Настал черед перейти от речей устных к письменным.

Дело Малышкина свидетельствует о необоснованности время от времени появляющихся в прессе утверждений о том, что, дескать, адвокаты "разваливают" уголовные дела, из-за чего якобы и "пробуксовывают" героические усилия милиционеров и следователей, пытающихся побороть преступность. Думается, что "разваливают" уголовные дела все же сами оперработники, следователи и прокуроры. Да и чего стоит тот следователь, который позволяет адвокату "разваливать" дело?!

По степени доказанности обвинения дело Малышкина вполне сравнимо с делом Пелипенко. Я принял на себя защиту Малышкина, когда дело по его обвинению уже было в суде. Из материалов дела можно было уразуметь, что 18 июля 1996 года вечером некто на "Джипе" врезался в "шестерку", которой управлял Махалаев. "Шестерка" была разбита что называется вдребезги. Виновник попытался было скрыться, но был перехвачен инспекторами ГАИ на следующем перекрестке. Поскольку "шестерка" заведомо не могла быть восстановлена, договорились о том, что виновник на следующий день отдаст Махалаеву деньги - 6000 долларов, для чего они встретятся днем возле театра на Таганке. Встреча произошла, но передача денег не состоялась. Оба - и Махалаев и его обидчик - явились с друзьями. Можно только гадать, что за разговор произошел между ними, но очень быстро слова сменились выстрелами. Через несколько минут на месте происшествия остался труп Махалаева с лежащей рядом с ним на асфальте гранатой, остались его друзья - Габиев и Данаури, оба раненые, а также раненый в пятку случайный прохожий Крошкин. Стрелявшие скрылись. Уже через несколько дней сотрудники милиции предъявили на опознание фотографии Малышкина (как положено в числе двух других фотографий) Габиеву, приятелю погибшего Бароеву, сотрудникам ГАИ Кармашову и Палкину, видевшим виновника накануне. Фотографии были черно-белые паспортного формата, что не помешало всем четверым опознать Малышкина по росту, телосложению и светлым (это на черно-белых снимках, где он выглядел жгучим брюнетом!) волосам. Ни в одном из протоколов не было указано, что имелось в виду под ростом и телосложением: высокий и коренастый или, к примеру, низкий и щуплый. Угрозыск оказался выше этих "мелочей". Но этого мало: в протоколах опознания было указано, что Габиев и Бароев якобы опознали Малышкина также и "по внешнему виду, форме и выражению лица", а Кармашов и Палкин - также и "по внешности лица, подбородку, расположению губ". Естественно и этого не расшифровали: то ли по звериному оскалу, то ли по благостной улыбке, то ли губы оказались за ухом. Почему из более чем полутора десятков очевидцев для опознания выбрали только этих четверых не знает никто. Никто - ни те же сотрудники угрозыска, ни принявший дело к производству следователь прокуратуры, никто не попытался сосчитать количество выстрелов, произведенных якобы Малышкиным и его спутниками. Поскольку на месте происшествия были обнаружены гильзы, стреляные из двух разных пистолетов, сразу решили, что стрелявших было двое. К моему удивлению, я оказался первым, кто сосчитал количество выстрелов (их оказалось не менее 28 без учета промахов; выстрелы подсчитывались по числу ранений и попаданий в одежду за минусом выходных отверстий и дублирующих отверстий на верхней и нижней одежде). Как читатель и сам понимает, эти данные не согласовывались с выводами следствия о числе стрелявших. Не было выяснено еще очень много важных вопросов. Пожалуй, единственное, что следствием было установлено достоверно, так это то, что лежавшая рядом с трупом на асфальте граната принадлежала убитому. Так как Малышкина по месту прописки дома не оказалось, сочли, что он скрывается от следствия, и дело через положенное время приостановили. Через два года - в августе 1995 года Малышкин был задержан, а затем и арестован. Следствие шло весьма вяло и в январе 1996 года дело было направлено в суд. Я попал в этот процесс еще через два месяца - в марте. Дело фактически еще не было назначено к слушанию. Хотя шансы на оправдательный приговор и были достаточно высоки, я понимал, что приговор может быть очень не скоро - дело судом будет рассматриваться долго с неоднократными откладываниями ввиду неявки свидетелей и потерпевших (а где и как этих потерпевших - жителей Грозного - разыскивать в воюющей Чечне?). Мне казалось, что на предварительном следствии решение по делу будет принято быстрее. Доследование представлялись поэтому гораздо предпочтительнее судебного разбирательства. Результатом таких рассуждений стало ходатайство о направлении дела на доследование при назначении дела к слушанию. О, как я тогда ошибался! Во-первых, дело было уже назначено, и потому мое ходатайство предстояло рассматривать в судебном заседании. Во-вторых, мои надежды на скорое решение вопроса на предварительном расследовании разбились о скалу непрофессионализма следователей и прокурорских надзирателей.

В июле 1996 года состоялось первое судебное заседание. Рассмотрев мое ходатайство на подготовительной стадии (еще до оглашения обвинительного заключения), суд ходатайство удовлетворил. Прокуратура не смогла стерпеть обиды - гособвинителем был принесен частный протест. Рассмотрев протест в конце августа (Фемида непоспешна), Верховный Суд России позицию Мосгорсуда подтвердил. Судом (теперь уже и Верховным) было указано, что представленных доказательств недостаточно, а большинство из тех, что есть, процессуально опорочены.

