Латыев А.Н. aka Smertch  ⁰⁰¹
smertch@mail.ru

К ВОПРОСУ О ПРАВОВОМ ПОЛОЖЕНИИ ДОБРОСОВЕСТНОГО ПРИОБРЕТАТЕЛЯ⁰⁰²

Современное российское гражданское законодательство придерживается, как известно, начала ограниченной в пользу добросовестного приобретателя виндикации. Несмотря на то, что ограничение виндикации представляет собой достаточно давно и хорошо известный отечественному правопорядку институт, его юридическая конструкция остается предметом одной из наиболее оживленных дискуссий в рамках современной российской науки гражданского права.

Многие современные цивилисты считают, что действующее российское законодательство позволяет считать добросовестного приобретателя собственником немедленно по приобретении имущества. Среди сторонников этой точки зрения можно назвать В.А. Белова, О.В. Гутникова, А.В. Коновалова, А.В. Лисаченко, В.А. Рахмиловича, А.П. Сергеева, Ю.А. Тарасенко, Д.О. Тузова, В.В. Чубарова⁰⁰³ .

С другой стороны, не менее представительны и ряды их противников, считающих, что de lege lata добросовестного приобретателя нельзя считать собственником, а право собственности может быть приобретено им только по какому-либо другому основанию, предусмотренному гражданским законодательством. В качестве такого другого основания называется, как правило, приобретательная давность. Такая точка зрения защищается, например, А.И. Авласевичем, Р.С. Бевзенко, Ф.О. Богатыревым, О.Г. Ломидзе, В.В. Ровным, К.И. Скловским⁰⁰⁴ . При этом ими практически не подвергается сомнению теоретическая возможность и практическая необходимость добросовестного приобретения права собственности; отмечается лишь, что этот институт неизвестен действующему отечественному законодательству.

Предваряя исследование, отмечу, что, исходя из состояния российского гражданского законодательства на момент написания настоящей статьи (декабрь 2004 года), я присоединяюсь ко второй из названных выше точек зрения. Аргументы против признания добросовестного приобретателя собственником немедленно по приобретении имущества будут приведены в первой части настоящей работы. Вторая часть посвящена доказательству возможности приобретения добросовестным приобретателем права собственности по давности владения. В третьей части рассматривается правовое положение добросовестного приобретателя в течение срока приобретательной давности. Наконец, четвертая часть посвящена перспективам закрепления института добросовестного приобретения в отечественном законодательстве и его дальнейшего развития.

I.

Представление о том, что виндикация имущества от добросовестного приобретателя не допускается ввиду того, что последний становится собственником этого имущества, достаточно распространено и теоретически обоснованно. Среди отечественных авторов наиболее подробное обоснование дано в начале XX века И.Н. Трепицыным и в его середине Б.Б. Черепахиным⁰⁰⁵ .

Ряд иностранных законодательств expressis verbis признает приобретателя собственником. Так, §932(1) Германского гражданского уложения (ГГУ) гласит: «Вследствие отчуждения, произведенного согласно §929, приобретатель становится собственником, даже если вещь не принадлежала отчуждателю, за исключением случаев, когда он на момент приобретения права собственности действовал бы недобросовестно». Почти буквально это правило воспроизводится ст.192 японского ГК. Из новейшего законодательства можно назвать ч.1 ст.3:86 ГК Нидерландов, действие которой распространяется не только на приобретение вещей, но и иного нерегистрируемого имущества, а также «предъявительских и ордерных прав». Сходные нормы содержат кодексы некоторых стран СНГ (ст.182 ГК Азербайджана, ст.187 ГК Грузии и ст.331 ГК Молдовы) и эстонский Закон о вещном праве (ст.95).

Нельзя не заметить отсутствия в названных законах правил, ограничивающих саму виндикацию, подобных ст.302 ГК РФ, ибо, признай мы добросовестного приобретателя собственником вещи немедленно по ее приобретении, предъявление к нему виндикационного иска было бы бесперспективным, во-первых, в силу того, что прежний собственник уже утратил свое право, а во-вторых, потому, что нынешний владелец является собственником, т.е. законным владельцем, от которого имущество, разумеется, виндицировано быть не может⁰⁰⁶ . В связи с этим справедливо утверждение К.И. Скловского: «Наличие в законодательстве нормы об ограничении виндикации в пользу добросовестного приобретателя не подтверждает, а скорее опровергает допущение, что этот же приобретатель уже стал собственником»⁰⁰⁷ .

Впрочем, это допущение может быть подтверждено самим законодателем, примеры чему можно обнаружить в ГК РСФСР 1922 года и Гражданском законе Латвии (ГЗЛ) 1937 года, содержащих как правила, ограничивающие собственно виндикацию (ст.60 и 1065 соответственно), так и прямое указание на возникновение в данном случае у приобретателя⁰⁰⁸ права собственности (ст.183 и ч.2 ст.2010 соответственно). Существенное значение здесь имеет именно последняя норма. Даже такой убежденный сторонник приобретения добросовестным покупателем права собственности, как Б.Б. Черепахин, писал: «Сам по себе отказ в виндикационном иске против добросовестного приобретателя еще не говорит за то, что виндикант утратил право собственности, а добросовестный приобретатель является собственником спорной вещи»⁰⁰⁹ ; основание для приобретения права собственности он находил именно в ст.183 ГК 1922 года.

Однако при кодификации отечественного гражданского права 60-х годов XX века именно эта последняя норма была утрачена, а ограничение виндикации, не отвечающее на вопрос о сущности права добросовестного приобретателя на имущество, осталось. Ю.К. Толстой, признавая в 1962 году на основании установленного ст.28 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик (ОГЗ) 1961 года ограничения виндикации за приобретателем право собственности⁰¹⁰ , был прав, но только до тех пор, пока действовал ГК 1922 года с его ст.183, а с вступлением в силу 1 октября 1964 года нового ГК РСФСР это его утверждение утратило свою актуальность. Та же ситуация сохранилась в России и по сей день: кодификация 90-х годов также не возродила правила ст.183 ГК 1922 года.

Но может быть прав Д.О. Тузов, пишущий: «… лишение собственника права на защиту (виндикационного притязания) в данном случае связано с тем, что закон уже не рассматривает его в качестве собственника (выделено автором – А.Л.)»⁰¹¹ , а потому в норме, аналогичной ст.183 ГК РСФСР 1922 года, вовсе нет необходимости? Так, известно, например, что и памятники средневекового европейского права (Салическая правда VI века, Саксонское зерцало XIII века, французские кутюмы, городские статуты), и прусское Общее земское право (Allgemeines Landrecht) 1794 года также устанавливали всего лишь ограничение виндикации, не разрешая вопроса о правовом положении приобретателя. Несмотря на это, согласно господствующему мнению, отказ в виндикации по этим законам означал возникновение у приобретателя права собственности на имущество⁰¹² . Подобные выводы можно бы было признать справедливыми и для отечественной правовой системы, если бы она развивалась тем же путем, что и, например, германская. Там сначала (в средние века) «закон ограничивался чисто практической стороной дела, - защитой обладания имуществами; теоретические вопросы о приобретении прав тогда еще не поднимались»⁰¹³ , а с развитием цивилистической теории и средств юридической техники ограничение виндикации уступило место прямому признанию добросовестного приобретателя собственником имущества. В нашей же стране можно было наблюдать прямо противоположное движение: от прямого признания добросовестного приобретения права собственности в ГК 1922 года к ограничению виндикации в последующих кодификациях. В связи с этим прямая аналогия здесь недопустима.

Для решения вопроса о том, означает ли невозможность виндикации прекращение права собственности, следует установить, прежде всего, точное содержание ст.302 ГК РФ, которая может быть истолкована двояко. Во-первых, можно сказать, что в силу этой статьи виндикационное притязание, предоставленное собственнику (или, с учетом ст.305 ГК, иному титульному владельцу) имущества статьей 301 ГК РФ, лишается исковой силы. Второе возможное толкование заключается в том, что ст.302 является специальной по отношению к ст.301, и при наличии предусмотренных ею условий виндикационное притязание и вовсе не возникает. Второе толкование больше соответствует буквальному тексту ст.302, а первое выглядит логичным при учете системной связи статей 301 и 302. Рассмотрим теперь каждое из них по отдельности, чтобы определить, дает ли хотя бы одно из них основание для вывода о том, что добросовестный приобретатель становится собственником имущества.

При первом варианте толкования собственнику всегда принадлежит право истребовать свое имущество из чужого незаконного владения, но в том случае, когда ответчик является добросовестным приобретателем, возмездно получившим имущество, которое не выбывало из владения собственника или иного титульного владельца помимо его воли, это требование лишается защиты. Таким образом, действие ст.302 ГК РФ аналогично действию исковой давности.

Вопрос о действии этой последней, правда, также решается неоднозначно. С первого взгляда логичным представляется прекращение субъективного права, которое лишено исковой защиты. Так считали, например, И.Е. Энгельман и Г.Ф. Шершеневич⁰¹⁴ , ссылавшиеся, между прочим, на ст.692 Свода законов гражданских Российской империи, второе предложение которой гласило: «Кто в течение оной (давности – А.Л.) иска не предъявил или, предъявив, хождения в присутственных местах не имел, тот теряет свое право». Несмотря на то, что последующие отечественные законодательные акты столь очевидной нормы не содержали, некоторые авторы советского времени также видели в утрате права на исковую защиту утрату самого субъективного права. Так Ю.К. Толстой писал в 1955 году: «истечение исковой давности погашает на стороне управомоченного не только право на иск, но и само право, поскольку правоотношение … есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению соответствующих праву обязанностей»⁰¹⁵ . Эта точка зрения разделяется и некоторыми другими авторами⁰¹⁶ .

