Публикация речи адвоката в защиту Добровольского С.П., равно как опубликование всех иных моих документов, преследует учебную цель: помочь как студентам, так и практикующим адвокатам обратить внимание на существенные и наиболее характерные обстоятельства, с помощью которых можно эффективно защищать интересы доверителей в рамках предварительного следствия и судебного рассмотрения отдельных категорий уголовных дел.

Преследование только указанной цели, а также соображения адвокатской этики и побудили меня изменить все без исключения фамилии фигурантов уголовного дела и даже скрыть место, где происходили описываемые события.

Указанное уголовное дело и речь защитника представляются интересными прежде всего потому, что на примере изложенных и фактически происходивших событий, видно, что правоохранительные органы используются не только для подавления экономических конкурентов, но и, что еще противнее, - в политическом противостоянии.

При этом в арсенал неправомерных способов борьбы с политическими оппонентами "правоохранителями" по заказу "смотрящих" включаются не только провокации и иное преднамеренное нарушение уголовно-процессуальных норм, но и тенденциозная обработка общественного мнения с использованием СМИ.

И еще один печальный, но обоснованный вывод, который напрашивается в результате анализа обстоятельств этого дела: адвокат все больше превращается в правозащитника.

Разница в этих понятиях, на мой взгляд, заключается в том, что просто адвокат-защитник должен только опровергать обвинение, а правозащитник вынужден еще и обвинять власть, которая незаконно и необоснованно это обвинение выдвигает и представители которой при этом сами совершают преступления.

В нормальном государстве, где прокуратура четко выполняет свои функции, такого не происходит, поскольку все занимаются своим делом- адвокат защищает, а прокурор обвиняет.

У нас же прокуратуры, как надзорного органа за соблюдением законов в деятельности органов дознания и предварительного следствия, фактически НЕ СУЩЕСТВУЕТ.

Есть прокурор, как придаток исполнительной власти, и как бездумный "штамповщик" обвинительных заключений, составленных по материалам следствия, нередко осуществленного лицами, которых самих следует привлекать к уголовной ответственности за преступления, совершенные во время расследования.

Поскольку суд теперь лишен возможности возбуждать уголовные дела при обнаружении в судебном заседании признаков преступления в действиях лиц, не привлеченных к уголовной ответственности, то при такой позиции "закрывания глаз" со стороны прокуратуры, можно констатировать, что дан полный карт-бланш на любые нарушения закона в стадии дознания и предварительного следствия лицам, использующим свои должностные и процессуальные полномочия в противоправных целях.

Прокурор, когда "надо", этих нарушений попросту "не заметит"…

Буду рад, если публикуемый материал поможет кому-то в формировании гражданской позиции, в выборе специализации, а также в учебе или в работе.

       Уважаемый и высокий суд!

"…Вам когда-нибудь приходилось задумываться о том , что у всякой сенсации есть продолжение – последствия, не заметные беглому взгляду ?!" - так начиналась опубликованная под рубрикой "По следам одного скандала. РУОП на переднем крае борьбы с преступностью" статья журналиста А.Журбина "Дело чести", опубликованная в одной из ведомственных газет МВД "За законность" № 37 за 1996 год.

"…Причем, - продолжает автор публикации, зачастую всплывшие после прогремевшего скандала детали способны коренным образом изменить ваше отношение к тем или иным событиям ".

Именно эти строки я использую в качестве эпиграфа к своей речи защитника.

Только прихожу я прямо к противоположным выводам, нежели автор этой публикации, называвшей Сергея Добровольского до вынесения вступившего в силу приговора суда ПРЕСТУПНИКОМ.

Опираясь на те "детали", как выразился господин Журбин, всплывшие после прогремевшего скандала - возбуждения уголовного дела в отношении Президента Международной Энской Национальной Ассамблеи, которые так и не были умышленно или по неосторожности замечены следователями и прокурорами, я считаю, что они должны коренным образом изменить отношение уважаемого суда к событиям, изложенным в обвинительном заключении.

Как мне представляется, эти детали должны побудить компетентные органы искать преступников совсем в другом месте, а не среди подсудимых по данному делу.

В основу обвинения Добровольского Сергея Петровича в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст.218 УК РСФСР, органами предварительного следствия положена следующая совокупность доказательств:

- результаты "осмотра" особняка, арендовавшегося Международной Энской Национальной Ассамблеей;

- заключения криминалистических экспертиз изъятого в ходе этого осмотра оружия и боеприпасов;

- данные, полученные в результате допросов сотрудников милиции, принимавших участие в осмотре, о порядке его проведения и результатах, а также об отсутствии до осмотра со стороны Добровольского С.П. попыток добровольной сдачи оружия и боеприпасов;

- данные, полученные в результате допросов бывших при осмотре журналистов, а также лиц, обозначенных в протоколах "осмотра" в качестве понятых, о ходе и результатах выполнения указанного следственного действия.

В соответствии с ч.2 ст. 50 Конституции Российской Федерации, а также ч. 3 ст. 69 УПК РСФСР, доказательства, полученные с нарушением закона, признаются не имеющими юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания обстоятельств, перечисленных в статье 68 УПК РСФСР.

Согласно ст.ст. 109,178 УПК РСФСР органы дознания до возбуждения уголовного дела вправе производить только одно следственное действие- осмотр места происшествия.

В данном же случае, по свидетельству всех, кроме представителей самих органов дознания, предварительного следствия и прокуратуры, утверждавших, что проведён "осмотр", был проведен банальный ОБЫСК.

Об этом написала не только присутствовавшая при производстве этого следственного действия журналист Л. Красина в статье "Арсенал на загородной вилле", опубликованной в газете "Энская правда" от 12 мая 1996 года (том 1, л.д.199), но и показал при допросе в качестве свидетеля фотокорреспондент Каменков М.Н., пояснивший на предварительном следствии, что после того, как сотрудники РУОПа вошли в здание, они стали его осматривать с целью обнаружения заложников, ПРОВОДИЛИ ОБЫСК людей, находившихся в этом здании (т. 1 , л.д.201).

Из всех работников милиции только один младший инспектор- кинолог Чернов А.А прямодушно, по простоте душевной, написал в акте применения розыскной собаки то, что видел, и что было на самом деле- о применении собаки при ОБЫСКЕ помещения (т.1, л.д.23).

Почему же орган дознания, органы предварительного следствия и органы прокуратуры шарахались от слова "ОБЫСК", как черт от ладана и всячески старались представить, что производили "ОСМОТР"?

Все дело в том, что при определении произведенных действий как "ОСМОТР", автоматически снимались все вопросы о незаконности действий сотрудников милиции в помещении Международной Энской Национальной Ассамблеи, поскольку это следственное действие, о чем уже говорилось, можно проводить и до возбуждения уголовного дела. Совсем другое - когда до возбуждения уголовного дела проводится ОБЫСК. Это уже уголовное преступление, предусмотренное ст.136 УК РСФСР.

