E-mail: dimatula@rambler.ru

тел.: 8-920-748-61-96

5. Библиография                                                                                                          17

Сегодня в нашей стране мы живем в очень тревожное время. Двери демократии и свободы, открытые после августа 1991 года скоро будут закрыты. Причиной тому служит, в первую очередь объединение церкви с государством, ограничения прав граждан по признакам религиозной принадлежности (ярлыки: «сектанты», «еретики» и т.д.), запрет свободно наравне с государственной религией распространения своего вероучения, пропаганда превосходства одной религии, вопреки положениям Конституции 1993 года: «Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозны еобъединения … равны перед законом… Запрещаются любые ограничения прав граждан по признакам религиозной принадлежности... Каждому гарантируется право свободно выьирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии и ними… Не допускается пропаганда или агитация, возбуждающая … религиозную ненавистьи вражду. Запрещается пропаганда … религиозного … превосходства»[1]. Именно так обстояло дело и в конце XV – начале XVI вв., когда в России запылали инквизиционные костры. И то, что сейчас до сих пор об этих фактах историки пытаются умалчивать, говорит о том, что здесь есть явное давление православия, желающего возобновить вермена инквизиции, т.е. насильственное ограничение истребеление всякого инакомыслия. Сегодня еще благоприятное время, когда люди, находящиеся у государственной и церковной власти, зная об этих фактах, могли бы предотвратить беду, не дав разгореться искре религиозно-политической вражды. Так как преследования XV – XVI в.в.были, в первую очередь, на ересь жидовствующих», то и рассмотрим их учение и причины преследований и дальнейшей инквизиции.

С целью более объективной оценки мы рассмотрим мнения авторов как защищающих позиции жидовствующих (В.В. Андреев, А.И. Соболевский), так и отвергающих их (И. Волоцкий, Г. Гонозов). За основу будут взяты работы авторов наиболее объективно проводивших анализ различных источников о развитиии и подавлении «ереси жидовствующих». Среди них Жиганков О.А. со своей работой «Еретики или люди, опередившие время» и Зайцев Е.В. со своей статьей «История соблюдающих субботу на Руси» в журнале «Образ и Подобие» (№ 2 за 1993 г.).

В данной работе мы рассмотрим краткое описание нашей страны (России) на момент расцвета исследуемого движения, что в это время происходило на карте политической жизни России. Далее мы рассмотрим, как возникло и развивалось движение «жидовствующих» в России, что этому способствовало, кто был причастен к нему. Затем, рассмотрим основные принципы вероучения «жидовствующих». И, наконец, рассмотрим основные причины приведшие к гонениям и инквизиционным кострам, расскажем о тех фактах, о которых молчат сегодняшние учебники по Российской истории и праву, но о которых говорят исторические документы. И в заключении скажем о последствиях существования учения «жидовствующих» в нашей стране.

«Описываемые события совпадают по времени с княжением Иоанна III, человека, который одной ногой еще стоял в великом княжестве, а другой — уже в едином централизованном государстве Российском. Можно сказать, что при нем в общем и целом завершился процесс собирания земель, начатый некогда московскими князьями — противниками вотчины и сторонниками удела. Двадцатилетний Иоанн Васильевич наследовал великокняжество после своего отца — Василия II Темного. Время его царствования было богато событиями. Напомним вкратце некоторые из них.

