Нравственный аспект в уголовном судопроизводстве

Юрий Рогожин

Считается едва ли не аксиомой положение о том, что человеческое общество с течением времени становится мудрее, умнее и совершеннее. Что плоды цивилизации и возрастание роли религии делают его утонченнее, милосерднее и добрее.

Я не являюсь апологетом данной аксиомы. Более того, нахожу, что человечество стало жестокосерднее, равнодушнее и, если хотите, меркантильнее. Да и уровень образованности тех, кто первую очередь, сеет доброе и вечное, стал, как мне кажется, на порядок ниже.

К величайшему сожалению в нашей стране за последние годы государство, мягко говоря, строит свою внутреннюю политику не на правде, а лукавстве, причем манипулируя нашим сознанием, ни мало не заботясь о придании ему некой правдоподобности. События последних месяцев тому пример. И что удивительно и верхи и низы понимают абсурдность происходящего. И те и другие не принимают на веру произнесенное и принятое, зная наперед что ничего этого не будет. Ну а раз так, то о каких нравственных началах в таком государстве можно говорить вообще и в деятельности правоохранительных органов и судов, в частности?

Почему мы, люди, в отношениях между собой стали хуже? Куда ушли наши, истинно русские: сердечность, радушие, сопереживание… И кто или что тому виной?

Принято считать, что в лучших условиях худшее не вспоминается? Хотя лично для меня и это истиной не является. За то в худшем лучшее всегда приходит на ум.

Я не философ. В настоящем юрист. Потому и речь в данном случае хочу повести о человеческих отношениях, что складываютея между людьми не столько в повседневной жизни, сколько о той, которая регулируется законом.

По ряду причин мне ближе дела уголовные, следовательно, разговор пойдет в плоскости той, что обусловлена названием статьи

Коллеги могут обвинить меня в плагиате, имея ввиду очерк А.Ф. Кони с похожим названием, но это не так. Это плод и моих долгих размышлений, переживаний и, если хотите, исканий. Это и мои, как бы, попытки объяснить себе и другим плохое настоящее, опираясь на мысли и чаяния великого соотечественника, а его труд - использовать как канву для размышлений.

Делаю акцент на это еще и потому, что Анатолий Федорович в своей работе опираясь на свои богатейший опыт, интеллект и человеколюбие, изложил свои сокровенные мысли и чаяния на уголовный процесс, процесс скорее будущего, нежели своего, того настоящего.

Как юрист и как человек готов засвидетельствовать, что все изложенное нашим предшественником как никогда актуально именно сегодня, в период затянувшегося становления нашего общества, когда много лет идет судебная реформа.

Рассматривая уголовное судопроизводство, А.Ф. Кони говорил о коренных началах правосудия таких, как гуманизме, справедливости, гласности, устности, непосредственности и свободной оценке доказательств. Он говорил об утонченности техники уголовного исследования и искоренении черствости приемов, развитии человеколюбия и искоренении «дряблости воли», интересов человека и общественного правопорядка. Он полагал, что в обозримом будущем общество будет куда милосерднее и, конечно же, эти начала останутся незыблемыми.

Но ему и в голову не могло придти, что по прошествии 100 с лишним лет, в России, которая провозгласила себя демократической, все эти начала, не только не укореняться и не станут чем-то самим собой разумеющимся, но и, мягко говоря, предадутся забвению, а на человека, который будет призывать и отстаивать их соблюдение, будут смотреть с нескрываемой иронией, как на чудака или юродивого.

Уже двадцать лет проводится судебная реформа, в рамках которой много внимания было уделено и уголовному судопроизводству, что вселяло уверенность в то, что теперь - то многое в отправлении правосудия изменится...

Но то, что имеем сейчас, свидетельствует о том, что никаких коренных перемен не произошло, разве только, что судей ввели в ранг этаких небожителей.

С величайшим сожалением приходится осознавать нынешнюю действительность, а осознав приходишь к неутешительномук выводу, что как и в обществе в уголовном судопроизводстве существует двойная мораль. Что кроме публичной декларации о законности и правах человека существует и другая, закрытая ведомственная декларация, которая отменяет публичную. Иначе чем другим можно объяснить повсеместное игнорирование законности при отправлении правосудия? С горечью приходится принимать настоящее, когдао твои усилия падают в пустоту, тонут в безответном молчании, а иногда растворяются в показном равнодушии. Хорошо по этому поводу сказал писатель Д.Корецкий: «Всё упирается в честь и совесть. Законы - вторичное явление. Если люди имеют совесть и обладают честью, исполнение законов принимает совершенно иной вид».

