ЕСПЧ и конвенциональные охранительные правоотношения.

А.Р. Султанов

Начальник юридического управления ПАО «Нижнекамскнефтехим»

423574 г. Нижнекамск, ул. Соболековская 23, офис 123.

SultanovAR@nknh.ru

Аннотация:

Постановка проблемы: В настоящее время несмотря на уже более чем 20 летнее участие в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, вопрос возникновения особого уникального охранительного правоотношения практически в нашей науке не получил подробного освещения.

Цели и задачи: В данном исследовании автор рассматривает возможность обращения в ЕСПЧ, как элемент конвенционального охранительного правоотношения, которое возникает в момент нарушения государством по защите прав человека и основных свобод и не прекращается вынесением Постановления ЕСПЧ, а прекращается лишь восстановлением нарушенных прав человека и основных свобод.

Методы: Использовались исторический, логический, системный, формально-юридический, а также сравнительно-правовой методы.

Результаты, краткие выводы: Конвенциональное охранительное правоотношение возникает в момент нарушения прав человека и основных свобод и не прекращается вынесением Постановления ЕСПЧ, а прекращается лишь в момент восстановления нарушенных прав и свобод, деятельность всех государственных органов должна быть направлена прежде всего на защиту прав человека и основных свобод, а если они уже нарушены, то на восстановление прав человека и основных свобод. Только такой подход будет порождать доверие граждан к государству и соответственно делать Россию сильнее.

Возможность обращения в межгосударственные органы за защитой нарушенных прав основана на том, что должно быть место, где можно найти справедливость и защиту от произвола национальных судов и даже национальных законов. Идея создания межгосударственных органов по защите прав человека была основана на желании обеспечить защиту прав и свобод человека даже в тех случаях, когда государство допустило нарушение прав и свобод человека, а внутринациональные средства защиты не обеспечили их защиту и восстановление. Соответственно, роль межгосударственных органов по защите прав человека не ограничена выявлением лишь несправедливости в виде явного насилия, они должны в равной мере защищать от нарушения прав человека под предлогом соблюдения закона и даже в тех случаях, когда несправедливость исходит из самих законов. Хотя, межгосударственные органы не обладают в настоящее время компетенцией рассмотрения споров о несправедливости законов, в их компетенции рассматривать конкретную несправедливость, конкретное нарушение прав и свобод, даже если это нарушение было выполнением национального закона. Несправедливость, осуществляемая под видом соблюдения законов и совершаемая с молчаливого согласия и одобрения судов действует даже более разрушительно на человека и ранит сильнее, поскольку внушает человеку чувство незащищенности перед «всесильным государством», перед произволом его чиновников, подрывает уважение к суду и праву.

Идея создания межгосударственных органов по защите прав человека основана на идее приоритета прав и свобод человека, уважении правосубъектности человека¹, который может быть прав в споре с государством и который должен получить защиту, когда государство с ним несогласно и национальные суды не предоставляют ему надлежащую защиту. Как отмечает А.И. Ковлер: «для Европейского Суда по правам человека вопрос о международной правосубъектности индивида – непраздный вопрос: как можно обеспечить принцип равенства сторон в процессе, в котором ответчиком выступает государство, если у заявителя, т.е. истца, нет правосубъектности либо «индивид обладает ограниченной правосубъектностью», как утверждают некоторые авторы»².

Неотчуждаемые права и свободы человека порождают два рода обязательств для государства, таких как недопущение незаконного вмешательства в них и обязанность создать условия для их реализации.

Факт установления охранительных норм в международно-правовых актах, в частности в Европейской Конвенции о защите прав человека, на наш взгляд, порождает международные правоотношения не в момент обращения за защитой в международный орган, а в момент нарушения данных прав и свобод³.

Идея создания межгосударственных органов по защите прав человека создана как признание существования особого охранительного правоотношения, в котором гражданин может выступать равноправным оппонентом не только в споре с государственными органами, но и самим государством. Как отмечала Р.О. Халфина: «в правоотношениях возникающих вследствие правонарушения, воля лица ни в коей мере не направлена на возникновение и реализацию правоотношения. Но в основе, в конечном счете, лежит волевое поведение лица – его противоправное поведение»⁴.