Ну, кто же по собственной инициативе, добровольно, признается в том, что стремясь изобличить Добровольского в совершении уголовного преступления, сам совершал такое же уголовное преступление?

Между тем, что это был именно ОБЫСК, свидетельствуют и обстоятельства проведения этого следственного действия.

Как видно из дела, поводом для его проведения послужило анонимное сообщение о содержании заложников в подвале особняка, арендовавшегося Международной Энской Национальной Ассамблеей (т.1, л.д.21).

Казалось бы, убедившись, что сообщение ложно, и никаких заложников в особняке (а не только в подвале) нет, сотрудники милиции должны были извиниться и покинуть помещение. Вместо этого старший оперуполномоченный по ОВД РУОП ГУВД г. Энска, майор милиции Панкратов А.Л. на ВТОРОМ ЭТАЖЕ здания, называемом "Зимний сад", полез в диван "желтого цвета", под нижние его подушки, а старший оперуполномоченный этого же отдела, старший лейтенант милиции Яковлев Ф.А.- под платяной шкаф, "под ножку с внутренней стороны слева",- где заложников заведомо быть не могло, поскольку заложники –люди, а люди за ножкой платяного шкафа спрятаны быть не могут… (т.1, л.д.25,27).

В соответствии со ст.109, 178 УПК РСФСР, как уже было сказано, обыск мог быть произведен только после возбуждения уголовного дела.

В данном случае дело возбуждено на момент производства указанного следственного действия не было.

Более того, в нарушение требований ст.ст.168-171 и 176 УПК РСФСР, регламентирующих производство этого следственного действия, ему не предшествовало вынесение соответствующего мотивированного постановления, которое было бы санкционировано прокурором; при производстве обыска не было обеспечено присутствие лица, у которого производился обыск, либо совершеннолетних членов его семьи; не было при производстве обыска и представителей жилищно-эксплуатационной организации, а также местного органа власти.

Кроме того, вопреки требованиям ст. 169 УПК РСФСР, лицам, у которых производился обыск, а также понятым, не разъяснялось их право присутствовать при всех действиях следователя и делать заявления по поводу этих действий, подлежащих занесению в протокол.

Наконец при производстве этого следственного действия не все благополучно было и с понятыми. А если сказать точнее, то оно проводилось либо вообще без понятых, либо с одним из лиц, привлечённых в качестве понятых.

В частности, допрошенная в качестве свидетеля Петрова О.В., показала, что когда работники милиции начали проводить осмотр помещений, её подозвали на веранду (террасу) и подняли подушки на диване. Под подушкой лежал автомат с магазином. После этого, со слов указанного свидетеля, сотрудники милиции объяснили ей, что она будет понятой при изъятии оружия ( т.1 , л. д. 265).

Таким образом, по крайней мере один автомат был обнаружен без одного их понятых, что является нарушением уголовно- процессуального закона.

Записанная в протоколах в качестве второй понятой Тараканова А.В. пояснила, что автомат под подушкой дивана был обнаружен в её отсутствие (т.1, л.д. 251).

С учётом изложенного, поскольку при производстве обыска был нарушен уголовно–процессуальный закон, содержащиеся в так называемых протоколах "Обнаружения огнестрельного и холодного оружия" сведения об обнаружении в особняке, арендовавшемся Международной Энской Национальной Ассамблеей, оружия и боеприпасов (т. 1, л.д. 25, 27), не могут иметь юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения Добровольского С.П. в совершении преступления , предусмотренного ч.1 ст.218 УК РСФСР.

Если бы дело поступило в производство суда присяжных, то в соответствии со ст. 433 УПК РСФСР указанные доказательства были бы исключены из разбирательства дела ещё по итогам предварительного слушания.

Поскольку настоящее дело рассматривается обычным судом, сведения, содержащиеся в непредусмотренных уголовно- процессуальным законодательством так называемых "протоколах обнаружения огнестрельного и холодного оружия", подлежат исключению из числа доказательств обвинения в приговоре Энского межмуниципального суда.

Изложенное даёт основания для следующих выводов:

Действия сотрудников указанного отдела по производству обыска в жилых помещениях особняка, арендовавшегося Международной Энской Национальной Ассамблеей, были АБСОЛЮТНО противоправными.

В действиях сотрудников милиции, произведших обыск, усматриваются признаки преступления, предусмотренного ст. 136 УК РСФСР, которой установлена уголовная ответственность за НЕЗАКОННЫЙ ОБЫСК , или ИНЫЕ НЕЗАКОННЫЕ ДЕЙСТВИЯ, НАРУШАЮЩИЕ НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ ЖИЛИЩА ГРАЖДАН.

Так как поводом для возбуждения уголовного дела послужили материалы незаконно проведённого обыска, само возбуждение дела также является незаконным. В этой связи все, без исключения, протоколы выполнявшихся по этому делу следственных действий , также не могут служить источниками доказательств , которые могли бы быть положены в основу обвинения Добровольского С.П. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 218 УК РСФСР.

Сказанное относится и к заключениям проведённых по делу криминалистических экспертиз, и к протоколам допросов в качестве свидетелей Добровольского и второго обвиняемого по этому же делу Родионова.

Согласно статье 51 ч. 1 Конституции Российской Федерации, никто не обязан свидетельствовать против себя самого.

Органами дознания и предварительного следствия это конституционное установление игнорировалось полностью. Как Добровльский, так и Родионов неоднократно, под страхом уголовной ответственности за отказ от дачи показаний или за уклонение от них, понуждались к даче показаний против себя.

Так, 25 марта 1996 года , с 21 . 40 до 22. 50 час., не имея письменного поручения следователя, в чьём производстве находилось уголовное дело, возбуждённое после производства незаконного ОБЫСКА, старший оперуполномоченный по ОВД РУОП, майор милиции Панкратов допросил Добровольского в качестве свидетеля, предупредив его об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний, а также за дачу заведомо ложных показаний (т. 1, л.д. 315).

При этом допросе Добровольский был вынужден отвечать на вопросы относительно оружия, хотя сотрудники милиции обязаны были ему разъяснить, что давать показания – его конституционное право, а не предусмотренная уголовно-процессуальным законом обязанность.

И вообще, что касается допросов моего подзащитного, то в данном случае допущен такой произвол, который даёт возможность для сильных сомнений в профессиональной компетентности не только работавших по делу дознавателей, но и следственных работников.

В частности, 8 ноября 1996 года Добровольский задержан в качестве подозреваемого ( т.1, л.д.317).

