Добавлено: 30.05.2006

М.С. Абраменков ⁰⁰¹
actuarius@mail.ru

Копирование настоящей статьи с сайта ЮрКлуба и размещение ее на других сайтах запрещено автором.

 

Наследственные отношения относятся к той сфере общественной жизни, которая в значительной степени подвержена влиянию разнообразных факторов - культурного наследия, исторических и этнических особенностей, религиозных догматов, а также иных соответствующих укладов и традиций. В силу этого наследственное право, будучи одним из важнейших элементов частного права любой страны, поддается унификации (т.е. созданию единообразных материальных норм путем разработки международных договоров или модельных актов, подлежащих в последующем рецепции национальным законодательством) с гораздо меньшим успехом, нежели, скажем, регулирование международной торговли и связанных с ней отношений, либо не поддается вовсе. С другой стороны, миграция населения, заключение браков между иностранцами, рождение в подобных смешанных брачных союзах детей, международное усыновление и т.д. – все это порождает проблемы адекватного правового упорядочения общественных отношений в условиях интернационализации. Вследствие этого и наследственные отношения нередко выходят за пределы территориальных границ одного государства. Таким образом, задача надлежащей регламентации отношений по наследованию с участием иностранных физических лиц (граждан иностранных государств или лиц без гражданства, беженцев) или российских граждан, но возникших по поводу имущества, находящегося за границей, либо в связи с фактом открытия наследства после российских граждан, произошедшего за рубежом, выступает в настоящее время отнюдь не экстраординарным событием.

Следовательно, если отношения по наследованию, не будучи «внутренними», а, напротив, являются международными, то имманентно этому они полагаются связанными с несколькими национальными правопорядками. В этих случаях для отыскания компетентного закона в целях их регламентации необходим соответствующий коллизионно-правовой инструментарий. Принципиальным звеном в нем выступает совокупность особых предписаний – коллизионных норм. Определенный с их помощью правопорядок, который и будет регулировать наследственные отношения, традиционно именуется в теории и практике наследственным статутом.

На настоящем этапе применительно к отечественному праву соответствующие правила указанного характера сосредоточены в ст. 1224 Гражданского кодекса РФ (далее – ГК). Согласно ее п. 1 «отношения по наследованию определяются по праву страны, где наследодатель имел последнее место жительства, если иное не предусмотрено настоящей статьей». В следующем абзаце того же пункта установлено, что «наследование недвижимого имущества определяется по праву страны, где находится это имущество, а наследование недвижимого имущества, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации, - по российскому праву». Анализируя указанные законоположения, следует отметить несколько моментов.

Во-первых, текстуальное выражение нормы первого абзаца п. 1 ст. 1224 ГК указывает на ее общий характер («если иное не предусмотрено настоящей статьей»). В то же время положения, касающиеся недвижимого имущества, предназначены действовать в качестве специальных. Таким образом, определение круга отношений, охватываемого объемом нормы п.1, возможно с помощью его сопоставления его с объемом специального коллизионного правила, содержащегося в абзаце втором упомянутой статьи, о «наследовании недвижимого имущества». В этом плане закономерным, очевидно, будет предположение о том, что в общей норме речь идет о движимом имуществе. Данный тезис в принципе не вызывает возражений, однако требует некоторой конкретизации. Дело в том, что в строгом смысле к движимостям или недвижимостям принято относить только один из видов имущества – вещи (ст. 130 ГК), а состав наследства, как известно, вещами не исчерпывается (ст. 1112 ГК). Руководствуясь приведенным соображением, приходим к заключению, что формулу объема общей нормы можно выразить следующим образом: «отношения по наследованию движимых вещей и иного имущества, не относящегося к недвижимости». Представляется, что именно такое толкование адекватно отражает волю законодателя, так как охватывает наследование не только движимых вещей, но и иных объектов (например, имущественных прав).