Еще в 50-х годах прошлого века проф. Н.Г. Александров предложил правоотношения возникающие в результате неправомерного поведения называть правоохранительными⁵, этот термин в последующем был перенесен в науку международного права⁶. Охранительные нормы международного права предусматривают использование индивидуальных или коллективных мер принуждения по отношению к субъектам международного права в случае, если ими были нарушены какие-либо охраняемые международным правом интересы участников межгосударственных отношений. В число охранительных норм входят, в частности, нормы, касающиеся ответственности субъектов международного права⁷. «...Нормы права взаимосвязаны, образуют систему, в которой одни нормы (например, регулятивные) обеспечиваются другими нормами (охранительными)...»⁸.

Применение международно-правовых санкций всегда происходит независимо и вопреки воле субъекта-правонарушителя и представляет собой внешнюю реакцию, вызванную волевым актом субъектов международного права и призванную заставить субъекта-правонарушителя выполнить обязанности, порождаемые его ответственностью. Это - осуществление права субъектов международного права, имеющее целью обеспечить принудительную реализацию охранительных международно-правовых отношений посредством санкционных международно-правовых отношений⁹. Как отмечали советские международники: «термин «охранительные» определяет не характер, а существо правоотношений ответственности, которое свойственно, очевидно, не только правоотношениям ответственности, но и иным международно-правовым отношениям правоохранительного порядка¹⁰

Международные охранительные правоотношения возникают только в результате определенного юридического факта – правонарушения, …охранительные правоотношения играют серьезнейшую роль в обеспечении правопорядка, служат восстановлению нарушенного правопорядка, а следовательно его упрочению¹¹.

Автор предлагает называть охранительное правоотношение, возникающее в связи нарушением основных свобод и прав человека, защищаемых Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод называть конвенциональным охранительным правоотношением. Которое является уникальным, поскольку нарушение, защищаемых Конвенцией основных прав и свобод человека, является международно-правовым деликтом, порождающим международное конвенциональное охранительное правоотношение, которое может быть окончено вынесением решения национального суда и восстановлением нарушенных прав и свобод. Когда же национальные механизмы не сработали, не порождается новое охранительное правоотношение, а лишь продолжается в ЕСПЧ, при этом, причем и данное правоотношение не прекращается вынесением Постановления ЕСПЧ, оно прекращается лишь в момент восстановления нарушенных прав и свобод.

В отличие от гражданского охранительного правоотношения, где субъектами правоотношений выступают как правило правонарушитель и потерпевшее лицо в сфере имущественного оборота, и от гражданского процессуального правоотношения, где субъектами правоотношения являются суд и лица, участвующие в деле, субъектами конвенционального охранительного правоотношения в первую очередь, являются государство в лице государственных органов и должностных лиц, наделенных компетенцией по реализации прав и свобод или их ограничению с одной стороны, включая суды, а также ЕСПЧ, и Комитет министров Совета Европы, осуществляющий контроль за исполнением постановлений ЕСПЧ и физические лица или их объединения с другой стороны¹². Надо отметить, что субъектами нарушения Конвенции могут быть не обязательно государственные органы - «за действия определенных институтов, осуществляющих публичные функции и использующих публичные полномочия (например, полиции), несет ответственность государство, даже если эти институты рассматриваются во внутреннем законодательстве как автономные и независимые от исполнительных органов власти» (Проект статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния, принятый Комиссией международного права в 2001 году (Yearbook of the International Law Commission, 2001, том II, часть 2)¹³.

Кроме того, помимо заявителей в процесс ЕСПЧ могут вступать страны-участницы Конвенции, в качестве третьих сторон, поскольку Конвенция – это договор коллективной гарантии защиты основных свобод и прав человека.

Ка мы уже отмечали выше, конвенциональное охранительное правоотношение возникает в момент нарушения государственными органами и/или судом прав и свобод, защищаемых Конвенцией, которые в большинстве своем относятся к неотчуждаемым естественным правам и свободам¹⁴. Поскольку, позитивное право является вторичным по отношению к неотчуждаемым естественным правам и свободам, соответственно любое ограничение данных прав и свобод хоть правоприменителем, хоть законодателем, является вмешательством в данные права и свободы, но в ряде случаев может быть признано допустимым. Соответственно, логично существование особого охранительного правоотношения, которое не оканчивается актом государства, а продолжается в межгосударственных органахи оканчивается лишь в момент защиты и восстановления нарушенных основных свобод и прав человека. Как отмечают юристы-международники: «Право на судебную защиту в международном праве следует рассматривать именно как субъективное право личности, а не как выполнение обязанности со стороны государства»¹⁵.

Не можем не согласиться с тем, что связанность и взаимовлияние правовых систем – объективная действительность, проистекающая не из воли государств, но из реальности существования человека, человек, как единственный естественный субъект права (первичный субъект», чьи отношения оказываются подвергнуты правовому регулированию, является единственным звеном, объективно связывающим все правовые системы¹⁶.

Поскольку Европейская конвенция о защите основных свобод и прав человека – это договор коллективной гарантии защиты основных свобод и прав человека, где государства –участницы обязуются обеспечить защиту основных прав и свобод человека, охранительные правоотношения возникают не в момент обращения за защитой в ЕСПЧ, который несет субсидиарную функцию, а в момент нарушения данных прав и свобод, когда государство-участница не выполнила своего обязательства по защите основных прав и свобод человека.

Причем по общему правилу их реализация должна осуществляться лишь на основании их уважения¹⁷ и признания. Когда же данные права и свободы нарушены, возникает международное конвенциональное охранительное правоотношение, которое может быть окончено вынесением решения национального суда и восстановлением нарушенных прав и свобод. Когда же национальные механизмы не сработали, не порождается новое охранительное правоотношение, а лишь продолжается в ЕСПЧ, причем и данное правоотношение не прекращается вынесением Постановления ЕСПЧ, оно прекращается лишь в момент восстановления нарушенных прав и свобод¹⁸.

Контроль за исполнением Постановления ЕСПЧ осуществляется Комитетом Министров Совета Европы ( далее «КМСЕ» или «Комитет Министров»). В настоящее время, в ст. 46 Конвенции включены новые положения, согласно которых если Комитет Министров считает, что надзору за исполнением окончательного постановления препятствует проблема толкования этого постановления, он вправе передать данный вопрос на рассмотрение ЕСПЧ для вынесения им постановления по вопросу толкования.

Более того, если Комитет Министров считает, что Высокая Договаривающаяся Сторона отказывается подчиниться окончательному постановлению по делу, в котором она выступает стороной, он вправе, после направления официального уведомления этой Стороне, и путем принятия решения большинством голосов в две трети от числа представителей, управомоченных принимать участие в работе Комитета, передать на рассмотрение Суда вопрос, не нарушила ли эта Сторона свое обязательство, установленное в соответствии с пунктом 1. Если Суд устанавливает факт нарушения пункта 1, он передает дело в Комитет Министров для рассмотрения мер, подлежащих принятию. Если Суд не устанавливает факт нарушения пункта 1, он передает дело в Комитет Министров, который закрывает рассмотрение дела"¹⁹. И в настоящее время, уже существует опыт применения этой новой компетенции КМСЕ²⁰ - Постановление Большой палаты ЕСПЧ от 29.05.2019 по делу "Ильгар Мамедов против Азербайджана" (жалоба N 15172/13) появилось на свет в результате обращения КМСЕ в связи с неисполнением Постановления ЕСПЧ от 22.05.2014 по делу "Ильгар Маммадов (Ilgar Mammadov) против Азербайджана" (жалоба N 15172/13), и Большая палата ЕСПЧ установила, что Азербайджан, не исполнив первое Постановление по делу Мамедова, нарушил п. 1 ст. 46 Конвенции, и дальнейшее рассмотрение дела будет вестись Комитетом министров.

