Борьба с преступными авторитетами в рамках новых положений Уголовного кодекса Российской Федерации (краткий анализ изменений, предусмотренных Федеральным законом № 245-ФЗ от 3 ноября 2009 года).

 

Королев Артем Сергеевич,
аспирант кафедры уголовного права
и криминологии юридического факультета МГУ им. Ломоносова¹
Korolev.artem@yahoo.com

 

В пояснительной записке "К проекту Федерального закона "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и в статью 100 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" указано, что новая диспозиция части первой статьи 210 Уголовного кодекса Российской Федерации, сформулированная с учетом практического опыта борьбы с организованной преступностью, позволит привлекать к уголовной ответственности лидеров преступной среды (так называемых воров в законе и других авторитетов преступного мира), осуществляющих руководство противоправной деятельностью, использующих свое влияние на участников организованных групп, но не совершающих лично каких-либо преступлений.²

Очевидно, что именно ориентированность законодателя на реалии сегодняшнего дня стали причиной разработки соответствующих изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации, введенные Федеральным законом № 245-ФЗ от 3 ноября 2009 года.

Фактическая безнаказанность лидеров преступного мира за тягчайшие преступления причиняющие значительный ущерб государственным и гражданским правам, подменялась вменением верхушке уголовной среды преступлений связанных с незаконным оборотом наркотических средств или только отдельных эпизодов их преступной деятельности.³ Таким образом, правоохранительным органам удавалось лишить свободы лидеров уголовного мира, но в приговоре суда, как правило, отсутствовало наказание за преступления, предусмотренные ст. 210 УК РФ совершенные преступным сообществом, к которым данные лица могли иметь непосредственное отношение.

Несмотря на необходимые и своевременные изменения предложенные законодателем, хотелось бы заострить внимание на некоторых возникающих вопросах.

В первую очередь рассмотрим изменения, внесенные в ч. 4 ст. 35 УК РФ, касающиеся понятия преступного сообщества. Законодателем упразднена сплоченность и введен новый признак преступного сообщества - структурированность. На наш взгляд эти изменения направлены на упрощение выявления преступного сообщества на практике.

Постановлением Пленума Верховного суда РФ № 8 от 10.06.2008г. «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации)» были раскрыты элементы признака сплоченность.

Однако Пленум ВС не зафиксировал понятия устойчивости в рассматриваемом Постановлении, а к составляющим сплоченности были отнесены, как признаки преступного сообщества, так и организованной группы, накопленные в судебной практике за прошедшие годы, в связи с чем вопросы по разграничению на практике двух форм соучастия все равно оставались не решенными.⁴

В соответствии же с новыми изменениями Уголовного кодекса для выявления преступного сообщества необходимо установить наличие организованной группы, обладающей определенной структурой, имеющую цель совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды. Таким образом, отпадает необходимость на стадии следствия и при судебном рассмотрении выявлять различные дополнительные оценочные признаки преступного сообщества. Кроме того, отличие преступного сообщества от иной групповой формы совершения преступлений, организованной группы теперь более явное и понятное.

Подтверждение вышеизложенному находим в п. 2 Постановлении Пленума Верховного суда Российской Федерации «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)» от 10 июня 2010 года № 12, в котором утверждается, что преступное сообщество отличается от иных видов преступных групп, в том числе от организованной группы, более сложной внутренней структурой, наличием цели совместного совершения тяжких или особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды, а также возможностью объединения двух или более организованных групп с той же целью.

Таким образом, преступное сообщество это устойчивая организованная группа:

-обладающая структурированностью, что в соответствии с Постановлении Пленума Верховного суда от 10 июня 2010 года № 12 обозначает группу, состоящую из подразделений (подгрупп, звеньев и т.п.), характеризующихся стабильностью состава и согласованностью своих действий. Структурированной организованной группе, продолжают авторы постановления, кроме единого руководства, присущи взаимодействие различных ее подразделений в целях реализации общих преступных намерений, распределение между ними функций, наличие возможной специализации в выполнении конкретных действий при совершении преступления и другие формы обеспечения деятельности преступного сообщества;

- созданная в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды.

