Уголовное законодательство

Московская коллегия адвокатов

«Центрюрсервис»
109125, г. Москва, Волгоградский проспект д. 46, корп.15, тел- факс: 179-82-77

В судебную коллегию по уголовным делам
Московского городского суда

от адвоката Керимова Вугара Анвер оглы,
vukeran@rol.ru

регистрационный номер 77/1978 в реестре адвокатов
г. Москвы, удостоверение номер 4399, в защиту интересов
осужденной Перовским районным
судом г. Москвы по ч.1 и ч.4 ст. 228 УК РФ
Азизовой Хадиджы Агиф кызы

Кассационная жалоба
на приговор суда

Приговором Перовского районного суда г. Москвы от 18 ноября 2003 года моя подзащитная Азизова Хадиджа Агиф кызы была признана виновной и осуждена по ч.1 и ч.4 ст. 228 УК РФ.

Я, как защитник Азизовой с приговором Перовского районного суда г. Москвы не согласен и считаю его несоответствующим фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным в ходе судебного заседания.

Судом первой инстанции был игнорирован один из основных принципов судопроизводства, касающийся непосредственности исследования доказательств. Почему-то материалы оперативно-розыскных действий, послужившие поводом к возбуждению уголовного дела и далекие от методов собирания доказательств были перечислены ( не оглашены и исследованы), признаны непогрешимыми, а непосредственные и последовательные показания осужденной Шакола Т.И в отношении неправомерных действий работников милиции, вынудивших ее к сотрудничеству, были игнорированы. На протяжении всего процесса Шакола подвергалась психическому воздействию не только со стороны прокурора, но и судьи, который вместо беспристрастного проведения процесса задавал ей вопросы-«ловушки» вроде - «следовательно, подсудимую Азизову знаете давно, неприязненных отношений к ней не испытываете и оснований оклеветать ее не имели». На вполне предсказуемый ответ неискушенной в тонкостях юриспруденции Шаколы судья с прокурором улыбнулись друг другу. Не раз на протяжении процесса судья предупреждал Шакола о том, что она ведет себя «неправильно», не в ее интересах « так себя вести» и т.д.
Дошло даже того, что судья, призванный судить, а не топить, в конце первого дня слушаний прилюдно начал наставлять адвоката Шаколы, чтобы он повлиял на свою подзащитную, чтобы она «была умницей».
На угрозы прокурора о том, что она может и «дальше сидеть», Шакола отвечала, что готова к любому повороту событий. Шакола Т.И. в качестве протеста против подобного «правосудия» даже отказалась от последнего слова.

Несмотря на требование закона о соблюдении принципа состязательности процесса, одинакового отношения суда к противоборствующим сторонам процесса, за весь период слушаний по делу почему-то во время перерывов судья при всех приглашал прокурора в совещательную комнату, а адвокатов подсудимых выпроваживал из зала заседаний. Подобные «свойские» чаепития сопровождали как решения суда в отношении заявленных ходатайств, так и при постановлении приговора.

Все ходатайства стороны защиты были отклонены и в качестве обоснований приводились положения абсолютно далекие от логики и не опровергающие все доводы защиты. Тогда как в каждом ходатайстве обоснованных доводов защиты приводилось несколько.

Было отклонено также ходатайство об исключении из перечня доказательств протокола осмотра жилища Азизовой, проведенного оперуполномоченным Штаке С.П. в качестве следственного мероприятия по постановлению следователя. Тогда как, Штаке С. П. участвовал в оперативно-розыскных мероприятиях, проведенных по этому же делу. Судом были игнорированы требования ст. 41 УПК РФ, где сказано, что не допускается возложение функций дознавателя на лицо, проводившее по данному уголовному делу оперативно-розыскные мероприятия.

Судом было отклонено мое ходатайство о проведении экспертизы на предмет сравнительного исследования наркотических средств, будто бы проданных Азизовой Шаколе и наркотических средств, которые были обнаружены в ее жилище и предназначались для ее собственного употребления. Установление идентичности по химическому составу или же различий этих партий могло бы подтвердить обвинение или же помочь защите интересов моей подзащитной.

В основу приговора судом были положены показания понятых, работающих на железнодорожных объектах, курируемых правоохранительными органами ЛОВД ст. Москва- Казанская. Осужденная Шакола показала, что этих людей видит впервые.

В основу приговора положены показания оперуполномоченного Штаке С.П. , кровно заинтересованного в исходе дела как показателя его «работы». Спрашивается, почему Штаке С.П. может оказаться более правдивым, чем те, которые сидят за решеткой.