Ко времени Иоанна III среди татар, под формальной властью которых Русь все еще находилась, не осталось прежнего единства, и они были разделены на пять отдельных царств. Мудрый и расчетливый политик, Иоанн умел этим воспользоваться и, поддерживая крымского хана Менгли-Гирея, в значительной степени нейтрализовывал своего главного врага — хана Золотой орды Ахмата. В конце концов он смог бросить ему открытый вызов. Союзник Ахмата литовский князь Казимир, устрашенный возросшим могуществом своего противника, не помог хану в его войне с Иоанном. Ахмат потерпел поражение. Другим важным деянием Иоанна является покорение Новгорода. До тех пор Новгород был вольным городом, не менее значимым по своему влиянию, чем Москва. Новгородцы свободно выбирали себе князей и, делая это, не всегда склонялись к русским кандидатам. Так произошло и во времена Иоанна, когда посадница Марфа Борецкая, чье влияние было весьма велико в Новгороде, решила выйти за именитого литвина Казимира и стала уговаривать новгородцев поддаться ему, бывшему тогда польским королем и литовским князем. Это послужило поводом к тому, что Иоанн Васильевич собрал огромное войско и взял Новгород, уничтожив раз и навсегда его самостоятельность. Таким образом, продолжая политику московских князей, заключавшуюся в «собирании» земель, Иоанн укреплял связи между различными княжествами, устрояя уже не великокняжество, а централизованное государство.

К другим важным деяниям Иоанновым относится начавшаяся при нем серьезная международная дипломатическая деятельность России. До второй половины XV века все внешние сношения московских князей ограничивались лишь тесным кругом русских удельных князей и татарами; с Ивана III прекращается вынужденная отчужденность Северо-восточной России; все отчетливее становится на Руси влияние Запада. Важнейшую роль в развитии дипломатических отношений России с другими странами играл посольский дьрк Федор Курицын. Иоанн желал создать единое, цельное, самодержавное государство. Давая характеристику Иоанну, можно сказать, что он был самым расчетливым и осторожным политиком, какого только можно представить. Политические интересы государства были для него всем. Они затмевали в нем прочие влечения. Все, что ни делал этот человек, исходило из его стремления к великодержавию. Даже те архитектурные изменения, которыми он положил начало приданию Москве ее нового вида, объяснялись его желанием через величественность строений показать народу значение царской власти и могущество государства. Иван III застал Москву деревянною. Столица не имела даже каменной стены, ибо древняя ограда, сделанная еще в княжение Димитрия Донского, разрушилась. При Иоанне III начинается и заканчивается строительство стен Московского Кремля — тех самых, которые стоят и сегодня. Тогда же итальянцы Марк и Петр Антоний построили на царском дворе (территория Кремля) церковь Благовещения, Архангельский собор Итальянец Аристотель заложил великолепный храм Успения, дышащий простотой и могуществом, как и должно первому собору государства

Двуглавый орел, перенятый Иоанном с герба греческого, стал теперь гербом Руси. В «Изложении пасхалий», написанном митрополитом Зосимой в 1492 году, Иван III именован «новым царем Константином», а Москва и вся Русская земля «Новым градом Константиновым».

Симпатии или антипатии Иоанна к тем или иным направлениям в церковной жизни также диктовались его великодержавными и политическими идеалами. Во взаимоотношениях с церковью Иоанн вел весьма тонкую и умную политику, направленную на реализацию интересов государства. Так, например, в знаменитом споре иосифлян и нестяжателей, который начался в его время, Иоанн в конце концов занял позицию иосифлян, хотя, казалось бы, тезисы нестяжателей, ратующих за отказ Церкви от владения землей и крестьянами (а это означало переход огромной собственности в собственность государства), более соответствовали интересам государя. Действительно, это были заманчивые перспективы, но Иоанн понимал, что такая постановка вопроса преждевременна (это удастся сделать лишь во времена Петра Великого) и что в настоящий момент для него гораздо выгоднее поддерживать иосифлян, рассматривающих Церковь как зримую экономическую и политическую силу. В обстановке, когда удельные князья оставались хотя вассальными, но все же владетелями, Иоанн нуждался в могучей объединяющей силе, и он видел ее в Церкви (так было в свое время на Западе с Отгоном II, который в борьбе с феодалами щедро одаривал Церковь, пока не создал единое мощное централизованное государство, после чего приступил к борьбе со все возрастающим политическим и экономическим влиянием Церкви).

Надо полагать, что и в своем отношении к движению новгородско-московских еретиков Иоанн руководствовался в первую очередь государственными интересами. Семейные взаимоотношения Иоанна также ставились в прямую зависимость от государственных интересов. Он мог принести в жертву, как ему казалось, великодержавным интересам своих самых близких людей»[2].

