Дело Худояна рассмотрено Бабушкинским районным судом Москвы в начале 1995 года. Дело это - пример того, как стремление милицейских чинов повысить показатели раскрываемости любым путем само порождает преступления. Еще в советские времена в нашей стране были самые высокие в мире показатели раскрываемости. Практика сегодняшних дней показывает, что процентомания и сегодня "живее всех живых". Один из начальников Московского ГУВД демократической эпохи сделал то, что советским милицейским начальникам и не снилось - издал приказ, в котором установил нормативы: сколько нарушителей правил движения, сколько хулиганов - мелких и немелких, сколько уголовных преступников должен задержать, выявить и привлечь каждый сотрудник милиции - от постового до инспектора МУРа, от члена экипажа патрульного автомобиля до инспектора Управления по борьбе с экономической преступностью. В конце месяца, квартала, года всю милицию охватывала небывалая активность. Добро бы речь шла о раскрытии действительных преступлений. Но, увы, преступления совершаются и раскрываются не по календарному графику. Проще "организовать" преступление самим и тут же его раскрыть. Любой и каждый мог неожиданно для себя стать преступником.

Так произошло и с Худояном. Скромный директор пекарни с небольшим магазином на одном из рынков Москвы с утра того рокового для себя дня 22 декабря 1993 года никому давать взяток не собирался - да, по большому счету, и не за что было. Но человек предполагает, а кто-то другой (в данном случае не Бог, разумеется, - грех подозревать Бога в таком коварстве) располагает. В пятом часу вечера в магазин к Худояну явился сотрудник муниципальной милиции Букреев для проверки соблюдения правил торговли. Букрееву не понравилось как были оформлены документы на право торговли табачными изделиями и спиртным. Букреев считал, что у Худояна не магазин, а палатка и к имеющимся разрешительным документам необходимо было еще получить разрешение на уличную торговлю, а Худоян с ним не был согласен. Спор был как у Остапа с ксендзами ("Бога нет, - сказал Остап...): "Это магазин",- говорил Худоян,- "Нет палатка",- твердил Букреев. "Магазин" - "Палатка" - "Магазин" - "Палатка". В результате этого диспута, в ходе которого в кабинет несколько раз заглядывал напарник Букреева с автоматом на плече, Букреев, стал писать административный протокол, приговаривая: "Штраф 2 миллиона платить будешь. Штраф 2 миллиона платить будешь" (по тем временам деньги немалые), а на просьбы Худояна протокола пока не составлять, повременить пару недель, дать возможность, если уж на то пошло, переоформить разрешение так, как считает нужным Букреев, тот отвечал: "Ах через две недели? А что я сегодня начальнику скажу? Что Худоян через две недели разрешение принесет? Начальник мне скажет, чтоб я тогда за зарплатой через месяц приходил. Как я без зарплаты жить буду?". Худоян эти сетования на возможное сидение Букреева без зарплаты расценил как весьма прозрачный намек на взятку и со словами: "Причем здесь начальник, зачем протоколы, пойди отдохни с ребятами", - засунул Букрееву в нагрудный карман френча пачку пятитысячных купюр (в обвинительном заключении написано: "насильно вложил"). Букреев не отринул подачки, но пробормотал, что не может сам решить этот сложный вопрос - брать или не брать деньги - т. к. ему надо посоветоваться с товарищами. В этот момент в кабинет вошел сотрудник ОБЭП (Отдел по борьбе с экономическими преступлениями) Косинов и тут уже другие протоколы стали составляться, увезли Худояна в РУВД, и домой он вернулся через год и два месяца. У Букреева под мышкой был диктофон, с помощью которого записана была беседа его с Худояном. Да и пришли они с Косиновым к Худояну не просто так, не неожиданно для Букреева появился там Косинов, не проверка соблюдения правил торговли была целью визита, а разоблачение взяткодателя Худояна - протокол об административном нарушении был забыт, как только прозвучало это слово: "Взятка". Никто на МПП "Икар-М" (так именовалось предприятие, директором которого был Худоян) никаких двухмиллионных (и любых других) штрафов не налагал (а ведь за этим шли!). Более того, в деле имелись рапорта Букреева и Косинова, из которых видно, что они изначально направлялись на рынок бороться с взяткодателями, мешающими работать Московской краснознаменной милиции. Рапорта эти столь красноречивы, что я не могу удержаться от того, чтобы их здесь привести.

Рапорт Букреева (подан до проверки в магазине Худояна):

"Начальнику ОЭП УВД

СВАО г. Москвы

Рапорт

Докладываю о том, что во время несения службы и проверке коммерческих структур ответственные лица предлагают взятки в виде денег, либо различного рода товаров.