Каждый гражданин знает, что в стране есть Конституция, по нормам которой живет государство и общество во всех сферах своей жизнедеятельности, в том числе и уголовном судопроизводстве. Там, в Конституции, продекларированы ряд норм, регламентирующих отдельные процессуальные действия в их нравственном аспек­те. Сам судебный процесс, кроме всего прочего, несет в себе и воспитательное воздействие, которое достигается в зна­чительной степени безупречным соблюдением в нём нравственных норм судьями и всеми профессио­нальными участниками уголовного судопроизводства.

К сожалению, эти нормы преданы забвению. Служители национальной Фемиды очень не любят вспоминать о Гражданских и Конституционных Правах, считая их «помехой» в нелегком труде на своей ниве.

По их мнению, они лишь затягивают процесс и поминание противной стороной вызывает у них плохо скрываемое раздражение.

Приходится отмечать, что судопроизводство по большей части подчиняется Закону исключительно выборочно и только тогда, когда в подозреваемых или обвиняемых ходят чиновники и должностные лица.

«… в России выросло поколение людей, которые уверены, что можно остаться безнаказанным и откупиться за любое преступление» Д.Корецкий.

Простой гражданин шансов на соблюдение своих прав практически лишен, ибо на первое место выходит «внутренне убеждение» следователя, судьи, которое, к сожалению, принимается у нас буквально — «как же похожа эта рожа на ту сволочь, которая у меня заняла десять тысяч, да  так и не отдала»…

Анатолий Федорович говорил о нем, как о стесненном «обязательными правилами или формальными указаниями».

Как в самом судье, так и во различных обстоятельствах могут иметься такие причины, по которым он не сможет применить всю полноту своего внутреннего убеждения. «Наконец, судья может страдать недостатком, столь часто встречающимся у нас и названным Кавелиным "ленью ума". Эта лень ума, отказывающегося проникать в глубь вещей и пробивать себе дорогу среди кажущихся видимостей и поверхностных противоречий, особенно нежелательна ввиду того, что в деле суда достоверность вырабатывается из правдоподобности и добывается последовательным устранением возникающих сомнений».

Таким образом судья должен судить исходя из закона и доказанности обвинения, а не из «внутреннего убеждения», которое у нас существует, как бы, само по себе и у каждого своё и за которым всегда можно спрятаться, ибо такая формулировка имеется в законе. Такое «внутреннее убеждение» стало притчей во языцех вместе с «чистосердечным признанием».

Это атавизм российского правосудия, пережиток времен А.Я. Вышинского.

Чистосердечное признание — это не «царица доказательств», как утверждал вышеупомянутый мэтр отечественный юриспруденции. Это может быть и самооговор с целью выгородить истинного правонарушителя,

либо сломаться под пытками и оговорить себя.

Однако суды считают эти положения не заслуживающими внимания и как само собой разумеющееся. Они даже не задумываются над тем, смогли бы они если, не дай Бог случиться такому, пройти с достоинством через пытки не оговорив себя?

А ведь они знают о пытках и их разновидностях, это уже ни для кого, а тем более для них, не является тайной за семью печатями. Так почему же они берут на веру эти признания?

Мне думается на то есть негласная установка.

Первым признаком «чистосердечного признания» является «явка с повинной», в которой человек сообщает о совершенном им преступлении.

По логике вещей и полагаясь на житейский опыт мы думаем, что явка это ни что иное, как плод глубоких переживаний человека совершившего преступления, когда пробудившееся совесть не оставляет ему выбора, кроме деятельного раскаяния и желания отдать себя в руки правосудия.

Но это если следовать логике и рассудку нормального человека.

У нас же эту совесть «пробуждают» вне дома, в кабинетах и камерах с помощью специальных методов, проще говоря, пытках. Арсенал этих методов давно уже известен, от применении допросов третьей степени, до содержании подозреваемых в нечеловеческих условиях следственных и изоляторов временного содержания, бессмысленных отписках из прокуратуры, «утрате» документов, могущих подтвердить невиновность человека, фальсификации доказательств, замалчивании их и тому подобное.