Вкратце история "жидовствующих" выглядела так. В 1471 году из Киева в Новгород приехал князь Михаил Олелькович (Александрович), последний из князей, нанимавшихся Новгородом для княжения. С ним прибыл и ученый купец еврей Захарий Скара (Схария) Его прибытие послужило дополнительным поводом к брожению умов среди новгородцев. Самые образованные люди из новгородских жителей - священники Денис (Дионисий) и Алексий, а потом и софийский протопоп Гавриил, стали идеологами движения.

В 1478 г. Новгород потерял свою самостоятельность и был присоединен к Москве (как раз в эти годы Московский великий князь Иван III, дед Ивана Грозного, объединил раздробленные русские княжества в одно государство со столицей в Москве). В 1480 г. Иван III был в Новгороде, где ему очень понравились Дионисий и Алексий, -понравились своей искренностью и бескорыстием, отличавшим их от множества других священников. Он перевел их в Москву, сделав одного протопопом Архангельского собора, другого - Успенского. Дионисий и Алексий были жданные гости в Москве, и новое слово их имело большой успех. Послушать учения их шли все - и симоновский архимандрит Зосима, и ученый дьяк Федор Курицын с братом Иваном-Волком, и сама мать наследника престола Дмитрия Елена, и, наконец, толпы простого народа Не прошло и десяти лет, как секта охватила Москву, Новгород, Псков и все сопредельные им области. Церковный источник говорит об этом так: "Толико прельстиша и в жидовство отведоша, яко ни исчести можно"[3].

К концу 80-х годов XV в. соблюдающие субботу пользовались покровительством Ивана III. Его невестка Елена исповедовала взгляды "еретиков" Наибольшее влияние среди "жидовствующих" имел дьяк Великого князя Федор Курицын. Вокруг него был целый кружок: Семен Кленов письменно излагал свои взгляды, Иван Черный "писал книги". Имея силу при дворе, сектанты в сентябре 1490 г. сумели возвести на митрополичью кафедру своего собрата Зосиму.

Быстрому развитию "ереси" содействовало еще одно важное обстоятельство. По православному летоисчислению 1492 г. должен был стать последним годом земной истории. В соответствии с древними пасхалиями в ночь с 24 на 25 марта 1492 г. истекало 7 тысяч лет от сотворения мира[4]. В это время должен был прийти Христос и наступить конец света. Об этом свидетельствовали авторитетные византийско-болгарские источники, например, "Небеса" Иоанна Дамаскина, "Жития Андрея Юродивого" и др.[5]

Одним из признаков приближающегося Второго пришествия Христа считалось падение Константинополя. В 1453 г. Константинополь действительно был взят турками. Это событие резко усилило эсхатологические настроения в православной среде.

Представители новгородско-московской ереси относились к пророчествам о приближающемся Втором пришествии и Дне Страшного Суда скептически. Вот почему, когда злополучная дата миновала и ожидаемое русским народом пришествие не состоялось, авторитет "жидовствующих" резко возрос. Даже наследником царского престола был провозглашен любимый внук Ивана III Дмитрий, исповедующий взгляды "жидовствующих".

«Выделяя главные отличительные черты, присущие центристам движения жидовствующих, мы можем отметить следующие основные моменты в их вероучении:

1. Утверждение авторитета Писания над авторитетом Предания. Собственно, другие аспекты их вероучения (соблюдение субботы, значение вечери и т.д.) напрямую проистекают из этого принципа.

2. Утверждение религии как пророческой (т.е. исторический подход к исполнению пророчеств, в отличие от широко распространенных как в то время, так и ныне футуристского и претористского подходов).

3. Единство души и тела; отрицание бессмертия души.

4. Необходимость свободного выбора, свободы совести.

5. Соблюдение всех заповедей Божьих, включая заповедь о субботе.

6. Теория искупительной смерти Христа, близкая к современным взглядам консервативных теологов.

7. Общение с Богом через молитву и изучение Священного Писания, минуя посредников — духовенство.

