ИСКУССТВЕННОЕ НАЧАЛО СУЩЕСТВОВАНИЯ ФИЗИЧЕСКОГО ЛИЦА ПО РИМСКОМУ ПРАВУ
Слободян Станислав Александрович
Г. Новосибирск.
Т.(383)3464296. Моб. 89059358944
Как известно, в современном гражданском праве закреплено правило, согласно которому человек начинает свое существование как правоспособное физическое лицо с момента рождения. Правда, в некоторых государствах для признания правоспособности новорожденного требуется рождение его жизнеспособным, но все равно гражданская дееспособность наступает в результате рождения. Римское право в этом отношении отличалось от современного гражданского права тем, что в римском праве было два способа возникновения физического лица: естественный и искусственный. Естественным путем по римскому праву физическое лицо возникало в результате рождения от свободной женщины. Искусственным же путем физическое лицо начинало свое существование в результате освобождения раба. Такой подход римского права к определению момента возникновения физического лица объясняется тем, что Древний Рим был рабовладельческим государством, и рабы в соответствии с римским правом не являлись субъектами права, а приравнивались к имуществу. Данная работа посвящается исследованию норм римского права, регулирующих искусственный порядок возникновения физического лица.
Одним из наиболее распространенных способов искусственного возникновения физического лица было отпущение раба на волю, которое, в свою очередь, осуществлялось по различным основаниям, предусмотренным нормами римского права.
Одной из форм отпущения раба на волю была манумиссия.
Профессор В. М. Хвостов на этот счет разъясняет, что манумиссия есть частный акт, имеющий огромное юридическое значение. Частная воля создает нового субъекта прав не только с точки зрения гражданского, но и с точки зрения публичного права. Вследствие многочисленных манумиссий число граждан может пополниться лицами, недостаточно надежными в моральном отношении. Поэтому классическое право требовало соблюдения особой формы при манумиссии и наличности особых условий в лице господина, а иногда и в лице раба, отпускаемого на волю. Затем оно ограничило число рабов, которые могут быть отпущены на волю по завещанию(lex Fufia Caninia). [1, С 94]
Иво Пухан и Марьяна Полеках-Акимовская отмечают, что древнее право знало три формы манумиссий: manumissio vindicta, manumissio testamento и manumissio censu.
Далее эти авторы разъясняют, что, вероятно, древнейшей формой освобождения рабов была так называемая manumissio vindicta, или освобождение в форме мнимой тяжбы о свободе. По этому способу освобождения раба господин являлся к магистрату в сопровождении раба и какого-нибудь взрослого римского гражданина. В присутствии магистрата римский гражданин(adsertor libertatis) накладывал на раба «vindicta», символ власти в форме копья и торжественно утверждал: утверждаю, что этот человек свободен. На это заявление господин раба или молчал, или подтверждал объявление раба свободным. Затем магистрат объявлял раба свободным гражданином Рима. [2, С 82-83]
Таким образом, можно сделать вывод, что данный способ освобождения раба предусматривал торжественный акт, который утверждался магистратом и предусматривал наличие трех сторон: раба, его господина, и взрослого, то есть достигшего полной гражданской правоспособности, римского гражданина, который должен был сыграть роль истца, возбуждающего тяжбу об освобождении раба. Причем господину раба не обязательно было словесно подтверждать сказанное римским гражданином; для дачи согласия на освобождение раба ему достаточно было промолчать в ответ.