В основу приговора положены материалы предварительного следствия, в частности, показания Шакола Т.И. против моей подзащитной, данные ею в начале следствия. Тогда как Шакола Т.И. в дальнейшем отказывалась давать показания и мотивировала это тем, что правду скажет в суде. Судом были оставлены без внимания ее утверждения о том, что в этот период она смутно сознавала свои поступки ввиду того, что все же болеет наркоманией и непосредственно до задержания Азизовой употребляла с ней вместе героин. Шакола показала, что выданные ею оперативным работникам наркотики принадлежали ей и хранила она их у Азизовой, потому что часто принимала наркотики вместе с Азизовой и, кроме того, прятала от мужа, который на тот момент проходил курс лечения от наркомании. Насколько правдива Шакола в своих показаниях, в чем она старается «не выдать» вынудивших ее к сотрудничеству оперативных работников, гоняющихся за статистикой, стараясь при этом донести правду до суда!? В этом суд не захотел разобраться.

Судом были игнорированы все доводы Шакола Т. И. и вместо того, чтобы поверить ее последовательным и логически выдержанным, несмотря на оказываемое давление, показаниям, данным непосредственно в суде при всех, суд счел правдивыми показания, данные ею в момент наркотического одурманивания и стресса. Ему для признания их достоверными хватило лишь того, что в момент допроса на следствии присутствовал и адвокат, приглашенный следствием же. Как будто присутствие адвоката всегда гарант правдивости показаний их подзащитных. Как будто адвокат не может посоветовать своему подзащитному «активно способствовать раскрытию преступления, связанному с незаконным оборотом наркотических средств», чтобы избежать уголовной ответственности за собственное преступление.

Согласно материалов дела, Шакола деньги, полученные ею для проверочного закупа, не вручила Азизовой в качестве средства платежа за наркотики, а положила на полку шкафа, рядом с другими деньгами, которые принадлежали родителям Азизовой. Там же эти деньги были обнаружены и изъяты. Шакола показала в суде, что эти деньги она незаметно для Азизовой положила на полку рядом с другими деньгами. Почему у суда это утверждение Шаколы должно вызывать сомнения? Хотя сомнения тоже должны толковаться в пользу подсудимых. Шакола долгое время находилась у Азизовой и успела вместе с ней употребить наркотики. Разве так уж сложно подкинуть в жилище что-то без ведома хозяина. Тем более, Шакола дружила с Азизовой. Еще одним подтверждением этого является тот факт, что моя подзащитная доверяла ей и не перепрятала деньги родителей в другое место. Обнаружение переписанных (а не помеченных каким-либо красящим веществом, как это обычно делают при проведении проверочных закупок)
денег в квартире Азизовой, а не у нее самой или следов принятия ею денег, может ли являться доказательством продажи ею наркотиков!? Тем более, что единственный человек, могущий подтвердить это последовательно показывает, что деньги Азизова не видела.

Судом не принято во внимание, что в жилище Азизовой были обнаружены только наркотики массой 0,456 гр. предназначенные для ее собственного употребления. Хотя указанная масса признается крупной и является достаточной для привлечения к уголовной ответственности, но не является значительной, т.е. свидетельствующей о ее предназначении для сбыта. Это не характерно для лиц, занимающихся сбытом наркотических средств.

Судом не было принято во внимание, что сторона обвинения не смогла и даже не сделала попыток доказать факт приобретения наркотических средств Азизовой с целью последующего сбыта. Суд пошел на поводу у стороны обвинения, фактически паразитирующей на том факте, что любой способ приобретения наркотических средств без установленной на то формы признается преступлением. Поэтому формулировка обвинения о том, что Азизова в неустановленное время, в неустановленном месте, при неустановленных обстоятельствах приобрела с целью сбыта наркотическое вещество абсолютно неправомерно. Подобная формулировка означает, что фактически моя подзащитная осуждена в совершении преступления, объективная сторона которого не установлена. При наличии противоречивых доказательств вины моей подзащитной в сбыте наркотических средств, неустановление обстоятельств приобретения ею любых имеющихся в деле наркотиков должно толковаться в пользу моей подзащитной. Ведь Азизова тоже наркоманка и вполне логично, что она их приобретает для собственного употребления.

Проведенная по делу экспертиза показала, что весы, обнаруженные в жилище Азизовой (где она жила по найму и предметы обихода принадлежали не ее семье) не содержат следов какого-либо наркотического средства.

Я считаю, что суд первой инстанции необоснованно принял в качестве доказательств вины моей подзащитной в совершении преступления, предусмотренного ч. 4. ст. 228 УК РФ доказательства недопустимые, вызывающие сомнения в своей достоверности и необоснованно отверг правдивые показания моей подзащитной и осужденной Шакола Т.И.

. С момента вынесения приговора прошло 8 (восемь) суток, однако я не могу ознакомиться с протоколом судебного заседания и получить приговор на руки для принесения замечаний к протоколу и составления более мотивированной кассационной жалобы. Прошу данную жалобу считать предварительной.

Дополнительные аргументы мною будут представлены кассационному суду в дополнительной кассационной жалобе, которая будет составлена после ознакомления с материалами дела.

Исходя из вышеизложенного,

П Р О Ш У:

Коллегию по уголовным делам Московского городского суда изменить приговор Перовского районного суда г. Москвы в части осуждения Азизовой Хадиджы Агиф кызы в совершении преступления, предусмотренного по ч. 4 ст. 228 УК РФ из-за несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела.