Правоотношения всегда находятся в непрерывном движении и взаимодействии между собой. Не являются исключением в этом смысле и правоотношения гражданские. Движение гражданских правоотношений, а точнее их динамика определяется порядком и способом их возникновения, изменения и прекращения. В литературе отмечалось, что любое правоотношение есть результат взаимодействия нормы права, правосубъектности и юридических фактов.[1] В полной мере указанное положение применимо и к правовым отношениям, складывающимся в связи с возникновением и прекращением права собственности.

В науке и практике категория «право собственности» употребляется в двух смыслах: 1) право собственности как ее фактическое состояние; 2) право собственности как система норм, образующих правовой институт.[2] Надо отметить, что в литературе имеют место взгляды, согласно которым само понятие собственности равнозначно состоянию правового отношения, обеспеченному властью права, должным поведением всех и каждого в интересах собственника как правообязанного лица, владеющего материальными или нематериальными объектами, пользование и распоряжение которыми должно одновременно служить общественному благу.[3]

В соответствии со ст. 235 ГК РФ право собственности прекращается при отчуждении собственником своего имущества другим лицам, отказе собственника от права собственности, гибели или уничтожении имущества и при утрате права собственности на имущество в иных случаях, предусмотренных законом. Указанные основания являются юридическими фактами, прекращающими правоотношения собственности именно как его фактическое состояние. В целом вопросу возникновения правоотношений собственности и основаниям их прекращения в литературе уделено значительное внимание. Однако вместе с тем мы совершенно не находим юридического анализа уничтожения имущества как юридического факта, с которым закон связывает прекращение гражданских правоотношений собственности[4].

Так С.Н. Братусь и М.В. Зимилева ограничиваются указанием на то, что «право собственности может быть прекращено способом, исключающим возникновение права собственности у другого лица. В таком порядке прекращается право собственности в силу уничтожения вещи».[5] Примерно также пишет С.И. Вильнянский, заменяя при этом, термин уничтожение понятием гибели имущества: «Право собственности прекращается прежде всего в тех случаях, когда его приобретает другое лицо. Затем оно прекращается в случае гибели предмета собственности (например, уничтожение вещи пожаром)…».[6]

В отечественной цивилистике второй половины XIX века поставленный нами вопрос решался аналогичным образом. «В юридическом смысле мы говорим об уничтожении вещи, о прекращении права собственности по уничтожении вещи, когда вещь разлагается на части и при этом лишается всякой ценности, или по крайней мере представляет самую ничтожную ценность…», – писал Д.И. Мейер.[7] В.И. Синайский и вовсе ограничивается лишь указанием на то, что «право собственности на недвижимость прекращается также гибелью самого объекта».[8] А в учебнике Г.Ф. Шершеневича мы не находим об уничтожении имущества никакого упоминания.[9]

Из рассмотренных нами источников, обращает на себя внимание то, что все без исключения исследователи связывают уничтожение имущества с невозможностью существования в его результате иных гражданских правоотношений, и в первую очередь – вещно-правовых, в виду утраты самого объекта права – вещи. Однако жизненные условия диктуют свои правила. Так, например, неустранимое повреждение в результате дорожно-транспортного происшествия автомобиля, прекращает право собственности лица на него, поскольку автомобиль сам по себе более не существует. Но это лицо способно извлечь определенную выгоду из такой утраты путем утилизации остатков автомобиля в качестве лома. Что мы имеем возможность наблюдать в такой ситуации: безусловное прекращение права собственности или изменение его объекта? Д.И. Мейер относительно рассмотренного случая писал: «одно изменение вида вещи еще не ведет к прекращению права собственности; право продолжает существовать, хотя в ином случае и нельзя уже говорить о прежней вещи: собственник монеты остается собственником и куска металла, происшедшего от переплава монеты».[10] Далее он говорит о необходимости различного понимания между юридическим понятием уничтожения вещи и понятием естественного уничтожения.[11]

Ю.К. Толстой об уничтожении имущества как основании прекращения права собственности на него пишет: «… прекращение права собственности может иметь место и без возникновения его у другого лица. Помимо случаев потребления вещи ее собственником, это происходит, когда сам собственник уничтожает вещь (например, потому что она ему не нужна) или она подлежит уничтожению по обязательному для собственника предписанию компетентного государственного органа (например, убой заболевшего скота по предписанию органов ветнадзора в целях прекращения эпизоотии), в силу событий или неправомерного поведения третьих лиц. Однако указанные случаи либо вовсе не требуют юридического нормирования (например, при уничтожении вещи самим собственником, если это не затрагивает ничьих интересов), либо подпадают под действие норм не только о праве собственности, но и иных правовых институтов (страхования, обязательств из причинения вреда и т.д.)».[12] Из приведенной позиции следует, что, во-первых, само уничтожение рассматривается как результат определенных действий либо событий, т.е. самостоятельных юридических фактов, а потому отнесение уничтожения имущества к самостоятельному юридическому факту сомнительно. И, во-вторых, уничтожение либо вовсе не регулируется нормами права, либо в отдельных случаях регулируется не только нормами о праве собственности, но и нормами об обязательствах, т.е. по сути является юридическим  фактом, с которым закон связывает в ряде случаев определенные правовые последствия. Позиция Ю.К. Толстого в этой части представляется нам совершено противоречивой.