Новое расследование тянулось неимоверно долго. Следователи менялись чаще перчаток. Сроки содержания Малышкина под стражей продлевались неоднократно при откровенных нарушениях процессуальных норм. Допускалось даже продление срока через несколько дней после окончания предыдущего с неоговоренными исправлениями продолжительности сроков в тексте постановления (представьте себе приговор, в резолютивной части которого зачеркнуто слово "условно", а поверх неизвестно кем написано: "расстрелять"). На мои возмущения отвечали просто и со вкусом: "Продление срока содержания под стражей Малышкина П. К. произведено в соответствии с законом", забыв, естественно, указать тот закон, в соответствии с которым такое возможно. После очередного продления дело месяцами (!) не возвращалось к следователю - находилось "на изучении" в Генеральной прокуратуре. Мои заявления о том, что вообще-то надо сперва изучить дело, а потом продлевать сроки содержания обвиняемого под стражей, а не наоборот, воспринимались как пустые и досадные придирки. Прокуроры разных уровней, выслушивая меня на личном приеме, сочувственно качали головами и говорили: "Надо принимать волевое решение". Под этим подразумевалось, что дело надо прекращать. Но никто не хотел брать на себя ответственность.

Добавило новое расследование немного. Допросили двух опознававших ранее Малышкина милиционеров, которые показали, что времени прошло много и они уже не помнят кого и по каким приметам когда-то опознавали. Допросили раненого в пятку случайного прохожего - он заявил, что и тогда, в 1993 году, не видел, кто в него стрелял, и теперь тоже не знает этого. Допросили женщину, бывшую в 1993 году понятой при опознании, - она сказала, что кого-то при ней опознали по фотографии, но кто и кого опознавал, она не помнит. И еще добавилось два письма из МУРа. В одном письме в ответ на запрос следователя сообщалось, что потерпевших Габиева и Данаури, так же как и свидетеля Бароева разыскать "не представилось возможным", т. к. чеченцы они, а на всех глобусах в милиции Чечня более вообще не значится. Во втором письме бравый начальник одного из подразделений угрозыка сообщал, что Малышкин является активным членом таганской преступной группировки, доказательств совершения преступлений другими членами которой добыть не удалось, но зато сам Малышкин имеющимися доказательствами изобличен в убийстве Махалаева, за что и арестован. Перл достойный Вышинского и его соратников! "Преступная" группировка, доказательств совершения преступлений членами которой не существует. Вывод о доказанности вины обвиняемого, который делает не следователь, а оперработник, нимало не смущаясь тем, то Верховный Суд страны признал, что ни в чем Малышкин "имеющимися доказательствами" не изобличен. Словом: "А у нас государство правовое?" - "Нет, это у нас экономика рыночная".

Ходатайства, жалобы и заявления по этому делу составили в моем досье толстенный том. В настоящем сборнике приведены лишь некоторые из них.

* * *

Генеральному прокурору

Российской Федерации

Вынужден обратиться к Вам в третий раз по поводу грубейших нарушений процессуального законодательства, допущенных при расследовании дела П. К. Малышкина, арестованного Таганской межрайпрокуратурой Москвы. На два предыдущих обращения я сперва вместо ответа получил сообщение по телефону о том, что срок содержания П. К. Малышкина под стражей продлен Вашим заместителем еще - на этот раз до 17 июня с. г. Затем (через два с половиной месяца после первого обращения и через полтора месяца после второго) я получил, наконец, и письменный ответ. Несмотря на то, что в моих обращениях шла речь о нарушениях уголовно-процессуального законодательства, допущенных Вашим заместителем, ответ мне дан должностным лицом, непосредственно ему подчиненным - начальником управления по надзору за расследованием преступлений В моих обращениях шла речь о том, что вина П. К. Малышкина в инкриминированных ему преступлениях вообще не доказана (единственное, что "подтверждает" его вину - это опознания по "выражению лица" и по "месту расположения губ", которые у него, как и у всех других людей, находятся между носом и подбородком), о том, что в нарушение закона срок содержания П. К Малышкина под стражей продлевался через несколько дней после истечения ранее продленного срока, в тексте постановления о продлении срока (в самой существенной его части - в резолюции Вашего заместителя) допущена грубая фальсификация. На все эти беззакония закрывают глаза, мои жалобы и ходатайства вообще игнорируются. Если Ваши подчиненные не уважают лично меня - это их личное дело, от меня, как говорится не убудет. Но они находятся на службе и в силу своего служебного положения обязаны рассмотреть мои ходатайства и, если они обоснованны, обязаны эти ходатайства удовлетворить. Никто из следователей и надзирающих прокуроров ни разу ни на один из доводов моих ходатайств по существу ничего не возразил: в лучшем случае отвечают, что П. К. Малышкина надо держать под стражей ввиду тяжести содеянного, в худшем - отвечают устно: "Надо принимать волевое решение. Пусть суд скажет свое слово, мы оправданий не боимся". Малышкин действительно обвиняется в тяжком преступлении - убийстве, но, прежде чем сажать в тюрьму, надо доказать, что это тяжкое преступление "содеяно" именно им. Суд действительно может Малышкина оправдать (и, скорее всего, так и поступит - Верховный Суд РФ уже один раз признал, что собранные по делу доказательства недостаточны, а те, что есть - опорочены). Но, спрашивается, зачем тогда эта армия следователей и прокурорских надзирателей?! При таком подходе к делу достаточно и постового милиционера: задержал, отвел в суд - вот и все "следствие". Все в этом деле сегодня держится на "двух китах" (даже по китам у них нехватка): на нашептываниях милиции, которая, как всегда, "располагает оперативными данными", и на стремлении прокуроров и следователей как-нибудь оправдать необоснованный арест и длительное содержание Малышкина под стражей.