С целью документирования и пресечения преступной деятельности ответственных лиц коммерческих структур, прошу выделить сотрудников ОЭП

Ст. о/у ОММ СВАО

(Старший оперуполномоченный

округа) г. Москвы

Букреев С. А."

Соответственно и "о/у ОЭП КМ УВД СВАО" (Оперуполномоченный Отдела по борьбе с экономическими преступлениями Криминальной милиции Управления внутренних дел Северо-восточного административного округа) Косинов сообщал рапортом своему начальнику, что "22.12.93 проводилась проверка по выявлению фактов дачи взяток сотрудникам милиции со стороны коммерческих структур, действующих на территории СВАО г. Москвы. В ходе проверки установлено, что 22.12.93 ок. 17-30 по адресу Изумрудная, 3, Худоян Н. А. была дана взятка сотруднику отдела ММ СВАО в сумме 100 000 р. за несоставление адм. протоколов".

Итак задача - выявить "факты дачи взяток" в конце года. И если само "ответственное лицо коммерческой структуры" не догадывается дать, то пригрозить ему штрафом и намекнуть при этом прозрачно - чтоб уж точно дал. Тогда и "выявлять" сразу окажется что, и раскрытым это "выявленное" можно будет показать. Да не какое-то там тривиальное хулиганство, а тщательно маскируемую дачу взятки!

Для лучшего понимания ситуации надо заметить, что Букреев - здоровый мужчина лет тридцати, даже в суд явившийся увешанный оружием и спецсредствами - тут и пистолет на боку, и дубинка, и наручники, и рация и что-то там еще из того же ряда. Оставляю на усмотрение читателя представить как выглядел на его фоне Худоян, и так выглядевший сильно старше своих пятидесяти лет, Худоян, изможденный тюрьмой и болезнями, чуть не отдавший Богу душу в тюремной камере.

Усматривая в действиях Букреева элементы вымогательства взятки, я не мог ставить вопрос об оправдании Худояна на основании примечания к ст. 174 действовавшего тогда УК РСФСР (Упомянутое примечание гласило: "Лицо, давшее взятку, освобождается от уголовной ответственности, если в отношении его имело место вымогательство взятки или если это лицо после дачи взятки добровольно заявило о случившемся". Аналогичная норма есть и в действующем УК РФ), поскольку допрошенный в суде сотрудник отдела торговли подтвердил, что нарушение правил торговли Худояном было допущено, а отсюда следовало, что попытки добиться несоставления протокола были неправомерны. Для признания же действий Букреева вымогательством следовало доказать, что он угрожал правомерным интересам Худояна.

Остальное понятно из текста защитительной речи.

* * *

Ваша честь! Уважаемые заседатели!

Отправной точкой для защиты в любом уголовном процессе является обвинение. В нашем процессе это - утверждение обвинительного заключения о том, что подсудимый 22 декабря позапрошлого года предложил старшему инспектору отдела муниципальной милиции Букрееву сто тысяч рублей за то, чтоб тот не составлял протокол об административном правонарушении, якобы совершенном Худояном, причем автор обвинительного заключения утверждает, что Худоян "насильно вложил в карман верхней одежды" Букреева эти деньги. Так и видится ужасающая, хуже - жуткая - картина: непорочная девица - милиция, этакая Красная шапочка с букетиком незабудок - и злой волк-искуситель, коварный Худоян, пытающийся ее соблазнить. "Насильно вложил", - написано в обвинительном заключении, - Букреев, дескать, сопротивлялся, а Худоян преодолел это робкое сопротивление и вложил-таки!

Вы видели обоих. Постарайтесь представить себе как это выглядело: - вооруженный Букреев, его напарник с автоматом, время от времени заглядывающий в комнату, и Худоян, у которого после его пленения в Абхазии один вид оружия вызывает содрогание; молодой и здоровый Букреев, которому немолодой и далеко не здоровый Худоян насильно вкладывает деньги в карман.

Вглядитесь пристальнее, и Вы увидите, что повадки нашей Красной шапочки в темно-сером мундире никак не соответствуют этому образу невинной девушки. Не румянец свежести и непорочности на ее щеках, не краска смущения на лице ее, а толстый слой дешевой косметики, не широко раскрытые от испуга глаза, а ужимки и подмигивания опытной соблазнительницы.

Вчитайтесь в материалы дела, вспомните показания работников милиции Букреева и Косинова - и Вы поймете, что Худоян был обречен стать взяткодателем в тот декабрьский вечер.