В то же время М.Г. Масевич со ссылкой на Ю.К. Толстого пишет: «право собственности прекращается уничтожением либо переработкой вещи, так как в таких случаях исчезает конкретный объект права собственности. Уничтожение вещи может произойти в процессе ее использования самим собственником, например при потреблении им продуктов питания, производственном потреблении сырья, материалов и т.п. В таких случаях возникает вопрос о том, является ли потребление вещи осуществлением правомочий пользования или распоряжения ею.[13] Воля собственника в таких случаях направлена не на прекращение права собственности, а на то, чтобы извлечь из вещи ее полезные свойства. Поэтому имеет место осуществление права пользования вещью, но не права распоряжения ею».[14] В позиции авторов, доказывается, что уничтожение вещи является юридическим поступком, и наоборот, отрицается сделочный характер уничтожения имущества по воле собственника, который вместе с тем имеет место при распорядительном характере уничтожения. В качестве юридического поступка рассматривал уничтожение вещи О.А. Красавчиков, относя его при этом к такому виду поступков, посредством которых осуществляется создание новых объектов права.[15]

В соответствии со ст. 153 ГК РФ сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. В случае с уничтожением имущества по воле собственника, происходит прекращение права собственности, что дает основание полагать нам, что уничтожение имущества по воле собственника суть односторонняя сделка. Закон определяет односторонней сделку, для совершения которой в соответствии с законом, иными правовыми актами или соглашением сторон необходимо и достаточно выражения воли одной стороны (ст. 1547 ГК РФ).

Наша позиция не бесспорна. И не смотря на то, что она может быть опровергнута, вопрос о сделочном характере уничтожения имущества по воле собственника в литературе практически не поднимается. Вместе с тем интересно, что впоследствии  Ю.К. Толстой, отказавшись видимо от ранее цитированной нами позиции, с утверждением пишет: «если собственник уничтожает вещь или выбрасывает ее, то он распоряжается вещью путем совершения односторонней сделки, поскольку воля собственника направлена на отказ от права собственности».[16]

Гражданско-правовая регламентация оснований прекращения права собственности в основном направлена на обеспечение неприкосновенности частной собственности граждан и юридических лиц. Универсальный характер, касающийся всех собственников, имеют основания прекращения права собственности по воле самого собственника (в добровольном порядке) либо в связи с гибелью или уничтожением вещи, а также прекращение этого права при обращении кредиторами взыскания на имущество собственника по его обязательствам.[17]

Таким образом, общая классификация оснований прекращения права собственности представляется в виде дихотомии, в основе которой лежит волевой момент: прекращение права собственности осуществляется либо по воле собственника, либо помимо его воли. Во втором случае прекращение прав собственности происходит либо принудительно: либо со стороны третьих лиц, либо в результате события (случая).

Добровольное прекращение права собственности на вещь возможно в силу разных причин, в том числе при ее потреблении (использовании). Однако возможно ли в данном случае говорить непосредственно об уничтожении вещи? С другой стороны, ном случае говорить непосредственно об уничтожении вещи? на (К вопросу о понятии субъективного права собственноутрата права собственности по объективным причинам, т.е. не зависящим от воли собственника, встречается при гибели вещи. Если при этом сохраняется какое-то имущество или отходы, то право собственности на них принадлежит собственнику вещи.[18]. Данное положение, на наш взгляд, надо дополнить тем указанием, что гибель имущества имеет место и в случае потребления вещи собственником, когда сама воля не направлена на прекращение права собственности, а также в результате иных юридических поступков, в том числе со стороны третьих лиц. Одним словом гибель имущества имеет место при случайной утрате вещи, когда на такую утрату не направлена воля собственника.