Если текстуальное выражение объема⁰⁰² общей коллизионной нормы о наследовании (указание на круг регулируемых отношений или условия, при которых начинает действовать данная норма) не претерпело особых изменений по сравнению с ранее действовавшим регулированием (ст. 567 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. и п. 1. ст. 169 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г.⁰⁰³ также оперировали понятием «отношения по наследованию»), то ее привязка в ныне существующем праве сконструирована иначе. Предшествовавшая регламентация прикрепляла наследственные отношения, связанные с правопорядками различных государств, к праву страны, в которой наследодатель имел последнее постоянное место жительства. С введением в действие части третьей ГК отношения по наследованию были подчинены праву страны, в которой наследодатель имел последнее место жительства. Исключение прилагательного «постоянный» из формулы прикрепления можно, как представляется, объяснить тем обстоятельством, что уже само понятие места жительства лица определяется в нашем праве как место, где гражданин постоянно или преимущественно проживает (ст. 20 ГК). Однако подобный вывод сопровождается немалым числом контроверз и сомнений, поскольку отечественному праву известны и такие понятия, как, например, «местопребывание», «резиденция», «преимущественное пребывание» и т.п.⁰⁰⁴

По общему правилу, квалификация понятия «место жительства» будет осуществляться в соответствии с российским правом (ст. 1187 ГК). Следовательно, российский правоприменитель, например, нотариус, для целей определения права, компетентного регулировать наследование движимых вещей и иного имущества, но относящегося к недвижимости, должен установить, в каком государстве наследодатель постоянно или преимущественно проживал на момент открытия наследства. При этом для установления наличия правовой связи лица с определенным государством необходимо, чтобы оно не просто пребывало на его территории, но находилось там достаточно долгое время, причем на законном основании. Так, в соответствии с положениями Федерального закона от 25 июля 2002 г. «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации», иностранные граждане признаются постоянно проживающими на территории РФ, если они имеют вид на жительство. Законодатель не придает юридического значения намерению лица приобрести домицилий в той или иной стране, как это имеет место, например, в английском праве.⁰⁰⁵ Укажем также, что правопорядок, регулирующий отношения по наследованию, не тождествен личному закону наследодателя (ст. 1195 ГК), хотя может в определенных случаях и совпадать с ним, - например, в тех случаях, когда наследодатель постоянно проживает на территории государства своего гражданства.

Необходимо отметить, что отечественная нотариальная практика уже сталкивалась со сложностями при определении последнего места жительства наследодателя. Так, гражданин России Р. Букин, бывший командир экипажа Аэрофлота, уехал в 1997 г. на работу по контракту в Канаду, где через некоторое время встретил Лизу Голубко, имеющую канадское гражданство. Пара устроилась в Монреале, 15 сентября 1999 г. зарегистрировала брак в местном муниципалитете. 17 февраля 2003 г. Р. Букин умирает от сердечного приступа. Наследственное имущество включает в себя денежные средства на банковском счете в России, а также автомобиль ВАЗ-21099, переданный в пользование по доверенности дочери от первого брака (расторгнут в 1990 г.). Наследодатель также имеет вклад в банке Монреаля и разнообразное другое движимое имущество. Перед российским нотариусом, к которому обратилась дочь умершего с заявлением о выдаче свидетельства о праве на наследство, возник вопрос – как определить место жительства наследодателя. Для ответа на него необходимо принять во внимание ряд обстоятельств: правовую связь лица с определенной территорией (виза, вид на жительство и пр.), длительность проживания и фактическую оседлость (устройство на работу, обучение детей в местной школе и т.д.)⁰⁰⁶ . В качестве важного фактического обстоятельства может характеризоваться и намерение супругов остаться навсегда в Канаде (заметим еще раз, что с точки зрения российского законодательства такое намерение не имеет юридического значения, однако иначе обстоят дела в англо-саксонских странах, в том числе и в большинстве провинций Канады).

