Организованная преступность в экономической сфере СССР 1930-1950-е гг.: особенности воспроизводства, масштабы, формы проявления

Богданов С.В.

В статье анализируются социально-экономические условия и факторы воспроизводства корыстных преступлений в экономике страны. На основании малодоступных архивных материалов рассматриваются особенности возникновения организованных преступных групп в экономической сфере СССР в условиях становления и укрепления тоталитарного режима.

 

Bogdanov S.V.

Organized crime in the Soviet economic sphere of the 1930s-1950s period: its features scale and forms

The article analyses the socio-economic conditions and factors for the acquisitive crime in the country’s economy. On the basis of the rare stock materials the main peculiarities of the organized criminal groups’ appearance in the Soviet economic sphere in terms of the totalitarian regime formation and growth are being discussed.

 

В настоящее время в России происходят масштабные изменения во всех сферах жизни общества. Переходные процессы, как правило, сопровождаются ухудшением криминальной ситуации в стране, увеличению числа преступлений, совершаемых организованными преступными группами. Поэтому в современных условиях актуализируются проблемы изучения организованных форм преступности в сфере экономики как социально обусловленного явления, а не как простой, механической совокупности правонарушений данного вида. Исследование развития организованной преступности в историческом контексте позволяет подвергнуть более глубокому анализу весь комплекс социально-экономических, политических, правовых и духовных условий её воспроизводства.

Предметом исследования в данной статье выступает развитие организованной преступности в экономической сфере СССР, факторы, условия и особенности ее воспроизводства, формы существования в период отечественной истории, который, по мнению авторов, пока продолжает быть наименее изученным с точки зрения исследуемой проблемы. Не смотря на множество определений данного социального явления, остановимся на следующем.

На Международном семинаре по борьбе с организованной преступностью, состоявшимся 21-25 октября 1991 г. в Суздале, под организованной преступностью было предложено понимать «относительно большую группу устойчивых и управляемых преступных образований, занимающихся преступной деятельностью в корыстных интересах и создающих систему защиты от социального контроля с использованием таких противозаконных средств, как насилие, запугивание, коррупция и хищение в крупных размерах»ⁱ.

В качестве хронологических рамок исследования выступает период советской истории, который получил название «становление и укрепление тоталитарного режима». Данный временной отрезок привлекает внимание по двум обстоятельствам. Первое, исследовательский интерес специалистов с начала 1990-х гг. и до настоящего времени оказался сосредоточен преимущественно на преступных проявлениях в экономике Советской России периода существования новой экономической политики (1921-1928 гг.). Работ, посвященных развитию хозяйственно-корыстной преступности в СССР в 1930-1953 гг., по-прежнему остается мало.

Второе, становление и развитие тоталитарного режима в стране сопровождалось ужесточением социального контроля над преступностью. Одновременно происходит засекречивание ранее доступной судебной статистики по стране. Не случайно, ранее подготовленный сборник «Статистика осужденных в РСФСР 1922-1934 гг.» вышел в 1935 г. уже под грифом «Секретно» и к ознакомлению с ним допускается ограниченный круг должностных лиц. Скудность информационной базы в отношении исследуемого периода отечественной истории государства и права также актуализирует рассматриваемую проблему.

Кратко рассмотрим предысторию вопроса. Приход к власти большевиков в октябре 1917 г. означал не только декларирование, но использование на практике принципиально других средств и методов борьбы с чрезвычайно выросшей преступностью, в том числе с ее организованными формами. Однако и новый политический режим не смог окончательно ее уничтожить. Более того, многочисленные факты свидетельствуют о том, что организованная преступность в экономической сфере получила довольно широкое распространение мешочничества – самого массового вида незаконной предпринимательской деятельности в советской России в годы «военного коммунизма». Неизбежным следствие запрета свободы торговли в РСФСР в 1918-1920 гг. явилось возникновение хорошо организованных спекулянтских групп. В то же время организованная преступность в экономике страны носила стихийный и неустойчивый характер. Это было связано с общей обстановкой гражданской войны и военной интервенции.

Переход к новой экономической политике (НЭП) весной 1921 г. кардинально изменило социально-экономические условия воспроизводства организованной преступности в России. НЭП выводила из «тени» часть капиталов, нажитых в предшествующий период на спекуляции, взятках, крупных хищениях государственного имущества («воровстве вагонами»), откровенном бандитизме. В целом, открывалась вполне легальная возможность вложения этих и других денежных средств в теперь уже легализованную предпринимательскую деятельность. С другой стороны – неразвитость налогового контроля, несовершенство законодательного регулирования или его отсутствие, отказ правоохранительных и государственных органов от крайностей террора объективно способствовали значительному увеличению различных видов организованных форм и способов совершения корыстных преступлений в экономике страны.

Большое количество материалов судебных дел по т.н. хозяйственным процессам позволяет выделить следующие способы реализации преступного умысла организованными преступными группами в сфере экономических отношений (таблица 1)ⁱⁱ.

Таблица 1

Методы и приемы преступной деятельности организованных преступных групп в сфере экономики и управления в СССР в 1920-е гг.

Сфера проявления	Приемы и методы преступного обогащения
Использование служебного положения для организации или содействия нелегальной коммерческой деятельности	Использование связей и знакомств для проникновения в госаппарат на правах служащего или для использования госаппарата в корыстных целях Организация торговых предприятий из подставных лиц с участием негласных пайщиков-служащих в госорганах Создание фиктивных частных посреднических контор, орудовавших государственными материальными: ценностями между госорганами Подряды в госорганах без всяких денежных и мате­риальных ресурсов, без технической и рабочей силы у под­рядчика Поставки «воздуха» и поставки похищенного из государственных складов Контрагентства на государственной продукции Хищническая аренда госпредприятий
Финансовое мошенничество	Кредитные операции в Госбанке на «дутые» документы и чужое имущество или без всякого обеспечения Привлечение денежных средств населения под фиктивные проекты (жилищное строительство)
Лжепредпринимательство	Дутая реклама частником своих дутых предприятий Дутые акционерные общества Дутые «потребиловки», т.н. лжекоопера­тивы Дутые концессионные предприятия Работа частника под фирмой госучреждения, коопе­рации или в форме уполномоченного, но на правах подряд­чика

 

Итак, организованные преступные группы, осуществлявшие свою деятельность в экономической сфере страны, довольно быстро приспособились к новым хозяйственным условиям, связанными с разрешением частнопредпринимательской деятельности, иностранного капитала. Особенностью развития организованных форм преступной деятельности в экономике СССР этого периода являлось то, что они начали активно проникать во властные структуры и смыкаться с отдельными коррумпированными чиновниками. Не случайно на всем протяжении НЭПа взяточничество стало самым распространенным видом преступлений среди должностных лиц.

Свертывание НЭПа способствовало видоизменению условий воспроизводства организованной преступности в экономике страны. Планово-централизованная экономика привела к ликвидации былого товарного изобилия (хотя далеко и не всем доступного) и ознаменовалось возникновением практически перманентного дефицита на различные группы товаров. Наступление на предпринимательские элементы и данный вид деятельности привел к уходу его в подполье и превращение его в незаконные виды деятельности. Основными сферами деятельности преступных групп в экономике страны в этот период становятся: скупка драгоценных металлов, серебряных монет, антиквариата для последующих махинаций в системе магазинов Торгсина (торговля с иностранцами)ⁱⁱⁱ, появление т.н. «черных бирж»^iv, организованные хищения в торговле, снабжении, промысловой кооперации, использование частником комиссионных магазинов для сбыта подпольно произведенной продукции^v.

На протяжении 1930-х гг. в стране шел процесс складывания организованных преступных групп преимущественно в сфере торговли, сбытовой кооперации. Государство в свою очередь реагировало на увеличение корыстных преступлений в этих отраслях народного хозяйства ужесточением уголовной репрессии. Так, в 1935 г. всего за различные хищения в системах государственной и кооперативной торговли СССР было осуждено 96 233 работника (в т.ч. 81 080 должностных лиц за растрату, присвоение вверенного ему имущества), в 1936 г. – 73 873 человека (в.ч. 69 347 – за растрату, присвоение), в 1937 г. – 62 848 (в т.ч. 61 204 – за растрату, присвоение)^vi. Отчетливо видно, что доля должностных растрат, присвоений в общем массе хищений в торговле во второй половине 1930-х гг. была преобладающей.

В конце лета 1940 г. Наркомат юстиции направил на имя В.М. Молотова докладную записку о результатах проверки работы судебных органов по борьбе с хищения, растратами, злоупотреблениям служебным положением в торговых организациях страны. Результаты оказались впечатляющими. В 1937 г. в этой системе было выявлено растрат, хищений, недостач на сумму 277 млн. руб.^vii

На исходе 1940 г. было принято постановление СНК РСФСР за № 899 «Об усилении борьбы с растратами и хищениями в государственной и кооперативной торговле». В документе приводились следующие цифры. За 9 месяцев 1940 г. выявлено новых растрат и хищений: по Центросоюзу - 89,5 млн. рублей, в том числе мелких недостач – 31,2 млн. рублей, и по Наркомторгу РСФСР – 46,8 млн. рублей, в том числе мелких недостач – 20,3 млн. рублей. Общая сумма растрат, хищений и недостач на 1 октября 1940 г. достигает значительных размеров и составляет по Центросоюзу – 188,2 млн. рублей, в том числе мелкие недостачи – 8,4 млн. рублей, и по Наркомторгу РСФСР – 127,6 млн. рублей, в том числе мелкие недостачи - 6,7 млн. рублей. На 1 января 1940 г. сумма растрат и хищений по Центросоюзу составляла 245,1 млн. рублей, в том числе мелких недостач – 9,3 млн. рублей, по Наркомторгу РСФСР соответственно 154,6 млн. рублей, в том числе мелкие недостачи – 9,1 млн. рублей. В документе содержалось вполне ясное объяснение причин широкого распространения растрат и хищений в торговле «все еще неудовлетворительная работа Наркомторга и Центросоюза по подбору материально-ответственных лиц»^viii.

Во второй половине 1930-х гг. правоохранительные органы все чаще стали вскрывать деятельность организованных преступных групп, которые находились в тесной взаимосвязи с расхитителями из торговой сети. Примечательно, что из 200 организованных спекулянтских групп, ликвидированных только в Ленинграде 1936 г. многие имели своих сообщников в торговых организациях города^ix.

По оценке специалистов Наркомфина СССР, в 1936 г. около 5-6 млрд. руб. было фактически изъято из обращения отдельными группами населения, связанными с остатками негосударственной экономики (свободные кустари), и спекулятивными элементами^x.

Годы Великой Отечественной войны характеризовались возникновением специфических условий воспроизводства организованной экономической преступности в стране. Особенности ситуации проявились в том, что в этот период, в связи с переходом к карточной системе снабжения населения основными видами продовольственных и промышленных товаров, была создана гигантская раздаточно-распределительная система. К тому же государство ослабило свою традиционно жесткую позицию в отношении базарной торговли и мест стихийной торговли - т.н. «барахолок».

Таким образом, в эти годы сложились благоприятные условия для расширения и укрепления «теневой» экономики. Немаловажную роль в этом сыграла фактически легализованная частная торговля, которая приобрела массовый характер. В одном из конъюнктурных обзоров Наркомторга СССР за 1943 г. констатировалось, что основным нарушением правил торговли на колхозных рынках страны являлась «торговля с рук населением при продаже предметов домашнего обихода и других товаров»^xi.

При этом правоохранительным органам стало очень сложно выявить, где пролегала грань между стихийной торговлей и массовыми спекулятивными сделками. По признанию Наркомторга страны, на многочисленных рынках страны были «отмечены случаи перекупки и продажи сельскохозяйственных продуктов с явно спекулятивной целью»^xii.

Одним из источников пополнения «теневых» капиталов в годы войны и первые послевоенные годы явилось разворовывание отдельными должностными лицами нормируемых продуктов. Так, прокурор РСФСР Г.П. Горшенин, характеризуя ситуацию с растратами и хищениями в 1943 г., отмечал, что должностные лица «распределяют (вернее разбазаривают их) по своему усмотрению». Как итог, за 11 месяцев 1943 г. хищение и разбазаривание продовольственных и промышленных товаров в общем объеме выявленных хозяйственно-корыстных преступлений составили 57,5%, а злоупотребления с карточками – 28,3%^xiii.

Анализ документальных материалов свидетельствует о том, что организованная преступность в экономике страны получила очень мощный импульс именно в годы войны. В этот период правоохранительные органы стали все чаще вскрывать деятельность преступных групп, деятельность которых была связана с организацией сбыта похищенного из госфондов продовольствия.

Вот только несколько такого рода дел. В 1943 г. в Свердловске в системе местного ОРСа была вскрыта преступная группа из работников торговли и карточного бюро, которая специализировалась на сбыте похищенного нормируемого продовольствия на рынке по спекулятивным ценам. Сумма похищенного была оценена в 874 000 рублей^xiv. С размахом была организована система расхищения соли заведующей Курской базой «Главсоли», которая через родственников организовала ее сбыт на местном рынке. Всего у государства было похищено 60 т этого дефицитного продукта^xv. Дело группы из 10 сотрудников Мытищинского районного карточного бюро Московской области. В результате их махинаций с продовольственными карточками, преступники завладели 16 976 кг хлеба, 404 кг мяса и др. продуктов^xvi. В 1945 г. на скамье подсудимых оказались руководители Ульяновского облпищепрома, некоторых торговых организаций города. Сумма расхищенных продуктов питания данной преступной группой была оценена в 2 776 965 руб.^xvii

Таким образом, в военный период происходила обкатка схем расхищений государственной собственности, спекуляции многочисленными организованными группами, действовавшими в системе торговли, снабжения. Некоторые преступные группы осуществляли свою деятельность противозаконную деятельность в тесном взаимодействии с отдельными сотрудниками карточных бюро, руководителями и работниками предприятий торговли и общественного питания.

Динамика выявленных хищений и растрат в государственно-кооперативной торговой сети и в отделах рабочего снабжения (ОРСах) оказалась следующей: в 1942 г. – 167 млн. руб., в 1943 г. – 212 млн. руб., в 1945 г. – 560 млн. руб.^xviii

Однако среди множества факторов, препятствовавших разрастанию организованной преступности в экономике СССР, безусловно, один был фундаментальным – отсутствие контрагентов на верхних этажах властной вертикали. Слишком велик был страх перед всесильной системой тотального контроля, в которой абсолютно никто не имел иммунитета.

В первые послевоенные годы наблюдаются довольно примечательные тенденции в развитии организованной преступности в сфере экономики. Послевоенная разруха, нехватка самого необходимого создавали благоприятные условия для воспроизводства различных хозяйственно-корыстных преступлений.

Наибольшее количество хищений совершалось в торговых организациях, снабженческо-сбытовых учреждениях, предприятиях мясной, молочной, текстильной промышленности. Сам факт существования нормируемой торговли способствовал массовым хищениям, со стороны допущенных к их распределению работников торговли. Например, в 1945 г. в торговой сети Министерства торговли и ОРСах было выявлено расхищение 6 831 т картофеля, 3 253 т хлеба, 946 т мяса и рыбы^xix.

В системе Министерства торговли СССР только за девять месяцев 1946 г. (по данным этого же ведомства) было вскрыто с участием органов внутренних дел хищений и растрат на сумму 131,5 млн. рублей; в потребительской кооперации за этот же период – на 269,8 млн. рублей, в то время как за этот же период на предприятиях Министерства авиационной промышленности сумма растрат и хищений составила 2,2 млн. рублей. Довольно впечатляющими оказались результаты выявленных фактов и хищений и растрат в системе магазинов промторга Ленинграда. В 1948 г. сумма хищений и растрат составила 1 637 тыс. руб., в первом квартале 1949 г. – 435 тыс. руб. В системе магазинов продторга Ленинграда в 1950 г. сумма хищений составила 1 700 тыс. руб., в 1951 г. – 982 тыс. руб., в первом квартале 1952 г. – 175 тыс. руб.^xx

Органы милиции неоднократно вскрывали факты организованных хищений на спиртовых заводах страны. Схемы расхищения спирта на этих предприятиях были довольно типичными. Вот одна из наиболее распространенных. Должностными лицами не оприходывались излишки готовой продукции, создававшиеся за счет искусственного завышения влажности, процента зараженности и занижения сортности зерна, поступавшего на предприятия для дальнейшей переработки на спирт. На отдельных предприятиях использовался такой прием, как приведение в негодность контрольного счетчика, определявшего выход конечной продукции.

Наиболее часто выявляемым видом преступлений экономической направленности являлись: хищения сырья, материалов из государственных предприятий в целях перекачки их в ремесленные мастерские, «надомникам», нелегальные цеха для выпуска скрываемой от финансовых органов продукции. Часто практиковалась передача похищенного, нелегально произведенных изделий спекулятивным элементах для перепродажи на рынках, реализации через комиссионные магазины товаров, пользовавшихся повышенным спросом. Это было своеобразное проявление действия закона спроса и предложения, причем чрезвычайно гипертрофированное тоталитарной социально-экономической и политической системой.

Как правило, по многим хозяйственным делам второй половины 1940-х – начала 1950-х гг. речь обычно шла о группах от 5 до 25 человек, среди которых фигурирует практически обязательный состав: директор, его заместитель и главный бухгалтер^xxi. Это было не случайно. Именно административный персонал предприятий знал «узкие» места в вопросах финансов, снабженческо-сбытовой деятельности.

Не смотря ни на какие запреты и угрозы уголовного преследования в советском обществе всегда существовали определенные группы людей, которые ради огромной прибыли шли на различные операции по купле-продаже иностранной валюты, золотых монет царской чеканки, золота, драгоценностей.

Так, по сведениям правоохранительных органов Московской области в этом регионе только в течение пяти месяцев 1946 г. было раскрыто 4 организованных группы валютчиков. Перечень изъятых материальных ценностей оказался очень внушительным: советских денежных знаков в сумме 304 тыс., сберегательных книжек с вкладами на предъявителя на 105 тыс. руб., облигаций государственных займов на 294 тыс. руб., американской валюты – 5 022 доллара, английских фунтов стерлингов – 120, золотых монет царской чеканки на 16 335 руб., золотых изделий и бриллиантов на 74 тыс. рублей. Общий вес изъятых золотых монет и украшений составил 14,7 кг^xxii.

В 1946-1953 гг. органы МВД Ленинграда постоянно осуществляли оперативные мероприятия, направленные против крупных валютчиков. В июне 1946 г. был арестован с поличным профессиональные валютчики А. Милетин и А. Эйдлин. В конце лета 1946 г. территориальными органами БХСС была ликвидирована группа валютчиков, которую возглавляли Чернигов и Рабинович. В ноябре 1947 г. была обезврежена группа из 12 валютчиков^xxiii.

Обращает внимание то, что в механизме функционирования организованных преступных групп в сфере экономики в первый послевоенные годы возникло несколько новых тенденций.

Первая, во многих случаях наблюдалось переплетение хищений государственной и общественной собственности, спекуляции и незаконной предпринимательской деятельности. Хотя это встречалось и в предвоенное десятилетие, однако значительно возросли масштабы преступной деятельности в экономической сфере.

Примечательным в этой связи является появление 14 марта 1948 г. Постановления ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР с характерным названием «О проникновении частника в кооперацию и предприятия местной промышленности»^xxiv. Этот нормативно-правовой акт обобщил значительное количество докладных записок органов государственного контроля, результатов прокурорских проверок о ситуации на предприятиях легкой промышленности, в государственной и кооперативной торговле. Вывод во многих документах был вполне однозначен – на многих предприятиях этих отраслей обильно расцвела частнопредпринимательская деятельность.

В конце 1940 – начале 1950-х гг. отмечалась устойчивая тенденция воспроизводства организованных преступных групп, действовавших в экономической сфере. Причем на смену одним выявляемым преступным группам вскоре приходили другие. Например, в первом полугодии 1949 г. сотрудниками ОБХСС в Ленинграде было выявлено 346 криминальных групп, действовавших в сфере экономики города и области. К уголовной ответственности по данным делам было привлечено 979 человек. В третьем квартале 1949 г. было ликвидировано 346 организованных преступных групп, основной специализацией которых являлась совершение хозяйственно-корыстных преступлений. Количество участников этих групп составило 832 человека. За 1953 г. Ленинграде и Ленинградской области было выявлено 136 организованных преступных группировок в экономике и 361 участник этих криминальных сообществ^xxv.