Имея в наличие признание, обвинению не нужно более чего то доказывать, а обвиняемому не надеяться на суд, который отметет все его возражения с одной и той формулировкой, как желание уйти от уголовной ответственности.

И не важно, что обвинение содержит всего лишь несколько утверждений (тезисов), которые не могут подтверждаться никакими доказательствами. Необходимо же следовать правилам формальной логики и здравому смыслу, в результате чаще всего можно придти к выводу, что доказано нечто иное, отличное от выдвинутого тезиса.

Тогда происходит подмена тезиса.

В 90 годы незаконные методы следствия в России не раз освещались в материалах Европейского суда по правам человека. Что – нибудь изменилось? Отнюдь. Только методы стали более изощреннее. К примеру, злополучную дубинку заменила пластиковая бутылка с водой.

Такое положение дел превращает гласное и объективное судебное разбирательство в инквизиционное преследование, предполагающее только обвинительный уклон, где хозяином процесса является даже не суд, а орган уголовного преследования. Ну а раз так, то уходит в небытие главное предназначение судебной власти - защита прав и свобод человека и гражданина, продекларированных Конституцией страны.

В связи этим приходит на ум некогда прочитанное о судах святой инквизиции и, в частности, о суде над Жанной д, Арк.

В ходе судебного следствия та не хотела признавать очередной довод обвинения. Было принято решение приостановить процесс и отвести её в пыточною, чтобы там заставить признать его. На что она сказала, что палачи могут вырвать из неё нужное «признание», но в последующем у неё хватит сил отказаться от от него. И палачи отступили.

К чему я это вспомнил? Да к тому, что во времена мракобесия случались такие моменты, когда суд не мог решиться на объективное вменение.

Не знаю и не ведаю гнетет ли души судей одного из районов и вышестоящих судов, судьба одного мальчика - сироты, осужденного несколько лет назад за грабеж одной медработницы, которая накануне женского праздника и предпраздничном состоянии возвращалась с работы домой и которую по роковой случайности обогнал этот мальчик.

Основанием для его задержания, а в дальнейшем и следствия, явились показания самой потерпевшей, которая говорила, что все это совершил он, хотя « этого она не видела, но думает, что это был он потому, что на улице никого не было видно».

Описывая механизмы нападения и грабежа она говорила о нападавших, почему-то, во множественном числе.

Опуская дальнейшие подробности, скажу, что спустя 3 дня оперативный работник без всякого на то поручения следователя, без разъяснения задержанному сущности статьи 51 Конституции РФ и прав на защиту, без адвоката, «сломил» - таки сопротивление последнего и получил от него «признание». И дело было сделано…

 

А потом был суд скорый и не правый, на котором тот попытался обосновать свою невиновность, однако суд был глух к страданиям молодого человека, его просьбам о допросе свидетелей, которые могли бы показать в его пользу. А так называемые, свидетели обвинения, побоявшись, видимо, взять грех на душу, не явились в суд.

В нарушение принципа устности и непосредственности суд постановил приговор на материалах предварительного следствия...

Десятки людей, знавших его с рождения, подписались под обращением в милицию, районный суд администрацию с просьбой разобраться с этим делом, не веря в столь чудовищное обвинение, но тщетно.

В дальнейшем осужденному было отказано даже в ознакомлений с протоколом судебного заседания.

Позже одним заместителей председателя ВС РФ, ныне покойным, дело было затребовано в Верховный Суд России, но почему то в Москву не поступило. А в дальнейшем пришел ответ, что нарушений не выявлено.

Это ли не пример безнравственности и беззакония?

Это не осуждение, это, если хотите, сокрушение человека посредством судебной власти только потому, что он был предан ей. Манифестацией своей вседозволенности больной матери и престарелой бабушки, которые воспитывали его и для которых он был светом в окошке, да еще и тем, кто посмел возвысить голос в его защиту.

Таков суд.

Не суда бойся, бойся судьи - говорит старинная народная мудрость, которая остается актуальной и по сей день.

Замечательно, и, как мне кажется, к месту, сказал один из русских религиозных философов: в государстве, в котором потеряно понятие греха и стыда, порядок может поддерживаться только полицейским режимом.Я бы добавил - и бесконтрольностью судебной и прокурорской власти.

Что можно сказать о нравственном и духовном облике судьи, который в ходе судебного заседания самолично, либо позволив это сделать прокурору, фальсифицирует материалы предварительного следствия, помогая тем самым стороне обвинения довести дело до незаконного приговора?