На мои многочисленные доводы и подробный анализ доказательств, Генпрокуратура ответила одним предложением: "Вина Малышкина.. ..подтверждается материалами уголовного дела.." И это по делу, по которому Верховный Суд страны признал все доказательства опороченными! На мои заявления о нарушении закона при продлении срока следствия - "..мера пресечения избрана в отношении него в соответствии с требованиями закона". И далее - срок содержания Малышкина под стражей "продлен в Генеральной прокуратуре Российской Федерации в установленном законом порядке". Хорош "установленный законом" порядок, если в том же ответе констатируется, что срок содержания Малышкина под стражей продлен через несколько дней после истечения ранее продленного (интересно, какой статьей какого закона предусмотрен такой "порядок"? за что тогда строго предупреждены прокурор района и несколько других работников прокуратуры Москвы?!).

Не воспримите мои возмущения как хорошо оплаченную адвокатскую реакцию. Если Вы заставите своих подчиненных по-настоящему проверить дело (я знаю, что, несмотря на кадровый кризис, в прокуратуре остались все же грамотные люди), они убедятся, что я прав. Некоторая, весьма слабая и бледная видимость доказанности вины Малышкина в деле может быть усмотрена. Но я вспоминаю дело Кравченко, который был невинно расстрелян в Ростовской области за одно из убийств, на самом деле совершенное небезызвестным Чикатило. В деле Кравченко доказательств было гораздо больше, чем в деле Малышкина, а обвинение Малышкина столь же тяжкое.

Еще раз прошу Вас дать указание о проверке законности ведения следствия по делу Малышкина и принятии соответствующих мер прокурорского реагирования. Убедительнейшим образом прошу не поручать эту проверку тому из Ваших заместителей, кто уже продлевал срок следствия и содержания под стажей по этому делу, и подчиненным ему сотрудникам. Они связаны ранее принятыми решениями и очень сомнительно, что смогут теперь быть достаточно объективными.

С уважением,

Ю. А. Костанов

* * *

Это ходатайство, как и многие другие, было отклонено. По этому делу я пытался воспользоваться правом обжалования ареста в суд. Обычно я не прибегаю к этому средству защиты, считая его крайне неэффективным. Суды, как говорится, в пятнадцати случаях из десяти, отказываются изменить меру пресечения, подтверждают законность ареста и, тем самым, дают дополнительный козырь обвинению. После афронта в суде добиваться освобождения у прокуроров бессмысленно. Но здесь нарушения закона были столь вопиющи, что я не удержался, наивно надеясь, что уж на такие нарушения суд просто не сможет отреагировать иначе, чем отменив меру пресечения и освободив Малышкина из-под стражи.

* *

Головинский районный

суд г. Москвы

адвоката Костанова Ю. А.

- защитника обвиняемого

Малышкина П. К., содержащегося в

следственном изоляторе №5 ГУВД

г. Москвы

на продление срока содержания под

стражей

Ж А Л О Б А

в пор. ст. ст. 220¹ - 220² УПК РСФСР

В производстве следователя Таганской межрайонной прокуратуры г. Москвы находится уголовное дело по обвинению Малышкина Петра Кирилловича по п.п. "а", "д" "з", "н" ст.102, ст.15 и п.п. "а", "д", "з", "н" ст.102, ч.1 ст.218 УК РСФСР. Малышкин обвиняется в умышленном убийстве Махалаева и покушении на убийство Габиева, Данаури и Крошкина, совершенных 19 июля 1993 года по предварительному сговору с неустановленным следствием лицом из корыстных и хулиганских побуждений, способом, опасным для жизни многих людей. Кроме того, Малышкину вменено в вину незаконное приобретение, хранение и ношение огнестрельного оружия - пистолета "ТТ".

Малышкин П. К. был взят под стражу 22 августа 1995 года, через четыре с половиной месяца - 13 января июля 1996 года дело по его обвинению было направлено для рассмотрения в Московский городской суд, который 13 июня 1996 года направил его на доследование. Верховным Судом Российской Федерации 29 августа 1996 года определение Московского городского суда оставлено без изменения, а частный протест государственного обвинителя - без удовлетворения. С сентября 1996 года дело находится в Таганской межрайонной прокуратуре г. Москвы. После возвращения дела судом на доследование заместителем Генерального прокурора Российской Федерации срок содержания Малышкина П. К. под стражей продлен до семи месяцев - т.е. до 17 января 1997 года.

Этот срок 20 января 1997 года заместителем Генерального прокурора Российской Федерации незаконно продлен до девяти месяцев (т. е. на два месяца дополнительно к ранее продленному). Незаконность "продления срока" состоит в том, что срок содержания Малышкина П.К под стражей "продлен" через три дня после истечения ранее продленного.

Вопреки недвусмысленным требованиям ст. 97 УПК РСФСР, п.2 ст. 33 Закона "О Прокуратуре Российской Федерации", заместитель Генерального прокурора РФ, получив постановление о продлении срока содержания под стражей обвиняемого Малышкина П.К., не освободил его из-под стражи, хотя Малышкин П.К. к этому времени трое суток содержался под стражей незаконно.

Следственным изолятором № 5 ГУВД г. Москвы, где содержится Малышкин П. К., последний не был освобожден из-за того, что 17 января 1997 года Таганской межрайонной прокуратурой г. Москвы туда было представлено сообщение о продлении срока, чего на тот момент не было.

Содержание под стражей Малышкина П.К. является не только незаконным, но и необоснованным, поскольку никакими доказательствами вины Малышкина П.К. в инкриминируемом ему преступлении следствие не располагает. Такой вывод - не частное мнение адвоката, а позиция Московского городского суда и Верховного суда России, возвративших дело по обвинению Малышкина П.К. для дополнительного расследования.