На закате сталинской эпохи большой резонанс получило т.н. «Дело Павленко». Масштабы уголовного дела мнимого полковника, крупного афериста Н.М. Павленко и возглавляемой им псевдогосударственной строительной организации поразили даже высшую партийно-государственную элиту страны. В ноябре 1952 г. Главная военная прокуратура СССР возбудила уголовное дело об антисоветской организации «Управление военного строительства (УВС)-1», возглавляемой Павленко. Действительно, вскрытые в последующем правоохранительными органами факты поразили своими масштабами и дерзостью даже самых опытных специалистов по экономической преступности.

В начале 1950-х гг. работники ОБХСС все чаще стали заниматься выявлением преступных связей, разработкой преступных схем и комбинаций, выявлением нелегальных предприятий. Один из довольно характерных примеров: крупное расхищение денежных средств организованной преступной группой, действовавшей под вывеской промартели в городе Осиповичи Бобруйской области Белорусской ССР^xxvi.

Вторая, выявленные крупные преступные группы, действовавшие в экономической сфере СССР в 1945-1953 гг. имели «прикрытие» в лице контролирующих, проверяющих, в отдельных случаях сотрудников правоохранительных органов.

Взяточничество и смычка с преступными элементами (как правило, верхушкой преступного мира – «хищниками») получили распространение и в правоохранительных органах. Большой резонанс имело уголовное дело 1949 г. трех начальников отделений БХСС Ленинградской городской милиции^xxvii.

Таким образом, во второй половине 1940-х гг. продолжился процесс формирования организованной преступности в экономике страны, о чем свидетельствовало следующее.

1. Система торговли, снабжения, заготовок и общепита стали весьма привлекательными для преступных элементов, которые довольно часто при попустительстве руководства этих организаций, а иногда и при его непосредственном участии создавали преступные группы расхитителей. В таких организациях широкое распространение получили растраты государственной и общественной собственности.

2. Преступные сообщества, действовавшие в торговых организациях, системе общественного питания, на предприятиях местной промышленности отличались сплоченностью вокруг криминального лидера, иерархической организацией с четким распределением обязанностей, системой конспирации.

3. Многие преступные группы были связаны с коррумпированными элементами в государственных органах, в правоохранительной системе.

4. «Теневая» экономика первых послевоенных лет уже была достаточно разветвленной. Она выступала постоянной подпиткой для организованной преступности. В сферу нелегальной экономической деятельности были втянуты различные группы населения: от разовых спекулянтов, гонимых на колхозный рынок нуждой и угрозой голода, до крупных расхитителей государственной и общественной собственности.

5. В эти годы наблюдается переплетение многих преступных промыслов корыстной направленности, осуществляемых организованными преступными группами: хищения государственной и кооперативной собственности, выпуск скрытой от государственного учета и финансового контроля продукции, крупная спекуляция, валютные махинации, получение, дача и посредничество во взяточничестве.

6. На рубеже 1940-1950-х гг. стали проявляться тенденции укрепления «теневой» экономики, дальнейшего приспособления крупных нелегальных дельцов, отдельных коррумпированных руководителей торгово-снабженческой, заготовительной сети к реалиям советской действительности, в т.ч. и репрессивной линии государства к любым проявлениям экономических преступлений.

Итак, ретроспективный анализ проблемы генезиса организованной преступности в экономической сфере Советского Союза – центрального компонента «теневой» экономики – позволяет обратить внимание на следующее. Одним из исторических мифов, который из десятилетия в десятилетие устойчиво сохранялся не только на уровне обыденного сознания, но и на уровне историко-экономических и правовых исследований, являлась ассоциация сталинского режима с абсолютным контролем над экономической сферой жизни общества. Более того, это глубоко ошибочное представление продолжает существовать и в современной научной литературе. Подтверждением тому является работа петербургских авторов В.И. Сигова и А.А. Смирнова «Теневая экономика: генезис, современные тенденции, стратегия и тактика вытеснения из национального хозяйства России». По их мнению, сталинский режим свел к минимуму коррупцию и должностные хищения, а теневая экономика фактически отсутствовала^xxviii.

Однако факты свидетельствуют об обратном.

 

 

Статья ранее нигде не публиковалась

 

 

Богданов Сергей Викторович – канд. ист. наук, доцент Губкинского института (филиала) Московского государственного открытого университета

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Примечания