А ведь это ни что иное, как преступление, предусмотренное ст. 303 УК РФ и карающееся лишением свободы до 3 лет! Но молчит, оповещенная об этом, вышестоящая Фемида и вместе с ней прокуратура, осуществляющая на всем протяжении еще и контроль за соблюдением законности в процессе.

Или вспомнить того районного прокурора, вспомнившившего за неделю до окончания месячного срока о лежащем в его сейфе уголовном деле, вернувшемуся к нему для производства дополнительного расследования.

Но это ничуть не смущает его. Он самолично присвоив себе полномочия вышестоящего прокурора продлевает срок предварительного следствия.

А другой судья без тени смущения, несмотря на ходатайство защиты, принимает дело к рассмотрению, приняв по нему соломоново решение: назначив подсудимому условную меру наказания.

Через какое то время вышестоящий прокурор в негодовании вносит представление в соответствующий суд об отмене приговора в виду мягкости наказания. Однако в суде ему показали «финт» его подчиненного и тот незамедлительно свое представление отозвал.

Наряду с «внутренним убеждением» и «чистосердечным признании» А.Ф.Кони говорил и о «свободной оценки доказательств», которая становится неким оселком для недобросовестных следователей и судей.

Те полагают, что эта свобода означает для них брать все то, что подтверждает версию следствия и отбрасывая все те, что противоречат ей.

К примеру,у погибшей под ногтями обнаружены эпителии по групповой принадлежности сходные с группой крови обвиняемого. На всем протяжении процесса сторона обвинения приводит их как одно из доказательств вины обвиняемого.

В то же время она не упоминает вовсе об имеющихся в материалах дела, результатах медицинского осмотра обвиняемого, тогда еще подозреваемого, в которых установлено, что на кожном покрове никаких механических повреждений у того не обнаружено.

Почему так происходит? Ведь уголовный процесс в целом, есть ни что иное, как отношения между людьми, в котором интересы государства представляют те же, плоть от плоти, люди в мантиях, только облеченные властью «казнить или миловать» от имени государства.

Мне интересно, почему эти люди забывают о своем человеческом предназначении?

Что превращает их, в этаких отрешенных от всего земного, в существа неземные?

Неужели дарованные блага, социальные и прочие гарантии, застилают пеленой глаза, изнеживают уши так, что они не видят и не слышат того, что нужно видеть и слышать, сообразуясь с законом?

Неужели они никогда не имели родителей, других близких им людей и не имеющих в настоящем детей и внуков.

На многих я видел нательные кресты, а в некоторых в кабинетах - малоформатные иконы с изображением ликов святых...

Но причисление себя к верующим означает не только ношение и имение при себе символов веры, это нечто другое. Это, как мне представляется, наличие самой «веры» в своем сердце. Осознании и принятии ее своим разумом, что и подразумевает собой духовность и нравственность человека. Только такой человек, облеченный судебной, прокурорской властью все свои действия ум, власть приложит к решению судеб людей, совершивших те или иные деяния, сообразуясь с законом и совестью, не забывая при этом о том, что перед ним живой человек со своими неотъемлемыми правами и своим человеческим достоинством.

Только такой человек, живущий по заповедям божьим знает, что поругание прав последнего есть поругание своей собственной души. «Оно не проходит даром — и - рано или поздно оживает в тяжких, гнетущих сознание, образах, отогнать которые уже нельзя или даже и совершенно невозможным исправлением своего прежнего отступления от возопившего впоследствии в душе нравственного закона».А. Кони.

Именно забвение стыда и греха позволяет служителям закона трактовать его под себя, А между тем, подходя к нему вдумчиво и по совести убеждаешься, что он вовсе и не жесток к подсудимому Он не забывает его прав и не лишает его средств защиты и оправдания. Закон не желает обвинения подсудимого во что бы то ни стало, он хочет осуждения именно тех, чья вина несомненна, всякие же сомнения он требует принять в пользу подсудимого. Надо же, что называется, отличать овец, от козлищ. Закону важнее, чтобы суд был строг к доказательствам и не жесток к подсудимым. Закону одинаково дороги интересы как обвинения, гак и защиты. Никогда не принесет он основательности судебных решений в жертву минутному интересу обвинения того или другого лица.