8. Непротивопоставление религии науке

9. Неприятие тех учений Предания (иконопочитание, монашество и т д.), которые не находят поддержки в Писании»[6].

Академик Д. С. Лихачев писал, что «это была не столько богословская ересь, сколько умственное светское антиклерикальное течение, связанное своим происхождением и направленностью с ранним европейским гуманизмом»[7]. В целом соглашаясь с этим мнением, мы спешим добавить, что в отличие от западного Ренессанса, движение жидовствующих не ставило во главу угла гуманизм, возвышающий мнение и суждение человека превыше всего. Был у русских вольнодумцев центральный принцип, придерживаясь которого они были защищены от многих из тех отрицательных последствий, которые повлек за собою Ренессанс. И этот принцип сформулировал Федор Васильевич Курицын: «Душа самовластна. Заграда ей — вера»[8]. Таким образом, жидовствующие стремились всегда оставлять последнее слово не за своими человеческими мудрствованиями, но за Богом.

Строя свою веру исключительно на Священном Писании, жидовствующие во многом предвосхитили не только лучшие принципы западной Реформации, но и современного протестантского богословия.

Христианский характер их учения установлен и рядом исследователей в прошлом столетии.

В.В.Андреев в своей книге "Раскол и его значение в народной русской истории" пишет: "Многое заставляет думать, что секта жидовствовавших была что-то в роде нынешней молоканской и по всей вероятности ее предшественницей"[9].

"Жидовствующие" разрушили традиционные стереотипы древнерусского мышления, которому была чужда идея критического анализа. Они привнесли в него элементы просвещения и критического анализа и стремились к тому, чтобы каждый человек мог свободно обращаться к знаниям, не страшился инакомыслия, веротерпимости, столь ненавистных официальной церкви. Сами они были людьми широкой образованности и эрудиции. Соболевский пишет, что "жидовствующие были людьми, стоявшими на высоте образованности своего времени"[10].

Делая вывод из исследования движения жидовствующих О. Жиганков говорит: «Подводя итог нашего исследования, мы можем сказать, что обвинения новгородско-московских еретиков в жидовстве несостоятельны и были обусловлены рядом причин. Во-первых, это неспособность первых обличителей за внешней стороной данного религиозного движения увидеть настоящее его содержание. Неспособность, обусловленная почти полным отсутствием критического анализа у первых обличителей (Г. Гонозова и И. Волоцкого), их всегдашняя обращенность назад, к прошедшим явлениям в христианстве, и стремление подходить со старыми стандартными (притом чисто внешними) мерками к событиям наступающей новой эпохи. Все указанные характеристики вообще были присущи русскому книжнику, в самой сути своей — начетнику, и усугублялись предвзятым отношением этих авторов к новгородско-московским еретикам.

Во-вторых, никогда не следует забывать, что те источники, из которых мы узнаем, как нам кажется, об антитринитаризме характеризумых нами еретиков, — это чисто полемические сочинения, написанные в период наиболее бурной борьбы с еретиками. Борьба же, как мы могли видеть выше, носила не только (а может быть, и не столько) идейный, но и политический характер И в особенности это касается методов борьбы — в политике, как известно, все методы бывают хороши.

Далее, критический разбор многих обвинений показывает, что на самом деле они были необоснованными или первоначально адресовались совершенно иной группе людей.

Наконец, разбор сочинений самих жидовствующих совершенно разубеждает нас в жидовстве их авторов.

Таким образом, общепринятая точка зрения о том, что новгородско-московские еретики были антитринитариями[11], неверна, она отражает всего лишь традиционное понимание вопроса и не строится на критическом анализе источников. Обращаясь ко времени апостольской проповеди, мы видим, что отдельные личности, считающие себя христианами, уже тогда отвергали Божественность Иисуса Христа. Однако это никоим образом не бросает тени на чистоту евангельского вероучения. Точно так же и в случае с новгородско-московскими еретиками мы не исключаем, что могли быть люди, которые превратно воспринимали это учение и по каким-либо причинам склонялись к арианству. Но исключения, как известно, лишь подтверждают правило»[12].

