Осенью 1993 года, оставив государственную службу (к тому времени я работал начальником управления юстиции г. Москвы), я стал адвокатом Московской коллегии адвокатов "Адвокатская палата", в каковом качестве пребываю до сих пор. Моя адвокатская практика оказалась гораздо более разнообразной, нежели прокурорская. Начинать пришлось с выступлений в суде по делам гражданским, что, в общем-то, было для меня довольно неожиданно - ведь до этого я в качестве вначале следователя, а затем прокурора участвовал в расследовании и судебном рассмотрении дел только уголовных. Как говорится, с судьбой не поспоришь - пришлось осваивать цивилистику. Из трех адвокатских речей, произнесенных в судах общей юрисдикции, одна - по гражданскому делу. Здесь же помещены и выступления в Конституционном Суде РФ и на парламентских слушаниях в Совете Федерации. В этом разделе помещены также материалы по двум прекращенным делам - образчики речи письменной: ходатайства, которые были (хотя и не сразу) удовлетворены.

Дело Мирзаянова

Дело Мирзаянова в 1993 - 1994 годах широко освещалось в печати. Бывший сотрудник Государственного российского НИИ органической химии и технологии Мирзаянов после увольнения из института, как указано в постановлении о прекращении в отношении него уголовного дела, "предпринял попытки привлечь внимание общественности к возможной экологической опасности при использовании отравляющих веществ. С этой целью он подготовил материал для опубликования и дал интервью различным средствам массовой информации о проблемах разработки в России токсических веществ". Когда в зарубежных газетах появились статьи и интервью Мирзаянова, в институте, естественно, забеспокоились: ведь Мирзаянов продолжал считаться носителем государственных тайн, не выдал ли он каких-либо секретов при не санкционированных контактах с иностранными журналистами? Последовало обращение в Министерство безопасности, возбуждение уголовного дела, следствие, а затем суд, взявший Мирзаянова под стражу и направивший дело на доследование. Когда дело поступило для нового расследования в прокуратуру, и. о. Генерального прокурора России его прекратил за отсутствием в действиях Мирзаянова состава преступления.

Под арестом Мирзаянов успел пробыть 40 дней. После прекращения дела Мирзаянов предъявил иск о возмещении морального вреда, вызванного незаконным его привлечение к уголовной ответственности и незаконным арестом, к институту, к Генеральной прокуратуре РФ и к Федеральной службе контрразведки (возникшей на руинах упраздненного Президентом Министерства безопасности). Дело рассматривалось Перовским районным судом Москвы в 1994 году. Я в этом процессе представлял интересы ФСК. Я считал, что моральный вред в таких случаях в силу действовавших тогда Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик и ГК РСФСР должен быть возмещен, но ФСК, по моему мнению, нельзя было признавать правопреемником МБ.

В гражданском процессе представитель стороны выступает дважды: первый раз с обоснование иска (истец) или возражениями на иск (ответчик), и второй раз - в судебных прениях. Кроме того представитель стороны вправе задавать вопросы представителю другой стороны. Я счел необходимым поместить в настоящем сборнике наряду с возражениями на иск и выступлением в прениях также и ответы на вопросы истца, поскольку они помогают лучше понять мою позицию в процессе.

* * *

1. Возражения на иск.

Сегодняшнее судебное заседание представляет особый интерес: нам сегодня приходится рассматривать дело по иску о возмещении морального вреда, причиненного неправомерными действиями следственных органов. Как адвокат, как бывший прокурор, как юрист вообще, я считаю, что дела такого рода чрезвычайно важны для укрепления законности и правосудия в России. Если те люди, которые занимаются следствием или руководят следствием на всех уровнях, будут знать, что они сами и подчиненные им следователи будут отвечать за свои незаконные действия не только в дисциплинарном порядке, но еще и рублем в суде, - я думаю в ряду общих мер, направленных на укрепление законности, - эта будет одна из самых важных.

Ни минуты не хочу оспаривать вывод о том, что, если итоговым документом по делу истец признан невиновным, то вся длинная процедура ведения следствия с принудительными мерами, безусловно, причиняет ему нравственные, и не только нравственные, страдания. Законодательство о возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконным привлечением к уголовной ответственности предусматривая возможность возмещения материального ущерба, о моральном вреде умалчивает. Но статья 131 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик прямо указывает, что моральный вред подлежит возмещению независимо от возмещенного материального вреда. В этом разногласий у нас с истцом нет.