Либо объединение организованных групп, действующих под единым руководством, созданное в тех же целях.

Прошлая редакция ч. 1 ст. 210 УК РФ позволяла привлекать к уголовной ответственности преступную элиту, которая фактически отстранялась от участия в совершении преступлений преступными сообществами, только за создание объединения организаторов, руководителей или иных представителей организованных групп в целях разработки планов и условий для совершения тяжких или особо тяжких преступлений.

Представляется более верной другая точка зрения, в соответствии с которой воры "в законе" не являются отдельной организацией, но относятся к "элитарной" группе или группе обеспечения отдельных преступных сообществ, а их "сходки" проводятся для раздела территорий и сфер влияния между различными преступными группировками.⁵

Считаем возможным согласиться с критикой данной формулировки, действительно для оказания влияния или координации за деятельностью преступного сообщества совсем необязательно создавать некий представительный орган для осуществления указанных действий.

Изменения, внесенные в ч.1 ст.210 УК РФ, расширяя объективную сторону состава преступления, дают большие, на наш взгляд, возможности правоохранительным органам для борьбы с преступными авторитетами. Наравне с созданием и руководством преступного сообщества, криминализированы такие действия, как создание устойчивых связей между различными действующими организованными группами, разработка планов и создание условий для совершения преступлений группами или раздел сфер преступного влияния и преступных доходов между ними.

Хотим поддержать законодателя в данном вопросе, поскольку благодаря данной формулировке под уголовную ответственность подпадают действия не только непосредственных создателей и руководителей преступного сообщества, но и уголовных авторитетов, которые могут не иметь прямого отношения к созданию и руководству, при этом обладать контрольными и финансовыми полномочиями в рамках деятельности данного сообщества. Однако обратим внимание, что при таким подходе можно привлечь к уголовной ответственности преступного авторитета при отсутствии прямого и косвенного умысла, поэтому следственным органам для избежание злоупотребления собственными полномочиями, необходимо не забывать о возможных эксцессах исполнителя и не нарушать принципов уголовного закона.

Обращаем внимание, что некоторые действия (например, раздел преступных доходов), описанные в диспозиции ч. 1 ст. 210 УК РФ выходят за рамки понятия «организация», что нарушает систему построения ст. 210. Для приведения в соответствие формулировки предлагаем изложить ее в следующей редакции: «…разработка планов и создание условий для совершения преступлений такими группами или раздел сфер преступного влияния и планируемых преступных доходов между ними…».

Другие изменения внесенные в ч. 1 ст. 210 УК РФ устанавливают уголовную ответственность за участие в собрании организаторов, руководителей (лидеров) или иных представителей организованных групп в целях совершения хотя бы одного из указанных преступлений.

В. Быков пишет по этому поводу, что не следует в уголовном законе использовать термин "лидер", взятый из социальной психологии. Своей неопределенностью он будет порождать трудности в применении этой нормы. Указания на организаторов и руководителей было бы вполне достаточно.⁶

Считаем возможным не согласиться с данным утверждением, предполагаем, законодатель сознательно изменил формулировку в данном вопросе. Именно участие в таких «собраниях» не просто руководителей и организаторов организованных групп, а именно преступных авторитетов, лидеров преступного мира дает возможность квалифицировать данные действия как «сходки воров в законе» против которых и были в первую очередь направлены рассматриваемые изменения уголовного законодательства.

Касательно части 4 статьи 210 УК РФ, в которой криминализируются деяния, предусмотренные частью 1 статьи 210 УК РФ, совершенные лицом, занимающим высшее положение в преступной иерархии, необходимо отметить следующее.

