Ю.Г. Величко
uirist@rambler.ru

Вступив в Совет Европы, Россия в 1998 году ратифицировала Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, тем самым не только взяв на себя обязанность сохранять и соблюдать закрепленные в Конвенции права и свободы, создать эффективный правовой механизм защиты закрепленных прав и восстановления нарушенных, но и признав юрисдикцию Европейского Суда по правам человека. Теперь каждый вправе обратиться в указанный Суд за защитой своих прав и свобод.

Одной из статей, занимающих особое место в системе норм о правах человека, является ст. 6 именуемая «Право на справедливое судебное разбирательство»⁰⁰¹ , так как в ней гарантируется самый эффективный механизм защиты прав и свобод человека - механизм судебной защиты. Попутно можно отметить, что подавляющее число жалоб, поступающих в Европейский Суд, связано с нарушением именно ст. 6 Конвенции. Чем это можно объяснить?

Видимо тем, что это право чаще всего нарушается и нарушается во всех европейских государствах. Т.Н. Нешатаева в одной из своих работ, когда вела речь об общепризнанном основополагающем принципе международного права - «праве на суд», включающем составным элементом право на рассмотрение дела судом, действующим беспристрастно, справедливо, независимо и в определенной процедуре, отмечала, что судебная власть по-прежнему остается самой уязвимой с точки зрения давления противоправного публичного и частного интереса на сферу ее компетенции.⁰⁰²

Как же следует понимать термин «справедливое судебное разбирательство»? Так из описания к статье 91 (2) Римского Статута⁰⁰³ данного в пособие для ратификации и имплементации Римского Статута следует, что существуют различия между законодательствами и стандартами справедливого судебного разбирательства, и государствам иногда приходится принимать меры, чтобы защитить своих граждан от несправедливости. Так как статья 32 Конвенции наделяет Европейский Суд правом толковать положения Конвенции, то можно сделать вывод, что справедливым будет считаться то судебное разбирательство, которое справедливо по мнению (толкованию) Европейского Суда. Такое положение обусловлено особым статусом данного Суда, поскольку он не является иностранным судебным учреждением, таким, например, как суд какого-либо государства и руководствуется теми нормами, которые установлены либо признаны самими государствами, распространившими на себя его юрисдикцию.

Вообще толкование Европейским Судом положений Конвенции имеет важное значение при применении им норм ст. 6.⁰⁰⁴ Так, именно от толкования таких понятий как «суд» (Постановления ЕС по делам «ЛеКонт, Ван Левен и Де Мейер против Бельгии»⁰⁰⁵ , «Питкевич против России», «Шофер против Швейцарии»), «гражданские права и обязанности» (Постановление ЕС по делу Ферразини против Италии» от 12 июля 2001 г.) «государственная служба» (Постановление ЕС по делу Пелигрен против Франции. 8 декабря 1999 г.) «уголовное обвинение» (Постановление ЕС по делу Демиколи против Мальты) зависел вывод суда о применимости норм статьи 6 Конвенции в конкретных делах. Европейский суд придерживается позиции, согласно которой термины, понятия не могут толковаться лишь со ссылкой на национальное право государства-ответчика, они, как правило, имеют «автономное значение». Например, в деле «Питкевич против России», квалификационная коллегия судей была признана судом в смысле п. 1 ст. 6, хотя в соответствии с российским законодательством она таковым не является.

Итак, справедливым судебное разбирательство должно быть с точки зрения Европейского Суда, который будет учитывать при определении этой категории не только нормы Конвенции, но и других международных актов и национального законодательства государства-ответчика, а также общепризнанные принципы и нормы международного права, сложившиеся правовые обычаи⁰⁰⁶ .

Теперь необходимо ответить на вопрос, что понимается под судебным разбирательством, а точнее входят ли в предмет регулирования данной статьи Конвенции отношения, возникающие до начала подготовки и рассмотрения дела в суде, включает ли она в себя право доступа к правосудию каждого.

Дело в том, что статья 6 не говорит прямо о праве доступа к правосудию. В пункте 1 провозглашаются иные права, поэтому необходимо установить, является ли доступ к правосудию составной частью или аспектом указанного права или статья 6 ограничивается гарантией права на справедливое судебное разбирательство, когда процесс уже ведется.