Господствующей, однако, является противоположная точка зрения, согласно которой материальное право продолжает существовать, несмотря на утрату возможности его судебной защиты в связи с истечением срока исковой давности. Ее придерживались классики пандектной школы – Ф.К. Савиньи, Г.Ф. Пухта⁰¹⁷ . Ряд отечественных дореволюционных авторов также разделяли это воззрение⁰¹⁸ . Ю.С. Гамбаров, тоже принадлежавший к числу этих авторов, отмечал, что более поздний по отношению к Своду законов Устав гражданского судопроизводства 1864 года ставил применение исковой давности в процессе в зависимость от ссылки на нее стороны спора, что исключает автоматическое прекращение права по истечении исковой давности⁰¹⁹ . Такое же правило содержал проект Гражданского уложения (ст.106), запрещавший, кроме того, возврат исполненного по истечении исковой давности (ст.117). Последнее правило воспроизводили все последующие отечественные кодексы (ст.47 ГК РСФСР 1922 года, ч.1 ст.89 ГК РСФСР 1964 года, ст.206 действующего ГК РФ); к настоящему времени восстановлено и правило о применении исковой давности только по заявлению стороны в споре (п.2 ст.199 ГК РФ). В связи с этим большинство представителей советской и современной отечественной цивилистики признают существование субъективного права по истечении срока исковой давности⁰²⁰ .

Право, по иску в защиту которого пропущена исковая давность, продолжает свое существование как натуральное, т.е. неисковое, обязательство. Виндикационное притязание является относительным гражданским правом, которому корреспондирует обязанность незаконного владельца совершить определенное действие в пользу собственника или иного законного владельца, а именно – возвратить имущество. Таким образом, оно полностью соответствует определению обязательства, данному п.1 ст.307 ГК РФ⁰²¹ . Соответственно, оно, как и другие обязательства, может быть натуральным и существовать без иска. Таким образом, если мы рассматриваем положения ст.302 ГК РФ как ограничение права на возврат вещи из незаконного владения, предусмотренного ст.301 ГК, такое ограничение не может рассматриваться ни как прекращение самого притязания, ни, тем более, как прекращение лежащего в его основе абсолютного права собственности.

Может быть, второй вариант толкования ст.302 позволит нам признать добросовестного приобретателя собственником имущества? Напомню, что этот самый второй вариант толкования заключается в том, что положения ст.302 ГК рассматриваются как специальные по отношению к ст.301 и исключают применение общих правил. Соответственно, виндикационное притязание в отношении добросовестного приобретателя возникает только в случаях выбытия имущества из владения собственника (иного титульного владельца) помимо его воли (п.1 ст.302) либо безвозмездного приобретения (п.2 ст.302 ГК РФ).

Здесь полезно обратиться к мнению как раз тех авторов, которые считали, что с истечением исковой давности прекращается и само материальное право. Так, Б. Виндшейд писал: «Личное право заключается уже в самом притязании и потому отпадает вместе с устранением последнего. Напротив того, вещное право не состоит в том притязании, которое возникает из него против данного лица; притязание это составляет лишь проявление вещного права, истинное же содержание последнего состоит в господстве над вещью, и это-то содержание в остальном продолжает существовать в том же объеме даже по устранении означенного притязания»⁰²² .

На это обстоятельство обращали внимание и те, кто считал, что исковая давность не погашает материальное право. «… При вещных и других абсолютных правах, производящих множество отношений и столько же исков против всех вступающих противоречие с ними третьих лиц, давности подлежит каждый из этих исков в отдельности, тогда как самое право, независимо от погашения давностью только одного или нескольких исков, остается неприкосновенным», - писал Ю.С. Гамбаров, ссылаясь на немецкого юриста Карла Кроме⁰²³ .

Поскольку право собственности не исчерпывается одним лишь виндикационным притязанием, второе из предложенных выше толкований ст.302 ГК РФ также не дает никаких оснований для утверждения о прекращении права собственности по отпадении виндикации.

Выбирая между двумя вариантами толкования ст.302 ГК, отмечу, что более обоснованным представляется все-таки первое, согласно которому собственнику принадлежит виндикационное притязание и к добросовестному приобретателю, однако оно лишено исковой силы. Следует признать, что даже если собственник и не может в судебном порядке истребовать свое имущество из чужого незаконного владения, до тех пор, пока он остается собственником, произведенный во внесудебном порядке возврат имущества является правомерным. Кроме того, как будет показано далее, правовое положение добросовестного возмездного приобретателя имущества, защищенного ст.302 ГК РФ, тождественно положению добросовестного приобретателя, не имеющего такой защиты (например, получившего вещь безвозмездно, либо приобретшего имущество, выбывшее из владения собственника помимо его воли), по истечении срока исковой давности по виндикационному иску.

Итак, ограничение виндикации в пользу добросовестного приобретателя не свидетельствует еще о прекращении права собственности. Соответственно, не дает оно и оснований для утверждения о возникновении у добросовестного приобретателя права собственности.

Д.О. Тузов, защищая возможность добросовестного приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя по действующему российскому законодательству указывает на то, что это право возникает не в силу недействительной сделки по распоряжению чужим имуществом, а в силу сложного юридического состава, состоящего из «целого ряда условий, в число которых входят заключение договора, передача вещи, возмездность приобретения, добросовестность приобретателя, выбытие вещи из владения собственника по его воле и некоторые другие элементы»⁰²⁴ . В.А. Рахмилович называл следующие элементы фактического состава: «1) заключение между отчуждателем, который не управомочен на отчуждение вещи, и ее приобретателем сделки, направленной на перенос права собственности на эту вещь; 2) возмездный характер этой сделки; 3) фактическая передача вещи приобретателя; 4) вещь не изъята из оборота и ее оборотоспособность не ограничена; 5) вещь выбыла из владения ее собственника или лица, которому она была доверена собственником, не помимо воли того или другого⁰²⁵ ; 6) добросовестность приобретения»⁰²⁶ . Не обсуждая корректность рассмотрения всех названных обстоятельств в качестве элементов фактического состава, отметим лишь, что ссылка на этот состав вовсе не предрешает еще ответа на вопрос о том, становится добросовестный приобретатель собственником, или нет. Указание на фактический состав содержится в гипотезе нормы ст.302 ГК РФ, спор же о правовом положении добросовестного приобретателя касается ее диспозиции. Вне зависимости от исхода этого спора, гипотеза нормы (а значит, и предусмотренный ею фактический состав) остается неизменной.

Сказанное позволяет утверждать, что добросовестность и возмездность приобретения не дают ответчику по виндикационному иску права собственности, а дают только возражение против иска (эксцепцию) – точно так же, как и истечение срока исковой давности.

II.

Если добросовестный приобретатель не становится собственником немедленно по приобретении имущества, возникает вопрос, может ли он стать собственником по какому-либо иному основанию. Полагаю, что может – по истечении срока приобретательной давности. Этот вывод, однако, не общепризнан: так, одним из аргументов авторов, защищающих возможность добросовестного приобретения права собственности по действующему законодательству, является невозможность приобретения им права собственности по давности владения. Впрочем, полагаю, что даже если добросовестный приобретатель не может стать собственником в силу приобретательной давности, это никоим образом не может опровергнуть сделанный ранее вывод о том, что он не становится собственником немедленно по завладении имуществом. В таком случае можно бы было утверждать лишь, что законодатель вообще не определил статус добросовестного приобретателя.

Для ответа на вопрос, может ли добросовестный приобретатель стать собственником по давности, соотнесем основания ограничения виндикации и условия приобретения права собственности в силу приобретательной давности. Согласно ст.302 ГК РФ виндикация исключается при наличии следующих условий: (1) добросовестность приобретателя, (2) выбытие имущества из владения собственника или иного титульного владельца не против его воли и (3) возмездность приобретения. П.1 ст.234 ГК предусматривает следующие условия приобретательной давности: (1) добросовестность, (2) открытость и (3) непрерывность владения имуществом (4) как своим собственным (5) на протяжении срока приобретательной давности.

Как видим, для приобретения права собственности по давности владения безразличны способ выбытия имущества из владения собственника и возмездность приобретения. В связи с этим рассмотрим содержание понятия добросовестного приобретения в контексте ст.302 ГК РФ. Исходя из положений этой статьи, добросовестным является приобретатель, который не знал и не мог знать, что приобретает имущества у лица, не имеющего права его отчуждать.

Здесь следует обратить внимание на несколько моментов. Во-первых, на содержание добросовестности. Ее наличие или отсутствие ставится в зависимость от отношения приобретателя к факту неуправомоченности отчуждателя. Поэтому нельзя согласиться с В.И. Емельяновым, связывающим недобросовестность лица с его отношением к причинению вреда другому⁰²⁷ . Само по себе приобретение от неправомочного лица может и не повлечь еще причинения вреда собственнику. Используя терминологию уголовного права, можно сказать, что объективную сторону такого приобретения составляет только противоправное поведение, а наступление или ненаступление вредных последствий юридического значения не имеет.