Поддерживаем на этот раз точку зрения В. Быкова, который задается вопросом, что это за лица, занимающие высшее положение в преступной иерархии, и приходит к выводу, что это те же самые создатели, организаторы и руководители преступного сообщества (преступной организации), о которых выше говорится в новом законе.⁷

На наш взгляд, объективную сторону части 1 ст. 210 УК РФ включающую в себя различные действия, от создания и руководства преступным сообществом до координации преступных действий может выполнять любое лицо, как «начинающий» преступник, так и лицо, обладающее определенным авторитетом в уголовной среде. Состав части 4 ст. 210 УК РФ подразумевает наличие специального субъекта, характеристики которого имеют сугубо оценочный характер. Позволим себе поставить под сомнение использование на практике обсуждаемой нормы, ибо оценка преступников по степени их авторитета или влияния в уголовной среде не имеет общепризнанных критериев в уголовном законодательстве.

В свою очередь Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своем Постановлении от 10.06.2010 № 12 "О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)" предлагает судам следующее пояснение: «О лидерстве такого лица в преступной иерархии может свидетельствовать и наличие связей с экстремистскими и (или) террористическими организациями или наличие коррупционных связей и т.п. В приговоре необходимо указать, на основании каких из названных признаков суд пришел к выводу о наличии в действиях лица состава преступления, предусмотренного частью 4 статьи 210 УК РФ»

Пленум в данном разъяснении приводит лишь два возможных признака, свидетельствующих о лидерстве в преступной иерархии, одновременно оставляя перечень открытым, как бы давая практическим работникам возможность самостоятельно трактовать выявленные факты в уголовных делах относительно места положения подозреваемых в преступной иерархии.

На наш взгляд, разъяснение Пленума Верховного Суда Российской Федерации ясности не вносит, поскольку даже обладая фактами о влиянии или координации определенным лицом за деятельностью преступного сообщества и доказанности его косвенной принадлежности к определенной преступной касте (например «вор в законе») не дают основания утверждать что он опаснее для общества и заслуживает более сурового наказания, чем группа молодых «беспределщьков» создавшая преступное сообщество для совершения разбойных нападений и убийств.

Уголовный кодекс, несмотря на наличие большого количества так называемых усеченных составов преступления, наказывает именно за совершения преступлений, либо за покушение на их совершение. В рассматриваемом случае имеет место так называемая преюдиция. Если дословно читать Постановление Пленума, то можно предположить, что авторы допускают возможность усиления ответственности и за действия, не противоречащие уголовному закону.

В рассматриваемом случае разъяснения Постановления Пленума, как единственного источника толкования, обладающего юридической силой, в виду отсутствия критериев «высшего положения в преступной иерархии» в Уголовном кодексе, на наш взгляд не помогут суду и следствию сделать однозначный вывод о наличии в действии лица состава ч. 4 ст. 210 УК РФ.

Как известно отягчающим фактором для повышения уголовной ответственности является рецидив преступлений, который имеет четко прописанное в законе определение и критерии.

Ю. Голик критикуя законодателя, обращает свой взгляд к истории, указывая на 1969 год, когда в УК РСФСР появилась статья 24 прим. «Особо опасный рецидивист» - формализованная статья, состоявшая из перечня статей и норм уголовного закона, которые в определенной законом совокупности давали суду возможность присвоить преступнику далеко не почетное звание особо опасного рецидивиста, и предлагает называть «Лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии» особо опасным преступником, закрепив в законе закрытый перечень условий, при которых суд может признать преступника особо опасным.⁸

С другой стороны понятна ориентированность законодателя на борьбу именно с преступными авторитетами и непосредственными инициаторами и координаторами преступлений преступных сообществ. Но ведь авторитет в преступной иерархии заслуживается в том числе и за счет количества тюремных сроков преступника, следовательно, наказание для данной категории лиц можно увеличивать, используя норму уголовного закона о рецидиве преступлений, не загромождая уголовное законодательство новыми оценочными признаками, способными создать различное и спорное толкование на практике.

Информация о публикации: Королев А.С. Борьба с преступными авторитетами в рамках новых положений Уголовного кодекса Российской Федерации (краткий анализ изменений, предусмотренных Федеральным законом № 245-ФЗ от 3 ноября 2009 года)//Российский следователь № 19.2010 г. с. 19-22