Мне наша Фемида представляется с закрытыми одним глазом и одним ухом, обращенных в сторону защиты, и рукой закрывающей чашу своих весов от неё. И это зашло настолько глубоко, что даже первые лица государства стали говорить и об обвинительном уклоне отечественного правосудия, и недозволенных приемах ведения следствия, и многом другом.

А сами судьи настолько уверовали в свою вседозволенность и непогрешимость, что власти уже не могут замолчать проступки и преступления оных. Возмущение народа по поводу незаконности принимаемых судьями решений множится едва ли не в геометрической прогрессии. Из средств массовой информации нам стало известно об убийстве двух из них, что попросту обескуражило судейский корпус и государство, по их просьбе, вынужденно дополнительно принимать соответствующие меры.

А сколько информации о своих бывших коллегах мы узнали от тех, кто исключен из судейского сообщества?

О роскошных дворцах и квартирах, машинах и прочей «мелочи».

О приговорах и решениях в пользу конкретных лиц, естественно не задаром.

О связях с преступным миром.

Удивительным для меня оказалась следующая информация с телевидения, когда депутат ГД Гудков принес материалы на 39 незаконно осужденных в Комиссию по правам человека при Президенте РФ. Там же прозвучало и то, что в России таких незаконно осужденных исчисляется десятками тысяч человек.

Как уже отмечалось выше, по иному проходят процессы если дело касается должностных лиц, чиновников, их близких и если эти явления уже невозможно замолчать. Так вот эти 39 человек это не рядовые граждане, а имена которых на слуху в обществе.

И все же отрадно то, что материалы были приняты, значит недалек тот день когда эти счастливчики выйдут на свободу. Только вот на душе осадок остался нехороший.

Все дело в том, что я также, дважды, причем в последний раз недавно, письменно обращался в эту комиссию и то же по поводу незаконно осужденного своего подзащитного. Но результат был совершенно другим. Один из советников данного ведомства в скором времени прислал мне ответ – отписку:

«Информируем Вас, что Совет не рассматривает обращения по личным вопросам, в том числе связанным и имущественными и трудовыми спорами, а также на решения судов, органов следствия и дознания».

Обратите внимание на то, что в этот ответ годен для любого обращения рядового гражданина.

Вот и моё обращение было направлено в местную прокуратуру, на чьи отписки, в том числе, я и жаловался.

Налицо двойная мораль. Одно дело когда обращается гражданин, прошедший все круги и не нашедший понимания во всех органах, а другое дело депутат ГД, да еще по резонансным делам, да еще в присутствии центрального телевидения, да еще накануне выборов президента страны.

Аналогичные отписки были получены и из аппарата Уполномоченного по правам человека в России.

Очень сложно и практически невозможно простому человеку добиться хотя бы элементарного торжества закона в пределах своей страны, поэтому и растет количество жалоб в Европейский Суд по правам человека.

Мне помнится, что однажды председатель ВС РФ г-н Лебедев В.М. высказывался о том, что, дескать, можно было бы жалобы направляемые в Европейский Суд рассматривать в Верховном Суде России.

Удивительное пожелание. А что же мешает в прошлом и настоящем рассматрировать их строго руководствуясь законом и совестью в кассационном и надзорном порядке в ВС РФ?

Ведь в ЕСПЧ они попадают тогда, когда надежд, теоретически, не остается.

Вот почему Европейский Суд завален жалобами из России.

Повторюсь. В настоящем из разных источников, в том числе из уст первых лиц государства, слышится, что в местах лишения свободы находятся десятки тысяч совершенно невиновных людей.

Вдумайтесь, господа! Об этом знают на самом верху, только вот реакции никакой. Сидят, дескать, и пусть сидят.

Но это же ЧП мирового масштаба! Необходимо создавать какие то новые коллегии по пересмотру таких дел, как это было в недавнем прошлом по реабилитации жертв политических репрессий.

Ведь эти люди забыты не в дорогостоящих апартаментах, где то на Таити, с выплатой им суточных, а отбывающих в местах лишения свободы большие сроки.

А сколько страданий при этом испытывают их близкие. Многие из них прощаются с мечтами о счастливой старости среди внуков, которых уже никогда не будет.

Они согласны простить всех тех, кто способствовал их страданиям, только бы «досрочно» освобождили дорогих им людей.