Во-вторых, следует отметить, что в ст.302 ГК содержатся более чем четкие критерии определения добросовестности приобретателя. Это позволяет не согласиться с достаточно распространенным в цивилистической литературе мнением о том, что добросовестность есть категория оценочная⁰²⁸ . Необходимо различать два понятия добросовестности: объективное, используемое в обязательственном праве, и субъективное, используемое в вещном праве⁰²⁹ . Объективная добросовестность понимается как соответствие поведения лица некоему объективному эталону; при этом, поскольку эталон этот определяется конкретно-историческими условиями определенного общества, объективная добросовестность действительно является категорией оценочной. В вещном же праве оценивается субъективное отношение конкретного лица (приобретателя имущества) к фактическим обстоятельствам приобретения и здесь нет никаких оснований для того, чтобы считать добросовестность оценочным понятием⁰³⁰ .

Третье существенное обстоятельство заключается в том, что вещно-правовая добросовестность определяется по основаниям не волевым (желание или нежелание приобретать имущество от неуправомоченного лица), а интеллектуальным (знание или незнание о порочности приобретения). Поэтому прав был Л.И. Петражицкий, писавший: «Bona и mala fides представляют явления этически безразличные, бесцветные»⁰³¹ . Ю.К. Толстой, возражавший в свое время против такого к ним отношения, доказал, по сути дела, вовсе не нравственность добросовестности, а лишь безнравственность недобросовестности⁰³² и в этом с ним стоит согласиться, ибо приобретатель, осведомленный о неправомерности отчуждения, однако приобретающий все-таки вещь, уже проявляет тем самым свою волю, направленную на нарушение чужого права.

Завершая рассмотрение понятия добросовестности в контексте ст.302 ГК, обратим внимание на ее временную характеристику. Основанием к отклонению виндикационного иска является добросовестность в момент приобретения имущества, а значит, «приобретатель должен обладать добросовестностью до момента передачи включительно, то есть до завершения фактического состава приобретения»⁰³³ , даже если приобретатель узнает о неправомерности отчуждения имущества лишь парой мгновений спустя, это не изменит его положения как добросовестного приобретателя, от которого имущество не может быть виндицировано. В связи с изменениями, произошедшими в отечественном законодательстве с 1945 года, когда была опубликована процитированная статья Б.Б. Черепахина, следует заметить, что в случае приобретения недвижимого имущества моментом завершения фактического состава следует считать момент регистрации перехода права собственности к приобретателю.

Теперь рассмотрим условия приобретательной давности. Во-первых, давностный владелец не является собственником задавненного имущества, однако владеет им «как своим собственным». Это последнее качество является определяющим и для добросовестности, и для открытости, и для непрерывности владения. Давностный владелец не есть собственник, однако он не признает права собственности и за кем бы то ни было другим, полагая себя единственным лицом, осуществляющим наиболее полное господство над вещью. Такое субъективное отношение владельца к имуществу требует какого-нибудь выражения вовне, объективации, лучшим вариантом которой могло бы быть прямое заявление владельца, однако вряд ли следует ожидать такого заявления непосредственно в момент возникновения у лица отношения к имуществу как к своему собственному, а потому должно приниматься во внимание поведение владельца. Логично ожидать от этого лица «собственникоподобного» поведения, которое, однако, имеет весьма широкий диапазон: собственник может быть рачительным хозяином и заботиться о своем имуществе, но в подавляющем большинстве случаев и небрежное отношение собственника к принадлежащим ему вещам является правомерным; исключения из этого правила относительно редки и обусловлены всякий раз особыми обстоятельствами: современное гражданское законодательство предусматривает возможность лишения права собственности лишь за ненадлежащее отношение к культурным ценностям (ст.240), домашним животным (ст.241), земельным участкам (ст.284-286) и жилым помещениям (ст.293 ГК РФ). В связи с этим нельзя согласиться с предлагаемой М.Я. Кирилловой трактовкой отношения владельца к имуществу как к своему собственному, связывающей его с поддержанием вещей в нормальном состоянии, несением необходимых расходов на них⁰³⁴ , ибо, с одной стороны, собственник может и не совершать таких действий, а с другой стороны, лицо может, а в некоторых случаях и обязано поддерживать нормальное состояние имущества, не являясь его собственником: такая обязанность возлагается, например, на арендатора (п.2 ст.616 ГК РФ). Как действия, отрицающие право собственности арендодателя, можно в некоторых случаях рассматривать как раз отказ арендатора от исполнения своих обязанностей, в том числе и по ремонту вещей, но в первую очередь – по внесению арендных платежей, хотя и здесь необходима осторожность, ибо причины отказа могут быть другими, например, ошибочное мнение должника о произведенном зачете взаимных требований. Кроме того, такая связующая собственника и владельца обязанность, как внесение арендной платы, отсутствует при безвозмездном пользовании, что заставило даже Высший Арбитражный Суд РФ не единожды особо отметить неприменимость правил о приобретении права собственности по давности владения к владению ссудополучателя⁰³⁵ . Намерение относиться к имуществу как к своему собственному может проявляться и в осуществлении тех действий, на которые управомочен только собственник: залог имущества, его отчуждение (в последнем случае, правда, прекращается обычно и само владение), может быть, уплата налогов. Наш же ответчик по виндикационному иску, приобретая вещь по договору об отчуждении имущества, всегда считает, что приобретает его в собственность, а потому и относится к нему впоследствии как к своему.

Сложности, связанные с определением характера отношения владельца к имуществу, преодолеваются при использовании следующего признака давностного владения – его добросовестности, ибо современное отечественное право, в отличие, например, от дореволюционного⁰³⁶ , не допускает приобретения права собственности недобросовестным владельцем. Таким образом, для признания лица давностным владельцем недостаточно одного лишь его отношения к имуществу как к своему собственному, но требуется еще и добросовестность владения.

Обращаясь к содержанию рассматриваемой характеристики, М.Г. Масевич обоснованно задается двумя вопросами: «1) является ли необходимым условием приобретательной давности добросовестность при приобретении вещи; 2) необходима ли добросовестность владельца в течение всего срока приобретательной давности»⁰³⁷ , однако с предлагаемым этим автором ответом нельзя согласиться, ибо из следующего утверждения: «Можно предположить, что добросовестный приобретатель будет вести себя недобросовестно в течение давностного срока, а недобросовестный приобретатель должен считаться добросовестным владельцем»⁰³⁸ - можно заключить, что, по мнению М.Г. Масевич, добросовестность владения определяется по неким не вполне ясным критериям экономического плана, что не только противоречит традиции, идущей от римского права, но и не согласуется с положениями действующего законодательства. Могут возразить, что последнее не дает определения добросовестного владения или добросовестного владельца. Есть, однако, определение противоположного понятия: согласно абз.1 ст.303 ГК РФ недобросовестным владельцем является лицо, которое знало или должно было знать, что его владение незаконно. Как видно, законодатель связывает добросовестность или недобросовестность владельца с его, соответственно, неосведомленностью или осведомленностью о пороке в его титуле собственника, что позволяет называть добросовестным владельцем лицо, которое не знало и не должно было знать, что его владение незаконно.

Определенное таким образом, добросовестное владение не может начаться иначе, чем добросовестным приобретением вещи, поэтому нельзя согласиться ни с А.В. Коноваловым, пишущим, что «после истечения давности по договорному требованию собственника о возврате вещи владение приобретает добросовестный характер»⁰³⁹ , ни с Е.А. Сухановым, по мнению которого «до окончания срока исковой давности имущество может быть истребовано его законным владельцем, а фактическое владение не может быть признано добросовестным»⁰⁴⁰ . Оба этих автора подменяют понятие добросовестного владельца, отождествляя его с тем лицом, от которого имущество не может быть истребовано по тем или иным причинам. Кроме того, давностный владелец должен считать себя собственником имущества, а значит, и приобрести его он может только таким образом, которым обычно приобретается право собственности, т.е., например, получить вещь во исполнение обязательства, направленного на переход права собственности или в качестве наследника. В силу этого не может приобрести право собственности по давности владения лицо, получившее имущество во временное владение, например, в аренду или для хранения: такое лицо никогда не будет добросовестно владеть им как своим собственным. В добросовестности владения, следовательно, находит отражение justus titulus possessionis⁰⁴¹ римского права.

Как видим, с содержательной точки зрения понятие добросовестности владения при приобретательной давности совпадает с понятием добросовестного приобретения в контексте ст.302 ГК РФ.

Отвечая на второй поставленный М.Г. Масевич вопрос, необходимо отметить, что п.1 ст.234 ГК требует для приобретения права собственности добросовестности именно владения, а не приобретения. Исходя из этого, ряд авторов считает, что добросовестность должна сохраняться в течение всего срока приобретательной давности, а открывшаяся в ходе давностного владения незаконность владения делает владельца недобросовестным и лишает его возможности приобрести право собственности⁰⁴² .

