Евгений Владимирович Витман
аспирант кафедры уголовного права
Уральской государственной юридической академии
e-mail: evgenij_vitman@inbox.ru

В науке уголовного права возникали и возникают большие споры относительно определения видового объекта, обозначенного в наименовании главы 32 УК РФ, - порядка управления⁰⁰¹ и, особенно, при разграничении его с объектами иных групп преступлений. В юридической литературе отмечается, что видовой объект служит основным, решающим критерием при построении Особенной части⁰⁰² . Г.Ф. Поленов отмечал, что вопрос об «объекте преступлений против порядка управления приобретает принципиальное значение, поскольку он непосредственно связан с установлением сущности, специфики этой категории преступлений, с их отграничением от иных групп преступлений»⁰⁰³ .

Меньшагин В.Д. определял порядок управления следующим образом: «Правильная деятельность советского государственного аппарата – органов управления или народного хозяйства»⁰⁰⁴ .

Сташис В.В. и Бажанов М.И. утверждали, что порядок управления это «определенная группа общественных отношений, которая обеспечивает нормальную деятельность органов управления (государственных, общественных, кооперативных) при реализации ими задач коммунистического строительства»⁰⁰⁵ .

Поленов Г.Ф. полагал, что видовым объектом данной группы преступлений «следует считать порядок управления, заключающийся в нормальном функционировании любых органов (государственных, общественных, кооперативных) управления, реализующих задачи коммунистического строительства»⁰⁰⁶ .

Однако все указанные выше определения видового объекта страдают некоторыми недостатками. Помимо бросающегося в глаза их несоответствия сегодняшним политико-экономическим реалиям, будучи взятыми за основу, они не позволят провести разграничение между родовым и видовым объектами рассматриваемого состава, ибо при любом виде толкования очевидна идентичность данных понятий⁰⁰⁷ .

Мы склонны согласиться с точкой зрения А.Ю. Кизилова, который утверждал, что «видовой объект преступлений против порядка управления можно определить как отношения социального подчинения, обеспечивающие нормальную деятельность органов государственной власти и местного самоуправления в процессе организации общественной жизни»⁰⁰⁸ . В действительности, указанное определение видового объекта позволяет отразить три основных момента:

1. Данные преступления совершаются в сфере публичного (внеслужебного) управления⁰⁰⁹ ;
2. При этом именно частным лицом, подвластным субъектом, нарушаются те или иные правила организации общественной жизни, изданные властвующим субъектом и адресованные этому самому подвластному субъекту;
3. Нарушение этих правил влечет за собой нарушение в той или иной форме нормальной деятельности органов публичной власти.

Характеризуя видовой объект преступлений против порядка управления нельзя оставить в стороне спор, разгоревшийся в научной литературе еще в конце 30-х годов ХХ века и не утихающий до сих пор. Суть спора сводится к оценке того, следует ли считать тождественными видовой объект преступлений против порядка управления и т.н. «должностных» преступлений. Профессор Меньшагин В.Д. в своей работе «Преступления против порядка управления» указал следующее: «Говоря об объекте посягательства при преступлениях против порядка управления, необходимо указать также и на идентичность этого объекта с объектом, должностных преступлений. В тех случаях, когда посягательство на правильную деятельность государственного аппарата совершается должностным лицом в силу его служебного положения, оно должно рассматриваться как должностное преступление. Разграничение преступлений против порядка управления и должностных преступлений следует поэтому искать не в объекте, а в субъекте преступления: там, где на правильную деятельность государственного аппарата посягает частное лицо,— налицо преступление против порядка управления; там же, где такое посягательство исходит от должностного лица и связано с использованием его служебного положения, — имеется должностное преступление»⁰¹⁰ . Возражая ему, Поленов Г.Ф. указывал на несовпадение двух видовых объектов: «Дело в том, что объект должностных преступлений гораздо шире объекта преступлений против порядка управления, он выходит за рамки общественных отношений, ограниченных сферой управления. Управленческие общественные отношения при должностных преступлениях выступают лишь как составная часть их родового объекта, как часть нормальной деятельности государственного аппарата»⁰¹¹ . Свою точку зрения по этому поводу высказал и Кизилов А.Ю., используя при этом следующую аргументацию: «Таким образом, главным в дискуссии при определении объекта интересующих нас посягательств является вопрос не о том, каким способом и кем нарушается управленческая деятельность государственных органов (с последующим уходом в рассуждения о качественной специфике отношений, имеющих, на самом деле, единую государственно-управленческую природу), а о том, что и посредством должностных преступлений, и путем совершения посягательств на порядок управления наносится ущерб одной и той же социальной ценности - нормальной деятельности публичного аппарата управления»⁰¹² . Не замечая того, что немного дальше им же самим видовой объект определен как «отношения социального подчинения», Кизилов А.Ю. использует вовсе недопустимый прием для подтверждения своей позиции. Им приводится высказывание ученого, который был резким противником его позиции, и само это высказывание, как ни пытается этого замолчать автор, путем вырывания из контекста фраз, эту самую позицию и подрывает: «Более предпочтительной, в этой связи, выглядит позиция Г. Ф. Поленова, который признает объект преступления основным, но далеко не единственным критерием распределения преступлений по главам»⁰¹³ и в связи с этим, якобы при разграничении преступлений против порядка управления и должностных преступлений «объект утрачивает свое дифференцирующее значение и основная роль отводится субъекту преступления»⁰¹⁴ . Зная позицию Поленова Г.Ф., который резко высказывался против отождествления данных объектов, странно было бы видеть от него проявление такой непоследовательности. Однако именно от такой трактовки Поленов Г.Ф. и предостерегал. В действительности он указывал: «предпочтительней является точка зрения тех авторов, которые указывают, что от должностных преступлений преступления против порядка управления отличаются не только по объекту, но и по субъекту»⁰¹⁵ ; как мы видим, в пику Кизилову А.Ю. ученый вовсе не указывает на «утрату объектом дифференцирующего значения». Далее, в примечании к этой фразе, Поленов Г.Ф. указывает: «Однако второй признак (субъект преступления – Е.В.), по нашему мнению, должен рассматриваться лишь как дополнительный, поскольку он приобретает свое значение лишь в случаях причинения ущерба общественным отношениям в одной области — области управления»⁰¹⁶ .

Резюмируя сказанное выше, следует сделать следующий вывод - видовой объект преступлений против порядка управления и должностных преступлений не тождественен, однако первый является составной частью второго. В связи с этим, помимо видового объекта, названные группы преступлений отличаются еще и по субъекту - должностные преступления, посягающие на порядок управления⁰¹⁷ , могут быть совершены только должностными лицами, тогда как преступления против порядка управления — частными лицами или должностными лицами, но вне связи с их служебной деятельностью, то есть когда они фактически фигурируют в качестве частных лиц.