Второй существенной новеллой в сфере отечественного коллизионно-правового регулирования наследственных отношений является специальная норма, содержащаяся в абзаце втором п. 1 ст. 1224 ГК, посвященная наследованию недвижимого имущества, в том числе того, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации. В первом случае компетентным правопорядком будет правопорядок страны, в которой имущество находится, во втором – российское право. Появление данной нормы в нашем законодательстве позволяет говорить об изменении концепции коллизионно-правового регулирования в отечественном праве, ибо налицо дифференциация регулирования в зависимости от вида (категории) вещей – движимых и недвижимых (равно как и приравненных к последним). Иными словами, вместо исходного начала единства наследственной массы и применения к наследованию соответственно общего коллизионного принципа, принципиальным исключением из которого в особых случаях значилась привязка односторонней коллизионной нормы к праву СССР (в дальнейшем РСФСР и РФ), т.е. когда имелось местонахождение строений на указанной территории, ныне нужно вести речь о двух самостоятельных статутах наследования применительно к разным частям наследственной массы⁰⁰⁷ . Как видно из предшествующего изложения, речь идет о коллизионных правилах, отличающихся друг от друга как по объему (и, как следствие этого, по кругу регулируемых отношений), так и по формулам прикрепления. На практике это приведет к тому, что правоприменитель (нотариус или судья) для целей разрешения наследственного дела должен будет обращаться к предписаниям не одного только, а двух и более правопорядков. Сказанное можно проиллюстрировать на следующих примерах.

В результате супружеской ссоры был убит гражданин России Р., постоянно проживавший в пригороде Женевы. К нотариусу г. Москвы К. обратилась гражданка России П., действующая в интересах своего несовершеннолетнего сына, который, согласно свидетельству о рождении, является сыном наследодателя и гражданки П., рожденным вне брака. В состав наследственного имущества входит квартира в г. Москве, дом в г. Женева, вклады в российском и швейцарском банках. В данном случае российский нотариус должен применить к наследованию недвижимости российское и швейцарское право.

Другой пример. К нотариусу г. Москвы с заявлениями о принятии наследства и выдаче свидетельства о праве на наследство по закону обратились совершеннолетние дети и супруга гражданина США, скончавшегося по месту своего последнего постоянного места жительств в Москве. В состав наследства входят квартира в Волгограде, дом в Хайфе (Израиль), а также разнообразное движимое имущество в РФ и Израиле. В данном случае наследование квартиры в Волгограде подчиняется российскому праву, а дом в Израиле переходит по наследству в соответствии с нормами израильского права. В случае, если гражданин РФ умирает по своему постоянному месту жительства в г. Новосибирске, а в состав наследства входят квартира в Новосибирске, дом в Харбине (Китай), денежные средства на банковских счетах в России, то на основании российских коллизионных норм законами места нахождения недвижимости будут являться соответственно российское и китайское право.

Можно привести и еще ряд иллюстраций. В частности, к нотариусу г. Москвы с заявлениями о выдаче свидетельств о праве на наследство обратились наследники по закону гражданина Грузии, проживавшего в Москве. В состав наследственного имущества входят денежные средства в российском отделении австрийского банка Raffaisen Bank и иное движимое имущество. Наследственным статутом в данном случае должно быть признано российское материальное право⁰⁰⁸ .

Ранее действовавшее регулирование (ст. 567 ГК 1964 г.) также дифференцировало коллизионно-правовую регламентацию наследования в зависимости от состава наследственного имущества, однако в тех правилах речь шла не о «недвижимом имуществе» вообще, а о «строениях, находящихся в СССР». При этом порядок их перехода по наследству определялся советским правом. Подобный подход объяснялся тем, что до принятия части первой ГК РФ нашему праву не было известно деление вещей на движимые и недвижимые. В то же время, определяя понятие «строение», доктрина и практика исходили из того, что «законодательство, говоря о строениях, имеет в виду не всякую постройку, не временно возведенную для преходящих целей, а лишь прочно связанную с земельным участком. В отличие от временных построек под строением понимается капитальная постройка, рассчитанная на длительную эксплуатацию, образующая хозяйственно и технически единое целое с земельным участком»⁰⁰⁹ . Если на земельном участке имелись иные хозяйственные постройки, подсобные помещения, то они также включались в общее понятие «строение»⁰¹⁰ . Таким образом, конституирующим признаком строения выступало не простое возведение какой-либо конструкции на земельном участке, но неразрывная ее связь с землей, что в свою очередь выступает в качестве основной характеристики недвижимого имущества вообще. В связи с этим в п. 3 ст. 169 Основ речь шла уже о «строениях и другом недвижимом имуществе». В дальнейшем понятие недвижимого имущества получило в нашем гражданском законодательстве легальное закрепление. К недвижимости стали относить не только здания и сооружения – «строения», но и земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты, многолетние насаждения, а также те объекты, которые подлежат государственной регистрации (воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты), и иные объекты, квалифицируемые как недвижимое имущество (п.1 ст. 130 ГК). Ныне действующее коллизионное право, следуя данным положениям ГК и учитывая расширение круга объектов, входящих в состав наследства, говорит именно о «наследовании недвижимости».