Многие видные ученые-юристы и политики одной из причин корпоративности судейского корпуса видят в том, что за новейшую историю он формировался келейно, без всякого отбора в основном за счет близких сильных мира сего, да прокурорских работников, удел которых обвинять. И все почему? Да потому что служба такая, с превысокой зарплатой, социальными гарантиями, которых не было в советском прошлом. В начале такой бум был при приеме на работу в коммерческие банки.

В настоящее время остро назрела необходимость в выборности судей, а не в назначении их президентом. Еще недавно, будучи кандидатом в президенты, В.Путин высказал несогласие с этим, ибо это, по его словам, приведет к засорению судейского корпуса.

В то же время он признал необходимость выборов губернаторов и прочих руководителей властных структур, но почему то при этом о никаких «засорениях» не говорит.

Сами граждане уже убеждаются, что судей надо избирать. Пусть на встрече с избирателями нынешние судьи, желающие еще «посудить», пройдут через горнило встреч с избирателями.

Я уверен, что большинство из нынешних судей на новый срок не пройдут, ибо на этих встречах избиратели выскажут о них все то, что знают: и про осуждение невиновных, и про «дворцы», построенные не известно на какие средства, о чванстве самих и членов их семей и прочее другое.

Невольно на ум приходят и слова, теперь уже бывшего президента, Д. Медведева о том, что он знает о тех, мягко говоря, недостатках присущих судейскому корпусу, но менять его не будет, дескать, мы это проходили в 1917 году. Мне думается, что такие слова президента окрылили судей…

А почему бы и не поменять проштрафившихся судей? Пусть не за раз, а в течение 3-4 лет. И не за счет прокурорских и частично работников МВД, а проводить планомерный отбор кандидатов в судьи и проведения с ними соответствующей учебы. Пусть работники ЖЭКов на собраниях жильцов собирают сведения о проживающих на их территории юристах.

Вот там то народ укажет на достойных.

Недавно на глаза попалась статья доктора юридических наук Михаила Барщевского и академика РАН Анатолия Торкунова под названием «Избавься от коррупции в суде – ее не станет во всей России». В этой статье они рассуждают о необходимости развития судебной системы, предлагают свои варианты и призывают к диалогу всех, кто тоже хочет изменить суд в России.

«Мы исходим из того, что эффективная судебная система - необходимый элемент современного государства и надежный гарант его демократических ценностей. Если граждане доверяют своей судебной системе, они идут разбираться в суд, если не доверяют - уезжают за границу или выходят на площади», - говорится в статье.

Перво-наперво они предлагают избирать глав судов всех уровней самими судьями данного суда. Это поможет избежать давления на суд.

Они предлагают введение для кандидатов в судьи минимального адвокатского и прокурорского стажа – по 3 года на каждую профессию. Только так, считают ученые, можно будет уйти от обвинительного уклона российского правосудия, так как судья будет и обвинять, и защищать. Таким образом, меняя кадровый состав, постепенно изменится и исчезнет обвинительный уклон.

Удивительно, но даже глава Верховного суда РФ Вячеслав Лебедев согласен с отмеченным выше и даже заявил, что адвокатам нужно как можно более активно становиться судьями и пополнять тем самым судейский корпус. Эту мысль он высказывал, в беседе с журналистами во время работы Совета судей: «Я с удовольствием бы видел в судейской корпусе некоторых адвокатов, этих замечательных образованных людей», - заявлял тогда Лебедев.

В то же время, глава Верховного суда выразил сожаление, что адвокаты не спешат менять профессию и неохотно идут в судьи: «Они говорят, что работа адвоката им нравится больше, так как она более творческая и свободная». При этом он ссылался на статистику – за последние два года из 66 тысяч адвокатов федеральными судьями решили стать только 144 человека и только 40 из них получили одобрение квалификационных коллегий судей.

Обратите внимание на цифры 144 и 40. А ведь это издевка. Смотрите, мол, какой профессиональный уровень у этих адвокатов...Лишь треть из них обладает необходимыми знаниями для судьи...

На это я мог бы сказать следующее: если задастся целью, то даже судья ВС РФ не сможет сдать квалификационный экзамен на статус адвоката...

Полноте Вячеслав Михайлович. Уж Вам ли не знать как последние 20 лет формируется судейский корпус. Он подобен закрытому акционерному обществу. И все знают, повторюсь, в особенности юристы, что одной из причин корпоративности судейского корпуса состоит в том, что формирование его происходило келейно, без всякого отбора в основном за счет близких сильных мира сего, прокурорских работников, удел которых обвинять.