Можно во многом согласиться с мнением видного ученого, профессора Д. Иловайского, который писал о ереси жидовствующих: «В своем очерке я высказал мнение, что название жидовской дано ей не совсем справедливо, что оно дано ей тенденциозно; я указываю на ту связь с евреями и на те обстоятельства, которые могли дать повод к этому названию или к этой тенденции. В обличениях против нее постоянно слышны слова жидовство, жидовское; а между тем, когда встречаются указания на самое учение еретиков, то находим только отрицание, т.е. во что еретики не верили... Нисколько не отвергая их сношений с евреями (сношений, так сказать, книжных, особенно по поводу книг астрономического и астрологического содержания), в окончательном свои выводы высказываю в пользу того взгляда, что на возникновение этой ереси хотя и повлияли толчки, так сказать, внешние, но что в сущности она явилась не заимствованием какой-либо чуждой религии, а плодом собственного домашнего вольномыслия, плодом все того же официального брожения, которое столетие ранее обнаружилось в ереси стригольников. Поэтому-то я и называю ее мниможидовскою»[13].

«Нетрудно догадаться, что главные причины, по которым были организованы гонения на еретиков, кроются в том, что господствующая Церковь увидела в лице этого движения угрозу своему монопольному владычеству над людьми. Как мы уже отмечали выше, движение это достигло по всей стране значительных масштабов. Наконец, тот факт, что оно проникло в Кремлевский дворец и было принято некоторыми членами царственной семьи, не мог не вызывать у ортодоксальной партии опасений в скорой утрате своего прежнего влияния. Поэтому в ход был пущен в первую очередь не «духовный меч», но дворцовые интриги. Интриги, многократно усиленные тем, что в них личные амбиции некоторых лиц совпали с интересами наиболее реакционных представителей официальной Церкви. Поэтому при рассмотрении обвинений жидовствующих, необходимо учитывать еще и политический аспект проблемы. Вот почему мы приводим ниже краткое описание событий, происходивших в Кремле и за его пределами и имеющих непосредственное отношение к движению жидовствующих и борьбе с ним.

У Иоанна Васильевича от его супруги Марии в 1458 году родился сын, названный также Иоанном, который должен был после отца наследовать великокняжество. Княжич был, как повествуют летописцы, любим народом за свою доброту и отвагу. В жены он взял Елену, дочь молдавского государя — человека необыкновенно храброго и благородного. В семье наследника престола родился сын, названный Дмитрием. Тем временем Мария, супруга Иоанна Васильевича, скончалась в 1467 году, и радетели Иоанна стали подыскивать ему другую спутницу жизни. Ею стала царевна Софья (или Зоя).

Остановимся немного на том, кем же была будущая супруга Иоанна и какую роль она сыграла в европейской и русской истории.

Последний греческий император Константин до предела возможностей сопротивлялся туркам, но не смог отстоять Константинополь, последний оплот некогда цветущей империи. Магомет II взял этот город, и имя Аллаха прозвучало под сводами св. Софии. Дмитрий и Фома, братья Константина, находились в это время в Пелопонесе и понимали, что их господству пришел конец. Чтобы спасти себя, Дмитрий отдал свою дочь в гарем султану, а Фома Палеолог, господарь морейский, в 1460 году убежал в Рим, где папой тогда был Пий II. Рим всегда предоставлял убежище государям, лишившимся короны. Фому поместили за счет папы в Санто-Спирито в Сассии, обширном здании, расположенном в Леоновом квартале. Ежемесячное содержание в 300 золотых экю было назначено принцу, потерявшему свое государство. Но Фома не прижился в Риме, и вскоре (в 1465 г.) умер. Его дети (в том числе и Зоя) приехали в Рим уже после его смерти.