Привязка в ГК 1964 г. и Основах ГЗ наследования строений и иной недвижимости, находящейся в СССР, к советскому праву не имела в литературе однозначного толкования. В частности, А.А. Рубанов считал, что «когда наследодатель постоянно проживал за границей, отношения по наследованию регулируются иностранным законом, за исключением отношений по наследованию строений, к которым применяется советское право. В то же время, если наследодатель постоянно проживал в СССР, но имел строение за границей, наследование целиком регулируется советским правом»⁰¹¹ . Противоположной точки зрения придерживался Л.А. Лунц, полагая, что норму о наследовании строений следует квалифицировать «как частный вывод из принципа, по которому наследование в недвижимости подчинено закону ее местонахождения. При таком толковании принцип местонахождения недвижимости применяется также и к случаям, когда недвижимость находится за рубежом»⁰¹² . Как видно из текста абзаца второго п. 1 ст. 1224 ГК, законодатель воспринял позицию Л.А. Лунца, заменив одностороннюю коллизионную норму двусторонней и прикрепив регулирование наследования недвижимости к праву страны, в которой недвижимость находится. По этому же праву будет осуществляться соответствующая квалификация имущества (п. 2. ст. 1205 ГК).

Для особой разновидности недвижимости – объектов, внесенных в государственный реестр в Российской Федерации, - установлена привязка к российскому праву. Эта норма является новеллой. В ней речь идет о таком имуществе, которое квалифицируется как недвижимое не в силу прочной связи с землей, а по юридическому критерию – в силу прямого указания закона. Сюда относятся, например, морские суда, которые в соответствии со ст. 33 Кодекса торгового мореплавания РФ (КТМ) подлежат регистрации в специальном реестре. Регистрация является подтверждением наличия права и обязанностей в отношении судна. Аналогичные положения содержатся в ст. 15 Кодекса внутреннего водного транспорта РФ (КВВТ), в ст. 32, 33 Воздушного кодекса (ВК). Прикреплять наследование данных объектов к правопорядку страны их фактического нахождения нецелесообразно, так как они способны и специально предназначены для перемещения в пространстве, в том числе из одной страны в другую. В силу этого единственным фактором, определяющим правовую связь судна с какой-либо национальной правовой системой, является внесение его в специальный реестр. Закон «молчит» по поводу аналогичных обстоятельств включенности имущества в соответствующие реестры других стран. Остается неясным, подлежит ли рассматриваемое правило расширительному толкованию для целей формирования общего принципа применения закона места государственной регистрации (места внесения в реестр – lex cartae sitae) к отношениям по наследованию, например, морских, речных и воздушных судов, других летательных аппаратов, а также автотранспортных средств. На поставленный вопрос, как указывается в доктрине, должна ответить правоприменительная практика⁰¹³ . Вместе с тем, пожалуй, уместно поставить ту же задачу и перед законодателем, который должен будет учесть и результаты последней, и научные разработки в этом направлении. В связи с этим необходимо подчеркнуть, что в рассматриваемой части нового российского регулирования наследственных отношений существуют и иные несовершенства, которые неизбежно потребуют своего устранения. Например, вышеприведенные специальные положения формируют одностороннюю привязку регулирования отношений по наследованию к праву РФ в случаях наличия имущества, внесенного в реестр Российской Федерации. Как быть, если речь идет о внесении в реестр акций или иных ценных бумаг, причем в иностранные реестры? Идет ли речь только о государственных реестрах или также имеются в виду и реестры субъектов частного права (скажем, корпоративных образований)? Это становится особенно важным, в частности, в свете того, что недавние изменения в законодательстве России о ценных бумагах обусловили распространение ценных бумаг в бездокументарной форме⁰¹⁴ . Кроме того, предусмотрены ценные бумаги иностранных эмитентов (п. 31 ст. 1Закона N 185-ФЗ). Закономерно, что перечисленные обстоятельства не замедлят сказаться и в области наследственных отношений.