В пункте 2 раздела 12 Книги 4 Пяти книг сентенций к сыну Юлия Павла предусматривалось, что немой и глухой не может освободить раба виндиктой. Но освободить (раба) письменно или в присутствии друзей ему не возбраняется. [3, С 105]
Таким образом, можно сделать вывод, что глухонемой не мог освобождать раба виндиктой, поскольку он не мог услышать торжественного утверждения гражданина, выполнявшего роль мнимого истца. В таком случае освобождение раба происходит в письменной форме. Правда, из данной нормы не совсем ясно, только господин раба должен написать о том, что он согласен освободить раба, или римский гражданин также должен написать свое утверждение о том, что этот человек свободен. Если логически подходить к исследованию данной нормы, можно предположить, что в такой ситуации римский гражданин должен был в письменной форме изложить свое утверждение о свободе раба, а господин, прочитав его, должен написать, что он подтверждает освобождение своего раба, поскольку, с одной стороны, если римский гражданин в такой ситуации произнесет утверждение о свободе раба на словах, господин его не услышит, а с другой стороны, прочитав утверждение, господин не сможет ответить, и поэтому его молчание нельзя однозначно расценивать как согласие. Следовательно, и утверждение римского гражданина, и согласие господина в таком случае должны быть изложены в письменной форме.
В свою очередь, из вышеуказанной нормы римского права можно сделать вывод, что освобождение раба в присутствии друзей рассматривалось как способ, альтернативный письменному освобождению. Возможно, данный способ заключался в том, что друзья глухонемого господина раба, то есть люди, которые его хорошо знали, могли с помощью языка жестов перевести ему, что сказал мнимый истец, а господин, в свою очередь, с помощью языка жестов мог показать свой ответ, и его друзья могли перевести магистрату, какой именно ответ господин раба имел в виду.
Второй формой добровольного освобождения из рабства было manumissio testamento. В порядке последней воли или по завещанию раб мог быть освобожден без условия, и тогда получал свободу во время деляции, или с условием, и тогда получал свободу после его выполнения. [2, С 83]
Пункт 22 раздела 1 Фрагментов Домиция Ульпиана предусматривал, что тот, кому по завещанию приказано быть свободным, вскоре после того, как даже один из наследников примет наследство, становится свободным. [4, С 163]
В данной норме рассматривается случай, когда господин раба, составляя завещание, предусматривает в нем своего раба в качестве наследника и таким образом дарует ему свободу. Но римское право также предусматривало освобождение раба по завещательному отказу, когда на наследника возлагалась обязанность освободить раба.
Пункт 9 раздела 2 Фрагментов Домиция Ульпиана на этот счет предусматривалось, что тому, кому по фидеокомиссу можно поручить предоставить какую-нибудь вещь, можно по фидеокомиссу поручить и (предоставить) свободы. [4, С 164]
В свою очередь, пункт 4 раздела 12 Пяти книг сентенций к сыну Юлия Павла предусматривалось, что свобода, данная по фидеокомиссу, не уничтожается действиями наследника, если он закует раба, освободить которого получил приказание. [3, С 105]
Относительно фидеокомиссов профессор С. А. Муромцев отмечает, что по-видимому, еще прежде императора Августа вошло в обычай, что наследодатели оставляли к своим наследникам(или другим приобретателям по наследству, то есть легатариям) особые просьбы или кодициллы, в которых, полагаясь исключительно на совесть адресатов, назначали различные выдачи, не действительные юридически. По преданию, сам Август подал пример их точного исполнения и возбудил вопрос об их юридическом значении. Требаций, призванный на совет императора, разрешил этот вопрос в положительном смысле, и после того, как сам Лабеон оставил после себя кодициллы, не оставалось уже никакого сомнения в их юридической обязательности. [5, С 490-491]
Таким образом, фидеокомисс сначала предусматривался в качестве формы завещательного отказа, которая основывалась на доверии и не подлежала юридической защите, но последующие законодательные реформы римских императоров распространили юридическую защиту и на фидеокомиссы. Вышеуказанная норма, предусмотренная Пятью книгами сентенций к сыну Юлия Павла, предусматривала, что даже если наследник, на которого по фидеокомиссу возложена обязанность дать свободу рабу, отказывается сделать это и в подтверждение того, что он не намерен выполнять волю завещателя, заковывает раба, которого он должен был освободить, все равно распоряжение завещателя об освобождении раба сохраняет свою силу и, следовательно, его можно принудить к исполнению этой обязанности путем принуждения с помощью суда или органов государственной власти.