А все почему? Да потому что служба такая, с превысокой зарплатой, социальными гарантиями, которых не было в советском прошлом. В начале такой бум был при приеме на работу в коммерческие банки.

Имеют место быть так, называемые «трудовые династии». Родители - судьи, дети в прокурорах. Уходит отец, сын меняет мундир на мантию. Да и должности секретарей, помощников, делопроизводителей и прочих заняты опять же детьми, снохами, племянниками высокопоставленных чиновников. Парадоксально, но факт: сыновья обвиняют, отцы осуждают, а снохи пишут протокол.

Мало того, из детей высокопоставленных работников правоохранительных органов, оканчивающих средние школы, формируются будущие группы первокурсников юридического факультета, в то время как при прошлой власти был конкурс в юридические институты и факультеты.

Кстати, подбор кадров и в прокуратуру ведется «продуманно». Туда с улицы тоже никого не берут.

Достаточно долго в обществе шли разговоры о том, что за деньги можно туда поступить на службу. Даже назывались ставки.

За деньги можно было отозвать из суда представление прокурора или наоборот положительно решить вопрос по жалобе обвиняемого, осужденного. И все это бы оставалось «домыслами и вымыслами» определенных людей, пока один из старших помощников областного прокурора по кадрам не «присел» до суда за взятки и дожидается рассмотрения своего дела в следственном изоляторе.

Что то не верится в то, что он один решал такие вопросы без прикрытия сверху.

Вот и получается, что все те, кто призван стоять на страже закона и вся правоохранительная система в целом, приватизирована семьями и кланами. И загнивает без притока свежей крови извне.

Возвращаясь к высказываниям В. М. Лебедева о нежелании адвокатов идти в судьи, скажу следущее.

В отличие от работы судьи, работа адвоката это не сидение в кресле. Это постоянные разъезды в стужу и зной по судам и районным прокуратурам, отделам полиции, СИЗО и ИВС, участие в следственных действиях, а то и по приглашению уже осужденных выезжать в места отбытия наказания.

При низких доходах клиентов они надеются главным образом на участие в процессах по приглашению суда и следствия, попадая при этом в зависимость к ним, ибо они будут подписывать постановление об оплате труда адвокатов.

У них нет отдельных кабинетов с кондиционером с секретарем и помощником через стенку. Это судей два раза в месяц приглашают в кассу за получением заработанной платы, а адвокат ждет когда придут к нему денюшки за оплату его труда.

И всегда у него болит голова о том, сколько у него останется их на руках, после того как с него вычтут ежемесячные отчисления в пенсионный и медицинский фонды, взнос в родную адвокатскую палату, налоги в бюджет. У адвоката нет гарантированного отпуска и его оплаты. Ему не оплачивается больничный лист. Ему никто не даст путевку на лечение. Он никогда не получит от государства квартиры и других льгот.

Лукавит г-н Лебедев. Желающих стать судьями среди адвокатов очень много, было по крайней мере. Только принимают их туда при наличии ходатайств ответственных чиновников при условии, что вновь принятый адвокат безболезненно растворится среди новых собратьев по цеху.

В настоящем есть такие судьи, сделавших ход «конем» из судей в адвокаты, но когда пришли другие времена при помощи высопоставленного родственника вновь оказался в судейском кресле.

Таким равно обвинять или защищать, лишь бы денег было побольше.

С одним из таких пришлось столкнуться в процессе. На законную просьбу ознакомить защиту с материалами, уже назначенного к слушанию дела, он по простоте своей, ответил, что сам его еще не изучал.

Для непосвященного, вроде бы ничего в этом особенного и нет, а для профессионального юриста это нонсенс, ибо перед этим он вынес определение о назначении судебного заседания, в котором, в частности, отмечает, что доказательства по делу достаточны для его рассмотрения и, якобы, разрешены и многие другие вопросы.

Но чтобы такое написать в определении, нужно, по крайней мере, внимательно прочитать материалы дела.

В судебном заседании этот энергичный и ретивый, не в меру, судья, сразу поставил защиту «на место», что называется сходу отклонив все ее ходатайства, прокрутил дело быстро, а уходя в совещательную комнату для вынесения приговора, не давая себе отчета в сказанном самим собой, заявил конвою, что бы те не уводили подсудимых, т.к. через три минуты будет выносить приговор.