Какие вопросы решаются в рамках наследственного статута? На это нельзя ответить ни исчерпывающе, ни однозначно, так как это вопрос индивидуальных подходов, принятых в отдельных государствах, - каждый правопорядок самостоятельно определяет содержание и сферу действия норм о наследовании. Следовательно, общие рамки содержания наследственного статута (без обращения к конкретным нормам соответствующих правовых систем) могут быть определены лишь схематично. В частности, соответствующий компетентный орган должен будет установить «основания наследования; состав наследственной массы; порядок открытия наследства; лица, призываемые к наследству, включая вопрос о недостойных наследниках; наследование по завещанию (кроме завещательной способности и формы завещания), включая толкование и исполнение завещания, вопрос о завещательном отказе; наследование по закону, включая определение очередей наследников, право наследников на обязательную долю, наследование выморочного имущества; принятие наследства или отказ от него; наследование некоторых видов имущества, например, наследование предприятий, прав, связанных с потребительским кооперативом, земельных участков, прав на интеллектуальную собственность, банковских вкладов и др.»⁰¹⁵ .

Поэтому в рамках предмета настоящей статьи укажем, что в сферу действия наследственного статута входят вопросы перехода имущества умершего к другим лицам.

Одной из ключевых форм перехода прав и распоряжения имуществом при наследовании выступает институт завещания. В том случае, если наследственные отношения связаны с правопорядком нескольких государств, перед соответствующими компетентными органами с неизбежностью встают вопросы о том, удовлетворяет ли завещательное распоряжение материальным требованиям по его составлению, составлено ли оно в надлежащей форме дееспособным лицом, не нарушает ли оно норм публичного порядка данной страны. При этом вопросы действительности завещания по существу относятся к сфере действия наследственного статута. Что же касается его формальной действительности и завещательной дееспособности, то этот аспект зачастую подвергается специальному регулированию, выходя за рамки как наследственного статута, так и личного закона завещателя. Не является исключением в этом плане и российское право.

Согласно п. 2 ст. 1224 ГК, способность лица к составлению и отмене завещания, в том числе в отношении недвижимого имущества, а также форма такого завещания или акта его отмены определяются по праву страны, где завещатель имел место жительства в момент составления такого завещания или акта; однако завещание или его отмена не могут быть признаны недействительными вследствие несоблюдения формы, если она удовлетворяет требованиям права места составления завещания или акта его отмены либо требованиям российского права. Как видим, привязка данной нормы отличается от привязки общего коллизионного правила, определяющего наследственный статут. Анализируемое правило отличается от ранее действовавшего регулирования (пп. 2, 3 ст.169 Основ ГЗ) сразу по нескольким аспектам.

Во-первых, предшествовавшая регламентация различала статут завещательной дееспособности и формы завещания в зависимости от того, какое имущество передавалось в силу соответствующего распоряжения, – движимое либо строения и другое недвижимое имущество, находящееся в СССР. В первом случае компетентным правопорядком признавалось право страны, на территории которой завещатель имел постоянное место жительства в момент составления завещания или акта его отмены; при этом завещание или акт его отмены не могли быть признаны недействительными вследствие несоблюдения формы, если она удовлетворяла требованиям места составления такого завещания или акта либо требованиям советского права. Во втором случае применялось право места нахождения недвижимости. Ныне действующее право не придает юридического значения составу наследственной массы для целей определения завещательной дееспособности и формальной действительности завещательного распоряжения или акта его отмены. Очевидно, это обусловлено стремлением законодателя минимизировать случаи формальной недействительности завещания, если оно охватывает всю или большую часть наследственной массы, в том числе недвижимое имущество, а в большинстве случаев дело обстоит именно так. При этом была сохранена множественность коллизионных привязок для формы завещательного распоряжения или акта его отмены, что соответствует современным тенденциям развития международного частного права. Во-вторых, изменилась основная привязка коллизионной нормы: если ранее речь шла о праве места постоянного жительства завещателя, то теперь формулой прикрепления выступает его место жительства. Принимая во внимание тот факт, что лицо в течение жизни может менять место жительства, такая формулировка представляется вполне обоснованной, в противном случае при каждой перемене домицилия пришлось бы составлять новое завещание. Здесь обращает на себя внимание характерное обстоятельство: коллизионные правила Основ ГЗ о наследовании, как представляется, также исходили из того, что постоянное место жительства лица может измениться, вследствие чего наследственный статут, как сказано выше, определялся по праву последнего постоянного места жительства наследодателя, а завещательная дееспособность и формальная действительность завещания – по праву постоянного места жительства завещателя.. Таким образом, критерий «постоянства» места жительства был не случайно изъят из отечественных коллизионных норм о наследовании⁰¹⁶ .