Вопрос о временнoй характеристике добросовестности, необходимой для приобретения права собственности по давности владения в разных странах и в разное время решался по-разному. Так, римское право придерживалось правила mala fides superveniens non nocet⁰⁴³ , согласно которому добросовестность требовалась лишь в момент приобретения вещи, а выяснившийся после приобретения факт незаконности владения не мог помешать владельцу стать собственником⁰⁴⁴ . Несколько иначе решало вопрос средневековое каноническое право: поскольку «канонисты считали, что если владелец знал, что земля не его по праву, и знал, кому она принадлежит по закону, тогда с его стороны было грехом и недобросовестностью удерживать ее, … папа Иннокентий III постановил, что тот, кто претендует на право собственности по давности владения, ни в какой момент своего владения не должен знать, что данный предмет принадлежит другому»⁰⁴⁵ . Романистический в целом французский Гражданский кодекс 1804 года требует добросовестности только в момент приобретения (ст.2269), из новейшего законодательства того же решения придерживается ГК Нидерландов (п.2 ст.3:118). ГГУ, наоборот, настаивает на добросовестности в течение всего срока давностного владения (§937(2)); ему следуют законодательные акты прибалтийских государств (ст.1015 ГЗЛ, ст.111 (2) эстонского Закона о вещном праве).

Русское дореволюционное законодательство вообще не требовало добросовестности для приобретения имущества по давности владения⁰⁴⁶ . Проект Гражданского уложения понимал добросовестность владения как незнание о незаконности владения в течение всего его срока, однако в случае недобросовестности владения не исключал вовсе приобретения права собственности, а лишь удлинял вдвое срок приобретательной давности (ст.910).

Обращаясь к современному отечественному законодательству, отметим, что приведенное выше легальное определение недобросовестного владельца и выводимое из него определение добросовестного владения мало помогают в прояснении ситуации, поскольку употребленное в нем законодателем прошедшее время в равной мере может относиться и к моменту приобретения имущества, и к нескольким мгновениям до того, как собственник потребует причитающиеся ему доходы. Для решения поставленного вопроса полезнее вторая часть абз.1 ст.303, устанавливающая обязанность добросовестного владельца возвратить или возместить все доходы, которые он извлек или должен был извлечь с того момента, «когда он узнал или должен был узнать о неправомерности владения или получил повестку по иску собственника о возврате имущества». Формулируя это правило, законодатель использует совершенный вид глаголов (узнал, получил), означающий завершенность действия, однако продолжает называть владельца добросовестным. Кроме того, только исходя из предположения, что открывшаяся порочность титула не лишает лицо статуса добросовестного владения, можно объяснить упоминание обоих – и добросовестного, и недобросовестного – владельцев во втором абзаце ст.303 ГК РФ, где говорится только о тех обязанностях, которые возникли с того времени, с которого собственнику причитаются доходы от имущества, т.е. только после того, как владелец узнал или должен был узнать о незаконности своего владения. Если бы субъект считался с этого момента утратившим статус добросовестного владельца, упоминание о нем было бы лишним.

Таким образом, и во временнoм отношении понятия добросовестного приобретения и добросовестного владения в ст.302 и 234 ГК, соответственно, совпадают.

С требованием добросовестности тесно связана открытость владения. Предполагается, что субъект, считающий себя собственником имущества, не станет утаивать свое владение; такое его поведение может свидетельствовать о недобросовестности владельца. С другой стороны, я думаю, нельзя требовать, чтобы им были предприняты какие-то специальные меры, направленные на обеспечение открытости владения, ведь обычно такие требования к собственнику не предъявляются. Открытость владения связывается порой с необходимостью предоставить собственнику возможность оспорить незаконное владение⁰⁴⁷ . Связь здесь, возможно, есть, однако, во-первых, далеко не всегда собственник может истребовать свое имущество из чужого незаконного владения (ст.302 ГК), а во-вторых, согласно п.1 ст.200 ГК РФ, «течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права», при этом М.Я. Кириллова и Б.Б. Черепахин указывали в свое время, что для начала течения срока исковой давности важен просто факт нарушения права, а не факт нарушения его конкретным ответчиком⁰⁴⁸ , таким образом, срок исковой давности к моменту обнаружения лица, у которого находится имущество, может уже истечь, вне зависимости от того, было владение открытым или нет, а потому открытость владения не следует связывать с исковой давностью: в ней всего лишь проявляется добросовестность владельца. В пользу сказанного можно добавить следующее соображение: если бы открытость владения была связана с возможностью оспаривания незаконного владения, отдельное упоминание об этом качестве было бы излишне, поскольку об исковой давности в связи с приобретательной все необходимое сказано в п.4 ст.234 ГК РФ.

Последняя из характеристик давностного владения – его непрерывность, которая, правда, относится уже, скорее, к сроку владения. Здесь нужно заметить, что право владения и непосредственное физическое господство над имуществом нетождественны, а потому нельзя считать перерывом передачу вещи в аренду, ссуду, на хранение и т.п. Перерыв во владении произойдет в том случае, когда имущество попадет к лицу, от которого владелец его уже не сможет вернуть, т.е. либо к действительному собственнику, либо к новому приобретателю, имеющему возражения против иска давностного владельца о возврате имущества⁰⁴⁹ . В законодательных актах ряда стран закрепляется специальная норма, определяющая, какая утрата владения прерывает течение приобретательной давности, а какая – нет. Так, в §940 ГГУ содержится правило, согласно которому утраченное против воли владельца давностное владение не считалось прерванным, если в течение года со дня лишения имущества оно возвращалось владельцу или им был предъявлен подлежащий удовлетворению иск об этом. Почти буквально эта норма была повторена дореволюционным проектом Гражданского уложения (ст.914), воспроизводится она и современным ГК Нидерландов (ст.3:103)⁰⁵⁰ , и составленным под значительным влиянием последнего ГК Украины (п.3 ст.344). По действующему российскому законодательству владение в этом случае не может считаться прерванным в течение трех лет, поскольку при недобровольной утрате имущества до истечения срока исковой давности владелец может вернуть его, если только речь не идет о деньгах или ценных бумагах на предъявителя.

Все сказанное дает основания утверждать, что добросовестный приобретатель имущества, отчужденного неуправомоченным лицом, от которого это имущество не может быть виндицировано, становится давностным владельцем и может приобрести право собственности по истечении срока приобретательной давности.

Этот вывод подтверждается еще и тем, что добросовестный приобретатель, не защищенный от виндикационного иска собственника в связи с тем, что приобрел имущество безвозмездно, или же из-за того, что ранее оно выбыло из владения собственника или иного титульного владельца против его воли, также становится давностным владельцем, но только по истечении срока исковой давности по виндикационному иску, на что прямо указывает п.4 ст.234 ГК РФ. Такое совпадение вполне логично с учетом того, что, как было показано выше, действие ограничения виндикации и исковой давности также совпадают.

III.

Итак, добросовестный приобретатель по действующему российскому законодательству является давностным владельцем. Его правовое положение, впрочем, не может быть признано удовлетворительным. Так п.2 ст.234 ГК РФ предоставляет ему возможность предъявления от своего имени исков, сходных с виндикационными. Однако тот же самый пункт оставляет владельца беззащитным против собственника вещи или управомоченного им лица. Создается парадоксальная ситуация: собственник не может вернуть себе вещь с помощью суда, но может сделать это, прибегнув к насилию или обману – мерам явно противоправным. Более того, в том случае, когда собственник еще до отнятия вещи у владельца прибег к виндикационному иску, в удовлетворении которого ему было отказано (особенно если причиной отказа было выбытие вещи из владения собственника по его воле), можно предположить, что собственник взыщет сумму убытков с лица, противоправно реализовавшего вещь; таким образом, в случае последующего отнятия вещи у давностного владельца налицо неосновательное обогащение собственника, ибо он получит и сумму убытков, (которая, очевидно, будет не меньше стоимости вещи), и саму вещь. Отказ собственнику в удовлетворении его иска об убытках к отчуждателю на том, например, основании, что он не утратил еще права собственности на вещь, представляется даже более вопиющей несправедливостью, чем обсуждаемая беззащитность владельца: надежда собственника на возврат вещи все-таки призрачна, да и подозревать всех подряд в склонности к насильственному или обманному восстановлению своих прав мы не можем. Давностному владельцу в нашем случае придется требовать возмещения убытков от лица, передавшего ему вещь, на основании правил об ответственности отчуждателя за эвикцию (ст.461, 571 ГК РФ). Применение исков о возмещении убытков последовательно всеми приобретателями может в конечном счете привести к первоначальному отчуждателю вещи, который, в свою очередь, сможет требовать от собственника возврата части уплаченной им в возмещение убытков суммы, как неосновательно приобретенной. Недостаток предложенного решения состоит в том, что оно вызовет лавину исков в и без того перегруженные суды.

Неудовлетворительность юридической конструкции давностного владения проявляется еще ярче при обсуждении правомочий пользования и распоряжения вещью. Что касается первого из них, то здесь бесспорно только то, что владелец вправе присваивать те плоды и доходы от вещи, которые возникли до того момента, когда он узнал об отсутствии на его стороне права собственности: эта возможность сохраняется у него даже в случае отобрания вещи по виндикационному иску (ст.303 ГК). А вот может ли присваивать плоды владелец после того, как он узнал о порочности своего титула, неизвестно. К.И. Скловский, например, отказывает ему в таком праве, догматически оправдывая свое решение ссылкой на ст.136 ГК⁰⁵¹ . В качестве теоретического оправдания этому автор предлагает рассматривать приобретение плодов владельцем как его неосновательное обогащение⁰⁵² , однако оправдание это может быть обращено, скорее, против предлагаемого решения: собственник, не добившись удовлетворения виндикационного иска, может взыскать с отчуждателя понесенные им убытки, в сумму которых будет, очевидно, включена стоимость вещи, т.е. собственник получит то же, что причиталось бы ему по договору купли-продажи, после исполнения которого он, разумеется, уже не имел бы никакого права на плоды вещи. Таким образом, следуя логике К.И. Скловского, мы снова вызовем лавину исков: собственника к владельцу – о выдаче плодов, владельца к продавцу – о возмещении убытков, каждого предыдущего приобретателя к предыдущему отчуждателю и, наконец, первого отчуждателя к собственнику – о возврате неосновательно полученного. Этот автор обнаруживает и телеологическое объяснение: обязанность владельца к выдаче плодов может служить ему стимулом для требования о реституции, по совершении которой вещь снова оказалась бы у отчуждателя, от которого ее уже может изъять собственник⁰⁵³ . Таким образом, отказ владельцу в праве на плоды и доходы от вещи необоснован теоретически; цель, которой он может послужить, также не оправдывает его. С другой стороны, легальных оснований для предоставления давностному владельцу права пользования имуществом (а значит, и присвоения его плодов и извлечения доходов) после того, как он узнал об отсутствии у него права собственности, действующий ГК не дает. Таким основанием вряд ли может быть ссылка на владение имуществом «как своим собственным», поскольку это лишь характеристика субъективного отношения владельца к своему правовому положению, нисколько не опровергающая предоставленное именно собственнику (реальному, а не предполагаемому) право пользования (п.1 ст.209 ГК РФ).

Наконец, необходимо решить вопрос о возможности давностного владельца распорядиться задавненным имуществом. При этом решение будет разным в том случае, когда порочность титула еще неизвестна владельцу и в том случае, когда он уже знает об отсутствии у него права собственности. В первом случае владелец, очевидно, может передать вещь кому-либо и этот новый приобретатель после того, как выяснится порочность его титула, сможет воспользоваться предусмотренной п.3 ст.234 возможностью начать отсчет срока приобретательной давности с момента перехода вещи к первому добросовестному владельцу. Более того, можно представить ситуацию, когда давностный владелец, не зная еще об отсутствии у него права собственности, продал вещь кому-либо, а впоследствии выкупил ее обратно; если к этому последнему моменту порочность титула все еще не выяснилась, правовые последствия таких действий не будут отличаться от рассмотренных выше последствий добросовестного приобретения имущества третьим лицом. Но после того как владельцу стало известно о том, что он не является собственником, отчуждение вещи может повлечь для него крайне негативные последствия: он может скрыть от приобретателя порочность своего титула, поставив себя в положение участника сделки, обманувшего своего контрагента, со всеми невыгодными последствиями такого положения (ст.179 ГК). В том же случае, когда приобретатель поставлен в известность об отсутствии у отчуждателя права собственности, он уже не может считаться ни добросовестным приобретателем, ни добросовестным владельцем, утрачивая, соответственно, возражения против виндикационного иска собственника и возможность приобретения вещи по давности. Более того, виндикационный иск является вещным и поэтому при определении наличия или отсутствия оснований для его отклонения суд вправе рассматривать лишь те возражения, которые может противопоставить собственнику ответчик, т.е. актуальный владелец вещи; поэтому беззащитным оказывается лицо, получившее вещь в подарок от давностного владельца, вне зависимости от его добросовестности в момент дарения. Таким образом, необходимо признать, что вещь на время приобретательной давности выбывает из оборота.

Правомочие распоряжения имуществом предполагает не только возможность его отчуждения, но и установление различных обременений, среди которых особое место занимают залог и зависимое (на основании договоров аренды, жилищного найма или ссуды) владение. Правила, регулирующие все эти отношения, безоговорочно предусматривают возможность обременения имущества названными правами только собственником или другим лицом – в случаях, предусмотренных договором с собственником или законом (п.2 ст.335, ст.608, п.1 ст.671 и п.1 ст.690 ГК РФ); давностный владелец к числу этих лиц не относится, в силу чего совершенные им сделки такого рода являются ничтожными. Необходимо определиться с последствиями этого вывода. Проще всего оказывается квалификация отношений, связанных с недействительностью договора о залоге без передачи имущества во владение залогодержателя, ибо в данном случае единственным последствием является констатация того факта, что право залога не возникло. Если к моменту обнаружения порока в титуле залогодателя на имущество уже обращено взыскание и оно реализовано, то положение его приобретателя следует обсуждать по тем же правилам, что применимы и к добровольному отчуждению задавненного имущества его владельцем. Проблемы возникают, если помимо давностного владельца, имеются еще и лица, владеющие имуществом на основании договора с ним: закладоприниматель, арендатор, наниматель жилого помещения, ссудополучатель. Их владение незаконно, ибо возникло на основании недействительной сделки. Могут ли эти лица что-либо противопоставить виндикационному иску собственника? Признание их добросовестными приобретателями сомнительно с той точки зрения, что они вообще не являются приобретателями, поскольку последнее предполагает отчуждение имущества, каковым нельзя считать передачу его в зависимое владение. Таким образом, виндикационный иск должен быть удовлетворен, что не только представляется несправедливым, ибо ставит решение судьбы имущества в зависимость от того, осуществлял ли давностный владелец пользование имуществом самостоятельно или, находясь в добросовестном заблуждении о наличии у него права собственности, передал его во владение других лиц, но может привести к одновременному возбуждению двух исполнительных производств в отношении одного и того же должника и об изъятии одного и того же имущества в пользу сразу двух взыскателей – собственника, чей виндикационный иск был удовлетворен, и давностного владельца, воспользовавшегося реституцией, а через это – и к изъятию вещи, и к взысканию ее стоимости, ибо один из исполнительных документов может быть исполнен только таким образом. Дважды пострадавшему должнику придется обращаться с требованием о возмещении убытков к недобросовестному отчуждателю имущества, которого он, в отличие от собственника и давностного владельца (если их было несколько – хотя бы первого из них), мог ни разу даже не видеть.

Попытки избежать этого вывода, подрывающего элементарные представления о праве и справедливости, могут основываться лишь на весьма сомнительном толковании законодательства. С процессуально-правовой точки зрения можно бы было попробовать приостанавливать производство по виндикационному иску до принятия решения о реституции по основаниям п.1 ч.1 ст.143 АПК РФ, абз.5 ст.215 ГПК РФ, однако, во-первых, следует иметь в виду, что не допускается расширительное толкование норм о приостановлении производства по делу, а предлагаемое решение как раз на нем и основывается; кроме того, производство по делу приостанавливается лишь до вступления решения по другому иску в законную силу (п.1 ст.145 АПК РФ, абз.4 ст.217 ГПК РФ), а основания для предъявления виндикационного иска к зависимому от давностного владельцу отпадут лишь при исполнении решения о реституции. С точки зрения материального права избежать удовлетворения виндикационного иска можно лишь не признав арендатора и т.п. субъекта владельцем, что никак не соответствует принятой действующим законодательством терминологии. Только прямое законодательное вмешательство способно изменить ситуацию, в полной мере отвечающую фразе summum jus – summa injuria⁰⁵⁴ .

IV.

Несмотря на очевидную неудачность принятого решения, наш законодатель проявляет завидную последовательность, на пять, а то и пятнадцать лет откладывая возникновение права собственности после того момента, когда у владельца появляется право на возражение против виндикационного иска, вне зависимости от того, основано оно на ст.302 или на абз.2 п.2 ст.199 ГК РФ. В последнем случае, т.е. когда приобретение было безвозмездным или имущество выбыло из владения собственника помимо его воли, на это прямо указывает п.4 ст.234 ГК. Какой же смысл в такой отсрочке? Не можем же мы предположить, чтобы законодатель вводил собственников в искушение, призывая их самоуправно изымать свое имущество у владельцев и разгружая таким вот оригинальным способом судебную систему. Наказывать добросовестного приобретателя тоже вроде бы не за что. Единственное разумное объяснение можно найти лишь в полувековой давности работе Ю.К. Толстого, предлагавшего устанавливать такой разрыв с тем, чтобы государство могло воспользоваться признававшимся за ним в то время правом на бесхозяйное имущество и лишь если оно в течение срока приобретательной давности не использовало это свое право по причине ненужности ему этого имущества, признавать право собственности за фактическим владельцем⁰⁵⁵ , однако в наше время такая аргументация совершенно утратила смысл.

Не дожидаясь законодателя, Высший Арбитражный Суд еще в 1998 году попытался доступными ему средствами решить проблему. Согласно абз.3 п.25 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ No8 от 25 февраля 1998 года «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», решение суда об отказе в удовлетворении виндикационного иска к добросовестному приобретателю является основанием для регистрации перехода к нему права собственности.

Как и всякий паллиатив, это решение страдает сразу несколькими недостатками. Прежде всего, следует признать, что Высший Арбитражный Суд в данном случае явно превысил свои полномочия, введя новое правило, противоречащее положениям ГК.