9 и 17 ноября 1996 года он допрашивался в качестве подозреваемого (т. 1, л.д. 321-322).

Однако уже 23 ноября 1996 года с ним проводились очные ставки с сотрудниками милиции Осокиным и Воскобойниковым как… со свидетелем, с предупреждением моего подзащитного об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний, а также за дачу заведомо ложных показаний ( т.1, л.д.312,313).

Причём очные ставки проводились без адвоката, хотя последний был уже допущен к участию в деле с момента задержания Добровольского в качестве подозреваемого.

В данном случае государственный обвинитель мог бы возразить мне и задать вопрос, а как же в соответствии с законом должен был поступить орган дознания при получении анонимного сообщения о захвате заложников?

Ответил бы я ему следующим образом.

При НЕОБНУРУЖЕНИИ заложников сотрудники милиции должны были вежливо извиниться и удалиться.

В противном случае, почему бы оперативникам, прихватив с собой судмедэксперта, не провести освидетельствование находившихся в здании женщин на предмет наличия у них особых примет – вдруг они находятся во всероссийском розыске? Или обследовать их прямо на месте на предмет наличия внешних симптомов венерического заболевания. А вдруг они этими заболеваниями кого- то заражают? При этом также можно было бы составить какие-нибудь протоколы типа протокола "Обнаружения особых примет у женщин на предмет установления, не находятся ли они во всероссийском розыске", или протокола "Обнаружения симптомов венерических заболеваний". Или уж заодно провести в отношении всех находившихся в здании мужчин судебно-медицинскую экспертизу на предмет наличия у них телесных повреждений в специфических местах - а вдруг в отношении них, каждый из которых вполне мог быть захвачен в качестве заложника, совершен групповой акт мужеложства с использованием насилия? При этом вполне можно было бы составить протокол с каким-нибудь заковыристым названием, на придумывание которых так горазды работники милиции, типа: "Об обнаружении у лиц энской национальности специфических телесных повреждений в нетрадиционных местах".

Вот ведь где простор для творчества! Здесь можно было и не заниматься тухлой статьей 218 УК РСФСР, а примерять сразу статью 121 УК РСФСР о мужеложстве.

А это настоящий Клондайк! После такой статьи Добровольскому уж точно не подняться как политическому деятелю. Как, впрочем, и возглавляемой им Международной Энской Национальной Ассамблее.

Можно себе представить, как бы безумно радовался господин Воскобойников такому повороту событий, если он сообщил корреспонденту Журбину в статье "Бой с тенью". Последний раунд?", опубликованной в газете "За законность" №39 за 1996 год, что был бы "безумно рад", если бы Добровольскому по статье 218 УК РСФСР дали хотя бы год лишения свободы…

При этом, я прошу обратить внимание Уважаемую Судебную коллегию, указанным представителем власти был допущен оскорбительный выпад и в адрес суда. Цитирую эту же статью дословно: "…учитывая, -говорит Воскобойников,- его (т.е. Добровольского- прим.мое), связи и политическое положение, дай бог, хотя бы год лишения свободы ему грозит".

Другими словами Уважаемый Суд, указанное должностное лицо публично, в средствах массовой информации, выдвинуло оскорбительное для суда предположение, будто Вы, принимая решение в отношении Добровольского, будете руководствоваться не законом, а "телефонным" правом, проистекающим из связей Добровольского…

Дальше уже, как говорится, ехать некуда…

Возвращаясь к указанным гипотетическим следственным действиям и протоколам их производства, я бы хотел задаться вопросом: "И что, суд должен глотать всю эту белиберду, принимая эту ахинею за доброкачественные доказательства, а все дело – за чистую монету?".

А ведь никакой принципиальной разницы между этими гипотетическими следственными действиями и протоколами их проведения, а также реальными протоколами "Обнаружения огнестрельного и холодного оружия", не имеется.

И там и там фактически проводились следственные действия с нарушением установленного законом порядка, т.е. до возбуждения уголовного дела, а также без всяких к тому оснований, что является чистой воды произволом, поскольку при этом ущемляются законные права, свободы и интересы граждан.

Если органам милиции дать в этом направлении волю, то производство обысков, экспертиз, выемок, наложения ареста на почтовую корреспонденцию и т.д и т. п., проводимых вне рамок возбужденного уголовного дела, когда возможен прокурорский надзор за их производством, станет повседневной практикой. Точно такой, как чистка зубов или ежедневный прием пищи.

При этом мы с удивлением увидим, что для указанных существенных нарушений прав и свобод граждан достаточно одного только усмотрения какого- либо милицейского начальника.

Как, собственно, и произошло в данном случае.

Кстати говоря, незаконное проведение обыска под руководством подполковника милиции Воскобойникова в связи с делом Добровольского, не исчерпывается приведенным случаем, имевшим место 25 марта 1996 года.

Незаконный обыск в квартире Добровольского имел место в то время, когда предварительное следствие уже было окончено, дело по обвинению Добровольского в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст. 218 УК РСФСР, числилось за судом, и никакого нового дела, в рамках которого можно было бы проводить указанное следственное действие, не имелось. Об этом в упоминавшейся статье "Бой с тенью" Последний раунд?", ничтоже сумняшеся признался сам Воскобойников.

Таким образом, у суда имеется основание для возбуждения уголовного дела по ст. 136 УК РСФСР не по одному, а сразу по двум эпизодам. При этом следует иметь в виду, что определение судьи о розыске скрывшегося подсудимого (а Добровольский, как установлено, ни от кого и не скрывался), не дает органам внутренних дел права на производство каких-либо иных действий, кроме как по установлению местонахождения подсудимого.

Совершенно очевидно, что рапорт сотрудника милиции, согласно которому он, якобы, получил анонимное сообщение о захвате заложников, был инспирирован РУОП для получения повода для проникновения в здание Ассамблеи, поскольку ну не клеилось у них с привлечением Добровольского за фальшивые авизовки! Не зря же его главный преследователь, подполковник Воскобойников, сокрушался в статье "Бой с тенью. Последний раунд" (цитирую дословно),- " … Все наши попытки отыскать конкретные факты его преступной деятельности заканчивались буквально ничем …".

Как ни стараться, но нельзя исключить, что в данном случае имел место и сговор наших органов МВД с органами МВД Республики "Шкид".

Последним не удалась внесудебная расправа с Добровольским, который объективно не мог быть угоден официальным властям этого государства в силу авторитетности возглавляемой им общественной организации Энской диаспоры. Подтверждением этого может служить и публикация в ведомственной газете МВД России в уже упоминавшейся статье "Дело чести" фотографии Сергея Добровольского в траурной чёрной рамке с текстом под ней следующего содержания. Цитирую дословно : " С. Добровольский. Бывший кандидат в президенты Республики "Шкид"…".