 

 

Копирование настоящей статьи с сайта ЮрКлуба и размещение ее на других сайтах запрещено автором.

 

 

 

---

⁰⁰¹ Аспирант Московской государственной юридической академии.
⁰⁰² См.: Ануфриева Л.П. Международное частное право. В 3-х томах. Том 1. Общая часть.: Учебник. М.: БЕК, 2002. С. 180.
⁰⁰³ Далее соответственно ГК 1964 г. и Основы ГЗ.
⁰⁰⁴ См. об этом: Комментарий к третьей части ГК / Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. М., 2002.
⁰⁰⁵ См.: Чешир Дж., Норт П. Международное частное право. М., Прогресс, 1982. С. 191-192.
⁰⁰⁶ См.: Медведев И.Г. Международное частное право и нотариальная деятельность. 2-е изд. М., Волтерс Клувер, 2005. С. 113-114.
⁰⁰⁷ См.: Лунц Л.А. Коллизионные вопросы наследования в советском праве // Очерки международного частного права. М., Издательство ИМО, 1963. С. 103-111; Богуславский М.М. Международное частное право. Учебник. Изд. 5-е, перераб. и доп. М., Юристъ, 2004. С. 448.
⁰⁰⁸ См.: Медведев И.Г. Указ. соч. С. 106, 109, 110, 136.
⁰⁰⁹ См.: Брауде И.Л. Правовые вопросы индивидуального жилищного строительства. М., Госюриздат, 1957. С. 25.
⁰¹⁰ См.: Брауде И.Л. Право на строение и сделки по строениям по советскому праву. М., Госюриздат, 1950. С. 14; Маслов В.Ф. Право личной собственности на жилой дом в городе и рабочем поселке. М., Госюриздат, 1954. С. 15-16.
⁰¹¹ См.: Рубанов А.А. Наследование в международном частном праве (отношения СССР с капиталистическими странами). М., Наука, 1966. С. 221.
⁰¹² См.: Лунц Л.А. Указ. соч. С. 107.
⁰¹³ См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть третья (постатейный) / Отв. ред. Л.П. Ануфриева. М., Волтерс Клувер, 2004. С. 555-556.
⁰¹⁴ См.: Федеральный закон от 28 декабря 2002 г. N 185-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О рынке ценных бумаг" и о внесении дополнения в Федеральный закон "О некоммерческих организациях". Так, этим Законом вводятся новые требования, связанные с формой выпуска ценных бумаг. Его п. 2. ст. 1 определяет акцию как "именную ценную бумагу". При этом п. 10 той же статьи предусматривает, что именные эмиссионные ценные бумаги могут выпускаться только в бездокументарной форме, за исключением случаев, предусмотренных федеральными законами. Таким образом, акции могут существовать только в бездокументарной форме. При этом согласно ст. 2 Закона N 185-ФЗ с момента вступления его в силу, т.е. с 4 января 2003 г., - ранее выданные сертификаты именных эмиссионных ценных бумаг приравниваются к выпискам из системы ведения реестра владельцев ценных бумаг.
⁰¹⁵ См.: Виноградова Р.И., Дмитриева Г.К., Репин В.С. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под общ. ред. д.ю.н. проф. В.П. Мозолина. М., НОРМА, 2002. С. 402-403.
⁰¹⁶ Действие анализируемых юридических норм можно проиллюстрировать в следующем казусе. Гражданин Израиля Ш. умер в своей московской квартире. Ранее он совершил завещание в Иерусалиме, где периодически жил, согласно местной форме (простой письменной с участием адвоката) и поместил его на хранение в один из израильских банков. Данное завещание будет признано формально действительным в России, так как, во-первых, удовлетворяет требованиям права того места, где завещатель проживал на момент составления завещания, и, во-вторых, соответствует требованиям, действующим в месте составления завещания (см.: Медведев И.Г. Указ. соч. С. 135).