Согласно римскому праву раб мог быть освобожден по завещанию также с определенным условием.
Например, профессор С. А. Муромцев относительно этого отмечает, что в завещательных распоряжениях было в ходу условное отпущение, в силу которого раб получал свободу лишь по исполнении обязательств, возложенных на него завещателем. Такой условно отпущенный раб до тех пор, пока не наступала его свобода, назывался statuliber. [5 , С 417]
Следует также отметить, что римское право предусматривало случаи, когда условия завещания признавались ничтожными.
Например, в пункте 2 раздела 4. В) книги 3 Пяти книг сентенций к сыну Юлия Павла относительно этого указывалось, что не следует обращать внимания на внесенные (в завещание) условия, идущие в разрез с законами, декретами принцепсов или добрыми нравами, как, например: «Если не возьмешь жену, если не произведешь на свет детей, если совершишь убийство, если пройдешься в варварском или маскарадном наряде и т. д.». [3 , С 63]
Таким образом, из данной нормы можно предположить, что если рабу по завещанию предоставлялась свобода, но с возложением на последнего выполнения какого-либо из противоречащих закону или морали условий, то такое условие признавалось ничтожным.
В моей работе, посвященной исследованию правовой природы условных завещаний, отмечалось, что профессия актера в древнеримском обществе считалась аморальной. [6, С 44]
Следовательно, можно также предположить, что если господин в завещании предусматривал, что раб получит свободу с условием, что он какое-то время будет работать актером, такое условие также признавалось ничтожным, так оно противоречило нормам морали.
Третьим способом освобождения из рабства, известным в старом праве, было так называемое manumissio censu: занесение раба в цензорские списки как налого- и военнообязанного. Получая основные обязанности римского гражданина, раб вместе с этим внесением в списки получал и гражданские права. [2, С 83]
Данный способ освобождения рабов тесно связан с институтом ценза, который появился в результате борьбы плебеев с патрициями за признание своих прав.
Как разъясняет профессор И. А. Покровский, в 445 году до н. э. плебейский трибун Канулей проводит закон lex Canuleja, в силу которого допускаются запрещенные ранее браки между патрициями и плебеями. Этот закон имеет большое общественное значение, выводя плебеев из положения париев, с которыми браки унизительны; но этот закон вместе с тем имеет и большое государственное значение: устраняется существенное сакральное препятствие для занятия плебеями государственных должностей. Действительно, тотчас после этого закона плебеи выдвигают требование о допущении их к консулату. Согласно римской традиции, патриции, выказав упорное сопротивление, все-таки должны были пойти на уступку, выразившуюся в том, что они вовсе уничтожили должность консулов и заменили ее военными трибунами с консульской властью – tribuni militum consulari potestate(444 г. до н. э.), в число которых могли быть избраны и плебеи. Однако, делая эту уступку, патриции выделяют из власти этой новой магистратуры весьма существенную функцию – составление гражданских списков и распределение граждан по трибам, классам и центуриям – и создают для этой цели особую магистратуру – цензуру, доступ к которой для плебеев еще закрыт. [7, С 76-77]
Анализируя manumissio censu, данный ученый определяет данную форму как освобождение посредством занесения цензором раба в списки граждан на основании заявления господина. Но этот способ был возможен лишь в период составления списков, а с исчезновением ценза и он, естественно, исчез. [7, С 268]
Таким образом, данная форма освобождения раба заключалась в том, что на раба путем внесения его в цензорские списки возлагалась обязанность платить налоги и нести военную службу. Поскольку такие обязанности могли нести только свободные граждане, вместе с данными обязанностями раб автоматически получал и гражданские права. Но поскольку работа цензорской магистратуры по составлению таких списков проводилась в определенные периоды, данный способ освобождения рабов был ограничен периодом составления цензорских списков.
В пункте 6 раздела 2 Фрагментов Домиция Ульпиана предусматривалось, что если кому-либо приказано дать постороннему деньги и быть свободным, а тот, кому ему приказано дать, или не хочет принять(деньги), или умрет до того, как (их) примет, он все же становится свободным, как если бы дал деньги. [4 , С 163]
Возможно, данный способ заключался в том, что господин, имеющий какую-либо задолженность перед кредитором, поручал своему рабу уплатить за него долг кредитору, и в награду за исполнение этого обязательства раб получал свободу. В таком случае если кредитор по какой-либо причине отказывался брать деньги или умирал, не успев их получить, все равно раб получал свободу, так как обязательство в данном случае не исполнялось не по его вине.
С развитием римского права было введено много норм, ограничивающих право освобождения рабов.
Профессор В. М. Хвостов на этот счет отмечает, что вследствие многочисленных манумиссий число граждан может пополниться лицами, недостаточно надежными в моральном отношении. Поэтому классическое право требовало соблюдения особой формы при манумисии и наличности особых условий в лице господина, а иногда и в лице раба, отпускаемого на волю. Затем оно ограничивало число рабов, которые могут быть отпущены на волю по завещанию(lex Fufia Caninia). [1, С 94]
Профессора Иво Пухан и Марьяна Полеках-Акимовская, в свою очередь, отмечают, что важнейшим нововведением классического права в вопрос освобождения из рабства было введение целого ряда ограничений, с которыми рабовладельцы должны были считаться при освобождении рабов. Ограничение свободы рабовладельцев было продуктом особых обстоятельств во время принципата. Именно в период принципата рабовладельцы, напуганные, с одной стороны, частыми бунтами рабов, а с другой стороны, стимулируемые возможностью извлекать из рабов большую пользу, чем от их работы на латифундиях, начали освобождать их в большом количестве. Этим они ставили под вопрос возделывание земель латифундий и ухудшали социальный статус римского населения. Для того, чтобы воспрепятствовать этому, Август, известный реформатор во многих областях, попытался законодательным путем сделать невозможным чрезмерное освобождение рабов. [2, С 83]
Профессор И. А. Покровский также на этот счет отмечает, что древнейшее римское право не знало никаких ограничений для освобождения рабов на волю. Напротив, в самом начале империи обнаруживается тенденция в интересах государственного блага поставить освобождение рабов под известный контроль с тем чтобы предотвратить в государстве появление большой массы вольноотпущенников, среди которых встречалось немало сомнительных элементов. [7, С 269]
Таким образом, можно сделать вывод, что вышеуказанные законодательные ограничения, с одной стороны, для того, чтобы избежать большого проникновения сомнительных элементов в круг свободных граждан и, соответственно, избежать увеличения преступности среди свободных граждан. С другой стороны, римский законодатель опасался, что слишком частое освобождение рабов приведет к подрыву основ рабовладельческого строя. Рассмотрим подробнее данные нововведения римского права.
В пункте 1 раздела 14 Пяти книг сентенций к сыну Юлия Павла предусматривалось, что согласно закону Фуфия, рабы по завещанию могут быть отпущены только поименно. Под поименным освобождение подразумевается собственно такой образец: «Да будет Стих свободным». Если же написано: «Я хочу чтобы был свободным конюх» или «Тот, кто родится от этой рабыни», то, согласно Орфитианскому сенатусконсульту, свобода причитается также, как если бы была дана поименно, если только нет нескольких, которые могут быть обозначены по такой (их) должности; тогда следует присовокупить имя, чтобы было ясно, кого имел в виду завещатель. [3, С 107]
Таким образом, согласно данному закону, если в завещании указывалась должность раба, но не указывалось его имя, в таком случае раб получал свободу, только если в имении завещателя был только один раб, занимающий такую должность. Если же рабов, занимающих такую должность, было несколько, но в завещании не указывалось их имен, то, возможно, такое завещание признавалось недействительным, если число рабов с такой должностью превышало предусмотренное законом максимальное число рабов, о котором будет сказано ниже.