В этой связи не исключено, что было принято решение о провокации и последующей судебной расправе над этим общественным деятелем.

Отсидит, де, Добровольский, положенный ему срок , а за это время, как говорят на Востоке, -или шах помрёт, или ишак сдохнет. Или как говорил другой известный кавказец : "Есть человек- есть проблема. Нет человека- нет проблемы". Устроил бы вполне и просто обвинительный приговор. Без отсидки. Уголовный преступник ведь не имеет никаких шансов стать президентом государства. В рамки этой версии вполне укладывается и нашедшийся исполнитель в рядах российского МВД.

Вполне соответствует такой версии развития событий и упоминание в статье "Дело чести" о "случайной" встрече Воскобойникова с министром внутренних дел Республики "Шкид". С какой это стати, интересно, подполковнику российских спецслужб встречаться в приватном порядке с высокопоставленным руководителем спецслужб иностранного государства?

Что могло у них быть общего? Министр внутренних дел Республики "Шкид" ранее в органах внутренних дел не работал, был простым инженером. Следовательно это не могла быть встреча по бывших сослуживцев. Не являются они и родственниками с Воскобойниковым.

Словом, выполнение заказа спецслужб дружественного иностранного государства очень даже может иметь место.

А что? Судебная расправа – это совсем нет крови, но при этом очень эффективно! И вполне цивилизованного. Я бы даже сказал с выдумкой.

Только вот исполнители подвели.

Как говорил российский премьер и умный, к тому же человек, хорошо как видно, знающий свою страну : "Хотели как лучше, а получилось как всегда". Из–за правовой безграмотности подставились под адвоката , сработали на корзину.

Изложенное даёт основание для вывода о ЗАВЕДОМОЙ для сотрудников милиции НЕЗАКОННОСТИ оперативной проверки в отношении Международной Энской Национальной Ассамблеи, и, как следствие этого – незаконности всех её последствий. В том числе и последовавшего за ней возбуждения уголовного дела, а также сбора всех без исключения доказательств совершения Добровольским С.П. преступления, предусмотренного ч.1 ст.218 УК РСФСР.

Считаю, что нечистоплотность, проявленная сотрудниками милиции по настоящему делу, должна быть отмечена не только определением суда о возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ст.136 УК РСФСР, но и частным определением в адрес начальника ГУВД города Энска, в котором должно быть указано на бездействие подчиненных работников и непринятие предусмотренных законом мер в отношении сотрудника МВД Республики "Шкид"- сотрудника спецслужб иностранного государства, обнаруженного на территории Энского района Энской области, т.е. на территории суверенной России без надлежащего разрешения российских компетентных органов с огнестрельным оружием- пистолетом системы Макарова, а также с фальшивым паспортом, в котором был штамп о прописке по фиктивному адресу (т.1,л.д.76).

Между тем, это лицо было установлено по заявлению Добровольского С.П., утверждавшего, что за ним ведется охота террористами из числа сотрудников МВД Республики "Шкид"…

Что это? Кого и от кого защищает наша милиция?

Эти и другие вопросы остались без ответа, хотя дело неоднократно бывало в руках у различных милицейских и прокурорских чинов.

Хотя только за укрытие указанных преступлений, совершенных на территории России представителем иностранных спецслужб, кто-то должен был понести ответственность за должностное преступление.

Надеюсь, что суд примет меры к тому, чтобы закон восторжествовал и в этом случае.

Помимо приведенных нарушений при посещении особняка, арендовавшегося Международной Энской Национальной Ассамблеей, органом дознания допущено и еще одно, которое является непреодолимой преградой для привлечения к уголовной ответственности кого-либо по данному делу именно по ч. 1 ст. 218 УК РСФСР.

Согласно ст.ст. 170 и 176 УПК РСФСР при производстве обыска после предъявления постановления, следователь (орган дознания), обязаны предложить выдать добровольно имеющие значение для дела предметы, документы и ценности, О ЧЕМ ДОЛЖНА БЫТЬ СДЕЛАНА ОТМЕТКА В ПРОТОКОЛЕ ОБЫСКА.

В данном случае никому и ничего не предлагалось выдать добровольно, как это видно из протоколов "Обнаружения огнестрельного и холодного оружия".

Между тем, в соответствии с примечанием к ч.1 ст.218 УК РСФСР, лицо, добровольно сдавшее огнестрельное оружие, боевые припасы или взрывчатые вещества, хранившиеся у него без соответствующего разрешения, освобождается от уголовной ответственности.

Таким образом, утверждение органов предварительного следствия о том, что по данному делу имелась возможность добровольной сдачи оружия и боеприпасов в органы внутренних дел, не соответствует фактическим обстоятельствам дела.

Органом дознания при производстве обыска 25 марта 1996 года предусмотренная законом возможность ДОБРОВОЛЬНОЙ выдачи оружия и боеприпасов ни Добровольскому С.П., ни кому бы то ни было еще, ПРЕДСТАВЛЕНА НЕ БЫЛА, хотя работники милиции ОБЯЗАНЫ БЫЛИ ЕЕ ПРЕДСТАВИТЬ по закону. Возможность добровольной сдачи оружия и боеприпасов при обстоятельствах настоящего уголовного дела начиналась с момента приобретения оружия, и (что самое главное в данном деле),- во временных рамках совпадала с моментом предложения сотрудниками милиции перед началом обыска сдать ДОБРОВОЛЬНО имеющие значение для дела предметы, документы и ценности.

Они обязаны были сделать это и потому, что по их же свидетельству, не располагали информацией о нахождении в особняке оружия и пришли в связи с этим не с выемкой, а с обыском. Как видно из дела (т.1, л.д.21), поводом для посещения особняка было сообщение об удержании там заложников (сведений о нахождении там оружия, как это видно из рапорта, не имелось).

Равно как не имелось и сведений о том, что перед началом обыска отсутствовала возможность обеспечить присутствие при нем Добровольского С.П., в чьем офисе и жилых помещениях и проводилось это следственное действие.

Более того, по свидетельству Бардина С.А., присутствовавшего при производстве обыска, работниками милиции перед его началом и не предпринималось каких- либо мер по доставлению к месту обыска Добровольского С.П., хотя им достоверно было известно о том, что он является арендатором данного помещения (Добровольский С.П., как это видно из дела, давно разрабатывался оперативниками, его телефон прослушивался (т.1,л.д.77,91).

Согласно ст.169 УПК РСФСР, орган дознания обязан был обеспечить присутствие при обыске Добровольского С.П., либо совершеннолетних членов его семьи. Только в случае невозможности их присутствия должны приглашаться представители жилищно-эксплуатационной организации, либо местной власти. В данном случае, как уже говорилось, и это требование закона было полностью игнорировано.