В процессе дополнительного расследования, которое длилось пять месяцев (с сентября 1996 г. по январь 1997 г.), также не добыто никаких доказательств вины Малышкина П.К. За этот период допрошено 4 человека, категорически заявивших, что они не помнят, как выглядит преступник и опознать его не могут, а также получено два ответа ГУВД г. Москвы на запросы следователя (из которых следует, что еще двух человек, которых следовало допросить и которые проживают в Чеченской республике, милиция разыскать не в состоянии).

Судебное признание недостаточности доказательств вины Малышкина П.К., добытых в ходе первоначального следствия, и невозможность получения новых доказательств в силу п. 2 ч.1 ст. 208 УПК РСФСР является основанием не для продления срока содержания под стражей обвиняемого, а для прекращения дела.

Малышкин П.К. с учетом времени, когда дело находилось в Московском городском суде и Верховном суде РФ, содержится под стражей полтора года.

С учетом изложенного прошу избранную в отношении Малышкина Петра Кирилловича меру пресечения в виде содержания под стражей отменить, Малышкина П. К. из-под стражи освободить.

Защитник Малышкина П.К.

Ю.А.Костанов

- адвокат.

* * *

Надо ли говорить, что нам отказали!? Мало того, что суд, вопреки прямому указанию закона, несколько раз откладывал рассмотрение жалобы ввиду того, что прокуратура не представляла в суд материалы дела (Напомню, что в ст. 220-1 УПК РСФСР по этому поводу записано: "В случае, если в заседание не были представлены материалы, подтверждающие законность и обоснованность применения заключения под стражу в качестве меры пресечения или продления срока содержания под стражей, судья выносит постановление об отмене этой меры пресечения и об освобождении лица из-под стражи".), я в определении суда вычитал множество процессуальных новаций: здесь и утверждение о том, что срок содержания под стражей продлевается якобы следователем, а не прокурором; и остроумная ссылка на то, что срок вообще-то вроде бы и не нарушен, т. к. окончание его пришлось на выходной день, а продлен он был в первый рабочий день - понедельник; и признание выходным днем пятницы, ибо срок этот истекал именно в пятницу. Пришлось обжаловать определение в Московский городской суд.

* * *

Московский городской суд

адвоката Костанова Ю. А.

- защитника обвиняемого

Малышкина П. К., содержащегося в

следственном изоляторе №5 ГУВД

г. Москвы

Ч А С Т Н А Я Ж А Л О Б А

Постановлением Головинского районного суда г. Москвы (поименованного в самом постановлении "межмуниципальным (районным) судом Северного административного округа г. Москвы") от 20 марта 1997 года жалобы обвиняемого Малышкина Петра Кирилловича и его защитника на продление срока содержания под стражей оставлены без удовлетворения.

Малышкин П. К. обвиняется в умышленном убийстве Махалаева и покушении на убийство Габиева, Данаури и Крошкина, якобы совершенных им 19 июля 1993 года по предварительному сговору с неустановленным следствием лицом из корыстных и хулиганских побуждений, способом, опасным для жизни многих людей. Кроме того, Малышкину П. К. вменено в вину незаконное приобретение, хранение и ношение огнестрельного оружия - пистолета "ТТ".

Малышкин П. К. был взят под стражу 22 августа 1995 года, через четыре с половиной месяца - 13 января июля 1996 года дело по его обвинению было направлено для рассмотрения в Московский городской суд, который 13 июня 1996 года направил его на доследование. Верховным Судом Российской Федерации 29 августа 1996 года определение Московского городского суда оставлено без изменения, а частный протест государственного обвинителя - без удовлетворения. С сентября 1996 года дело находится в Таганской межрайонной прокуратуре г. Москвы. После возвращения дела судом на доследование заместителем Генерального прокурора Российской Федерации срок содержания Малышкина П. К. под стражей продлен до семи месяцев - т.е. до 17 января 1997 года. Этот срок 20 января 1997 года заместителем Генерального прокурора Российской Федерации продлен до девяти месяцев (т. е. на два месяца дополнительно к ранее продленному).

Постановление Головинского районного суда г. Москвы от 20 марта 1997 года является незаконным и подлежит отмене по следующим основаниям

В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 апреля 1993 г. № 3 (в редакции Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.93 № 11) "О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей" под законностью ареста, равно как и продления срока содержания обвиняемого под стражей следует понимать соблюдение всех норм уголовно-процессуального законодательства, регламентирующих порядок применения указанной меры пресечения и продления срока ее действия". При продлении срока содержания Малышкина П. К. под стражей до девяти месяцев нормы действующего уголовно-процессуального законодательства нарушены грубейшим образом.

Заместителем Генерального прокурора РФ срок содержания Малышкина П.К под стражей до 9 месяцев "продлен" через три дня после истечения ранее продленного.

Вопреки недвусмысленным требованиям ст. 97 УПК РСФСР, п.2 ст. 33 Закона "О Прокуратуре Российской Федерации", получив постановление о продлении срока содержания под стражей обвиняемого Малышкина П.К., не освободил его из-под стражи, хотя Малышкин П.К. к этому времени трое суток содержался под стражей незаконно.

Суд в обжалуемом постановлении указал по этому поводу, что "постановление о продлении срока содержания под стражей следователем было вынесено в установленный срок, т. е. 16 января 1997 года, утверждение постановления имело место 20 января 1997 года, поскольку эта дата являлась первым рабочим днем после 17 января 1997 года, т. е. после истечения срока содержания под стражей". Это утверждение суда противоречит действующему уголовно-процессуальному законодательству и не может быть положено в обоснование принятого судом решения.