Было бы неправильно не упомянуть, что Парламентская Ассамблея Совета Европы ( ПАСЕ) также участвует в надзоре за исполнением решений ЕСПЧ ( см. Резолюцию ПАСЕ 1226(2000) «Исполнение решений ЕСПЧ» 28.09.2000). На практике это осуществляется Комитетом по правовым вопросам и правам человека в рамках процедуры дополняющей процедуру Комитета Министров²¹, в который заявители также могут обращаться по поводу неисполнения окончательных решений ЕСПЧ.

Безусловно, конвенциональное охранительное правоотношение предполагает, что защита прав и свобод человека, прежде всего, должна осуществляться национальными государственными органами, а защита в межгосударственных органах должна осуществляться субсидиарном порядке, лишь, когда защита прав и свобод человека не была осуществлена²². Соответственно, важно, чтобы в процессуальных кодексах было отражение этой обязанности через обязанность применять нормы международных договоров.

Конституционный Суд РФ регулярно в своих актах прибегает в качестве основания своих решений и к положениям Конвенции и практике ЕСПЧ. Конституционный Суд РФ в Национальном докладе «Сотрудничество между конституционными судами в Европе - рамочные условия и перспективы в настоящее время» XVI Конгрессу Конференции Европейских Конституционных Судов отмечал, что «…в результате деятельности Конституционного Суда конвенционные положения с течением времени превращаются в инструмент конституционно-правового регулирования»²³.

Выше описывая субъекты конвенционального охранительного правоотношения мы не упомянули Конституционный Суд РФ. Обращение в Конституционный Суд РФ не является необходимым для исчерпания национальных средств защиты для обращения в ЕСПЧ, однако, по нашему мнению, конвенциональное охранительное правоотношение вполне допускает такое обращение. И по нашему опыту это иногда может быть более быстрым средством для восстановления нарушенных прав, чем если бы надеяться только на обращение в ЕСПЧ. Тем более, как отмечал сам Конституционный Суд РФ: «Практикой для Конституционного Суда стало сверять свои выводы с положениями ЕКПЧ и доводами ЕСПЧ. Конституционный Суд проявляет стремление тесно увязывать свою позицию с позицией ЕКПЧ, принимая решения, которые не просто соответствуют, но опираются на практику ЕСПЧ»²⁴. Более того, именно Конституционный Суд РФ задал вектор по исключению неконвенционной и неконституционной правоприменительной практики (Постановление Конституционного Суда РФ от 25.01.2001 N 1-П "По делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И.В. Богданова, А.Б. Зернова, С.И. Кальянова и Н.В. Труханова"). В данном Постановлении было провозглашено, что «оспариваемое положение пункта 2 статьи 1070 ГК Российской Федерации должно рассматриваться и применяться в непротиворечивом нормативном единстве с требованиями Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Иное расходилось бы с его действительным конституционно - правовым смыслом, выявленным в настоящем Постановлении, и привело бы вопреки требованиям статьи 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации и воле федерального законодателя, ратифицировавшего Конвенцию, к блокированию ее действия на территории Российской Федерации».

Конституционный Суд РФ в этом Постановлении «конвенционные нормы в их интерпретации Европейским Судом по правам человека использованы не только для обоснования правовой позиции Конституционного Суда РФ по делу, но и вынесены резолютивную часть решения²⁵ - было дано толкование оспариваемой нормы в системном единстве с положениями статей 6 и 41 Конвенции по защите прав человека и основных свобод, тем самым было исключено неконституционное толкование и правоприменение, одновременно было указано Федеральному Собранию о необходимости в законодательном порядке урегулировать основания и порядок возмещения государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) суда (судьи), а также определить подведомственность и подсудность данной категории дел.

Надо отметить, что при рассмотрении дела в Конституционном Суде РФ именно постоянный представитель Государственной Думы РФ в Конституционном Суде РФ профессор В.В. Лазарев акцентировал внимание на то, что в соответствии со ст. 15 Конституции правоприменитель имел право вынести судебное решение ссылаясь на положения ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, поскольку положения международного закона имеют приоритет перед внутренним законом и вообще не принимая положения ст. 1070 ГК РФ²⁶.