Оставим пока в стороне показания самого Худояна. Достаточно четкая картина происшедшего вырисовывается из показаний Букреева и Косинова, их рапортов, магнитофонной записи разговора Букреева с Худояном.

Букреев поначалу утверждал, что пришел он в магазин МПП "Икар-М" для проверки соблюдения правил торговли и что Косинов появился там совершенно неожиданно для него. Он, Букреев, даже, якобы, не знал, что Косинов участвовал вместе с ними в этом рейде. Также начинал свои показания в суде и Косинов. После оглашения их рапортов их показания изменились и существенно. Еще бы! Ведь мы с Вами из этих рапортов увидели, что визит милиционеров к Худояну был вовсе не случаен - они пришли для "выявления фактов дачи взяток сотрудникам милиции", а вовсе не для проверки соблюдения правил торговли. Главное "выявить факты дачи взяток", а проверка соблюдения правил торговли - только предлог. И появление Косинова не было неожиданным для Букреева. Букреев сам потребовал направления вместе с ним сотрудника ОЭП, как указано в его же рапорте, "с целью документирования".

Но прежде чем документировать надо еще добиться, чтоб Худоян дал взятку, и именно для того Букреев составляет протокол о нарушении правил торговли. Ни для чего иного этот протокол не был нужен, не случайно он так и не был пущен в ход, МПП "Икар-М" не было оштрафовано, и о протоколе забыли сразу после задержания Худояна. Именно для того, чтоб Худоян попытался дать взятку понадобились Букрееву намеки на двухмиллионный штраф, хотя Бурев - не суд и не административная комиссия и не ему дано определять вид и размер административных взысканий. Для этого же Букреев завел разговор о зарплате, которую ему перестанут платить, если протокол не будет составлен.

Расчет был безошибочен. Мы часто слышим разговоры о коррумпированности милиции, о том, что милиция занимается поборами с продавцов - особенно с малых торговых точек: ларьков, киосков и маленьких магазинчиков. Это, по видимому, не просто беспочвенные слухи, если предложение провести мероприятие "по выявлению фактов дачи взяток работникам милиции" не вызвало у милицейских начальников удивления: ведь "факты дачи взяток" это одновременно и факты получения взяток. Лучше всех о милицейских поборах знают те, кого обирают, - торговцы на рынке. Именно поэтому Худоян воспринял слова Букреева как более чем прозрачный и обычный намек на необходимость дать взятку. На его месте точно также понял бы Букреева любой психически нормальный человек.

Кто такой Букреев? Муниципальный милиционер. Муниципальная милиция - не криминальная милиция. Ее задача, согласно Закону РФ "О милиции" - поддержание общественного порядка. Букреев не обучен выявлять замаскированные, не очевидные преступления, разоблачать взяточников и взяткодателей, он не знает о процессуальных гарантиях, он толком не знает, как это нужно "документировать" - для этого и понадобился сотрудник ОЭП Косинов. Букреев же обучен другому: вступить в перестрелку, догнать, схватить, надеть наручники и привести. Это он знает, умеет, на это "натаскан". И вдруг перед ним ставят качественно иную задачу: выявить взяткодательство, разоблачить взяткодателя. Ему говорят: "Ответственные лица коммерческих структур дают взятки сотрудникам милиции". Он с его прямолинейным профессиональным правосознанием эту установку воспринимает просто: "Все ответственные лица коммерческих структур - взяткодатели". Не просто "ответственные лица", а чуточку иначе - "все ответственные лица". Совсем малое почти незаметное, казалось бы, отличие - всего одно слово, всего три буквы, а как меняется смысл задачи Букреева! Не нужно думать, кто из этих "ответственных лиц" потенциальный преступник, а кто - нет. И сразу кажется допустимым провоцировать любого из них - ведь все они преступники, все они взяткодатели, и провокация здесь уже не грех. Он угрожает - двухмиллионным штрафом, но одной угрозы штрафом мало, чтоб подтолкнуть человека к даче взятки, и он заводит разговор о своей зарплате, без которой ему не прожить. До слов Букреева о зарплате Худоян если и подумал о том, что деньгами можно хотя бы приостановить составление протокола, то предложить деньги попросту боялся. Своими рассуждениями Букреев рассеял сомнения Худояна, дал ему понять, что он, Букреев, не только не против деньги получить, но даже нуждается в них. Букреев буквально подстрекал Худояна дать ему деньги. Иначе истолковать эту беседу просто нельзя.