В силу ст. 97 УПК РСФСР продление срока содержания обвиняемого под стражей не входит в компетенцию следователя, а производится надзирающим прокурором (в данном случае - заместителем Генерального прокурора РФ). В соответствии с этим, своим постановлением следователь не продлевает срок содержания обвиняемого под стражей, а лишь возбуждает перед соответствующим прокурором ходатайство о продлении этого срока, и прокурор не "утверждает" постановление следователя, а продлевает срок. Поэтому датой продления срока содержания под стражей следует считать не дату вынесения постановления следователя, а дату учинения на этом постановлении резолюции прокурора о продлении срока.

Положение ст. 103 УПК РСФСР в соответствии с которым "если окончание срока приходится на нерабочий день, то последним днем срока считается первый следующий за тем рабочий день", на определение истечения сроков содержания по стражей не распространяются, поскольку арестованные подозреваемые и обвиняемые находятся под стражей и в нерабочие (для следователей и прокуроров) дни. Кроме того, день окончания ранее продленного срока содержания Малышкина П. К. под стражей - 17 января 1997 года - был рабочим днем (пятницей).

Судом не дано оценки тому обстоятельству, что резолюция заместителя Генерального прокурора РФ о продлении срока содержания под стражей Малышкина П. К. до девяти месяцев содержит не оговоренное исправление в самой существенной части: слово "девяти" отпечатано на пишущей машинке с другим шрифтом поверх забеленного другого слова (что видно и на ксерокопии постановления). На это обстоятельство обращалось внимание суда защитой, для его проверки рассмотрение жалобы дважды откладывалось. Суд истребовал и осмотрел подлинник постановления, при осмотре которого на просвет оказалось, что первоначально в резолюции заместителя Генерального прокурора РФ было напечатано слово "восьми". Считая заместителя Генерального прокурора РФ добросовестным и квалифицированным юристом, не способным допустить в подписываемых им документах столь грубые нарушения, полагаю, что поправка в его резолюцию была внесена после того, как он поставил там свою подпись. Из этого следует, что срок содержания Малышкина П. К. под стражей до девяти месяцев фактически продлен не заместителем Генерального прокурора РФ, а кем-то другим, не имеющим на это законных полномочий.

В соответствии со ст. ст. 2201- 2202 УПК РСФСР суд обязан проверить не только законность, но и обоснованность продления срока содержания обвиняемого под стражей. Как указано в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 апреля 1993 г. № 3 (в редакции Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.93 № 11) "О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей" под обоснованностью ареста либо продления срока содержания обвиняемого под стражей следует понимать "наличие в представленных материалах сведений, в том числе о личности содержащегося под стражей, которые подтверждают необходимость применения заключения под стражу в качестве меры пресечения или продления ее срока".

В данном случае судом эта обязанность не выполнена, несмотря на то, что в жалобах и обвиняемого и его защитника вопрос о необоснованности продления срока содержания Малышкина П. К. под стражей ставился. В обжалуемом постановлении вообще не приведено мотивов, по которым продление срока содержания Малышкина П. К. под стражей признано обоснованным.

Между тем, содержание под стражей Малышкина П.К. является не только незаконным, но и необоснованным, поскольку никакими доказательствами вины Малышкина П.К. в инкриминируемом ему преступлении следствие не располагает. Такой вывод - не частное мнение адвоката, а позиция Московского городского суда и Верховного суда России, возвративших дело по обвинению Малышкина П.К. для дополнительного расследования.

В процессе дополнительного расследования, которое длилось в течение 5-ти месяцев (с сентября 1996 г. по январь 1997 г.), также не добыто никаких доказательств вины Малышкина П.К. За этот период допрошено 4 человека, категорически заявивших, что они не помнят, как выглядит преступник и опознать его не могут, а также получено два ответа ГУВД г. Москвы на запросы следователя (из которых следует, что еще двух человек, которых следовало допросить и которые проживают в Чеченской республике, милиция разыскать не в состоянии).

Судебное признание недостаточности доказательств вины Малышкина П.К., добытых в ходе первоначального следствия, и невозможность получения новых доказательств в силу п. 2 ч.1 ст. 208 УПК РСФСР является основанием не для продления срока содержания под стражей обвиняемого, а для прекращения дела.

Вместо принятия законного решения по делу органы предварительного следствия и прокуратура неоднократно продлевают сроки содержания Малышкина П. К. под стражей, фактически не производя расследования. С момента "продления" срока содержания Малышкина П. К. под стражей 20 января 1997 года активность следствия не возросла, по устному и неуверенному заявлению очередного (уже третьего после возвращения дела на доследование) следователя срок содержания Малышкина П. К. под стражей вновь продлен - еще на один месяц, но официальных уведомлений об этом защита не имеет.

Малышкин П.К. с учетом времени, когда дело находилось в Московском городском суде и Верховном суде РФ, содержится под стражей более полутора лет.

Уклоняясь от принятия законного решения, прокуратура, бесконечно продлевая срок содержания Малышкина П. К. под стражей, пытается тем самым придать видимость законности ранее принятым решениям о его аресте.

С учетом изложенного и на основании ст. 331 УПК РСФСР

П Р О Ш У :

1) Постановление Головинского районного суда г. Москвы (поименованного в самом постановлении "межмуниципальным (районным) судом Северного административного округа г. Москвы") от 20 марта 1997 года об оставлении без удовлетворения жалобы обвиняемого Малышкина Петра Кирилловича и его защитника на продление срока содержания под стражей отменить.

2) Продление срока содержания под стражей Малышкина Петра Кирилловича до девяти месяцев признать незаконным и необоснованным, избранную в отношении Малышкина П. К. меру пресечения в виде содержания под стражей отменить, и его из-под стражи освободить.

Защитник Малышкина П.К.

Ю.А.Костанов

- адвокат.

* * *

Увы! Мосгорсуд не воспользовался своим правом восстановить нарушенный закон и не счел это своей обязанностью. Я продолжал бомбардировать прокуратуру жалобами. Мне все также отвечали устно, что нужно принимать волевое решение, и письменно - что все в деле законно и правильно. В конце концов из всех возможных "волевых решений" прокуратура приняла одно: дело вновь было направлено в суд. Судом оно вновь было возвращено на доследование. Вновь определение о доследовании было опротестовано и вновь протест был отклонен Верховным Судом. Дело вновь в прокуратуре и снова я ходатайствую о его прекращении.

* * *

Прокурору Центрального округа

г. Москвы

по делу Малышкина П.К.

Х О Д А Т А Й С Т В О

о прекращении уголовного дела

В производстве следователя прокуратуры Центрального административного округа г. Москвы С. А. Макарова находится уголовное дело по обвинению Малышкина Петра Кирилловича по п.п. "а", "б", "д" "з", "н" ст. 102, ст. 15 и п.п. "а", "б", "д", "з", "н" ст. 102, ч.1 ст. 218 УК РСФСР. Малышкин обвиняется в умышленном убийстве Махалаева и покушении на убийство Габиева, Данаури и Крошкина, совершенных 19 июля 1993 года по предварительному сговору с неустановленным следствием лицом из корыстных и хулиганских побуждений, способом, опасным для жизни многих людей. Кроме того Малышкину вменено в вину незаконное приобретение, хранение и ношение огнестрельного оружия - пистолета "ТТ".

Малышкин с августа 1995 года находится под стражей. В январе 1996 года дело по его обвинению было направлено для рассмотрения в Московский городской суд. Определением Московского городского суда от 13 июня 1996 дело было направлено прокурору г. Москвы для дополнительного расследования. Участвовавшим в судебном заседании государственным обвинителем на это определение был принесен частный протест, который Верховным Судом Российской Федерации 29 августа 1996 года оставлен без удовлетворения.

Основанием для направления дела на дополнительное расследование послужили множественные недостатки предварительного расследования заведомо невосполнимые в судебном заседании.

Доказательства виновности Малышкина в инкриминированных ему деяниях фактически сводятся к опознаниям его по фотографиям потерпевшим Габиевым, свидетелями Бароевым, Кармашовым и Палкиным. Однако эти опознания произведены с нарушениями требований ст. ст. 165 и 166 УПК РСФСР, исключающими возможность использовать их в качестве доказательств. Опознающими не были названы приметы якобы опознанного ими лица, а протоколы опознаний не содержат подробного изложения показаний опознающих, данных ими при опознаниях; показания, данные ими при производстве опознаний, не соответствует их же показаниям о приметах преступника на произведенных ранее допросах.

Так, Габиев и Бароев на допросах описали человека, повредившего автомобиль Габиева 18.07.93 и стрелявшего в Махалаева, Габиева и Данаури 19.07.93, как мужчину 25-30 лет, ростом 180-185 см, плотного телосложения, светловолосого, со шрамом на лице. Опознали они Малышкина по фотографии формата 4х6 см, на которой изображено только лицо Малышкина, причем Малышкин на этой фотографии - брюнет, шрамов на лице у него не видно. В обоих протоколах вместо описания примет, по которым Габиев и Бароев якобы опознали Малышкина, приведена одна и та же фраза о том, что Малышкин опознан ими "по внешнему виду, форме и выражению лица".

Кармашов на допросе в качестве свидетеля показал, что водитель автомобиля, столкнувшегося 18.07.93 с автомобилем Габиева, был высоким, полным и с короткой стрижкой. Опознание им Малышкина произведено по той же фотографии паспортного формата по другим приметам: "по внешности лица, подбородку, расположению губ".

Палкин на допросе, описывая приметы этого же лица, указал, что тот был ростом примерно 180 см, с короткими светлыми волосами. Опознал Малышкина все по той же фотографии - по подбородку, губам, овалу лица и шраму на лице - на фотографии шрама не видно, волосы у Малышкина на ней черные.

Во всех четырех протоколах опознания приметы опознаваемого лица указаны неконкретно, в формулировках, не отражающих особенностей внешности: "выражение лица" - понятие ситуативное, не содержащее характеризующих опознаваемого особенностей; "расположение губ" не позволяет понять почему именно Малышкин опознан по этому признаку: у Малышкина на фотографии губы расположены там же, где и у всех остальных людей - в нижней части лица между носом и подбородком; чем отличаются "внешний вид и форма лица" или "внешность лица" Малышкина от внешнего вида и формы лица других людей (т.е. примет Малышкина) в протоколах не указано.

На предварительном следствии были опрошены и допрошены и другие лица, сообщавшие приметы виновного: Петров, Федюкова, Холодова, Воронин, Силькин, Маловеров, Апломбов, Кидалов. Однако никому из них Малышкин на опознание вообще (в том числе и по фотографии) предъявлен не был.

Описания очевидцами внешности стрелявшего совпадают только в части указания на цвет волос и телосложение: все упомянутые лица (как те, которым фотографии Малышкина предъявлялись на опознание, так и те, кому ни сам Малышкин ни его фотографии на опознание не предъявлялись) заявили, что стрелявший светловолос и плотного телосложения. Между тем Малышкин этим признакам не отвечает - он темноволос и узкоплеч.