Здесь может возникнуть вопрос, а может быть сотрудники милиции не были осведомлены о том, как по закону должен проводиться обыск и в данном случае вина их не так уж и велика?

Безудержная тяга к общению с прессой подполковника милиции, начальника одного из отделений РУОП ГУВД г. Энска, руководителя налета 25 марта 1996 года на штаб-квартиру Международной Энской Национальной Ассамблеи, Григория Александровича Воскобойникова, дает мне основания для вывода о том, что процессуальные правила производства указанного следственного действия им были хорошо известны, но в отношении Добровольского умышленно игнорировались.

Так, в уже упоминавшейся статье "Бой с тенью. Последний раунд?", указанный представитель власти говорил. Цитирую дословно: "Предъявил ему (Добровольскому- примечание мое - О.Н.), постановление суда о задержании. ПРЕДЛОЖИЛ ВЫДАТЬ ДЕНЬГИ И ЦЕННОСТИ. Ничего, говорит, нет. Ладно. НАЧАЛИ ОБЫСК". Конец цитаты.

Безосновательно органы предварительного следствия пришли к выводу и о том, что Добровольский С.П. до 25 марта 1996 года не предпринимал мер по добровольной сдаче оружия компетентным органам.

Как следует из его показаний, подтвержденных на очной ставке с сотрудником РУОП Воскобойниковым, а также с сотрудником этого же подразделения Овсовым (т.1, л.д.312,313), еще 24 марта 1996 года, в особняке на Московском проспекте, во время разговор с Воскобойниковым, бывшим у него с визитом вместе с двумя сотрудниками милиции, Добровольский спрашивал у Воскобойникова, когда милиция заберет оружие. На что Волкобойников отвечал, что когда будет найдена база с оружием.

Эти же обстоятельства подтвердил свидетель Таврический П.К., присутствовавший при разговоре (т.1,л.д.305), а также свидетель Бардин С.А.(т.1,л.д.297).

Воскобойников и Овсов эти обстоятельства не подтверждали и отрицали сам факт предложения Добровольского получить от него оружие.

По делу не добыто доказательств, с помощью которых можно было бы оценить показания Добровольского, Бардина и Таврического как заведомо ложные, направленные на освобождение Добровольского от уголовной ответственности.

Напротив, в материалах дела имеются доказательства, косвенно подтверждающие достоверность показаний указанных лиц.

В частности, допрошенный по "горячим следам" 25 марта 1996 года с 20.10 час. До 20.40 ч. сотрудник милиции Язов, бывший в группе, проводивший обыск в особняке, утверждал, что выехал по поступившему сигналу о том, что в особняке ХРАНИТСЯ ОРУЖИЕ (т.1,л.д.184).

Наряду с этим Воскобойников утверждал на допросе от 28 июля 1996 года: "Лично мне не было известно о том, что у него (Добровольского) в особняке хранится оружие"…"…на оружие, утверждал этот работник милиции, мы наткнулись совершенно СЛУЧАЙНО, когда по звонку, который принял оперуполномоченный Паничев, мы выезжали для освобождения заложников - такое было содержание звонка" (т.1,л.д.181).

Что это, ошибся Язов?

Да нет, конечно же. Об ошибке можно было говорить, когда бы показания давала маразматическая старушка. А когда это делает молодой человек, сбор доказательств для которого – профессия, причём, не новичок, а СТАРШИЙ оперуполномоченный – об ошибке говорить нельзя.

О несогласованности – вполне. С Язовым просто не успели договориться. Либо он не понял всей хитрости комбинации, которая разыгрывалась в РУОП применительно к Добровольскому, которого надо было посадить во что бы то ни стало. Либо он вообще не был в неё посвящён.

О том, что это была не ошибка, обусловленная смещением событий во времени, свидетельствует и содержание упоминавшейся уже статьи "Дело чести", в которой корреспондент Журбин сообщал читателям ведомственной газеты следующую информацию. Цитирую дословно : " 25 марта 1996 года в РУОП ГУВД поступила информация, что в Энском национальном представительстве ХРАНИТСЯ БОЛЬШОЕ КОЛИЧЕСТВО ОГНЕСТРЕЛЬНОГО ОРУЖИЯ. Для проверки ЭТОГО сообщения на место происшествия выехала группа, возглавляемая начальником одного из отделений РУОП, подполковником милиции Воскобойниковым". Конец цитаты.

Понятно, что журналист не сам выдумал всё это, а получил сведения из первоисточника – из РУОПа . Это был второй грубый просчёт , который даёт суду основания не только для возбуждения в отношении Воскобойникова уголовного дела за дачу им как на предварительном следствии, так и в суде заведомо ложных показаний об основаниях действий милиции 25 марта 1996 года, которые, якобы, были связаны с поступлением сообщения о заложниках, но и помогает суду установить истинный механизм комбинации в отношении Добровольского.

А комбинация эта заключалась в следующем.

Если в рапорте написать, что поступил сигнал о хранении оружия, то понятно, - это сразу наведёт на мысль о том, что источником информации был сам Добровольский, у которого руководитель операции Воскобойников и был накануне её проведения. Кроме того является очевидным, что одними оперативно– розыскными мероприятиями не обойтись: надо проводить обыск (оружие в результате простого осмотра не найдёшь). А для обыска, как известно, нужна санкция прокурора. А прокурор даст санкцию только при наличии возбуждённого уголовного дела и достаточных оснований для проведения обыска. А дело возбудить нельзя , так как анонимное сообщение по закону не является надлежащим поводом для возбуждения уголовного дела. А официальный рапорт о хранении в особняке оружия Воскобойников написать и зарегистрировать не может, так как сразу превратится в свидетеля и не сможет и дальше топтать Добровольского. А кроме того, сразу возникнет вопрос, почему он не принял добровольно сдававшееся ему оружие? Как быть?

Заглядываем в статью 8 Закона РФ "Об оперативно– розыскной деятельности в Российской Федерации" . В части третьей этой статьи написано : "В случаях, которые не терпят отлагательства и могут привести к совершению террористического акта или диверсии, на основании мотивированного заключения одного из руководителей соответствующего органа, осуществляющего оперативно – розыскную деятельность, допускается проведение оперативно-розыскных мероприятий (в том числе и затрагивающих неприкосновенность жилища, разрядка моя -О.Н.), с незамедлительным уведомлением соответствующего прокурора и последующим получением санкции в течении 24 часов".