Пункт 3 раздела 14 Пяти книг сентенций к сыну Юлия Павла предусматривал, что когда следует в связи с законом Фуфия-Каниния установить число рабов, то следует учитывать и беглых, владение которыми всегда сохраняется духовно. [3, С 107]
Таким образом, из данной нормы следует, что даже если у господина были беглые рабы и, соответственно, фактически в его имении на данный момент было меньше рабов, все равно при определении количества отпускаемых рабов должны учитываться и беглые. Данная норма также преследовала цель, чтобы отпускаемых на свободу рабов было меньше. Но, с другой стороны, как отмечалось выше, рабов следовало освобождать поименно. А раз число освобождаемых рабов определялось вместе с беглыми, значит, господин мог в завещании указать и имена беглых рабов. С этой стороны данная норма римского права выглядит несколько нелогичной, поскольку, как отмечалось выше, ограничения для освобождения рабов были предусмотрены римским правом потому, что власти опасались появления большого числа вольноотпущенников, которое, в свою очередь, могло привести к проникновению в ряды свободных граждан сомнительных элементов; но поскольку господин в завещании мог указать имена и беглых рабов, то данная норма наоборот способствовала такому проникновению. Ведь если раб решился сбежать от своего хозяина, значит, он является склонным к бунту и, соответственно, может в любой момент выступить против существующих порядков.
Перейдем теперь к рассмотрению норм римского права, предусматривавших количественные ограничения освобождения рабов.
Пункт 4 раздела 14 Книги 4 Пяти книг сентенций к сыну Юлия Павла указывал, что законом Фуфия-Каниния предусмотрено, чтобы по завещанию отпускалось определенное количество рабов. Итак, закон, не учитывая их(рабов), предписывает, чтобы тот, кто имеет от трех до десяти (рабов), мог освободить половину, от десяти до тридцати – одну треть, от тридцати до ста – одну четвертую часть, от ста до пятисот – одну пятую часть. Из большего числа рабов не дозволено освобождать более ста. [ 3, С 107]
В пункте 24 раздела 1 Фрагментов Домиция Ульпиана также содержалась подобная ссылка на закон Фуфия-Каниния.
Там указывалось, что закон Фуфия-Каниния повелевает, чтобы по завещанию из троих не освобождали более двух, из числа от четырех до десяти позволяется отпускать половину, от десяти до тридцати – треть с тем, однако, чтобы из этого числа можно было отпускать и пятерых, так же, как и в предыдущем количестве; от тридцати до ста – четвертую часть и равным образом, как и в предыдущем случае, можно отпустить десятерых; от ста до пятисот – пятую часть и, также как и в предшествующем числе, можно освободить двадцать пять. И, наконец, закон предписывает, чтобы вообще свободными не становилось больше ста человек по чьему бы то ни было завещанию. [ 4, С 163]
Таким образом, из данных норм можно сделать вывод, что согласно закону Фуфия-Каниния число рабов, которые могли быть освобождены по завещанию, определялось пропорционально общему числу рабов, которыми владел завещатель. Но в то же время, если завещатель имел более пятисот рабов, освободить по завещанию он мог не более ста. То есть, в данном случае уже законом предусматривалось конкретное максимальное количество освобождаемых рабов, и данное количество уже не определялось пропорционально общему количеству рабов. То есть, хоть у господина было шестьсот рабов, хоть тысяча, все равно по завещанию он мог освободить не более ста.
Как отмечалось выше, согласно закону Фуфия-Каниния если в завещании господин указывал, что хочет освободить того, кто родится от конкретно указанной рабыни, то такое освобождение приравнивается к поименному освобождению. Но здесь возникает вопрос, который заключается в том, что нельзя заранее предугадать, один ребенок родится у этой рабыни или несколько. Если учесть, что данный закон предусматривал количество освобождаемых рабов пропорционально общему числу рабов, то можно предположить, что дети, рожденные рабыней, получали свободу в зависимости от числа рабов, которыми владел завещатель. Например, если у хозяина была только одна рабыня, а у нее рождалась тройня, то свободу могли получить только двое из ее детей, поскольку вместе с новорожденными общее число рабов составляет четыре и, следовательно, освободить можно только половину, в данном случае двоих. Нормы о количестве освобождаемых рабов, предусматривавшие случаи, когда можно было отпускать не более половины, не совсем понятны применительно к нечетному количеству рабов. Например, если у хозяина пять или семь рабов, то из пяти или семи человек половину не выделить. Возможно, в таких случаях разрешалось освобождать меньше половины, например, из пяти двоих или из семи троих.
В римском праве также существовали нормы, которые вступали в конкуренцию с нормами, предусматривающими право господина освобождать рабов по завещанию, и сводили на нет волю завещателя.
В юридической литературе относительно этого отмечается, что при Августе(10 г. н. э) был принят Силанианский сенатусконсульт, согласно которому все рабы, находящиеся в момент убийства их господина на расстоянии окрика и не пришедшие к нему на помощь, подвергались пытке и казни. В интересах всего класса рабовладельцев воля господина, предоставившего рабу свободу по завещанию, игнорировалась при применении Силанианского сенатусконсульта: завещание стало вскрываться лишь после казни рабов. [8, С 54]
Очевидно, в таком случае рабы, которые должны были быть отпущены на волю по завещанию, приравнивались к недобросовестным наследникам, посягнувшим на жизнь наследодателя и, соответственно, устранялись от наследования. Но, с другой стороны, в таких случаях не требовалось достоверных доказательств вины рабов; достаточно было одного факта нахождения последних на расстоянии окрика от места убийства. При таком законодательном подходе к разрешению таких ситуаций была возможность большого количества рабов признать виновными и, соответственно, не дать вступить в силу завещательным распоряжениям относительно их освобождения.
Определенные ограничения права господина на освобождение рабов предусматривал также закон lex Aelia Sentia, закон 4 г. н. э, который постановил следующие ограничения:
а) господин, не достигший 20 лет, может освободить своих рабов лишь при наличии уважительных оснований, доказанных перед особой комиссией de causis liberalibus; б) такое же разрешение комиссии требуется для освобождения рабов, не достигших 30 лет; в) ничтожно отпущение на волю in brauden creditorum, то есть во вред кредиторам в предвидении несостоятельности; г) рабы, подвергшиеся наказанию за более тяжкие преступления(клейменые), в случае своего последнего освобождения не делаются гражданами, а попадают в положение peregrini dediticii и высылаются из Рима. [7, С 269-270]
Следует отметить, что римское право для лиц, не достигших 25 лет(puberes minores), предусматривало право испрашивать для себя в отдельных случаях особого куратора для того, чтобы этот куратор проверил выгодность той сделки, которую minor хотел заключить. [7, С 101]
Таким образом, можно сделать вывод, что относительно освобождения рабов возраст puberes minores был сокращен до 20 лет. Соответственно, господин, не достигший 20 лет, считался не достигшим нужного уровня правоспособности, чтобы самостоятельно принять решение освободить своих рабов и под влиянием заблуждения не нарушить процедуру освобождения или не оказаться в убытке. Относительно того, что разрешение комиссии требовалось для освобождения рабов, не достигших 30 лет, римский законодатель, возможно, руководствовался тем, что по достижении такого возраста раб уже имеет достаточный трудовой опыт и квалификацию и соответственно, возможность самостоятельно зарабатывать на жизнь, и, следовательно, такое положение уменьшает вероятность того, что данный раб, получив свободу, может пойти на корыстное преступление. Из нормы, предусматривавшей ничтожность освобождения рабов во вред кредитору, можно сделать вывод, что такое освобождение объявлялось ничтожной сделкой, так как такой акт совершался с целью избежать необходимости погашать свою задолженность перед кредитором, то есть являлся сделкой, нарушающей права других лиц.
Норму римского права о том, что рабы, наказанные за тяжкие преступления, после освобождения не признаются гражданами, а высылаются из Рима, объясняется тем, что в отношении таких рабов существовала опасность, что, получив свободу, они снова могут встать на преступный путь. Поэтому, чтобы оградить от проникновения таких потенциально опасных лиц от общества римских граждан, было введено законодательное ограничение, согласно которому такие лица не получали полной правоспособности и высылались из Рима, чтобы они были изолированы от римских патрициев – элиты римского рабовладельческого общества.
Таким образом, из всего вышеизложенного можно сделать вывод, что римское право предусматривало довольно много способов освобождения рабов, которые могли применяться по желанию господ последних. Но в римском праве предусматривались также способы освобождения рабов, при которых раб мог быть освобожден вопреки желанию господина. Данные нормы начали появляться в римском праве в императорский период, и такое явление обусловлено рядом факторов.
Как на этот счет разъясняет профессор С. А. Муромцев, с прекращением завоеваний и уничтожением разбойничьих шаек иссякли источники рабства; количество рабов относительно уменьшилось, и положение их, хотя немного, поднялось. Философия стоиков и религиозное учение христиан влияли в том же направлении. Сенека учил, что раб есть младший брат и что в нем следует уважать человеческое достоинство. Под влиянием стоицизма юристы провозгласили, что от природы все люди свободны и равны, и что только гражданская жизнь разделила людей на свободных и рабов. Подобно этому апостол Павел, предписывая рабам повиновение по отношению к господам, не раз выражает ту мысль, что пред лицом Господа нет ни раба, ни свободного, но все – одно. Тем же взглядом проникнуто учение отцов церкви. Под влиянием таких воззрений в образованнейших домах устанавливается человечное обращение с рабами. Ряд юридических мер был направлен к тому, чтобы охранить рабов от произвола и жестокости господ. [5, С 423]
Таким образом, в императорский период существования римского государства под влиянием социальных, философских и религиозных факторов среди образованных римских граждан распространяются идеи человечного обращения с рабами, что, в свою очередь, порождает необходимость принятия правовых норм, ограничивающих произвол рабовладельцев по отношению к их рабам. В результате этого появляются нормы, предусматривающие наказание для рабовладельцев за излишне жестокое обращение с рабами, и вслед за ними появляются нормы, регулирующие случаи освобождения рабов вопреки желанию господина.
В параграфе 2 пункта 1 титула 6 Дигест Юстиниана предусматривалось, что в настоящее время никому, кто находится под римским владычеством, не позволено свирепствовать в отношении рабов сверх меры и без причины, признанной законом. Ибо, согласно конституции божественного Антонина, тот, кто без причины убьет своего раба, наказывается не в меньшей степени, как если бы он убил чужого раба. И большая жестокость господ наказывается согласно конституции того же принцепса. [9 , С 171]
Другая конституция Антонина Пия, которая также нашла свое отражение в нормах Дигест Юстиниана, предписывала властям в тех случаях, когда жестокое обращение заставило раба искать убежища в храме или у статуи императора, расследовать дело и принудить господина продать раба в другие руки. [7, С 263]
Таким образом, данные нормы еще не предусматривали в таких случаях освобождение рабов, но уже предусматривали наказание господина за убийство без причины своего раба и за излишне жестокое обращение со своими рабами.
Lex Claudia(47 г. н. э.) за непопечение о больном рабе наказывает господина потерей его власти: раб освобождается и зачисляется в один из разрядов неполноправных граждан (Latinus Iunianus). [5, С 423]
Таким образом, в случае, когда господин не хотел заботиться о своем больном рабе и оставлял его без помощи, если данный раб выживал, он не становился полноправным римским гражданином, но получал свободу; то есть в результате такого отношения хозяина к больному рабу последний делался физическим лицом помимо воли своего хозяина.