Но в этом деле есть еще один аспект и немаловажный. Вопрос о том, кто и за что должен возмещать. Федеральная служба контрразведки Российской Федерации, интересы которой я представляю, никакого отношения к этому делу не имеет по той простой причине, что она возникла уже на руинах упраздненного Министерства безопасности в декабре прошлого года. Все, что пишет в исковом заявлении истец, касается Министерства безопасности, чьи следователи расследовали это дело, и тех оперативных мероприятий, которые проводились по делу оперативными службами опять-таки этого министерства. Возникает вопрос: должна ли Федеральная служба контрразведки нести ответственность за действия МБ в порядке правопреемства? По существу это главный вопрос настоящего дела. Мне думается, однако, что для ответа на него нужно сперва ответить на два других. Первый: с какого момента действия, направленные на привлечение к уголовной ответственности, должны считаться неправомерными, а значит и порождать его право на возмещение морального вреда; и второй: является ли ФСК в полной мере правопреемником МБ. Я думаю, ответ истца на мой вопрос лишний раз подтверждает, что у нас речь идет не о том, что у государства вообще не должно быть никаких тайн (давайте, мол, все всем рассказывать), - наоборот; истец подтвердил мою собственную мысль, состоящую в том, что страна имеет право и обязана заботиться о своей безопасности, в том числе и путем сохранения государственных секретов, которые в любом случае нельзя делать достоянием людей, могущих их разгласить. Истец здесь очень хорошо сказал - да, он допущен к секретам; да, он не разглашал государственную тайну хотя и считал своим гражданским долгом предупредить людей о грозящей им экологической катастрофе. Здесь у нас с истцом тоже нет расхождений.

Ситуация выглядит таким образом - есть работник института, проводящий определенную работу по разработке химического оружия, человек этот допущен к государственным секретам и является носителем секретной информации. И вот он передает какую-то часть известных ему сведений в средства массой информации, появляется статья в печати. По-видимому, до этого никакие оперативные службы специально Мирзаяновым не интересовались. Однако все мы согласимся, что такого рода не контролируемый спецслужбами переход информации опасен для государства. Ведь все мы знаем, в каком мире живем и полностью разоружаться перед всем миром нашей стране, помилуйте, нельзя. Вопрос не в этом. Появилась статья в газете. Статья излагает информацию, полученную человеком, работающим в секретном институте. Хозяином этой секретной информации является сам институт. Что должен сделать институт? Что должны сделать работники правоохранительных органов? Они должны оценить, содержит ли эта информация какие-либо секреты. Вправе ли правоохранительные органы осуществлять такую проверку? Безусловно вправе, и, более того, обязаны. Даже, если зам. директора института - полковник КГБ, все равно, как зам. директора по режиму, он обязан поставить в известность руководство. Что делает институт? Он сообщает в Министерство безопасности, то самое министерство, на которое возложена задача охранять государственные секреты нашей страны. Нужно ли, правомерно ли проведение какого-либо расследования? Я думаю, сотрудники Министерства безопасности были обязаны его провести. Что делает дальше МБ? Оно проводит свои проверочные действия, на которые в соответствии с Законом "Об оперативно-розыскной деятельности" оно имело право. Хочу отметить, что все эти действия пока еще направлены не персонально на обвинение Мирзаянова, а направлены лишь на проверку сведений, сообщенных институтом. А дальше оперативное подразделение обращается к следователю с просьбой решить вопрос о возбуждении уголовного дела. Что это значит? Это означает предложение дать правовую оценку собранным оперативными службами МБ материалам. И я думаю, что даже, если следователь возбудил уголовное дело, то и в этом еще персонально для Мирзаянова нет никаких обстоятельств, влекущих последующие требования о возмещении морального вреда. Речь идет лишь о проверке. Причем уголовное дело, предварительное следствие - это на сегодняшний день наилучшее средство, поскольку, во-первых, оно обеспечивает наибольшую надежность результатов этой проверки, а во-вторых, в силу целого ряда процессуальных гарантий в наибольшей мере обеспечивает права и свободы гражданина.

Что происходит дальше? Следователь на основании собранных ранее материалов расследования оценивает полученную информацию, и, если он признает собранные материалы достаточными, - он предъявляет обвинение, если нет - он должен прекратить свою деятельность, прекратить уголовное дело. Вся ответственность за дальнейший ход следствия лежит на том, кто выносит постановления и на том, кто осуществляет надзор, т. е. может отменить постановления следователя. Вот с этого момента, когда действия следователя носят персонифицированно обвинительный характер, возникает, в случае признания человека невиновным, право на возмещение морального вреда.

Вот поэтому мне и кажется, что ФСК России не может считаться правопреемником МБ России в части тех действий, которые влекут возмещение морального вреда. Мне понятна ироническая усмешка истца, я понимаю отношение на сегодняшний день средств массовой информации к этой проблеме, но тем не менее я хочу призвать вас исходить не из отвлеченных представлений, а из буквы закона. Вот законодательный акт, о котором я говорил, это Указ Президента России № 2233 от 21 декабря 1993 года. Здесь очень короткая преамбульная часть. Как утверждается вполне обоснованно Президентом Российской Федерации: "система органов ВЧК, ОГПУ, НКВД, МГБ, КГБ и МБ оказалась нереформируемой". Вот она, цепочка полного правопреемства, когда функции каждого предыдущего органа передавалась последующему, при этом передавались все абсолютно функции. Все! Президент решил эту цепочку порвать. И читаю дальше: "С целью создания надежной системы безопасности" решил Министерство безопасности упразднить и создать Федеральную службу контрразведки. Это новая служба! Даже старые работники, профессионалы, честные нормальные люди перешли в ФСК через обязательную для них аттестационную комиссию, о чем нам известно из многочисленных публикаций в прессе на эту тему. Можем ли мы сегодня на вновь рожденную Службу возлагать всю ответственность за грехи ее предшественников? Наверное можем, но не все, можем но только в том смысле, что государство в целом осталось, и органы государства, перенявшие функции ранее существовавших, но упраздненных органов, от имени государства в целом должны возмещать ущерб, иначе и быть не может. В Указах Президента об упразднении МБ нет ни слова о правопреемстве. Логика этих Указов состоит в том, что правопреемником должна быть ФСК. Но ФСК не имеет в своем составе следователей, на нее не возложена функция предварительного следствия. Указ Президента "Об утверждении положения о ФСК" содержит подробное изложение задач, возложенных на Федеральную службу. Нет здесь предварительного следствия! К Положению прилагается структура ФСК - здесь перечислены все управления Службы - но Следственного управления тоже нет. Известно, что следственный аппарат бывшего МБ, дела, которые на тот момент расследовались, неоконченные производством переданы в ведение Прокуратуры. Вот я и считаю, что если ФСК в соответствии с этими указами является правопреемником МБ, то она может быть правопреемником министерства, исключительно в рамках тех функций, которые ей переданы. Повторяю, функция расследования уголовных дел в Федеральную службу контрразведки не передана и в этой части правопреемства ФСК в отношении МБ существовать не может. Те же действия, что совершали другие службы Министерства в период предварительного следствия, не могут быть признаны основанием для возложения на правопреемников этих служб обязанностей по возмещению морального вреда.

Вопрос представителя Мирзаянова адвоката Алсниса: В документе, направленном УЭБ МБ (Управление экономической безопасности Министерства безопасности) России в Следственное управление указывается, что проведенные мероприятия свидетельствуют о совершении Мирзаяновым преступления, предусмотренного статьей 75 УК. Нигде не говорится о решении вопроса о возбуждении уголовного дела. Считаете ли вы, что в письме УЭБ МБ России говорится о наличии в действиях Мирзаянова состава преступления?

Ответ: Я не считаю, что письмо содержит указанные положения. Поскольку из того, что вы сейчас прочитали, не следует, что действия Мирзаянова содержат состав преступления. В письме указано, что эти действия содержат признаки состава преступления. Отдельные признаки действительно содержатся и вот дальше уже дело следствия, образуют ли эти признаки совокупность, которая позволит следователю предъявить обвинение и признать, что в действиях Мирзаянова содержится состав преступления или нет. А признаки эти есть. Чего уж далеко ходить. Есть газетная статья, а в ней написано, какую работу ведет институт, какое оружие создает и т.д. Есть информация которая ушла, и нужно дать правовую оценку этим действиям. Надо установить, проверить и принять решение. Таков нормальный ход действий в нормальной стране. Оперативные службы не превысили своих полномочий. Они должны были провести эту проверку и провели ее. И очень хорошо, что они уже сегодня приучены к тому, что обращаются по вопросам о возбуждении уголовного дела к следователю. Очень плохо, что следователь не должным образом оценил эту информацию, судя по тому, что пишет и.о. генерального прокурора в своем постановлении.

