17] представляет не меньший интерес для исследуемой проблемы. В нем осуществлялась проверка на соответствие Конституции РФ положений Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» о досрочном прекращении полномочий (роспуске) законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта РФ и отрешении от должности высшего должностного лица субъекта РФ. Конституционный Суд не использовал в тексте Постановления термин «конституционная ответственность»^[18], заменив его на близкий, (но далеко не тождественный) по смыслу термин – «федеральное воздействие». Но, несмотря на это, следует признать, что Конституционным Судом были окончательно заданы основные параметры формирования института конституционно-правовой ответственности в российском конституционном праве. В соответствии с признанными не противоречащими Конституции РФ нормами Федерального закона «Об общих принципах...», процедура отрешения от должности высшего должностного лица или роспуска законодательного (представительного) органа субъекта РФ предполагает следующие обязательные элементы: признание судом акта, изданного законодательным (представительным) органом субъекта РФ или высшим должностным лицом (высшим исполнительным органом) государственной власти субъекта противоречащим Конституции РФ и федеральным законам; подтверждение в судебном порядке неисполнения решения суда, т.е. непринятие мер для исключения признанного недействующим нормативного акта из правовой системы Российской Федерации, вынесение Президентом РФ предупреждения этим субъектам и, наконец, в случае игнорирования этими органами и должностными лицами субъекта РФ решений судебной власти и Президента РФ к ним могут быть применены меры «федерального воздействия». Для законодательного (представительного) органа субъекта РФ - роспуск на основании соответствующего распорядительного федерального закона; для высшего должностного лица (руководителя высшего исполнительного органа) государственной власти субъекта РФ - отрешение от должности.

Суммируя рассмотренные правовые позиции Конституционного Суда, высказанные им в трех решениях, можно прийти к выводу, что Конституционный Суд рассматривает необходимость участия судебного власти в механизмах конституционно-правовой ответственности не просто как процессуальную гарантию от злоупотреблений этими механизмами, но и как содержательную часть самого этого института. Без процессуальной составляющей, точно также как без надлежащего материального элемента («деликтного» основания) конституционно-правовая ответственность существовать не может.

Взаимозависимость материального и процессуального элементов содержания конституционно-правовой ответственности, как уже говорилось, оказывает непосредственное влияние на формулы оснований конституционно-правовой ответственности (допустимо то основание, которое возможно установить или подтвердить в суде). Но нередко высказываются мнения, что «конституционная ответственность может иметь чисто моральные основания. Совершение аморального поступка должностным лицом высокого ранга или депутатом вполне может служить основанием снятия с занимаемой должности или лишения депутатского мандата»^[19]. При всем желании, конституционно-правовая ответственность не может наступать за моральные проступки, если признать, что необходимым условием ее существования является участие судебного органа. Уважающий себя орган правосудия не станет рассматривать вопрос привлечения к ответственности того или иного субъекта, если в качестве ее основания выступает аморальный поступок (если он, конечно, не содержит состава правонарушения). Ответственность за аморальные поступки является также чисто политической ответственностью в ее широком понимании.

Итак, следует признать, что конституционно-правовая ответственность (как юридическая), и политическая ответственность (как не юридическая), принципиально различны. Главной же задачей российского законодателя (в том числе и конституционного) должно стать умелое сочетание этих двух мощных инструментов в российской системе разделения властей и народовластия.