Вы не можете не согласиться с тем, что не сочинил бы Букреев этот злосчастный протокол об административных нарушениях, не угрожал бы он штрафом, не заговорил бы он о своей нужде в деньгах, так и не стал бы Худоян давать ему денег.

В обвинительном заключении квалификация действий Худояна как покушение на дачу взятки мотивируется тем, что Букреев от получения взятки отказался. Ни минуты не сомневаясь в том, что если, считать доказанным передачу денег Худояном Букрееву, то это и вправду покушение, а не оконченное преступление, полагаю все же, что никакого отказа от получения денег со стороны Букреева не было. Ведь стоило бы Букрееву четко и недвусмысленно заявить, что взятку он не возьмет, и никаких денег Худоян не стал бы вкладывать ему в карман. Не думаете же Вы, в самом деле, что Худоян их и вправду насильно вложил Букрееву в карман! Но такой расклад Букреева не устраивал. Провокация могла сорваться. И Букреев тянул до последнего, уклончиво мямлил, что сам он таких вопросов не решает, что ему надо посоветоваться с товарищами. Он тянул до самого прихода Косинова. Вы слышали магнитофонную запись их беседы. Действия Букреева представляют собой именно подстрекательство к даче взятки с элементами вымогательства.

Взяточничество известно человечеству с древнейших времен. Еще в Библии написано: "Не принимай даров, ибо дары закрывают глаза берущих и превращают дело правых". Но уже тогда люди понимали, что главным в этой паре является не взяткодатель, а лихоимец, что главная опасность исходит от него. Не случайно слова Библии обращены к тому, кто берет. В нашем деле лихоимец не просто взял, он сперва убедил в том, что ему нужно дать, больше того - что ему нельзя не дать.

Большие сомнения возникают по поводу того, что именно, сколько именно денег вложил Худоян в карман Букреевского френча. На первом допросе у следователя Худоян суммы вообще не вспомнил. Действительно: не считая взял не глядя из сейфа пачку мелких купюр и, так и не сосчитав, сунул Букрееву в карман. Но Букреев с Косиновым ведь должны были сосчитать деньги сразу при задержании Худояна? Ведь Косинов в своем рапорте пишет о ста тысячах, откуда ж сомнения, спросите Вы? А вот откуда. Должны были, да долга этого не исполнили. Почему Косинов упоминает в рапорте именно эту сумму непонятно, ибо когда дело после столь героически проведенного дознания направлялось в прокуратуру, то в препроводительном письме, оглашенном Вами в судебном заседании, было написано, что направляются прокурору: "1. Уголовное дело в 1 томе на 24 листах; 2. Деньги в сумме 50 тысяч рублей". А в скобках рядом с цифрой, обозначающей сумму, указано для верности: 50 х 10. Причем сперва было напечатано: 50 х 20, а потом от руки исправлено - 50 х 10. В конверте же, подшитом к делу, находится сто тысяч рублей. Дача взятки - преступление умышленное. Если и дознаватели в спокойной обстановке своих кабинетов не смогли сосчитать и потому не знали, сколько денег их коллегой получено, то уж Худоян, в той нервозной обстановке денег не считавший, тем более не знал этой суммы. Нет никаких оснований считать, что он хотел дать Букрееву именно сто тысяч и ни копейкой меньше. Откуда вообще взялось там сто тысяч, сегодня можно только гадать, но вряд ли эти гадания будут успешными, ведь "лишние" пятьдесят тысяч могли принадлежать и самому Букрееву. В конце концов, были у него с собой какие-то и свои деньги, ведь даже муниципальным милиционерам приходится иногда платить в магазинах и для того носить с собой хоть немного денег. Да и сумма не шибко велика - вполне можно забыть что такие деньги в кармане затерялись. В силу требований закона всякое неустранимое сомнение надо толковать в пользу подсудимого. Поэтому если Вы признаете Худояна виновным в даче взятки, то в приговоре Вашем размер этой взятки должен быть указан вдвое меньший, чем в обвинительном заключении: не сто тысяч, а пятьдесят.

