Дискуссия о месте решений Европейского Суда по правам человека в правовой системе России

Аверьянов Кирилл Юрьевич,
аспирант Московской государственной юридической академии им. О.Е. Кутафина.Kirill142@ya.ru 8-905-609-20-54

Во второй половине прошедшего 2010 года в юридическом сообществе разгорелась острая и весьма важная для развития нашей правовой системы дискуссия вокруг юридической силы решений Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ) и соотношения данных решений с правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации (КС РФ).

Поводом стало вынесенное 7 октября 2010 года решение ЕСПЧ по делу «Константин Маркин против России».

Суть дела такова. В сентябре 2005 года военнослужащий Константин Маркин, отец, в одиночку воспитывающий троих детей, обратился к начальнику его воинской части с просьбой предоставить отпуск по уходу за ребенком до достижения им трехлетнего возраста, однако ему было отказано, т.к., согласно действующему законодательству, такой отпуск может быть предоставлен только военнослужащим-женщинам. Маркин обратился в гарнизонный, а потом и в окружной суд. В марте и в апреле 2006-го военные суды также отказали в удовлетворении заявленных требований. В августе 2008 года Маркин обратился в КС РФ с жалобой на неконституционность нормативных актов, не позволяющих ему три года посвятить воспитанию ребенка. Однако 15 января 2009 года определением КС РФ ему было отказано в принятии жалобы к рассмотрению.

После этого Маркин направил жалобу в ЕСПЧ, утверждая, что отказ предоставить ему отпуск по уходу за ребенком является дискриминационным. ЕСПЧ согласился, что в отношении Маркина была допущена дискриминация по половому признаку в сочетании с нарушением его права на семейную жизнь (нарушение ст. 14 во взаимосвязи со ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод). Суд не нашел «разумных и объективных» оснований для того, чтобы трехлетний отпуск предоставлялся только военнослужащим-женщинам. Он признал, что некоторые права военнослужащих могут быть ограничены и это не будет дискриминацией, но право на семейную жизнь ограничениям не подлежит.

Таким образом, впервые за 12 лет, прошедших с момента ратификации Россией Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, возникло противоречие между толкованием Конституции (данным КС РФ) и толкованием Конвенции (предпринятым ЕСПЧ).

Данная коллизия вызвала весьма спорную реакцию со стороны председателя КС РФ Валерия Дмитриевича Зорькина. Свою позицию по данному вопросу он изложил в статье «Предел уступчивости», опубликованной в «Российской газете» 29 октября 2010 года¹ и в докладе на XIII Международном Форуме по конституционному правосудию, прошедшем 18-20 ноября 2010 года в Санкт-Петербурге².

Основные тезисы выступлений председателя КС РФ, связанные с соотношением юридической силы Конституции РФ и Конвенции, а также правовых позиций ЕСПЧ и КС РФ, таковы.

– «Конвенция как международный договор России является составной частью ее правовой системы, но она не выше Конституции. Конституция в статье 15 устанавливает приоритет международного договора над положениями закона, но не над положениями Конституции».

– КС РФ обязан учитывать правовые позиции ЕСЧП «при толковании и применении Конвенции в контексте российской Конституции, с учетом её верховенства в системе нормативных актов».

– Когда те или иные решения ЕСПЧ, по мнению КС РФ, «сомнительны с точки зрения сути самой Европейской конвенции о правах человека и тем более прямым образом затрагивают национальный суверенитет, основополагающие конституционные принципы, Россия вправе выработать защитный механизм от таких решений».

Позиция председателя КС РФ представляется весьма спорной и, на мой взгляд, отражает опасные изоляционистские тенденции в развитии российской правовой системы. Данная ситуация не может не вызывать обоснованного беспокойства, поэтому юридическое сообщество весьма живо (и, по большей части, негативно) отреагировало на выступления Зорькина.

В этой связи хотелось бы обозначить по данному вопросу некоторые позиции, которые кажутся мне принципиальными.

В обоснование своего утверждения о приоритете Конституции перед нормами международного права и международными договорами господин Зорькин ссылается на ч. 4 ст. 15 Конституции, которая указывает: «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». По мнению председателя КС РФ, Конституция не является законом, и, стало быть, действие приоритета международного права на неё не распространяется.

Данная точка зрения представляется неубедительной и противоречит идее правовой глобализации, которую сам Зорькин в своей статье признаёт безальтернативной и которая нашла отражение в международных и национальных правовых актах.