Полагаем, что применяемое в законодательстве раздельное употребление в качестве оснований прекращения права собственности как уничтожения, так и гибели имущества неслучайно. Статья 235 ГК РФ свидетельствует о различии их правовой природы. Прежде всего, гибель имущества предполагается  в результате известного случая, т.е. по основаниям, не зависящем от воли кого бы то ни было. Уничтожение же, напротив, предполагает волеизъявление со стороны либо собственника, либо третьих лиц, хотя бы такое действие и осуществлялось по небрежности. Е.А. Суханов в связи с этим пишет: «право собственности на вещь прекращается также с ее гибелью или уничтожением, поскольку при этом исчезает сам объект данного права. Иное дело причины, по которым это произошло. В случае гибели вещи подразумевается, что это произошло при отсутствии чьей-либо вины, в силу случайных причин или действия непреодолимой силы, за результаты которых никто, как правило, не отвечает. Тогда риск утраты имущества по общему правилу лежит на самом собственнике (ст. 211 ГК). Если же вещь уничтожена по вине иных (третьих) лиц, они несут перед собственником имущественную ответственность за причинение вреда».[19]

Очевидно, что уничтожение имущества может иметь место как по воле собственника, в том числе в результате потребления, так и помимо его воли: в результате злоумышленного либо случайного действия третьих лиц, а также событий. Также очевидно, что при наличии воли на уничтожение имущества, действия собственника, направленные на прекращение права собственности обладают свойством одностороннего волеизъявления, т.е. сделки. Однако сделочный характер уничтожения имущества отсутствует в случае гибели имущества не по воле собственника. Односторонне-сделочный характер уничтожения вещи собственником по собственной воле вытекает также из положений ст. 155 ГК РФ, согласно которой односторонняя сделка создает обязанности для лица, совершившего сделку; она может создавать обязанности для других лиц лишь в случаях, установленных законом либо соглашением с этими лицами. Так, если собственник по собственной воле уничтожил принадлежащий ему жилой дом, то обязанность по обеспечению себя жильем возлагается только на собственника, хотя бы и уничтожение дома произошло в виду его ветхости и необходимости возведения взамен нового дома.

Уничтожение вещи, таким образом, представляет собой одностороннюю распорядительную сделку, т.е. волеизъявление, которое непосредственно вызывает утрату права собственности. Поскольку такая сделка направлена непосредственно на вещь, т.е. ее объектом не являются действия третьих лиц, то уничтожение представляет собой вещную сделку.[20]

Наши оппоненты могут нам возразить, что едва ли возможно применить к уничтожению, если рассматривать его как сделку, нормы о недействительности сделки, поскольку в случае допустимого признания уничтожения недействительной сделкой вряд ли может быть применимо последствие такого признания – реституция, в виду утраты самого объекта права собственности.

Мы же полагаем следующее. В соответствии со ст. 209 ГК собственник осуществляет владение, пользование и распоряжение вещью свободно, если это не нарушает прав третьих лиц. Получается, что если в случае одностороннего волеизъявления собственника, направленного на уничтожение вещи нарушаются права третьих лиц, эти лица имеют право признать такие действия собственника недействительными. Однако согласно ст. 167 ГК в связи с тем, что вещь in natura не сохранилась, таким лицам предоставлено право требовать возмещения убытков в пределах стоимости уничтоженной вещи. Такая ситуация вполне возможна на практике. Предположим, что собственник художественной коллекции, представляющей культурное наследие, уничтожил данную коллекцию. Поскольку данная сделка собственника противоречит нравственности и основам правопорядка, она может быть признана ничтожной по заявлению компетентного органа государства. В качестве последствий признания уничтожения коллекции ничтожной сделкой собственник обязан возместить стоимость коллекции. Или другой пример. Собственник моста через реку, в отношении которого установлен сервитут, уничтожил мост. По иску заинтересованных лиц, собственник вполне может быть обязан компенсировать стоимость возведения нового моста.

Мы признаем надуманность приведенных примеров. Вместе с тем наша задача сводится к обоснованию сделочной природы уничтожения вещи как основания прекращения права собственности на нее. Право признает сделкой действие субъекта только тогда, когда этого волеизъявления уже достаточно для возникновения правового эффекта. В нашем случае для прекращения права собственности необходимым и достаточным является воля собственника, направленная на уничтожение вещи. И не имеет значения причина ее уничтожения.

Действия, направленные на уничтожение собственной вещи, должны признаваться односторонними сделками. Предложенный подход позволяет провести различие между односторонними волеизъявлениями и другими правомерными действиями, разграничительным критерием которых служит направленность воли субъекта гражданского права на прекращение права собственности (распоряжение вещью в виде ее уничтожения). Такой признак дает возможность отличать односторонние сделки от юридических поступков – актов потребления (например, сжигание дров, потребление продуктов питания, расходование красок), направленных на извлечение из вещей их полезных свойств, в результате которых право собственности на вещь прекращается не в связи с уничтожением,  а в связи с гибелью вещи.[21]

 

 

---