Никакой приговор не может быть справедливым, если он не учитывает мотивов содеянного, побуждений, которые двигали подсудимым. Представьте себе ситуацию глазами Худояна, как она ему виделась в тот момент. Пожилой и много натерпевшийся в жизни человек. Совсем недавно переживший крах спокойной и благополучной жизни в Абхазии - все разметала война, стыдливо называемая политиками грузинско-абхазским конфликтом. От того, что это всего лишь конфликт, Худояну легче не стало: дом его разрушен, хозяйство развалено, а сам он оказался в плену, был избит автоматными прикладами по голове и последствия этих травм - и физических и душевных - до сих пор еще не прошли. Из плена удалось вырваться и бежать из охваченной войной Абхазии. Куда бежать? Не на родину предков - Армению - там своя война, а войной Худоян уже сыт по горло. Не в Грузию же - от грузино-абхазского конфликта. И он бежал в страну, которая уже несколько столетий называет себя гарантом мира и спокойствия на Кавказе, как, впрочем, и на всей территории бывшего СССР. Он прибыл в город, где давно уже живет его взрослая дочь со своей семьей; город, который люди его поколения привыкли считать самым главным советским городом, привыкли здесь искать справедливость. Он нашел в Москве работу и жилье. Казалось бы жизнь наладилась. Но город наш давно перестал быть столицей пролетарского (да и всякого иного) интернационализма. Уж не судьям я должен рассказывать, что вовсе не большинство среди Ваших подсудимых составляют кавказцы. Но останавливают в метро и на улицах милиционеры для проверки документов - просто так, без всякого повода, именно "лиц кавказской национальности". Форма носа, цвет волос, акцент - вот их вина. Ведь и Букреев с Косиновым направились в магазин к Худояну не потому, что у них была информация о том, что именно он является тем самым "ответственным лицом коммерческих структур" которых они взялись разоблачать в тот вечер, и не потому, что вокруг не было других магазинов, магазинчиков и ларьков - а все потому же, потому, что Худоян - "лицо кавказской национальности".

Как должен был чувствовать себя Худоян перед Букреевым? "Лицо кавказской национальности", постоянно ожидающий милицейского окрика или властного жеста, постоянно "выдергиваемый" из толпы прохожих или пассажиров метро и вынужденный каждый день по несколько раз оправдываться без вины перед каждым постовым милиционером? Как он должен был себя вести с Букреевым - безоружный и беззащитный, избитый в плену автоматчиками и от этого страдающий постоянными головными болями, с уверенным в себе напористым, вооруженным Букреевым, сопровождаемым, к тому же, автоматчиком? Как должен был он реагировать на слова Букреева о том, что начальник пригрозит тому лишением зарплаты из-за него, Худояна?

Так Худоян и попал в тюрьму, в которой находится до сих пор - вот уже четырнадцать месяцев. Жизнь в тюрьме вообще не сахар. В наших сегодняшних следственных изоляторах - в особенности. Ужасающая скученность - восемьдесят человек в камере, рассчитанной на двадцать пять арестантов, которые, собственно говоря, уже не сидят там, а стоят: "сидят" стоя, как в автобусе в часы пик, потому что даже сидят они там на нарах по очереди. Спертая атмосфера, полное отсутствие свежего воздуха. Никаких витаминов, питание, которое и питанием-то, даже пониженным, назвать стыдно. В этой обстановке у Худояна разыгрался жесточайший фурункулез, из-за которого он чуть не отдал Богу свою многострадальную душу. Я при очередном визите в СИЗО застал Худояна в тяжелейшем состоянии и с большим трудом, только после обращения в городскую прокуратуру добился помещения Худояна в тюремную больницу, где он тут же был прооперирован. До этого - никаких лекарств, никакой вообще медпомощи, в результате чего болезнь пошла внутрь. А ведь фурункулез - это золотистый стафилококк, без своевременного лечения выжить может не каждый, да еще в тюремных условиях.

Худоян сегодня вину свою признал. Он сказал Вам, что раскаялся в содеянном. Думаю, что это действительно так. Но никто и никогда не узнает, почему он, не признававшись раньше, признался сегодня: от того, что это действительно так все и было, он действительно деньги Букрееву дал, а потом наступило раскаяние, или от того, что он просто устал сидеть в тюрьме. В любом случае ему нельзя ставить в вину его прежнее непризнание вины и в любом случае нельзя усомнится в искренности его раскаяния. Раскаяния то ли в даче взятки, то ли в том, что он хотя бы разговаривал об этом с милиционером. Я думаю, что никогда в жизни он больше ни одному милиционеру и рубля не подаст.

Ваша честь! Уважаемые заседатели! Неужели же то, что сделал Худоян и то, почему он то сделал, требует еще какой-то кары? Неужели все то, что он уже перенес, недостаточное для него наказание? Я прошу Вас - назначьте ему такое наказание, которое будет полностью исчерпано отбытым предварительным заключением. Пусть Худоян из этого зала уже не возвратится в тюремную камеру.

* * *

Суд, признав Худояна виновным, приговорил его к лишению свободы в размере отбытого им срока и из-под стражи освободил из зала суда.

Оглавление