Так, в ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров, которая для нашей страны вступила в силу 29 мая 1986 года, установлено, что «участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора». То есть юридическая сила международного договора (в том числе, Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод) превосходит юридическую силу внутреннего законодательства, к которому относится и Конституция.

Также в ст. 34 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» установлено, что КС РФ разрешает дела о соответствии Конституции только тех международных договоров либо отдельных их положений, которые ещё не вступили в силу. И только не вступившие в силу международные договоры, признанные не соответствующими Конституции, не подлежат введению в действие и применению.

В этой связи логично рассматривать ч. 4 ст. 15 Конституции в качестве способа разрешения коллизии между внутригосударственным и международным правовым регулированием.

Любопытно отметить, что данной точки зрения придерживался ранее и сам председатель КС РФ. В своём выступлении на VIII Международном форуме по конституционному правосудию «Имплементация решений Европейского суда по правам человека в практике конституционных судов стран Европы», прошедшем в декабре 2005 года, господин Зорькин заявил: «Регулирование прав и свобод человека в России осуществляется прежде всего Конституцией, а кроме того – основанными на ней законами. Однако такое регулирование не должно противоречить Конвенции»³.

Весьма сомнительным также представляется суждение Зорькина относительно того, что КС РФ должен рассматривать правовые позиции ЕСЧП только «как элемент судебной правовой доктрины» и, соответственно, «обязан учитывать их при толковании и применении Конвенции в контексте российской Конституции».

Председатель КС РФ не может не знать, что Федеральным законом от 30 марта 1998 года № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» Российская Федерация признала «ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию ЕСПЧ обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней». То есть толкование Конвенции – прерогатива ЕСПЧ, у КС РФ нет полномочий по-своему интерпретировать положения данного международного договора; КС РФ, равно как и другие национальные судебные инстанции, должны принимать толкование Конвенции, данное Европейским Судом, как обязательное.

Наконец, крайне неприемлемым, на мой взгляд, является предложение Зорькина о выборочном исполнении решений ЕСПЧ в зависимости от того, приняты они в интересах «защиты прав и свобод граждан и развития нашей страны» или нет.

Предлагая выработать защитный механизм от решений ЕСПЧ, затрагивающих «национальный суверенитет и основополагающие конституционные принципы», господин Зорькин ссылается на постановление Федерального конституционного суда Германии, отказавшегося подчиниться решению ЕСПЧ по делу «Гёргюль против Германии». Действительно, немецкий Федерального конституционного суда занял позицию, согласно которой «не противоречит приверженности международному праву, если законодатель, в порядке исключения, не соблюдает право международных договоров — при условии, что это является единственно возможным способом избежать нарушения основополагающих конституционных принципов». Сходную позицию заняли конституционные суды нескольких европейских государств.

Однако вызывает удивление тот факт, что председатель КС РФ предлагает руководствоваться судебной практикой иностранных государств и при этом закрывает глаза на цитируемые выше положения Венской конвенции о праве международных договоров, участником которой является наша страна.

Пытаясь оправдать своё предложение о выборочном подходе к исполнению решений ЕСПЧ, Зорькин также указывает на то обстоятельство, что решения ЕСПЧ «не принимают во внимание культурные, психологические, идейные, религиозные факторы». Не совсем понятно, что именно имеет в виду Зорькин под данной формулировкой; остаётся только надеяться, что нарушение прав человека, а также невыполнение взятых на себя международных обязательств не являются, по мнения председателя КС РФ, теми культурными факторами, характерными для нашей страны, который должен приниматься во внимание ЕСПЧ.

Таким образом, позиция председателя КС РФ представляется необоснованной с точки зрения действующих нормативно-правовой актов, и кроме того весьма опасной, поскольку в случае её реализации и без того невысокий уровень защиты прав человека в России может опуститься до критической отметки. Напомню, что четверть всех обращений в ЕСПЧ поступило из России, для многих наших граждан, отчаявшихся найти справедливость в национальных судебных инстанциях, обращение в ЕСПЧ является единственным способом обеспечить защиту нарушенных прав.

В данной ситуации кажется более чем странным то, что председатель КС РФ предлагает выработать защитный механизм от исполнения отдельных решений ЕСПЧ, которые будут субъективно оценены как «затрагивающие национальный суверенитет» или «основополагающие конституционные принципы».