^[1] Алебастрова А.И. Проблемы формирования теоретической конструкции института конституционно-правовой ответственности // Конституционно-правовая ответственность: проблемы России, опыт зарубежных стран. – М.: Изд-во МГУ, 2001. С 85-86
^[2] Лучин В.О. Конституционные деликты // Государство и право, 2000, №1. С. 12-19.
^[3] Алебастрова А.И. Указ. соч. С. 86
^[4] Авакьян С.А. Актуальные проблемы конституционно-правовой ответственности // Конституционно-правовая ответственность: проблемы России, опыт зарубежных стран. – М.: Изд-во МГУ, 2001. С. 31.
^[5] Алебастрова А.И. Указ. соч. С. 87. Правда, в отношении отзыва депутата, по крайней мере, уровня субъекта РФ это не верно, о чем будет говориться далее при анализе решений Конституционного Суда РФ.
^[6] «Деликтное» основание понимается далее как материальный элемент содержания конституционно-правовой ответственности.
^[7] С. Зифкак. Президентская власть в Словакии. Конституционное право: восточноевропейское обозрение (далее КПВО), №3 (12). С. 41.
^[8] Там же. С. 40.
^[9] Там же.
^[10] Федералист. Политическое эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея: Пер. с англ. – М.: «Весь Мир», 2000. С. 432
^[11] Мишин А.А. Конституционное (государственное) право зарубежных стран: Учебник. – 8-е изд., - М.: Юридический Дом «Юстицинформ», 2001. С. 299.
^[12] Подробнее см.: Червонная С.А., Петросян М.Е. Америка в зеркале импичмента // США - Канада: Экономика, политика, культура. 1999, №11. С. 8-12.
^[13] Боботов С.В., Жигачев И.Ю. Введение в правовую систему США. – М.: Норма, 1997. С. 54. Среди официально предъявленных Э. Джонсону обвинений было, например, и такое: «недостаточное уважение к конгрессу, выразившееся в том, что президент обращался к конгрессменам слишком «громким голосом» (См.: Анфалова Т.В. Импичмент как политический институт // http://www.polit.spb.ru).
^[14] «28 июня Национал-цэрэнистская христианская и демократическая партия (НЦХ ДП) предприняла попытку отрешения от должности Президента Илиеску. НЦХ ДП обвинила Президента в стремлении» изменить основы правосудия и нарушить конституционный принцип независимости судей». Поводом для этого послужила речь, произнесенная Илиеску в мае в северо-западном городке Сату Маре, где он критиковал недавние судебные решения о возвращении домов, конфискованных коммунистическим режимом, бывшим собственникам и призвал к их пересмотру. Президент заявил, что в отсутствии закона о собственности решения суда являются незаконными, и отрицал какое бы то ни было нарушение со своей стороны». По Конституции Румынии процедура импичмента начинается только, если за это проголосует не менее трети членов обеих палат парламента. Затем предложение об импичменте передается в Конституционный суд, который дает заключение о его законности которое, правда, носит консультативный характер. После вопрос об импичменте рассматривается на специальном заседании парламента и если за предложение об импичменте проголосует большинство, то вопрос выносится на национальный референдум. «В рассматриваемом случае Конституционный Суд пришел к выводу, что выступление Илиеску не является серьезным нарушением Конституции, которое может быть основанием для импичмента. А 7 июля парламент 242 голосами против 166 отверг предложение об импичменте» // КПВО. 1994. №3(8) /№4(9). С. 58-59.

^[15] «Российская газета» от 21 июня 2000 г.

^[16] «Российская газета» от 10 апреля 2002г.
^[17] «Российская газета» от 17 апреля 2002г.
^[18] Ранее Конституционный Суд не раз применял термин «конституционная ответственность» в том числе в Постановлении от 7 июня 2000г. Остается загадкой, почему Конституционный Суд отказался от него в рассматриваемом Постановлении. (Об использовании термина «конституционная ответственность в решениях Конституционного Суда см, в частности, Постановление Конституционного Суда РФ от 1 декабря 1999 г. N 17-П «По спору о компетенции между Советом Федерации и Президентом Российской Федерации относительно принадлежности полномочия по изданию акта о временном отстранении Генерального прокурора Российской Федерации от должности в связи с возбуждением в отношении него уголовного дела»).
^[19] Шон Д.Т. Конституционная ответственность // Государство и право. 1995, №7. С. 39.