Вот оно, то, что надо. Действуем сами, без всяких прокуроров. Заложники? Очень хорошо, под террористический акт вполне можем закосить. Врываемся, якобы ищем заложников, под сурдинку проводим осмотр места происшествия (благо закон разрешает это делать до возбуждения уголовного дела). Под видом осмотра втихую проводим обыск, изымаем оружие, оформляем всё это "осмотром". И Добровольский вот он, тепленький, будет сидеть как миленький. И ни один прокурор , и ни один адвокат не придерётся …

А чтобы исключить выскальзывание его из-под статьи с какой–то там добровольной выдачей оружия, мы лучше подождём, когда он выедет с дачи. Пусть потом доказывает, что он не верблюд. Да к тому же при проведении осмотра места происшествия никому, в отличие от производства обыска, не надо предоставлять возможность добровольной выдачи оружия.

Для того, чтобы не было осечки – инструктаж: у Добровольского были, но речи о том, что у него надо принимать оружие- не вели. Об оружии вообще ни сном, ни духом не знали. Обнаружили его случайно.

Именно такой реконструкции событий соответствуют и показания свидетеля Таврического, который на допросе от 18 ноября 1996 года (т.1, л.д.305), показал, что после разговора с Воскобойниковым о приеме им оружия, в котором он участвовал вместе с Добровольским, через некоторое время ему домой позвонил Воскобойников и спросил, находится ли еще оружие на даче у Добровольского? Он ответил, что по-видимому на даче. Воскобойников у него же спросил о том, где его хранят. Он ему ответил, что не знает.

Другими словами, провокация заранее планировалась. Однако при этом, как оказалось, не было учтено, что по мере усложнения планируемых мероприятий, увеличения числа людей, задействованных в них и осведомленных о задуманном, увеличивается риск совершения ошибок.

Показания Язова, а также информирование журналиста об истинных целях действий милиции 25 марта 1996 года- из их числа.

Подвела и слабая юридическая подготовка оперуполномоченных- протокол осмотра- и тот хотя бы формально правильно не могли составить. А ведь можно было у следователей разжиться бланками протоколов осмотра, в которых имеются все необходимые подсказки, и даже медведь по такому бланку осмотр проведет правильно. Да что говорить о простых оперуполномоченных, если начальник отделения, старший офицер Воскобойников, не в ладах с законом!

Открываем опять статью "Бой с тенью. Последний раунд?", где уважаемый господин Воскобойников утверждал, что статья 218 УК РСФСР (видимо, он имел в виду ее первую часть), предусматривает наказание до семи лет лишения свободы. Смотрим в редакцию этой статьи от 1 июля 1994 года- там наказание до восьми лет. В отношении старой редакции этого закона Воскобойников утверждает, что максимум наказания там три года. На самом деле санкция ч.1 ст.218 УК РСФСР в редакции Указов Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 июля 1974 года и от 3 декабря 1982 года предусматривала наказание до пяти лет лишения свободы.

И эти люди называли себя сотрудниками правоохранительных органов?!

Наконец, сыщиками не было учтено, что дело в конечном итоге, если они намерены пропустить его через суд, побывает в руках как минимум у тринадцати юристов (следователя следственного управления, начальника соответствующего отдела следственного управления ГУВД, заместителя начальника следственного управления ГУВД, начальника следственного управления ГУВД, надзирающего прокурора следственного управления прокуратуры г. Энска, начальника соответствующего следственного управления прокуратуры г. Энска, курирующего следствие заместителя прокурора г. Энска, прокурора города Энска; заместителя районного прокурора, которому дело будет предоставлено для утверждения обвинительного заключения; помощника районного прокурора, надзирающего за законностью судебных постановлений по уголовным делам; судьи и как минимум двух адвокатов).

Надеяться, что у всех без исключения этих людей не все в порядке с головой либо с совестью, может только очень наивный человек.

Либо тот, кому "сверху" обещана всяческая помощь и поддержка.

СЛОВОМ, ПО ДЕЛУ НЕ ДОБЫТО ДОКАЗАТЕЛЬСТВ, КОТОРЫЕ БЫ ОПРОВЕРГАЛИ ПОКАЗАНИЯ ДОПРОШЕННЫХ ЛИЦ О ТОМ, ЧТО СОТРУДНИК МИЛИЦИИ ВОСКОБОЙНИКОВ ЗНАЛ О НАЛИЧИИ ОРУЖИЯ В ОСОБНЯКЕ, ЕМУ ЭТО ОРУЖИЕ ПРЕДЛАГАЛИ ПРИНЯТЬ, НО ОН ЭТОГО НЕ СДЕЛАЛ, ЧЕМ НАРУШИЛ СВОЙ СЛУЖЕБНЫЙ ДОЛГ.

При оценке показаний Добровольского и его сотрудников по этому вопросу, я бы просил суд иметь в виду и показания сотрудника милиции Богатова (т.1, л.д. 189-190), согласно которым в декабре 1993 года ему довелось принять от Добровольского двоих террористов с оружием и препроводить их в территориальный орган внутренних дел.

Обстоятельства, подтвержденные этими показаниями, свидетельствуют о том, что Добровольский С.П., даже при наличии реальной угрозы его жизни, оставался законопослушным гражданином России, чего не скажешь о его гонителях в милицейских погонах.

Изложенное дает мне основания утверждать, что по данному делу нет ни одного доказательства, которое бы могло быть положено в основу обвинения моего подзащитного в совершении преступления, поскольку дело изначально возбуждено незаконно.

В этой связи не имеют абсолютно никакого значения с точки зрения обвинения Добровольского в незаконном приобретении, ношении, хранении оружия, боеприпасов, и полученные в настоящем судебном заседании доказательства. Так как сколько бы мы не допрашивали свидетелей, уголовное дело как было незаконно возбужденным, так таковым оно и останется и исход у него один- полное оправдание Добровольского.

По мотивам недоказанности можно было бы принять решение об оправдании при наличии хотя бы одного доброкачественного доказательства, о котором можно было бы сказать, что хотя оно и есть, но этого недостаточно.

Когда таких доказательств нет вообще, говорить о наличии самого события преступления не приходится.

Уважаемый и Высокий Суд!

В соответствии со ст.120 Конституции Российской Федерации судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону.

Опираясь на этот конституционный принцип, я бы просил Вас не вставать на обывательскую позицию "мол, подумаешь, не тот протокол составили, но ведь оружие- то было!".

Мы - юристы, и должны подчиняться закону. И строить свои выводы исходя только из требований закона, а не житейской целесообразности, кто бы и как ее не понимал.

Иначе опять пресловутые "двойки", "тройки" и приговоры к смерти из трех слов: "Слушали, постановили- расстрелять".

Кстати, по обнаружению оружия. По делу вовсе нельзя исключить, что оно подброшено сотрудниками милиции.

Пищу для таких предположений дают и уже приведенные мной в выступлении нарушения, допущенные при работе с понятыми. Указанные "свидетели власти", как их называют правоведы, что видно из их показаний, попросту не присутствовали при обнаружении оружия. А были приглашены постфактум, когда оружие уже было "обнаружено" сотрудниками милиции.

В пользу версии о подбрасывании оружия говорит и то обстоятельство, что несмотря на участие в проведении следственного действия криминалиста, пальцевые отпечатки с поверхности оружия не изымались. А ведь это азбука методики расследования дел о хранении оружия. Как же еще можно привязать, что называется, конкретное лицо к обнаруженному оружию?

А уж у криминалиста, так просто руки должны были чесаться получить "пальчики". Речь-то идет не о какой-то шероховатой поверхности, на которой выделения потожировых желез не выявляются. Речь идет об идеальной поверхности для таких следов- цевье, прикладе, ствольной накладке, магазине, то есть местах, где следы пальцев видны не вооруженным глазом и без опыления специальным порошком. Достаточно посмотреть только на эти поверхности под определенным углом.

Если бы речь велась о милиционерах полка патрульно-постовой службы, эту оплошность можно было бы понять и не толковать ее таким образом.

Когда же в производстве следственного действия участвуют не новички, а специалисты Регионального Управления по борьбе с организованной преступностью Энского городского управления внутренних дел, среди которых сплошь либо начальники отделений, либо СТАРШИЕ оперуполномоченные– извините, такие оплошности не могут быть случайными, и в совокупности с другими обстоятельствами, приведенными в моем выступлении, дают основания ТОЛЬКО для одного вывода: в отношении Добровольского совершена ПРОВОКАЦИЯ.

Причем, оружие сотрудниками милиции могло быть подброшено как в момент прибытия 25 марта 1996 года в особняк (благо его обитатели клались на пол лицом вниз, либо ставились лицом к стенке), так и несколько ранее, под прикрытием проведения оперативно-розыскных мероприятий, факт проведения которых подтверждается приобщенным к настоящему делу материалами.

Таким образом, не исключено, что мы в данном процессе имеем дело с оружием, которое приобреталось, носилось и хранилось не Добровольским или еще кем из его работников, а сотрудниками… милиции…Чьи отпечатки пальцев, не исключено, и имелись там.

Решая вопрос о виновности или невиновности Добровольского, я бы просил суд не впасть и еще в одну распространенную в судебной практике ошибку.

А именно- принимать в качестве допустимых доказательств показания оперативных работников милиции о том, что и где было изъято 25 марта 1996 года. И дело здесь вовсе не в том, что показания милиционеров в принципе обладают меньшей силой, чем показания других лиц,.

Речь идет о том, что результаты осмотра и обыска не могут быть заменены результатом допросов следователей или дознавателей, их проведших.

Если бы такое было возможно, в уголовно- процессуальный кодекс не включались нормы, регламентирующие производство обысков, выемок и осмотров. Достаточно было предусмотреть возможность допроса следователя о том, ЧТО И ГДЕ им обнаружено и изъято.

Понятно, что предусмотрев участие в следственных действиях понятых, законодатель имел в виду создание гарантий от проявлений у следователей и дознавателей так называемого "жегловского" синдрома, когда ради справедливости, заключающейся в постулате: "Вор должен сидеть", оперативник может подбросить кому-то тайно кошелек в карман, а затем изъять его в ходе официального обыска с участием понятых.

Таким образом, допрос следователей, дознавателей и понятых может дать доказательственную информацию только по вопросу о том, КАК проводился осмотр, КАК проводился обыск, но ни в коем случае не по вопросам о том, ЧТО обнаружено и изъято и ГДЕ.

Даже если предположить, что изъятое оружие работниками милиции не подбрасывалось, привлечь Добровольского к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 218 УК РСФСР все равно невозможно и по другим причинам.

Хранение, ношение и приобретение оружия можно совершить только с прямым умыслом.

Виновный должен сознавать, что совершает указанные незаконные действия и желать их совершения.

В содержание умысла в данном случае должно обязательно включаться осознание виноватым того обстоятельства, что он имеет дело с оружием, пригодным для стрельбы.

Никакими доказательствами наличия указанной субъективной стороны преступления, органы предварительного следствия, как это видно из дела, не располагали. В деле нет вообще никаких данных о том, что Добровольский держал оружие и боеприпасы в руках. В этой связи непонятно, откуда органы предварительного следствия взяли, что Добровольский "приносил" оружие и боеприпасы, да еще и "совместно с соучастником".

Даже если исходить из того обстоятельства, что найденное оружие не было подброшено сотрудниками милиции, а попало в особняк в результате отобрания у террористов, покушавшихся на жизнь Добровольского, непонятно, причем здесь Добровольский? Кто-то отобрал оружие, кто-то принес его в особняк, кто-то спрятал его.

А где доказательства, что это был именно Добровольский?

Государственный обвинитель может возразить и сказать:"Добровольский был хозяином особняка, значит он во всем и виноват".

Но это, простите, называется объективным вменением, чего по нашим, российским законам, делать нельзя.

Даже если Добровольский и знал о том, что кто-то приобрел оружие, кто- то перенес его в особняк и кто-то и где-то спрятал это оружие в особняке, ему все равно не может быть вменено совершение оконченного преступления, предусмотренного ч.1 ст.218 УК РСФСР, поскольку он не выполнял объективную сторону этого преступления.

В данном случае можно было бы вести речь о пособничестве в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст. 218 УК РСФСР (например, в пособничестве в хранении оружия и боеприпасов) и о применении, соответственно, статьи 17 УК РСФСР. Однако и для такой квалификации нет оснований, поскольку отсутствует важнейший элемент субъективной стороны преступления, а именно–Добровольский НЕ ЖЕЛАЛ, чтобы оружие хранилось в особняке.

Об этом показал не только сам Добровольский, но и второй подсудимый, пояснявший, что получил указание от Добровольского сдать оружие, но не успел его выполнить, так как сломалась машина. Добровольский и второй подсудимый состояли в трудовых правоотношениях. Последний был телохранителем моего подзащитного и вследствие указанных обстоятельств обязан был выполнить указание своего шефа.

При таких обстоятельствах действия Добровольского, НЕ ЖЕЛАВШЕГО хранения оружия в особняке и ЖЕЛАВШЕГО его сдачи представителям власти, являются достаточными для вывода о том, что он не совершал преступления, предусмотренного ч.1 ст. 218 УК РСФСР.

При решении вопроса о виновности или невиновности моего подзащитного, просил бы суд также и быть независимым от приобщённых органами предварительного следствия к уголовному делу так называемых оперативных материалов, согласно которым, как видно из справки старшего оперуполномоченного уже называвшегося подразделения ГУВД г.Энска: "Добровольский проходит в качестве свидетеля по уголовному делу… находящемуся в производстве СОГ СК МВД РФ в силу недостаточности собранных доказательств по делу…". В этой же справке, несмотря на констатацию недостаточности доказательств, старший оперуполномоченный Овсов делает следующий вывод : " Добровольский также организовал прохождение фальшивых авизо из Б. в А. на сумму порядка 600 миллионов рублей …". ( т.1, л. д. 77).