Воспитанием Зои в Риме занялся сам кардинал Виссарион, о личности которого мы просто не можем не сказать. Бедный и темного происхождения, достигший высокого положения своими заслугами и талантами, грек по национальности, этот человек сыграл неоцененную до сих пор роль в истории католицизма, да и в русской и мировой истории. Переживший многих пап, превосходящий их во много крат как своим интеллектом, познаниями, так и деятельным участием во всех делах Церкви, он в течение многих лет «определял погоду» в Ватикане. Папы волей-неволей подстраивались под могущественного кардинала, который был связующей нитью и олицетворением политики Ватикана. Именно ему история обязана заключением знаменитой Ферраро-Флорентийской унии. Вот этот-то человек и стал по-своему воспитывать и обучать Зою.

Какие же цели преследовал Виссарион, сначала занимаясь воспитанием Зои, а затем сватая ее (именно ему принадлежала инициатива сватовства) за российского государя? Взоры Виссариона из римской резиденции были обращены на Восток: во-первых, на Византию, а во-вторых, на Россию. Ни для кого не было секретом, что за этими взорами стояло стремление подчинить православие католицизму. Но какие для этого употреблялись средства и какого масштаба действия ради этого планировались в тайной папской канцелярии, мы узнаем лишь в конце времен. Вполне возможно (однако мы не будем этого утверждать), что и нападение турок на Византию было вначале продумано в Риме. У папы и кардинала были доверенные люди во всех царствах и на всех уровнях, которые и своими советами, и распускаемыми слухами, и провокационными действиями умели приводить определенные планы в действие. Были такие люди и в Москве. И самым ярким из них был хорошо знакомый Виссариону человек (а возможно, и родственник его), Иван Фрязин, известный в Италии под своим настоящим именем — Джан Баттиста делла Вольпе. Он происходил из Германии, из знатного рода юристов и прославленных полководцев. Его герб был красноречив: золотая лисица, стоящая на задних лапах среди лазоревого поля. Его семья владела в Венеции сокровищами и виллами, не уступавшими княжеским. Но склонная к авантюрам душа Вольпе требовала приключений и больших предприятий. Неизвестно, с какой целью он отправился в 1455 году к татарам, а спустя некоторое время появился среди русских и занял место монетчика при дворе Иоанна III. В Москве он был православным (за что Иоанн пожаловал его большим домом и многими милостями), в.Риме — католиком. Иван Фрязин и был тем человеком, который убедил Ивана III сватать Зою, и с этой целью он же в марте 1469 года отправился в Италию»[14].

«Виссарион прекрасно понимал, что честолюбие Иоанна, польщенного возможностью породниться с греческими императорами, и его желание утвердить на Руси великодержавие, не устоят перед искушением жениться на Зое. Взамен же этот тонкий политик явно ничего не требовал, зная нетерпимость русских к латинянам, но рассчитывал руками русских освободить Грецию от турок, а когда это будет сделано, то подчинить и Русь, ослабленную войной, и Грецию, потерявшую все свое могущество, влиянию Рима. Через кого это можно было сделать, как не через жену русского царя, которую воспитал сам Виссарион и которая, как он предполагал, будет обладать почти неограниченным влиянием на своего супруга. В 1472 году состоялось царское бракосочетание в Риме (где место жениха вместо Иоанна занимал Вольпе), и царская супруга отправилась в Москву. Наверное, никто при русском дворе не знал (это неизвестно и доныне даже многим историкам), что Зоя (или Софья), на которой в 1472 году суждено было жениться Иоанну, как раз в год смерти его первой супруги выходила замуж за одного из богатейших людей Италии — князя Параччиоло. Через год-другой она освобождается от него (каким образом -— неизвестно, но, учитывая религию той страны, в которой это происходило, не иначе как через смерть князя) и опять появляется на сцене в образе невинной невесты.

Однако дальнейшие события развивались уже не так, как того хотелось Виссариону. Прибыв в Москву и прочувствовав то расстояние и ту пропасть, которая отделяла (и до сих пор отделяет) Россию от Запада, Софья решила действовать по своему усмотрению и проводить в жизнь свою, а не Виссарионову политику.