И ведь вынес, а перекурив приступил к слушанию гражданского дела.

Мне часто задают вопрос, неужели уж я так уверен в невиновности своих подзащитных? Вопрос отнюдь не праздный и не простой.

Да, я имею возможность говорить со своими подзащитными наедине. Да, я считаю, что они говорят мне правду.

Но я знаю и другое, что в душе каждого есть своя тайна, которую если он и откроет, то вероятно, на исповеди. Но я всегда внимательнейшим образом изучаю материалы дела, благо учителя были именитые, и вижу, что доказательства не отвечают требованиям закона, а умозаключения следствия не основаны на фактах.

Важную нравственную роль в уголовном судопроизводстве просто обязана на себе нести адвокатура, так как самой своей сущностью она представляет больше поводов для исповедования нравственности, нежели деятельность обвинительная. Адвокатура не институт государства, следовательно, не подвержена извне, а именно власти предержащих. Но и это еще не всё. Адвокат или защитник должен быть глубоко порядочным и честным человеком, независимым в убеждениях и где то, бескорыстный в материальном отношении.

Да, закон требует того, что каждый обвиняемый имел право на защиту, а следовательно иметь защитника.

Да, по закону клиент оплачивает адвокату его работу, но это не значит адвокат должен быть его слугой и не особо заморачиваясь на законе и морали, быть пособником в его стремлении уйти от заслуженного наказания.

Нет, он только советник своему подзащитному который, по его искреннему убеждению, невиновен вовсе или вовсе не так и не в том виновен, как и в чем его обвиняют. Не представлять свою работу с игрой, в которой главное «выиграть» дело любой ценой.

Недавно пришлось наблюдать, как по делу частного обвинения два адвоката, с той и другой стороны, совместно с мировым судьей убедили потерпевшую написать отказ от обвинения в ответ на заявление обвиняемой о снятии с регистрации. Убедили пожилую женщину в том, что то заявление равнозначно акту примирения, тем более что оно «надлежаще оформлено», намекая на то, что на нем стоял штамп и подпись нотариуса, которые при ближайшем рассмотрении лишь заверили подпись автора.

Прошло некоторое время, однако бывшая обвиняемая и не думала выполнять свои обещания, данные суду.

При повторном обращении в суд тот принял сторону бывшей обвиняемой, отклонив требования истца о снятии с регистрации своей бывшей снохи.

Суд не принял во внимание обман стороны, незаконность решения мирового судьи, оставив больных пожилых людей в квартире с бывшей снохой, сожительствовавшей с другим мужчиной.

Здесь налицо судейская корпоративность в вопросе своих не сдавать, да еще учитывая то, что муж адвоката противной стороны является судьей другого районного суда.

И подобные факты имеют место быть, формируя в обществе негативные мнения об адвокатах и адвокатуре, в частности.

Есть и другая сторона медали. Не жалует государство адвокатов. Растет общая сумма задолженности государства перед ними. По стране эта цифра колеблется в районе 1 млрд рублей. Алтайском крае и еще пяти областях России проходили стихийные забастовки адвокатов.

Адвокаты перестали являться на судебные заседания, что повлекло откладывания дел. Такую форму протеста выбрали государственные защитники, которых назначает государство для лиц, не имеющих средств на эту услугу. Накануне забастовки адвокаты Алтайского края направили телеграмму в правительство РФ, в ответ на которую получили рекомендацию обратиться в Министерство финансов или юстиции. З/плата адвокатов составляет ориентировочно 3000 рублей, из которых половина уходит в пенсионный фонд, около трети на содержание адвокатской палаты. А есть еще и фонд медицинского страхования, отчисления в налоговую инспекцию…В копеечку влетает и арендная плата.

Государство заботит лишь оплата судей, прокуроров и других правоохранительных органов. А адвокаты пусть выплывают сами. Вот отсюда и «равенство сторон» в процессе и соблюдение права на защиту и прочее.

И в заключении цитируя классика хочется спросить «Что делать»? Из уст первых лиц государства мы слышали многое по поводу своего видения работы судов и правоохранительных органов, которое больше походили на тезисы, чем на конкретные дела.

Почему то мне кажется, что высшее руководство страны не заинтересовано что то менять…То что они хотели, они выстроили…