Комментарии, как говорится, излишни.

Органы дознания, не имея доказательств совершения моим подзащитным каких-то экономических преступлений, решили Л Ю Б Ы М И путями упрятать его за решётку, за которой, как могли полагать органы милиции, поиск доказательств совершения им более тяжкого преступления , будет много легче.

Я прошу для гражданина Российской Федерации Добровольского одного- ПРАВОСУДИЯ.

Одновременно с этим, я бы просил суд принять доступные в настоящем процессе меры к защите чести и достоинства моего подзащитного от посягательства представителей власти.

Согласно ст. 3 УПК РСФСР суд обязан в пределах своей компетенции возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступленияW.

В настоящем процессе исследовались газетные публикации, в том числе и статья в газете "За законность" под названием "Бой с тенью. Последний раунд?", в которой начальник отделения РУОП ГУВД г. Энска, подполковник милиции Воскобойников сказал следующее. Цитирую дословно: "По нашим сведениям, Добровольский уже на протяжении многих лет является одним из наиболее авторитетных лидеров национальной МАФИИ в Энске". Конец цитаты.

Согласно ч.2 ст. 130 УК РСФСР, клевета, то есть распространение заведомо ложных позорящих другое лицо измышлений в печатном или иным способом размноженном произведении либо средстве массовой информации, влечёт за собой уголовную ответственность.

Заведомую ложность указанного измышления, позорящего Добровольского, в этой же статье подтвердил сам Воскобойников. Он сказал: "Все наши попытки отыскать конкретные факты его преступной деятельности заканчивались буквально ничем- как правило, преступники такого уровня не совершают преступлений лично, они руководят".

Таким образом, у сотрудника милиции нет доказательств, однако он публично, в средствах массовой информации, называет человека ПРЕСТУПНИКОМ, и даже более того, утверждает, что он является "одним из наиболее авторитетных лидеров национальной МАФИИ в Энске".

Полагаю, что в действиях гражданина Воскобойникова содержатся признаки преступления, предусмотренного ч.2 ст.130 УК РСФСР и его действия должны быть отмечены соответствующим решением суда.

Просил бы суд защитить и материальные интересы Добровольского, нарушенные по его словам, сотрудниками РУОП ГУВД города Энска.

Согласно п.4 ст. 108 УПК РСФСР одним из поводов к возбуждению уголовного дела являются статьи, заметки и письма , опубликованные в печати.

В исследованной в настоящем судебном заседании статье "Бой с тенью. Последний раунд?", сотрудник милиции Воскобойников поведал читателям, что в ходе проводившегося с его участием обыска жилища Добровольского, последний заявил, что сотрудниками милиции из его дипломата похищено 20 тысяч американских долларов. Об этом же Добровольский показал и в настоящем судебном заседании.

Таким образом, имеется надлежащий повод и содержащиеся в указанных сообщениях достаточные основания для возбуждения уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч.3 ст.144 УК РСФСР.

Что касается объяснений, данных сотрудником милиции Воскобойниковым на страницах газеты в указанной публикации о том, что он, якобы, предлагал Добровольскому обыскать своих сотрудников, то я бы хотел заметить, что указанная мера не соответствовала закону.

При получении устного заявления Добровольского о совершённом у него хищении, Воскобойников, как старший оперативной группы, обязан был остановить всякие действия подчинённых, обеспечить изоляцию помещения и своих работников от внешнего мира, вызвать следователя с тем, чтобы им были осуществлены действия и приняты решения, предусмотренные статьями 108,109,110,112-115 УПК РСФСР.

Изложенное даёт мне основания утверждать, что в Региональном управлении по борьбе с организованной преступностью Энского городского управления внутренних дел у ряда сотрудников имеется глубокое отвращение к соблюдению требований закона.

Указанная внутренняя установка сыщиков повлияла и на результаты расследования дела, окончившегося составлением обвинительного заключения и направлением дела в суд. Обусловлено это тем обстоятельством, что и следствие, и оперативная служба, до настоящего времени находятся в одном ведомстве и связаны корпоративными интересами. Если бы следственное подразделение, которое расследовало дело, было независимо от органа дознания, уверен, дело не было бы возбуждено, а возбужденное было бы незамедлительно прекращено.

Для того, чтобы убедиться в справедливости сказанного, достаточно обратиться к статистике, характеризующей прекращение органами военной прокуратуры дел, поступивших туда для расследования из органов МВД.

Число прекращенных дел огромно. А все потому, что органы военной прокуратуры независимы от органов внутренних дел, в связи с чем имеют возможность принимать решения по уголовным делам руководствуясь только законом, а не убеждением какого-либо милицейского начальника, основанного на какой-то мифической оперативной информации о том, что кто-то является лидером какой-то там эфемерной мафиозной группировки.

Резюмируя всё сказанное в защиту Добровольского, я

1. Признать все без исключения собранные по настоящему делу доказательства обвинения Добровольского в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст .218 УК РСФСР, не имеющими юридической силы и ОПРАВДАТЬ ЕГО по мотивам отсутствия события преступления.

2. Вынести в адрес начальника ГУВД города Энска частное определение, в котором обратить внимание названного должностного лица на допущенные подчинёнными сотрудниками РУОП ГУВД г.Энска нарушения закона в отношении Добровольского.

3. Вынести частное определение в адрес прокурора города Энска, в котором обратить внимание указанного должностного лица на отсутствие должного прокурорского надзора за законностью в деятельности РУОП ГУВД города Энска.

4. Возбудить уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ст.136 УК РСФСР по факту производства сотрудниками РУОП ГУВД г.Энска двух незаконных обысков в жилище Добровольского.

5. Возбудить в отношении сотрудника милиции Воскобойникова уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 130 УК РСФСР.

6. Возбудить в отношении этого же лица уголовное дело по ч.2 ст. 181 УК РСФСР по факту дачи как на предварительном следствии, так и в суде заведомо ложных показаний по основаниям, в связи с которыми был осуществлен налет сотрудников милиции на помещение, занимавшееся Международной Энской Национальной Ассамблеи.

7. Возбудить по заявлению Добровольского уголовное дело по факту хищения у него во время обыска 20 тысяч долларов США.

8. Все возбужденные дела направить для организации расследования прокурору города Энска.

9. Мои предложения суду по вопросам, указанным в пунктах 1-5 статьи 303 УПК РСФСР, содержатся в тексте этого моего выступления, которое в соответствии со ст. 298 УПК РСФСР я прошу приобщить к материалам уголовного дела.