Рост стрелявшего очевидцы определяли по-разному: Маловеров и Кидалов назвали его высоким, Данаури и Крошкин показали что его рост был 190 см, Габиев - 185 см, Бароев - 180 см, Петров - 175-180 см, Холодова - 170-175 см, а Федюкова и Апломбов назвали его рост средним. Сотрудники милиции Кармашов и Палкин, описывая внешность водителя, управлявшего автомобилем "Ниссан патрол", столкнувшимся 18 июля 1993 года с автомобилем Габиева, определили его рост в 180 см (Палкин) и как высокий (Кармашов). Различия в показаниях слишком велики для того, чтобы ими можно было бы пренебречь.

По-разному описывают очевидцы и одежду стрелявшего: Габиев показал, что стрелявший был в джинсовом костюме, Бароев - что он был в джинсах и светлой рубашке, Крошкин - в куртке с длинными рукавами и теннисных брюках, Кидалов - в рубашке без рукавов и теннисных брюках, Петров и Федюкова - в светлой ветровке, Холодова - в рубашке светло-серого цвета, Силькин показал, что на преступнике были зеленовато-коричневая рубашка и зеленоватые брюки-слаксы.

Также отличаются в показаниях очевидцев и описания пистолета: Габиев и Бароев считают, что пистолет был похож на пистолет ТТ, при этом Габиев пояснил, что пистолет был зачищен и блестел; Кидалов, не назвав марку пистолета, заявил, что пистолет был длинный и блестящий; Крошкин и Силькин увидели черный пистолет, причем Силькин еще и умудрился увидеть, что накладки на пистолете были коричневыми.

Эти противоречия следствием не устранены и в настоящее время, а ввиду того, что с момента преступления прошло почти четыре года, уже устранены быть не могут.

По мнению следствия, Малышкин 19 июля 1993 года примерно в 12 часов прибыл к дому №2 по ул. В. Таганский тупик в гор. Москве, имея при себе пистолет ТТ и 8 патронов к нему, совместно с неустановленным лицом, вооруженным пистолетом ПМ и 8 патронами к нему. Итого, у обоих было на двоих всего 16 патронов и, таким образом, они могли произвести соответственно не более 16 выстрелов.

Между тем на одежде Махалаева, Габиева и Данаури, согласно заключению судебно-баллистической экспертизы имеется 40 огнестрельных повреждений. С учетом того, что одним выстрелом может быть причинено несколько отверстий в одежде, из указанного числа повреждений должны быть исключены отверстия, квалифицированные экспертами как выходные, а также совпадающие по расположению повреждения на верхней и не верхней одежде. В результате только на одежде Габиева, Данаури и Махалаева обнаружено 28 повреждений, которые могут свидетельствовать о производстве в них соответствующего количества выстрелов. Кроме того, еще, как минимум, один выстрел был произведен в Крошкина.

С места происшествия изъято 10 гильз от пистолетных патронов: 6 - от пистолета ТТ и 4 - от пистолета ПМ. И потерпевшие и свидетели в своих показаниях упоминают о нескольких выстрелах и никто из них - о нескольких десятках выстрелов.

Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы (л.д. 206-219) раневые каналы в трупе Махалаева направлены снизу вверх налево (для стрелявшего - снизу вверх направо), причем входные отверстия расположены в нижней части груди и на бедре, а сами выстрелы производились с расстояния не ближе полутора метров. Как видно из заключения судебно-баллистической экспертизы на брюках Махалаева имеются входные огнестрельные отверстия как спереди, так и сзади, из чего следует, что выстрелы в него производились с разных сторон. Указанные обстоятельства исключают возможность причинения Махалаеву огнестрельных повреждений при обстоятельствах, описанных свидетелями и потерпевшими: т.е. с близкого расстояния стоящим напротив него человеком высокого роста.

О том, что выстрелы в потерпевших производились с разных сторон, свидетельствует также заключение судебно-баллистической экспертизы, исследовавшей одежду Габиева и обнаружившей на его брюках выходные отверстия как спереди, так и сзади.

Если (как это следует из показаний потерпевших и свидетелей, а также из протокола осмотра места происшествия) на месте происшествия было произведено всего несколько выстрелов при обстоятельствах, описанных в показаниях допрошенных по делу лиц, то кто, где и при каких обстоятельствах произвел остальные выстрелы? Из объективных данных (количество ранений и повреждений на одежде, направление раневых каналов) следует несостоятельность версии о совершении этого преступления Малышкиным (даже вдвоем с неустановленным следствием лицом).

Противоречия в показаниях очевидцев по вопросам внешности преступника, невыясненность вопросов о количестве выстрелов и взаиморасположении стрелявшего и потерпевших, усугубляются противоречиями в показаниях очевидцев при описании ими других обстоятельств происшедшего. Так, Бароев показал, что преступник сперва ударил Габиева, а затем выстрелил в него. Крошкин также показал, что стрельбе предшествовала драка. В показаниях Габиева, однако, отсутствует упоминание о драке и, в частности, о том, что стрелявший в него человек сперва ударил его. Габиев показал также, что 19 июля 1993 года разговор с ним по поводу происшедшего накануне столкновения автомобилей начал человек, назвавшийся накануне Петром, затем к "Петру" подошло еще трое мужчин, а когда началась стрельба с Петром было уже 10-12 человек. Описывая в своих показаниях ту же ситуацию, Данаури утверждал, что первым в него и его друзей начал стрелять не "Петр", а другой человек, подошедший к "Петру" (л.д.101-103). Имея в виду, что Крошкин, судя по его показаниям, был ранен после того, как получили ранения Махалаев, Габиев и Данаури, из приведенных показаний Данаури может следовать, что из пистолета ТТ стрелял, и значит убил Махалаева, ранил Габиева и Данаури не "Петр" (по версии органов предварительного следствия им был Малышкин), а другое лицо.

Указанные противоречия органами предварительного следствия устранены не были и в настоящее время также устранены быть не могут.

Таким образом в деле фактически нет доказательств, изобличающих Малышкина в инкриминированных ему действиях - все обвинение основано на четырех опознаниях Малышкина по фотографиям, доказательственное значение которых Верховным Судом РФ признано ничтожным. Все остальные доказательства (протоколы осмотров, вещественные доказательства, показания очевидцев, заключения экспертиз и т.п.) подтверждая сам факт убийства, никакой информации об участии в нем Малышкина не содержат.

Кроме убийства и покушения на убийство Малышкин обвиняется в незаконном приобретении, хранении и ношении пистолета "ТТ". Пистолета этого никто не обнаружил - в деле его нет. Никаких доказательств того, что у Малышкина когда-либо был такой пистолет нет (именно потому в обвинительном заключении при первоначальном направлении дела в суд не было приведено вообще ни одного доказательства этого обвинения). Более того, судя по заключениям экспертиз, на месте преступления производилась стрельба из двух пистолетов - "ТТ" и "ПМ". По каким соображениям Малышкину вменили в вину приобретение, хранение и ношение именно "ТТ" остается глубокой тайной следствия.

С сентября 1996 года дело находится в прокуратуре. Никаких новых доказательств подтверждающих виновность Малышкина как в убийстве и покушении на убийство, так и в приобретении, хранении и ношении пистолета за это время не добыто. Допрошенные в ходе доследования лица не только не сообщили новых подробностей происшествия, но и заявили, что сейчас, почти через четыре года после случившегося, узнать человека, стрелявшего в Махалаева, Габиева и Данаури , не смогут. Каких либо следов, оставленных виновным на месте преступления, не обнаруженных непосредственно после совершения преступления, в настоящее время обнаружить тем более невозможно. Ввиду отсутствия самого пистолета ТТ, приобретение, хранение и ношение которого вменено в вину Малышкину, объективных доказательств принадлежности этого пистолета Малышкину в деле нет и обнаружить их также невозможно. Доказательств того, что у Малышкина когда либо вообще был пистолет (следов металлизации на одежде, на предметах мебели по месту его проживания, свидетельских показаний и т. п.) в деле нет и в настоящее время такие доказательства также получены быть не могут.

Таким образом доказательства, как имеющиеся в деле к моменту направления его судом на доследование, так и полученные в ходе доследования, не изобличают Малышкина в совершении инкриминированных ему деяний, а возможности собирания новых доказательств исчерпаны.

Дело Малышкина - печальный пример зацикленности следствия и оперативно-розыскных служб на одной версии. Печальная прокурорско-следственная практика свидетельствует о пагубности подобного подхода. Это нередко приводило к осуждению невиновных и безнаказанности действительных преступников, продолжавших совершать преступления. Такие ситуации, в частности, имели место по большинству дел о так называемых "серийных убийствах".

В Ростове за убийство, совершенное в действительности небезызвестным Чикатило, был осужден и расстрелян Кравченко. После его ареста Чикатило совершил еще почти полсотни убийств на сексуальной почве.

В Смоленске за убийства, совершенные в действительности впоследствии осужденным за них Стороженко, были привлечены к уголовной ответственности Гончаров и Поляков. Гончаров длительное время находился под стражей и был осужден за другое преступление. Поляков был осужден к длительному сроку лишения свободы и впоследствии реабилитирован.

В Свердловске за ряд убийств, совершенных разоблаченным впоследствии Фефиловым, были арестованы, длительное время содержались под стражей 9 человек: Хабаров, Титов, двое братьев Яшкиных и их отец, Водянкин, Галиев, Карасев и Антропов, некоторые их них были осуждены, причем Хабаров - к смертной казни (приговор исполнен), а Титов убит в следственном изоляторе. Это далеко неполный перечень невиновно пострадавших только по трем уголовным делам. Главнейшая причина осуждения невиновных - односторонность следствия. Такая же односторонность проявляется следствием и по делу Малышкина. Нельзя не отметить, что в каждом из приведенных дел доказательств виновности несправедливо осужденных и впоследствии реабилитированных людей было несравненно больше, чем доказательств виновности Малышкина в настоящем деле.

Малышкин почти два года (в общей сложности) находится под стражей. Следствие по его делу длится уже четвертый год. За все это время никаких доказательств его виновности не добыто и вероятность того, что эти доказательства появятся, ничтожна.

В связи с изложенным

П Р О Ш У

Уголовное дело по обвинению Малышкина П.К. за недоказанностью предъявленного ему обвинения производством прекратить, соответственно отменив избранную в отношении него меру пресечения и освободив его из-под стражи.

Защитник Малышкина П.К.

Ю.А.Костанов -адвокат

* * *

К этому времени сменился прокурор Центрального округа Москвы. Новый прокурор округа - прокурорский работник с большим опытом, не боящийся "волевых решений", на которого не давил груз допущенных ранее по делу беззаконий (прежде всего многомесячного необоснованного содержания обвиняемого под стражей). Ходатайство мое о прекращении дела было наконец удовлетворено. Дело прекращено и Малышкин, просидевший более двух лет в следственном изоляторе, оказался на свободе.

Оглавление