Кроме того, в названном пункте говорится о том, что решение об отказе в иске является основанием для регистрации перехода права собственности к покупателю. При этом не учтено то обстоятельство, что приобретение, в том числе и добросовестное, может считаться совершенным лишь по наступлении всех юридических фактов, с которыми при правомочности отчуждателя было бы связано возникновение права собственности. В случае с недвижимым имуществом последним из этих фактов является факт регистрации права за приобретателем. Таким образом, при отказе в виндикационном иске в связи с добросовестностью приобретателя последний уже должен быть зарегистрирован в реестре в качестве собственника, в противном случае он вообще не может считаться приобретателем.

Маловероятно, что Пленум Высшего Арбитражного Суда хотел отметить, что в данном случае право собственности возникает не в связи с его передачей⁰⁵⁶ , а на основании сложного фактического состава. Это предположение тем менее вероятно с учетом того, что добросовестное приобретение права собственности, согласно общему мнению, является способом первоначального, а не производного приобретения⁰⁵⁷ , а потому ни о каком «переходе» здесь речи идти не может. Теоретической конструкции приобретения права собственности от неуправомоченного лица в данном случае соответствовала бы регистрация не перехода, как указано в Постановлении, а возникновения права собственности.

Наконец, последняя ошибка Пленума заключается в том, что он связал приобретение права собственности с фактом вынесения судебного решения об отказе в иске. Получается, что собственник, предъявивший иск и проигравший процесс, утрачивает право собственности и оказывается в худшем положении, чем тот собственник, который, осознав бесперспективность возврата имущества в судебном порядке, прибег к самоуправству. Так как судебного решения во втором случае не было, владелец не мог считаться собственником, соответственно, такой самоуправный возврат имущества следовало бы считать правомерным. Классическая конструкция добросовестного приобретения права собственности от неуправомоченного лица предполагает, что основанием для такого приобретения является не юрисдикционный акт, а материально-правовой юридико-фактический состав. Судебное же решение, в том случае, если дело дойдет до процесса, должно лишь констатировать наличие этого состава и признать, что право собственности возникло еще до начала процесса – непосредственно в момент приобретения.

Возникающие в ходе правоприменительной деятельности проблемы, а также активное теоретическое обсуждение вопросов добросовестного приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя подвигли законодателя к исправлению ситуации. 11 мая 2004 года к рассмотрению Государственной Думы принят законопроект (No51743-4), предполагающий, в частности, дополнение ГК новой статьей 234¹ под заголовком «Приобретение права собственности добросовестным приобретателем» следующего содержания:

«1. Лицо, у которого в соответствии со статьей 302 настоящего Кодекса не может быть истребовано движимое имущество, признается собственником такого имущества.

Лицо, владеющее движимым имуществом на основании иного права, чем право собственности (добросовестный арендатор, залогодержатель и другие), вправе защищать свое владение на условиях, указанных в статье 302 настоящего Кодекса.

2. Право собственности на недвижимое имущество, приобретенное по возмездной сделке у лица, право собственности которого было зарегистрировано в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним, не подлежит оспариванию, если приобретатель являлся добросовестным.

Приобретатель недвижимого имущества не считается добросовестным, если к моменту приобретения права собственности в Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним внесена отметка об оспаривании права собственности отчуждателя, или, если будет доказано, что приобретатель знал о несоответствии действительности регистрационной записи о праве собственности отчуждателя.

Право собственности на недвижимое имущество, приобретенное добросовестным приобретателем, может быть оспорено в случаях, если отчуждатель был зарегистрирован в качестве собственника вследствие подлога, совершенного работниками органа, осуществляющего государственную регистрацию прав на недвижимое имущество, или другими лицами; либо такая запись была совершена вследствие насилия или угрозы в отношении как работника органа, осуществляющего государственную регистрацию прав на недвижимое имущество, так и действительного собственника.

Лицо, которое по возмездной сделке приобрело иное право на недвижимое имущество, чем право собственности (добросовестный арендатор, залогодержатель и другие), также получает защиту на основании настоящего пункта»⁰⁵⁸ .

Вопрос о месте нормы о добросовестном приобретении права собственности в системе кодекса достаточно спорен: здесь мыслимы как минимум три варианта. Во-первых, с учетом известного сходства этого способа с приобретательной давностью (и тот, и другой являются способами первоначального приобретения) она действительно может быть расположена рядом со ст.234. Кроме того, правило о возникновении у добросовестного приобретателя права собственности можно разместить непосредственно рядом со ст.302 ГК⁰⁵⁹ , хотя такая норма несколько выбивалась бы из положений главы о защите вещных прав. Наконец, третий вариант – размещение нормы о возникновении права собственности у добросовестного приобретателя в ст.223 ГК, коль скоро добросовестное приобретение есть «приобретение первоначальное, но в производном одеянии»⁰⁶⁰ .

В ходе дальнейшего прохождения законопроекта в Государственной Думе, однако, проект изменился до неузнаваемости. Вероятно, немалую роль здесь сыграло разгромное заключение Исследовательского центра частного права⁰⁶¹ . Несмотря на то, что некоторые положения первоначального проекта действительно требовали доработки, он явно не достоин был столь резкой и, к тому же, далеко не бесспорной критики.

Так, в первом пункте Заключения отмечается, что установление исчерпывающего перечня случаев, в которых лицо, считающее себя собственником недвижимого имущества, может оспорить в суде права другого лица на это имущество, «прямо противоречит части 3 статьи 35 Конституции Российской Федерации и принципиальным правилам процессуального законодательства, исключающим возможность отказа в правосудии». При этом авторы Заключения не учитывают того, что законопроект вовсе не предполагал введения каких-либо новых ограничений права собственности, а был всего лишь направлен на логическое завершение имеющейся несовершенной конструкции ограниченной виндикации. Продолжая рассуждения авторов Заключения, следовало бы поставить вопрос о конституционности имеющейся ст.302 ГК РФ. На этот вопрос, однако, уже дан ответ Конституционным Судом РФ, который в известном Постановлении No6-П от 21 апреля 2003 года⁰⁶² признал добросовестных приобретателей достойными защиты, пусть даже и в ущерб собственникам имущества (п.2 мотивировочной части Постановления). Тем более неосновательно обвинение проекта в том, что он, якобы, создавал основания для отказа в правосудии⁰⁶³ : вопросы доступа к правосудию относятся к предмету процессуального права, а потому установление тех или иных ограничений на осуществление материальных субъективных прав никак не могут повлечь отказ в правосудии.

Второй пункт Заключения заслуживает того, чтобы быть процитированным полностью: «2. Авторы проекта не понимают различия между выражением «не может быть истребовано» (п. 1 ст. 234.1), охватывающим и все случаи фактической невозможности истребовать имущество у завладевшего им лица (вследствие того, что это лицо неизвестно, спрятало похищенное и т.д.), и формулировкой «не вправе истребовать», содержавшейся в статье 183 ГК РСФСР 1922 г. Хотя в Пояснительной записке есть ссылка на эту статью старого ГК, разработчики Проекта даже не сумели ее внимательно прочитать и переписать». Простое сопоставление его с текстом законопроекта позволяет понять, что авторы Заключения не учли прямую отсылку п.1 предлагавшейся ст.234¹ к ст.302 ГК РФ. Эта последняя, в свою очередь, ни единым словом не касается ситуаций фактической невозможности истребования имущества.

В третьем пункте Заключения предлагалось связать момент возникновения права собственности у добросовестного приобретателя не с накоплением определенного фактического состава, а с судебным решением; для тех же случаев, когда такого решения вынесено не было, предложено сохранить возможность приобретения права собственности в силу приобретательной давности. Тем самым авторы Заключения повторили упомянутую выше ошибку Пленума Высшего Арбитражного Суда No8 от 25 февраля 1998 года. Закрепление в законодательстве нормы о добросовестном приобретении права собственности только по итогам судебного разбирательства означало бы, что в нашей стране одна несовершенная конструкция (ограничение виндикации без признания приобретателя собственником) была бы заменена еще более несовершенной конструкцией, не имеющей аналогов в мире. Если использование этой конструкции Пленумом еще могло быть объяснено отсутствием у него правотворческих полномочий, то повторение ее законодателем оправданий не имеет. К счастью, в ходе доработки законопроекта это предложение не было воспринято.

Также необоснованно сделанное в п.4 Заключения замечание о том, что предлагавшийся абз.2 п.1 ст.234¹ дублировал ст.305 ГК РФ. Последняя статья посвящена случаям защиты законного владения, в то время как предлагавшийся абзац был направлен на защиту добросовестных лиц, не являющихся законными владельцами, т.к. соответствующее право «получено» ими от неуправомоченного лица.

В то же время следует согласиться со сделанными в п.4 и 6 Заключения замечаниями о том, что абз.2 п.1 и абз.4 п.2 предлагавшейся ст.234¹ не соответствуют предмету предложенной статьи: в них говорится не о добросовестном приобретении соответствующих прав⁰⁶⁴ , а лишь о защите добросовестных приобретателей иных, чем право собственности, прав, а потому и место этим нормам в гл.20 ГК.

В результате ко второму чтению был подготовлен совсем другой вариант интересующей нас статьи, которому, по-видимому, суждено стать законом⁰⁶⁵ . Прежде всего, изменилось место нормы в системе кодекса. Теперь ею предлагается дополнить п.2 ст.223 ГК. Новый текст проекта выглядит следующим образом: «Недвижимое имущество признается принадлежащим добросовестному приобретателю (пункт 1 статьи 302) на праве собственности с момента указанной в настоящем пункте государственной⁰⁶⁶ регистрации, за исключением предусмотренных статьей 302 настоящего Кодекса случаев, когда собственник вправе истребовать такое имущество от добросовестного приобретателя».