Итак, мы рассмотрели «западный» аспект внедрения Софьи в русский царствующий дом. Но перед нами неизбежно встает факт: в то время, когда долгим татарским игом византийская традиция на Руси была ослаблена, с подачи Рима мы получили греческую царевну, вместе с которой на Русь нахлынул свежий поток византизма. Может быть, это и не входило в планы Рима, но вполне может статься и иначе. Воспитывая Софью в традициях католицизма и посылая ее проводить это учение в Москве, Рим рисковал, в сущности, немногим: даже если Софья и потянулась бы в Москве не к католицизму, а к византизму (что и произошло), то Рим все равно получал определенный плюс. Совершенно очевидно, что если бы Риму пришлось выбирать, какой ему видеть Русь: протестантскою (перефразируя Маркса, можно сказать, что в ту пору призрак протестантизма бродил по Европе) или православною, то из этих «двух зол» предпочтение было бы отдано последнему. Чувствуя на себе подземные толчки грядущей реформации и утрачивая постепенно свое былое могущество, Рим не хотел, чтобы эти же процессы развились и на Руси.

К тому времени Россия переживала необыкновенно сильную и уникальную по своему размаху религиозную борьбу. Есть все основания считать, что и сам Иоанн во многом склонялся к «еретикам». Доподлинно известно, что его невестка Елена придерживалась этой веры и в ней же воспитывала сына Дмитрия. Своим примером и контрастом с окружающими она оказала огромное влияние и на своего супруга, наследника престола Иоанна Младого. Но тому не суждено было как-то проявить себя, потому что в 1490 году он слегка приболел, был «залечен» докторами Софьи и в страшных мучениях скончался. В том же году состоялся первый Собор, осудивший еретиков и предавший их проклятию. Но ре-формационное движение все ширилось, размывая почву под официальной Церковью. Осудившие еретиков церковники ожидали спустя два года после указанного выше Собора конца мира. И когда этого конца, как и предсказывали «еретики», не последовало, движение обрело еще большие масштабы.

И здесь мы встречаемся с тем феноменом, который повторится позднее во времена раскола. Казалось бы, неудержимое народное религиозное движение приостановлено церковной и государственной властями (и это несмотря на то, что значительная часть как церковников, так и политиков в обоих случаях были не на стороне господствующей Церкви). Объясняется этот факт феноменом почти неограниченной царской власти, в особенности же начиная именно со времени Иоанна III. Если учитывать, какое влияние имела Софья на своего супруга, то становится понятным, почему его отношение к облагодетельствованным им некогда «еретикам» резко меняется. Софья была заинтересована в подавлении «еретиков», т.к. ставила своей целью воцарение по смерти Иоанна своего сына Василия, в то время как оппозиционные ей «еретики» хотели бы видеть на троне Дмитрия. В 1497 году Василий составляет открытый заговор против отца и восстает на него, пытаясь захватить власть. Но его попытка оканчивается неудачей. Уже по тому, что его оставляют в живых, можно судить о влиянии Софьи на супруга. В 1498 году Иоанн Васильевич венчает своего внука Дмитрия на царство. Это было самое первое венчание наследников русских царей (до этого великие князья просто составляли завещания.) Казалось, истории России суждено теперь пойти по новому руслу, руслу реформации и просвещения. Но уроки Виссариона не прошли для Софьи даром. Путем подкупов, заговоров, клеветы ей удается отвратить сердце Иоанна от внука (1502 г.), а вместе с этим наложить опалу на всех «еретиков». В том же 1502 году наследником престола был объявлен Василий, а Дмитрий и его мать Елена заключены в темницу, где они по смерти Иоанна и умерли (или были умерщвлены, что в сущности уже не имеет большого значения)»[16].