Вопрос адвоката Алсниса: Вы считаете, что следователь незаконно привлек Мирзаянова к уголовной ответственности?

Ответ: Я считаю, что постановление о прекращении уголовного дела за отсутствием состава преступления автоматически делает незаконными все персонифицированно-обвинительные действия. А то, что следователь возбудил уголовное дело, еще не носит персонифицированно-обвинительного характера. Пока еще нет лучшего способа проверки, чем урегулированное нормами УПК расследование по возбужденному уголовному делу Дальнейшие действия свидетельствуют о том, что оценка действий Мирзаянова была ненадлежащей. Основанные на этом процессуальные действия, связанные с задержанием, содержанием под стражей, ограничением свободы, арестом, были незаконными. А само по себе возбуждение уголовного дела, мы с вами это знаем, не предрешает вопроса о виновности лица.

Вопрос Мирзаянова: Вы признаете, что все было сделано незаконно. Но КГБ в очередной раз сменило кожу. К вам все, и следствие тоже, обратно возвращено. Вы сидите в тех же зданиях, у вас работают те же люди, а вы сваливаете на Прокуратуру и вроде бы и отвечать некому?

Ответ: Вы это не совсем так понимаете. Я ни одной минуты не думал и никогда не говорил о том, что ваш ущерб не подлежит возмещению, и что вам незачем предъявлять свои требования. Я говорил том, что ФСК не является надлежащим ответчиком. Что касается ваших эмоциональных слов о том, какие люди сидят в каких кабинетах, и что следствие обратно возвращено. Я, во-первых, должен заметить, что никакого нормативного акта о возврате следствия в ФСК пока не существует. Есть какие-то неясные замечания в прессе, что этот вопрос рассматривается. Такого решения не принято и будет ли принято, неизвестно. А исходить из предположений прессы о будущем законе в исковых требованиях нельзя. Что касается ваших рассуждений о тех людях, которые работают в ФСК, то помилуйте, правопреемство определяется не тем, кто сидит в каких кабинетах. Никто не знает сколько людей оттуда ушло. Почитайте те же газеты, в которые вы обращались, защищая экологию. Прочитайте, сколько людей из этих служб, высочайших профессионалов, сегодня оказалось неизвестно где, в каких-то коммерческих фирмах, охранных агентствах, и вообще неизвестно с какой стороны баррикад оказались в битвах на наших улицах. До того, как я стал адвокатом, я много лет работал в прокуратуре и готовил протесты на судебные приговоры в отношении сотен людей, незаконно осужденных, и то сейчас мне, уже как адвокату, говорят: "Вот ваша прокуратура, там был Вышинский". Помилуйте, когда, на какой точке мы сможем набраться смелости и сказать: "Да, тогда было то, а сейчас есть это"? Когда наша страна перестанет копаться только в грязи и начнет наконец что-то делать?. Неужели сегодня то, что делается вокруг, нас с вами не останавливает? Есть у вас основания взыскивать все это, но давайте взыскивать с тех, кто виноват. Завтра уже можно разогнать и ФСК, ведь так может продолжаться до бесконечности. Нельзя же разрушать собственную страну. Что у нас сегодня делается с армией, с органами безопасности, с органами внутренних дел! Ведь мы же с вами заинтересованы, чтобы можно было свободно жить и спокойно ходить по улицам. Сейчас, если вам угрожают убийством, вам некуда обратиться, никто вас не защитит. Где-то эта цепочка должна быть прервана. Президент, я опять ссылаюсь на его указы, остановился на МБ. Да, впервые не просто переменили вывеску, впервые тех прежних работников если и приняли в ФСК, то через переаттестацию. Потому что наивно считать, что там работали только мерзавцы и нарушители закона. С другой стороны, в этой стране негде больше искать профессионалов. Говорят, в Германии всех судей ГДР отправили в отставку, потому что у них менталитет иной. Откомандировали туда судей с западных земель. К нашему с вами сожалению у нас нет запасной страны, нет другого такого российского народа, у которого были бы свои профессионалы - и вот этих-то, которых заменить некем, давайте в отставку? Мы все - вчерашний русский народ, мы все - вчерашняя Россия, мы все родились вчера. И нам надо на ходу переделывать себя. Поэтому, когда создавалась ФСК России, туда, бесспорно, взяли лучших профессионалов. Ведь подготовить профессионала-разведчика - это не просто взять теплофизика или геофизика и посадить на руководящее место в УВД. Вот он умный, грамотный, он демократ, он все сделает. Нет, эта должность требует высокого профессионализма. Здесь много надо знать вещей, которых не знает никто другой. Я ведь не пойду заниматься химией, хотя и я могу сказать: "Я демократ, я прекрасно все понимаю". Я профессионал в своем деле, меня готовили этому. Контрразведчиков готовили другому. Таких профессионалов на улице нет. Поэтому ФСК взяла себе старые кадры и провела их через переаттестацию специально для того, чтобы преемство традиций было уничтожено. ФСК должна быть правопреемником МБ только в рамках переданных ей функций. Не потому, что она виновна в тех делах, не потому, что она продолжает традиции беззакония, а потому что государство сегодняшнее, тоже родившееся вчера, должно отвечать за то, что делалось, и возместить причиненный ущерб. Ведь ущерб реабилитированным по делам 1937 года возмещают не те люди и не те ведомства, которые этих людей уничтожали, а совсем другие ведомства и совсем другие люди от имени всего государства в целом. Также и здесь. Не считая себя преемником традиций, мы говорим: вот эти функции нам перешли - мы отвечаем, эти функции не перешли - пусть отвечают ведомства, в ведении которых они перешли. Вот и все.

3. Выступление в прениях.

Рассматриваемое сегодня дело чрезвычайно многоаспектно. Ставится вопрос о праве человека опубликовать для всеобщего сведения даже секретные сведения с целью предупредить глобальную катастрофу. Имеет ли право гражданин, получив информацию о том, что совершаются действия, посягающие на коллективную безопасность, предупредить общество об этом даже путем разглашения сведений, формально носящих характер государственной тайны? Думаю, что на этот вопрос можно ответить положительно. Я не буду ссылаться на международные документы, хотя, думаю, они подтвердят мое мнение. Во всех этих конвенциях, например, не запрещается разработка химического оружия, хотя запрещается его производство. Конечно, этот комплекс проблем выходит за рамки сегодняшнего процесса. Если гражданин, исходя из высоких и очень уважаемых убеждений, имеет право такую информацию разгласить, то и государство, чьи интересы затронуты, имеет право защитить себя. Мы говорим сегодня о равноправии гражданина и государства. Это равноправные субъекты. Государство вправе ставить вопросы о своей защите. Если будет установлено, что гражданин действовал неправомерно, он должен нести ответственность. Кто же должен устанавливать границы этой защиты? Видимо, организация, которая является хозяином разглашенной информации. В нашем процессе институт, в котором работал Мирзаянов, был вправе, более того - обязан обратиться в компетентные органы, чтобы право свое на защиту реализовать. Надо было проверить была ли эта информация секретной или не была, не были ли опубликованы другие данные, исчерпывается ли разглашение только этой статьей или были еще другие. Институт поставил МБ в известность об утечке этой информации. МБ как орган, несущий ответственность за сохранность государственной тайны, должно было, без сомнения, все это проверить. Здесь утверждают, что оперативные службы МБ и институт обратились с просьбой возбудить уголовное дело. Помилуйте, ни в одном документе, предоставленным нам истцом ничего подобного нет. Там написано: "Прошу решить вопрос о возбуждении уголовного дела". Открываем УПК - это глава седьмая "Возбуждение уголовного дела" - то есть обращение в следственные органы с просьбой решить вопрос о возбуждении уголовного дела содержит в себе ни что иное, как просьбу решить вопрос: есть основание - возбудите уголовное дело, нет основания - откажите. Следователь, получив эту информацию должен решить вопрос: возбуждать или не возбуждать это дело. Я бы мог поставить на этом точку. В этом случае речь идет только об обращении в компетентные органы с просьбой разобраться. Никаких приказных формулировок и однозначного требования возбудить уголовное дело в материалах нет. Здесь нам говорят, раз следователь возбудил уголовное дело, то это предрешает все дальнейшее. Но ведь дело для того и возбуждается, чтобы выяснить: эти признаки состава преступления образуют сами по себе всю совокупность состава или нет? Возбуждение уголовного дела, с моей точки зрения, не предрешает виновности гражданина Мирзаянова. А вот дальнейшая деятельность следователя предрешала направление расследования и персонифицировала обвинительные действия. Следователь, к сожалению, ошибся.