Профессор С. А. Муромцев также отмечает относительно Latinus Iunianus, что их гражданская правоспособность ограничивалась в том отношении, что они не могли ни оставлять завещаний, ни приобретать по ним. [5, С 421]
Таким образом, можно сделать вывод, что согласно Lex Claudia больной раб, брошенный своим господином, получал свободу, но при этом не обладал завещательной правоспособностью.
В юстиниановый период были узаконены другие способы освобождения рабов помимо воли господина, а также были упрощены процедуры освобождения рабов по воле господина.
В литературе по истории Византии на этот счет отмечается, что при Юстиниане произошло дальнейшее упрощение и облегчение процедуры освобождения рабов. Юстиниан придал законную силу многим неторжественным и неформальным способам отпуска рабов на волю. За определенные заслуги перед государством и раскрытие особо тяжких преступлений рабы, по закону, получали свободу даже без согласия господина. Раб, обнаруживший фальшивомонетчика, выдавший дезертира, предотвративший похищение девушки, отпускался на волю вопреки желанию господина. В 531 году Юстиниан издал закон, согласно которому, завещая рабу имущество, господин тем самым отпускал его на волю. Разрешалось освобождать раба, послав его на военную службу или дав согласие на поступление в монастырь. Если раб поступал в монастырь, то через три года господин терял на него свои права. Раб получал свободу, достигнув сана епископа. В судебных процессах, решавших споры о свободе, раб мог теперь сам выступать в качестве юридической стороны. [10, С 257]
Как отмечалось выше, в более ранние периоды в случае возбуждения мнимой тяжбы о свободе в качестве юридической стороны в процессе выступал не раб, а римский гражданин, согласившийся разыграть роль истца, выдвигающего требование о свободе раба.
Из приведенных примеров можно сделать вывод, что в юстиниановый период получить свободу без согласия господина могли рабы, которые оказали государству какую-либо услугу или согласились служить государству. То есть, такое освобождение предусматривалось для рабов, которые своими действиями доказали, что они не склонны к нарушению правопорядка, а наоборот помогают его защищать, и поэтому в отношении таких рабов была большая вероятность, что, получив свободу, они будут вести жизнь законопослушных граждан, а не пополнят ряды преступников и антиобщественных элементов. Закон, который предусматривал, что, завещая рабу имущество, господин делал последнего свободным, уточнял соотношение правовых норм, регулирующих освобождение рабов и наследование по завещанию. Поскольку раб не являлся физическим лицом, значит, он не мог быть наследником. Следовательно, если господин завещал рабу имущество, логично предположить, что он намеревался дать этому же рабу свободу, поскольку иначе последний не сможет воспользоваться правом наследования по завещанию.
Подводя итоги изучения темы данной работы, можно сделать вывод, что на протяжении развития римского права расширялось число способов возникновения физического лица в искусственном порядке, и данные процедуры со временем значительно упростились. Причиной этого служил тот факт, что рабовладельческий строй показал свою несостоятельность и в результате начался процесс его разложения. В результате юридическая наука стала ближе к идеям о всеобщем равенстве людей перед законом, последующее развитие которых в итоге привело к созданию современных правовых норм, согласно которым человек как физическое лицо приобретает правоспособность в момент рождения.
ЛИТЕРАТУРА
В. М. Хвостов. Система римского права. М, 1996.
Иво Пухан. Мирьяна Поленах-Акимовская. Римское право. М, 2000.
Юлий Павел: Пять книг сентенций к сыну// Памятники римского права. М, 1998. С 9-153.
Фрагменты Домиция Ульпиана//Памятники римского права. М, 1997. С 155-239.
С. А. Муромцев. Гражданское право Древнего Рима. М, 2003.
Слободян С. А. Завещания под условием в Гражданском кодексе Украины// Наследственное право, 2008. № 2. С 44-47.
И. А. Покровский. История римского права. Минск, 2002.
А. И. Косарев. Римское право. М, 1986.
Дигесты Юстиниана// Памятники римского права. М, 1997. С 153-598.
История Византии. Т. 1// Отв. ред. З. В. Удальцова. М, 1967.