Православная церковь повела активную борьбу с "жидовствующими". В Новгороде ее возглавил назначенный туда Иваном III архиепископ Геннадий Гонозов. Он первый указал на средство борьбы с еретиками - физическое истребление. Беря в пример испанского короля и "очищение земли" с помощью инквизиции, Геннадий призывал к тому же[17]. По его инициативе 17 октября 1490 г. собрался собор, осудивший сектантов. Обвиненные были преданы анафеме и извержены на заточение и покаяние к Геннадию. Геннадий приказал встретить посылаемых к нему за 40 верст от города. Там они были посажены со связанными руками на коней спиной к конским головам, одеты в вывороченную одежду; на головах их были берестяные шапки с мочальными кистями и соломенные, смешанные с сеном, венцы, а на шапках надписи: "Се есть воинство сатанино". Так их возили по городу, а потом венцы сожгли у них на головах[18].

В 1495 г. Зосима был схвачен церковниками и заточен в монастырь.

В декабре 1504 г. в Москве открылся собор. 27 декабря, на третий день рождества, Москва увидела инквизиционные костры. Еретики были осуждены. Начались казни. В деревянной клетке были сожжены Иван-Волк Курицын, Дмитрий Коноплев, Иван Максимов, Митя Пустоселов. Некрасу Рукавову, архимандриту Юрьевского монастыря отрезали язык, а после этого он был отправлен в Новгород, где сожжен вместе с архимандритом Кассианом. Также были сожжены брат Кассиана Иван Саморечный, Гридя Квашня, и, по всей видимости, другие, менее известные еретики. Федор Курицын умер до суда[19].

С людьми, которые совсем недавно участвовали и в проведении торжественного венчания князя Дмитрия Ивановича и в подготовке Судебника 1497 года, теперь расправились, как с лихими людьми[20].

«Но вольнодумство продолжало существовать в народной среде. В 1511 году И. Волоцкий требовал от великого князя Василия нового сыска над еретиками, иначе он грозил погибелью «всему православному христианству от еретических учений.

Итак, «выметена» была из Кремля ересь, восторжествовала партия Софьи, навеки упокоился на своем царственном одре не имевший покоя в последние дни своей жизни Иван III, и жизнь в России пошла своим привычным чередом»[21].

Попритихли в «худых местах» споры о вере, и хотя инквизиция, основы которой заложил у нас Гонозов, не достигла таких масштабов, как в католических странах, городские площади слишком часто стали освещаться кострами, на которых горели еретики (В.Соловьев даже заметил, что «наша» инквизиция «отличалась от католической лишь дровами: если в католических странах людей сжигали на березовых дровах, то у нас -— на осиновых»[22]).

Царствование Василия было отмечено жестокостью и возвратом к невежеству. Хотя, надо отдать должное, он сумел еще крепче сплотить разрозненное русское государство. Но вот в личной жизни ему не везло — у него никак не рождался сын. Многим преблагим угодникам возносились молитвы, много святых мест он обошел, много икон перецеловал, даже жену сменил, прежде чем в ночь, отмеченную землетрясением, бурей и грозою у него родился сын и наследник — Иван IV, прозванный впоследствии Грозным, — кровавый царь, положивший начало тому террору, от которого до сих пор не может оправиться и избавиться Россия. Но и при том кровавом царе оставались люди, верные библейскому учению, которое некогда ярко вспыхнуло в движении жидовствующих. Стоглавый Собор, созванный в 1531 г. во время царствования Ивана IV, принял положение, которое до сих пор не отменено Православной церковью и принятие которого было бы невозможно, если бы не наследство учения жидовствующих. Суть этого положения состоит в том, что наряду с воскресным днем нужно соблюдать и день субботний; положение, которое утверждалось на этом Соборе авторитетом Петра и Павла»[23].

Не трудно заметить, что у сегодня у нас наблюдаются подобные процессы. И нас ожидают гонения со стороны государственной религии. Но разве  не к «миру призвал нас Господь»? Кто окажется в числе гонителей сегодня, идя против воли Бога, изложенной им в Священном Писании? Какие события сегодня показывают, что мы к этому движемся? Какие меры мы принимаем, чтоб избежать религиозного конфликта на уровне государства, а возможно, что наиболее вероятно, и на мировом уровне? Мы пытались на эти вопросы дать свое мнение в начале данной работы. Но пусть историки, правоведы и богословы скажут свое слово.

 

---