Истец называет формальными наши возражения по вопросу правопреемства. Но это не формальное возражение - это закон. Как это может быть: хочу - буду правопреемником, не хочу - не буду правопреемником? Все эти вопросы должны решаться на основании закона. На сегодняшний день никаких нормативных актов, кроме тех, которые цитировались, не имеется. А говорить о том, что если сегодня ФСК сидит в знаменитых зданиях КГБ на Лубянской площади, то оно должно расплачиваться за все, начиная с 1917 года, по меньшей мере наивно. Ведь мы знаем, что на руинах КГБ организовались такие спецслужбы, как ГУО, СВР, ФАПСИ и другие ведомства и каждое, в пределах своей компетенции, несет часть того бремени правопреемства КГБ, которое возложено на них в соответствии с переданными им функции. Они не могут быть правопреемниками других органов. Министерство безопасности также было расформировано, и мне уж точно известно, что на его руинах было образовано не только ФСК, но и другие ведомства, например, Федеральная пограничная служба. Но никому не придет в голову, чтобы солдат, с которым что-то случилось в погранвойсках, предъявлял свои претензии не к этой службе, а к ФСК России лишь на одном том основании, что ранее это было МБ. Ведь главный вопрос нашего процесса - это ненадлежащее выполнение сотрудниками следствия своих функций. На сегодняшний день следствие и его кадры в Прокуратуре. Значит она должна нести ответственность за эти действия. Я не возьмусь решать вопрос, нужен ли возврат этих функций ФСК, не убежден, что следствие нужно возвращать. На сегодняшний день нет ни указа Президента, ни постановления Государственной Думы, которые бы решали эту проблему.

Обсуждая все эти проблемы, мы не должны забывать, что следователь - это лицо процессуально самостоятельное и несет полную ответственность за свои действия. И когда следователь решает вопрос о возбуждении уголовного дела, задерживает лицо, предъявляет обвинение, вся полнота ответственности лежит на нем и на прокуроре, который за этими действиями осуществляет надзор. Тем не менее, когда следователь возбуждает уголовное дело, когда проводит проверку полученных сведений, - это еще действия правомерные и дальнейший ход следствия не предрешают, но когда он неправильно оценивает собранные материалы и заключения экспертизы, арестовывает гражданина, лишая его законных прав и свобод - это уже неправомерно и дает основания для предъявления иска о возмещении морального вреда.

Исполняющий обязанности генерального прокурора прекращая дело, мотивировал это тем, что в ходе повторной экспертизы эксперты пояснили, что сведения, изложенные в статье, не содержали государственной тайны. То есть исполняющему обязанности генпрокурора, чтобы сделать вывод о невиновности Мирзаянова, необходимо было получить заключение экспертизы, без которого нельзя было решить, была ли это утечка секретной информации и было ли разглашение государственной тайны. Но экспертизу можно проводить, как известно, только по возбужденному уголовному делу. А это подтверждает и правомерность, и обоснованность возбуждения уголовного дела. Что касается дальнейшего, то следователю надо было просто решить вопрос о наличии либо отсутствии состава преступления в действиях истца, но он с этой задачей не справился.

На основании изложенного просил бы суд освободить Федеральную службу контрразведки от ответственности по данному иску.

Суд, согласившись со мной, в иске к ФСК отказал, а иск к Генпрокуратуре и институту удовлетворил. По протесту прокурора и жалобе института решение в кассационной инстанции было отменено, со ссылкой на Указ Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 года "О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей" и Положение "О порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда" которые возмещения морального вреда не предусматривали. Немудрено, в 1981 году наша юриспруденция вообще считала кощунством саму постановку вопроса о материальном возмещении морального вреда. При новом рассмотрении дела Мирзаянову было отказано в иске уже в полном объеме. Такова была тогда позиция и Верховного Суда Российской Федерации. Однако со времени издания упомянутых Указа и Положения к моменту рассмотрения дела прошло более десяти лет и на дворе задули новые ветры: осталось совсем немного времени до принятия в декабре 1995 года нового ГК РФ, в статье 1100 которого предусмотрено, что "Компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда:... ....вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ". Но гражданское законодательство не имеет обратной силы и дело это уже не пересматривали.