Наиболее существенное изменение по сравнению с первоначальной редакцией проекта заключается в том, что его действие теперь ограничивается исключительно недвижимым имуществом. Это не может не удивлять: добросовестное приобретение движимого имущества несравнимо более актуально, чем приобретение недвижимости. Так, И.Н. Трепицын, чей авторитет в данной сфере неоспорим, писал: «… приобретение права собственности от лиц, не управомоченных на его передачу, признается возможным почти исключительно только для одних движимостей»⁰⁶⁷ . Кроме того, само по себе существование системы регистрации прав на недвижимость призвано если не исключить вообще, то хотя бы свести возможность добросовестного приобретения недвижимости к минимуму. Наконец, достаточно сложно представить себе насильственное возвращение недвижимого имущества его собственнику, чтобы при этом добросовестный приобретатель был еще и исключен из реестра. Напомню, что возможность безнаказанного самоуправного возврата собственником его имущества из владения добросовестного приобретателя является одним из наиболее ярких проявлений несовершенства действующего законодательства. Наличие специальной нормы о добросовестном приобретении права на недвижимое имущество и отсутствие ее аналога для движимого имущества может теперь рассматриваться как лишнее подтверждение сделанного ранее вывода о том, что добросовестный приобретатель движимости не становится собственником. Тем самым законодатель, желая решить проблему, только усугубил ее остроту.

Кроме того, следует отметить, что законопроект во всех своих редакциях оставлял нерешенным еще целый ряд существенных вопросов. Так, им не определяется, с какого момента возникает право собственности у лиц, добросовестно приобретших имущество до вступления закона в силу. Непонятно, каково теперь будет правовое положение лиц, добросовестно приобретших имущество до вступления закона в силу, но к настоящему моменту уже знающих о неправомерности приобретения.

В ходе настоящего исследования было показано также, что правовому положению добросовестного приобретателя, защищенного от виндикации ст.302 ГК, тождественно правовое положение добросовестного приобретателя, не имеющего такой защиты (например, в силу безвозмездности приобретения или выбытия имущества из владения собственника против его воли), по истечении срока исковой давности по виндикационному иску. Как было установлено, в сфере вещного права защита приобретателя с помощью возражений против иска (эксцепций) неэффективна и неизбежно приводит к противоречиям, рассмотренным в третьей части настоящей статьи. Право собственности должно приобретаться добросовестным приобретателем не только при наличии условий ограничения виндикации (ст.302 ГК РФ), но и по истечении срока исковой давности по виндикационному иску, а значит, имеет смысл согласиться с высказанным некогда Б.Б. Черепахиным предложением уравнять сроки исковой и приобретательной давности⁰⁶⁸ . Ни один из вариантов законопроекта даже не касался этого вопроса.

Благое начинание законодателя практически не решает одной из насущнейших проблем современного российского гражданского законодательства. Только что принятый закон потребует немедленной доработки, в ходе которой необходимо:

1. распространить норму о добросовестном приобретении на приобретателей движимого имущества,
2. уравнять сроки исковой и приобретательной давности,
3. признать, что лица, добросовестно приобретшие имущество до вступления закона в силу, становятся собственниками с момента вступления закона в силу.