Широко известно Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 5 февраля 2007 г. № 2-П «По делу о проверке конституционности статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Кабинета Министров Республики Татарстан, жалобами открытых акционерных обществ «Нижнекамнефтехим» и «Хакасэнерго» в котором были следующие толкования: «Ратифицируя Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, Российская Федерация признала юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов (Федеральный закон от 30 марта 1998 года N 54-ФЗ). Таким образом, как и Конвенция о защите прав человека и основных свобод,решения Европейского Суда по правам человека - в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие, - являются составной частью российской правовой системы, а потому должны учитываться федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права».

Однако, данное Постановление Конституционного Суда РФ оказало существенное влияние в конвенциональном охранительном правоотношении – на момент рассмотрения дела в Конституционном Суде РФ жалобы о нарушении ст. 6 Конвенции уже были поданы в ЕСПЧ. Благодаря Конституционному Суду РФ, защищаемое Конвенцией право на справедливое судебное разбирательство, было восстановлено и без ожидания постановлений ЕСПЧ. Конвенциональное охранительное правоотношение прекратилось, восстановлением нарушенных прав, прекращением надзорного производства в Президиуме Верховного Суда РФ, даже раньше отзыва жалоб из ЕСПЧ, которое последовало вскоре после положительного исхода в Президиуме Верховного Суда РФ²⁷ .

Учитывая, что конвенциональное охранительное правоотношение не прекращается вынесением Постановления ЕСПЧ, а лишь восстановлением нарушенных прав и свобод, вполне возможно и участие Конституционного Суда РФ в конвеницональном охранительном правоотношении в стадии исполнения Постановления ЕСПЧ. Так в статье «Прецедентный характер решений Конституционного Суда РФ» В. Д. Зорькин высказал идею, что когда защищаемые Конвенцией права и свободы нарушены законом, примененным в конкретном деле, то есть если речь идет о дефектах закона, то вопрос о судьбе данного закона, в рамках исполнения решений ЕСПЧ может быть разрешен при проверке его конституционности Конституционным Судом РФ²⁸.

В дальнейшем Постановлением Конституционного Суда РФ от 6 декабря 2013 г. N 27-П "По делу о проверке конституционности положений статьи 11 и пунктов 3 и 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом президиума Ленинградского окружного военного суда" фактически была создана возможность для устранения из правового поля нормы, которая уже была предметом обжалования в Конституционный Суд РФ, но о конституционности которой не выносилось постановление, а было отказано в рассмотрении жалобы, в том числе в случае, когда Конституционный Суд РФ счел, что нет неопределенности в соответствии Конституции оспоренной нормы. Хотя такая возможность была создана только для случаев, когда жалоба заявителя удовлетворена межгосударственным органом; раньше такая возможность отсутствовала, поскольку Конституционный Суд РФ отклонял повторные жалобы как недопустимые²⁹.

Председателем Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькиным данное Постановление было в последующем охарактеризовано как решение, позволившее найти соответствующий Конституции процедурный механизм имплементации решений ЕСПЧ в российскую судебную практику в ситуации конфликта толкований между ЕСПЧ и Конституционным Судом РФ³⁰. Надеемся, что так оно и будет и все решения государственных органов будут осуществлены с полным пониманием, того что общепризнанным принципом международного права является невозможность снять с себя международно-правовую ответственность путем ссылки на свое внутригосударственное право³¹.

Учитывая, что конвенциональное охранительное правоотношение не прекращается вынесением Постановления ЕСПЧ, а прекращается лишь в момент восстановления нарушенных прав и свобод, деятельность всех государственных органов должна быть направлена прежде всего на защиту прав человека и основных свобод, а если они уже нарушены, то на восстановление прав человека и основных свобод. Только такой подход будет порождать доверие граждан к государству и соответственно делать Россию сильнее.

Опубликовано в ПРАВОВЫЕ ЦЕННОСТИ В ФОКУСЕ СРАВНИТЕЛЬНОГО ПРАВОВЕДЕНИЯ. Сборник материалов IX Международного конгресса сравнительного правоведения (Москва, 2 декабря 2019 г.). Москва 2020. С. 95-109.