Европейский Суд, считает, что не ограничивается, обосновывая, в частности это тем, что спор о правах и обязанностях гражданского характера обычно предшествует судебному процессу и не зависит от него. Выражение «независимый и беспристрастный суд, созданный на основании закона», вызывает скорее представление об организации, чем об определенной деятельности, скорее об институте, чем о процедуре. Кроме того, по уголовным делам «разумный срок» может начать течь и до того, как дело будет передано в суд, компетентный рассматривать данное уголовное обвинение. Возможны и обстоятельства, когда по гражданско-правовым вопросам течение разумного срока начнется до того, как в суде, куда подан иск, он начнет решаться по существу. Эти доводы отражены в судебном решении по делу «Голдер против Соединенного Королевства»⁰⁰⁷ , эта позиция Суда находит свое подтверждение и в решении по делу «Эйри против Ирландии». Однако далеко не все с ней согласны. Представляется интересным отдельное мнение судьи Фердроса по делу «Голдер против Соединенного Королевства». Он рассуждает так: практически Конвенция исходит из предположения, что такое право, за незначительными исключениями, издавна настолько крепко укоренилось в национальных правопорядках цивилизованных государств, что нет абсолютно никакой необходимости в его гарантиях с помощью дополнительных процедур. Не может быть никаких других причин, объясняющих, почему Конвенция воздержалась от его формального закрепления. Поэтому, с моей точки зрения, следует проводить различие между правовыми установлениями, существование которых Конвенция предполагает, и правами, которые ею гарантированы. Подобно тому как Конвенция исходит из существования судов и органов законодательной и исполнительной власти, точно так же она в принципе предполагает существование права доступа к правосудию по гражданским делам, поскольку без такого права ни один гражданский суд не сможет действовать. Мнение на наш взгляд представляется обоснованным. Действительно, защищать право на обращение в суд надо, и Европейский Суд это делает, но в обосновании такого решения ссылаться, например, на нарушение общепризнанных принципов и норм международного права.

В указанном аспекте представляются интересными изменения, внесенные в текст статьи 6 Конвенции, так как все ссылки на Конвенцию в публикуемых решениях даются на текст, действовавший до вступления в силу 1 ноября 1998 г. Протокола No 11. Если раньше статья 6 начиналась словами: «Каждый человек имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявляемого ему…», то теперь: «Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право…» То есть теперь подчеркивается необходимость наличия спора о гражданских правах (обязанностях) и достаточность предъявления обвинения для наличия у «каждого» (ранее – каждого человека!) предусмотренных статьей прав и гарантий.

В практике Суда возникает множество других вопросов связанных с определением предмета рассматриваемой статьи. Так в него было включено право участвовать в судебном разбирательстве лично (дело Колоцца против Италии), а вот нарушения, связанные с определение допустимости доказательств как таковых – исключены (дело «Шенк против Швейцарии).

Зачастую не составляет труда определить, имело ли место нарушение прав и свобод человека, а возникает дискуссия по поводу того, является ли этот факт нарушением именно права на справедливое судебное разбирательство в том смысле, в котором оно понимается в рамках статьи 6.

Особую значимость для России на наш взгляд представляет категория дел, связанная с нарушением разумного срока судебного разбирательства. Как верно отметила студентка Российской Академии Правосудия Е.Е. Берг, сроки уголовного разбирательства начинают отсчитываться с момента, когда лицу предъявлено обвинении, окончанием срока считается дата вынесения окончательного приговора. Течение срока, который следует принимать в расчет, рассматривая гражданские дела, начинается со дня обращения в суд и завершается в день вынесения окончательного решения. В этот срок также может включаться и стадия исполнения судебного решения. Примером этого может служить серия постановлений Суда по делам против Италии, в которых заявители были лишены права на помощь полиции при исполнении судебных решений о выселении арендаторов из жилых помещений.⁰⁰⁸ В получившем широкую известность деле Калашникова против России, Европейский Суд акцентировал внимание на том, что разумность срока разбирательства подлежит оценке с учетом обстоятельств дела, в соответствии с критериями, выработанными прецедентным правом Суда, в частности с учетом сложности дела, поведения заявителя и компетентных властей. Значимость дела для заявителя также должна быть принята во внимание (см., например, Kudla v. Poland... § 124).⁰⁰⁹

В особом мнении судьи Ковлера по делу Калашникова отмечено, что «относительно вопросов по ст. 6.1 Конвенции (справедливое и публичное слушание дела в разумный срок), суд, к моему сожалению, не учел тот факт, что заявитель не использовал свое право подачи кассационной жалобы на приговор от 3 августа 1999 года, тем самым оставляя открытым вопрос исчерпания средств внутренней правовой защиты»⁰¹⁰ . Он еще раз обращает внимание на то, что жалоба подлежит рассмотрению в Европейском Суде лишь если были исчерпаны все средства внутренней правовой защиты.

Итак, российским судам необходимо учитывать возможность при разрешении дел принимать решения основываясь непосредственно на нормах статьи 6 Европейской Конвенции, и обязательно принимать во внимание даваемое Европейским Судом толкование ее положений, содержащееся в решениях по конкретным делам. Неслучайно бывший Председатель Высшего Арбитражного Суда РФ подписал в 1999 году Информационное письмо «Об основных положениях, применяемых Европейским Судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие», где просит принять во внимание изложенные положения при осуществлении правосудия в арбитражных судах РФ. Можно говорить, что путем толкования, внося тем самым изменения в объем и содержание отдельных прав и свобод Европейский Суд создает свое «собственное право – право Европейского Суда по правам человека»⁰¹¹ . Следуя нормам и принципам этого права в области отправления правосудия российские суды, на наш взгляд, в наибольшей степени будут способствовать реализации каждым закрепленного Конвенцией права на справедливое судебное разбирательство.