---

⁰⁰¹ Латыев Александр Николаевич - кандидат юридических наук, преподаватель кафедры предпринимательского права Уральской государственной юридической академии, председатель научного совета Агентства юридической безопасности "Интеллект-С".
⁰⁰² Настоящая статья написана до принятия Федерального закона №217-ФЗ "О внесении изменений в статью 223 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и Федеральный закон "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним". Несмотря на это, полагаю, высказываемые в статье суждения не утратили актуальности хотя бы потому, что указанным законом внесены изменения в регулирование отношений, связанных с оборотом только недвижимого имущества. Сделанные же в ходе настоящего исследования выводы по большей части относятся к имуществу движимому.
⁰⁰³ См., соответственно: Белов В.А. Защита интересов добросовестного приобретателя ценной бумаги // Законодательство. 1997. №6. (использован текст статьи, размещенный в справочной правовой системе "Гарант"); Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве. Теория и практика оспаривания. М., 2003. С.245; Коновалов А.В. Владение и владельческая защита в гражданском праве. СПб., 2001. С.153; Лисаченко А.В. Приобретение права собственности. Дисс. ... к.ю.н. Екатеринбург, 2002. С.165; Рахмилович В.А. О праве собственности на вещь, отчужденную неуправомоченным лицом добросовестному приобретателю (К вопросу о приобретении права от неуправомоченного лица) // Актуальные проблемы гражданского права: Сборник статей / Отв. ред. В.Н. Литовкин, В.А. Рахмилович. М., 2000. С.132-133; Гражданское право. Учебник. Ч.1 / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М.,1997. С.448-451; Тарасенко Ю.А. Институт давностного владения и добросовестного приобретения: проблема соотношения (догматический анализ вопроса) // Правосудие в Поволжье. 2004. №2 (использован текст статьи, размещенный в справочной правовой системе "Гарант"); Тузов Д.О. Реституция и виндикация: проблемы соотношения // Вестник ВАС РФ. 2002. №3. С.128, примечание 47; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Рук. авт. колл. О.Н. Садиков. М., 1997. С.549.
⁰⁰⁴ См., соответственно: Авласевич А.И. Проблемы приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя, владения и владельческой защиты // Иваново-Вознесенский юридический вестник. 2001. №9 (URL: http://avl-pravo.by.ru/pravo/public/public2.htm дата рецепции - 02.04.2002); Бевзенко Р.С. О значении германского гражданского права для российской цивилистики // Актуальные проблемы правоведения. 2004. №3. С.83; Богатырев Ф.О. Публичная достоверность реестра прав на недвижимость и признание добросовестного приобретателя собственником // Законодательство. 2004. №4 (использован текст статьи, размещенный в справочной правовой системе "Гарант"); Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. СПб., 2003. С.195; Ровный В.В. Эвикция: проблемы конкуренции исков и права собственности // Правоведение. 2000. №5. С.135; Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 2000. С.251-253.
⁰⁰⁵ См., соответственно: Трепицын И.Н. Приобретение движимостей в собственность от лиц, не имеющих права на их отчуждение. Варшава, 1907; Черепахин Б.Б. Юридическая природа и обоснование приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя // Антология уральской цивилистики. 1925-1989: Сборник статей. М., 2001. С.242-289.
⁰⁰⁶ Примечательно, что дореволюционный проект Гражданского уложения также не предусматривал ограничения виндикации, но содержал нормы о добросовестном приобретении права собственности.
⁰⁰⁷ Скловский К.И. Указ. соч. С.252.
⁰⁰⁸ В обоих случаях речь идет о покупателе, но правила о купле-продаже, согласно ст.207 ГК РСФСР 1922 г. и ст.2092 ГЗЛ, применяются и к мене, а других договоров о возмездном отчуждении имущества ни та, ни другая кодификация не знает.
⁰⁰⁹ Черепахин Б.Б. Виндикационные иски в советском праве // Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М., 2001. С.220.
⁰¹⁰ См.: Иоффе Ю.К., Толстой Ю.К. Основы советского гражданского законодательства. Л., 1962. С.81-82.
⁰¹¹ Тузов Д.О. К вопросу об основании приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя // Гражданское законодательство Республики Казахстан. Вып. 15. Алматы, 2003. С.111.
⁰¹² О средневековых памятниках см.: Трепицын И.Н. Указ. соч. С.33-34; о Landrecht'е - там же. С.91.
⁰¹³ И.Н. Трепицын делает это утверждение, ссылаясь на Штоббе, Блюнчли и Дельбрука: Трепицын И.Н. Указ. соч. С.34.
⁰¹⁴ См.: Энгельман И.Е. О давности по русскому гражданскому праву. М., 2003. С.476; Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. С.183.
⁰¹⁵ Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Л., 1955. С.159.
⁰¹⁶ См., например: Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву. Т.1. М., 2002. С.247-263; Иоффе О.С. Избранные труды: В 4 т. Т.II. Советское гражданское право. СПб., 2004. С. 369; Рясенцев В. Приобретательная давность (давность владения) // Советская юстиция. 1991. №10. С.20.
⁰¹⁷ См.: Савиньи Ф.К. Обязательственное право. СПб., 2004. С.107, 125; Пухта Г.Ф. Курс римского гражданского права. Т.I. М., 1874. С.255-258.
⁰¹⁸ См.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. М., 2003. С.200-201; Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. М., 2002. С.269; Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2002. С.187.
⁰¹⁹ См.: Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. М., 2003. С.676.
⁰²⁰ На материале советского законодательства см.: Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000. С.190; Кириллова М.Я. Соотношение сроков исковой давности с другими сроками в советском гражданском праве // Антология уральской цивилистики. 1925-1989: Сборник статей. М., 2001. С.118; Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М., 1954. С.225-227; Черепахин Б.Б. Спорные вопросы понятия и действия исковой давности // Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М., 2001. С.283-284; на основании действующего ГК РФ - Белов В.А. Гражданское право: Общая и Особенная части. Учебник. М., 2003. С.421; Гражданское право: В 2 т. Том I: Учебник / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2002. С.474 (автор главы - Е.А. Суханов); Гражданское право. Учебник. Ч.1 / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С.296-297 (автор главы - А.П. Сергеев); Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Рук. авт. колл. - О.Н. Садиков. С.399 (автор комментария к главе - М.Г. Розенберг).
⁰²¹ В юридической литературе не принято считать виндикационные (и вообще основанные на вещных правах) притязания обязательствами, однако часто отмечается их сходство. Так, по словам Ф. Регельсбергера, требования из абсолютных прав "содержат в себе, несомненно, нечто подобное правам по обязательствам" (Регельсбергер Ф. Общее учение о праве. М., 1897. С.269). М.М. Агарков предлагал применять по аналогии к виндикационным искам некоторые правила обязательственного права (см.: Агарков М.М. Указ. соч. С.200-201). В.А. Белов рассматривает виндикационные притязания в разделе об относительных гражданских правоотношениях наряду с обязательствами, хотя и выделяет некоторые отличия их друг от друга (см.: Белов В.А. Гражданское право. С.853-859). Полагаю, что признание виндикационных притязаний обязательствами открывает значительные перспективы для дальнейшего развития гражданско-правового регулирования, однако этот вопрос требует отдельного рассмотрения.
⁰²² Виндшейд Б. Учебник пандектного права. Т.1. Общая часть. СПб., 1874. С.279.
⁰²³ Гамбаров Ю.С. Указ. соч. С.672.
⁰²⁴ Тузов Д.О. К вопросу об основании приобретения права собственности... С.116.
⁰²⁵ В тексте цитируемой статьи В.А. Рахмиловича отсутствует частица "не", что является очевидной опечаткой. В одном из более поздних произведений этого автора ошибка исправлена (см.: Рахмилович В.А. Распространяются ли нормы о недействительности сделок на добросовестного приобретателя? // Журнал российского права. 2003. №12 (использован текст статьи, размещенный в справочной правовой системе "Гарант")) - А.Л.
⁰²⁶ Рахмилович В.А. О праве собственности на вещь... С.132.
⁰²⁷ См.: Емельянов В.И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. М., 2002. С.91.
⁰²⁸ См.: Гараймович Д.А. Оценочные понятия в современном гражданском праве // Цивилистические записки. Межвузовский сборник научных трудов. М., 2001. С.137; Лисаченко А.В. Приобретательная давность в российском гражданском праве // Цивилистические записки. Межвузовский сборник научных трудов. М., 2001. С.286; Ровный В.В. Указ. соч. С.137.
⁰²⁹ См.: Hesselink M. Good faith // Towards a European Civil Code. Second revised and expanded edition / Editors: A. Hartkamp, M. Hesselink, E.Hondius, C. Joustra and E. du Perron. Nijmegen-The Hague/London/Boson, 1998. P.287.
⁰³⁰ Отмеченного различия не учитывает В.И. Емельянов, считающий тождественным содержание понятия добросовестности в ст.302 и 157 ГК РФ (см.: Емельянов В.И. Указ. соч. С.91, 93). Во втором случае используется понятие объективной добросовестности.
⁰³¹ Петражицкий Л.И. Права добросовестного владельца на доходы с точки зрения догмы и политики гражданского права. М., 2002. С.199.
⁰³² См.: Толстой Ю.К. Указ. соч. С.95.
⁰³³ Черепахин Б.Б. Виндикационные иски в советском праве. С.185.
⁰³⁴ См.: Гражданское право. Учебник для вузов. Часть первая / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. М., 1998. С.279.
⁰³⁵ См. п.7 Обзора практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав (Письмо Президиума ВАС РФ от 28 апреля 1997 года №13) // Вестник ВАС РФ. 1997. №7.; п.8 Постановления Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 г. №8 "О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" // Вестник ВАС РФ. 1998. №10.
⁰³⁶ См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право (в 2-х ч.). По исправленному и дополненному 8-му изд. М., 1997. Ч.2, с.69-70.
⁰³⁷ Масевич М.Г. Основания приобретения права собственности на бесхозяйные вещи // Проблемы современного гражданского права / Отв. ред. В.Н. Литовкин, В.А. Рахмилович. М., 2000. С.187.
⁰³⁸ Там же.
⁰³⁹ Коновалов А.В. Указ. соч. С.40.
⁰⁴⁰ Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации / Рук. авт. колл. - М.И. Брагинский. М., 1995. С.286.
⁰⁴¹ Законное основание владения - лат.
⁰⁴² См., например: Емельянов В.И. Указ. соч. С.93; Тарасенко Ю.А. Указ. соч.; Тузов Д.О. К вопросу об основании приобретения права собственности... С.126.
⁰⁴³ Последующая недобросовестность не препятствует (приобретению по давности) - лат.
⁰⁴⁴ См.: Дождев Д.В. Римское частное право. М., 1997. С.365; Франчози Дж. Институционный курс римского права. М., 2004. С.306; Хвостов В.М. Система римского права. М., 1996. С.254.
⁰⁴⁵ Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1998. С.236. См. также: Энгельман И.Е. Указ. соч. С.121-122.
⁰⁴⁶ И.Е. Энгельман считал это следствием того, что приобретательная давность по русскому праву развилась из давности исковой - см.: Энгельман И.Е. Указ. соч. С.257.
⁰⁴⁷ См.: Щенникова Л.В. Вещные права в гражданском праве России. М., 1996. С.32.
⁰⁴⁸ См.: Кириллова М.Я. Начало течения срока исковой давности // Антология уральской цивилистики. 1925-1989: Сборник статей. М., 2001. С.111; Черепахин Б.Б. Исковая давность в новом советском гражданском праве // Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М., 2001. С.459.
⁰⁴⁹ К аналогичным выводам на материале римского права приходит А.Д. Рудоквас - см.: Рудоквас А.Д. О непрерывном, открытом и добросовестном давностном владении // Цивилистические исследования. Выпуск первый: Сборник научных трудов памяти профессора И.В. Федорова / Под ред. Б.Л. Хаскельберга, Д.О. Тузова. М., 2004. С.157.
⁰⁵⁰ См.: Introduction to Dutch Law Law / Ed. by J.M.J. Chorus, P.H.M. Gerver, E.H. Hondius & A.K. Koekkoek. The Hague-London-Boston, 1999. P.113.
⁰⁵¹ См.: Скловский К.И. Указ. соч. С.348-349.
⁰⁵² См. там же. С.350.
⁰⁵³ См. там же. С.346-347.
⁰⁵⁴ Высшее право - высшая несправедливость - лат.
⁰⁵⁵ См.: Толстой Ю.К. Указ. соч. С.204-207.
⁰⁵⁶ Как справедливо отмечает Д.О. Тузов, распорядительная сделка, совершенная неуправомоченным отчуждателем является недействительной и, как таковая, не может повлечь перехода права собственности к приобретателю (см.: Тузов Д.О. К вопросу о приобретении права собственности... С.119).
⁰⁵⁷ См.: Трепицын И.Н. Указ. соч. С.490-503; Черепахин Б.Б. Юридическая природа и обоснование... С.242-254.
⁰⁵⁸ Редкий случай, когда мы можем с большой долей уверенности назвать имя автора законопроекта: в опубликованной в апреле 2004 года статье Ф.О. Богатырева (Богатырев Ф.О. Публичная достоверность реестра прав на недвижимость и признание добросовестного приобретателя собственником // Законодательство. 2004. №4) предлагается дополнить ГК статьей 2341, текст которой полностью совпадает с текстом законопроекта.
⁰⁵⁹ Такой вариант предложен, например, Д.В. Мурзиным - см.: Мурзин Д.В. Добросовестное приобретение имущества по договору // Проблемы теории гражданского права. М., 2003. С.105.
⁰⁶⁰ Трепицын И.Н. Указ. соч. С.499.
⁰⁶¹ Заключение Государственного учреждения при Президенте РФ "Исследовательский центр частного права" от 7 июня 2004 г. №68-ц по проекту федерального закона №51743-4 "О внесении изменений в часть первую ГК РФ и Федеральный закон "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" (приводится по данным справочной правовой системы "Гарант"). Далее - Заключение.
⁰⁶² Постановление Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева от 21 апреля 2003 г. №6-П // Российская газета. 2003, 26 апреля.
⁰⁶³ Такое же необоснованное опасение было высказано и в Заключении на проект Комитета Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству.
⁰⁶⁴ Как это допускалось, например, ГК РСФСР 1922 года, ст.86 которого гласила, в частности: "Залогодатель должен быть собственником имущества. Если он заложил чужое имущество, соответственно применяются ст.ст.59 и 60 сего Кодекса". Проект Гражданского уложения вообще не делал в отношении добросовестного приобретения от неуправомоченного лица различия между правом собственности и иными вещными правами (см. ст.745 для недвижимостей и ст.751 для движимостей).
⁰⁶⁵ Проект принят в третьем чтении Государственной Думой 22 декабря 2004 года, одобрен Советом Федерации 24 декабря 2004 года, подписан Президентом РФ 30 декабря 2004 года (Российская газета. 2004, 31 декабря).
⁰⁶⁶ К третьему чтению слова "указанной в настоящем пункте государственной" заменили на слово "такой".
⁰⁶⁷ Трепицын И.Н. Указ. соч. С.20.
⁰⁶⁸ См.: Черепахин Б.Б. Приобретение права собственности по давности владения // Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М., 2001. С.165.